Читать книгу Завещание Короля Вельта - Леонид Резников - Страница 1

1

В тронном зале дворца Королевства Соединенных Звездных Систем царил непривычный полумрак. Присутствующие ощущали тоскливую подавленность, растерянность и некую безысходность. Ими, казалось, был пропитан сам воздух.

В высокие узкие окна вливался оранжевый сумрак вечерней зари, рассеянной легкими ватными облаками, но свет в зале пока не зажигали. Никто не решался нарушить печальную торжественность момента. По залу волнами разливалась приглушенная грустная мелодия.

Окна были распахнуты, но в зале все равно царила духота. Черные траурные полотнища, развешанные на стенах меж окон во всю высоту стен огромного зала, колыхал слабый бриз. Шумел океан, накатывая на скалистый берег свои тяжелые волны. Сегодня и он, казалось, был необычно тих и как-то скорбен. Не было слышно шелеста листвы, притихли даже птицы в саду дворца, будто сама природа прониклась грустью и сожалением.

Торжественное погребение Короля Вельта завершилось час назад, но никто не расходился. Столы, расставленные вдоль стен и устеленные красным бархатом, были уставлены изысканными яствами, но никто к ним не приближался, хотя многие вожделенно косились на еду и вино. Обед последует лишь после официального завершения траурной церемонии – оглашения Королевского завещания. Его с нетерпением вот уже битый час ожидали все присутствующие в зале: от лакеев и гвардейцев Короля, застывших в напряженных позах вдоль стен, до министров, советников и важных гостей. Коротая время, люди сбивались в кучки и что-то негромко обсуждали. Собравшиеся не понимали причины задержки, но спросить никто не решался. Все ждали. От неясной неопределенности рождались слухи и домыслы, но так же внезапно рассыпались, обращались в пыль, в прах. Никто ничего не знал толком.

Два пустых трона на возвышении в конце зала действовали на всех удручающе. Многим казалось, вот-вот распахнуться боковые двери, и Король, неспешно прошествовав к возвышению, займет свое место на троне. Это происходило ежедневно, много лет, десятки лет подряд. Это было привычно, обыденно и вселяло в приближенных Короля и его вассалов уверенность в сегодня и завтра. Пустой трон Королевы за семь лет, прошедших с ее кончины, давно для всех стал лишь привычным атрибутом королевской власти. Но два пустых трона!..

Задержка с оглашением завещания раздражала приближенных и нагнетала тревогу. Все периодически косились на два кресла установленных у подножия трона. В креслах восседали принц Корх и принцесса Сельвина. Тревогу у приближенных вызывал первый.

Принц Корх был молод, двадцати лет от роду, спесив, не особо умен, но хитер и страдал излишним самомнением. Всех несогласных с его мнением относил к врагам, приближая к себе лишь подхалимов и согласных молчунов. Во дворце таких хватало с избытком.

Принц был одет в синие лосины с золотой вышивкой и белую свободную рубаху с жабо, что являлось прямым нарушением этикета: траурными цветами считались черный, красный и серый. К тому же, наплевав на все приличия, принц полулежал в кресле, сцепив руки на груди. Одна его нога была согнута в колене и совершенно неподобающим образом наклонена в сторону, другая – вытянута вперед. Все присутствующие в зале старательно игнорировали подобное неуважение, но в открытую указать на это принцу никто не решался. Принц мог стать новым Королем, и тогда никому из «умников» не поздоровится.

Принцесса Сельвина была старше брата на шесть лет. К тому же полная его противоположность: добрая, отзывчивая, вдумчивая. Но мало кто надеялся на то, что трон достанется именно ей. Женщина не могла править одна, если был иной претендент на трон мужского пола.

Принцесса, одетая в роскошное пышное платье стального цвета, сидела в кресле, как это и подобает человеку ее положения: спина прямая, подбородок едва заметно опущен, руки спокойно лежат на подлокотниках, а ноги, хоть их и не видно под длинным подолом платья, касаются друг друга коленями и ступнями.

Спина у Сельвины от долгого напряжения уже ныла, но она стойко продолжала придерживаться этикета.

– Не понимаю, почему так долго? – спросила она, чуть приоткрыв губы и не поворачивая головы к брату.

– Терпение, сестренка, – ответил тот и зевнул, прикрыв рот тыльной стороной ладони. – Отец даже после смерти умудряется все затянуть.

– Как тебе не стыдно так говорить! – в сердцах бросила ему Сельвина.

Корх только поморщился. Не зная, чем себя занять, он принялся разглядывать отполированные до блеска ногти на полусогнутых пальцах левой руки.

– К тому же ты мог бы сегодня не напиваться. От тебя разит, как от винной бочки.

– Это чем-то помешает папочке?

– Какой ты… – Сельвина не нашла слов, чтобы выразить негодование. – Неужели тебе ни капли не жаль его? Он ведь тебя любил!

– Дорогая сестренка, он меня терпеть не мог. И я его тоже.

– Ты ошибаешься. Он всего лишь хотел сделать из тебя человека, – Сельвина едва заметно пошевелилась, пытаясь расслабить мышцы спины.

– Спинка болит? – поинтересовался Корх.

Сельвина проигнорировала его вопрос. Связываться с братом в такой момент не хотелось, да и она считала себя выше этого.

– Ну почему же так долго?

– Какие-нибудь технические накладки.

Корх неопределенно пожал плечами и вдруг выпрямился в кресле, весь подобравшись.

Огромные резные боковые двери, выделанные под темное дерево, бесшумно распахнулись. В них показался Первый советник.

Дворецкий в темно-сером костюме, стоявший по правую сторону от пустующего трона, сделал два шага вперед.

– Прошу внимания!

Присутствующие замерли, обернувшись к трону. В зале повисла тишина.

– Первый советник, граф Виннель Годма!

Первый советник проследовал к подножию трона. Его шаги гулким эхо разносились по тронному залу. Годма был стар, но, несмотря на возраст, его лицо, покрытое сетью морщин, излучало решимость и твердость, а шаги были легкими и четкими.

Сельвина и Корх поднялись ему навстречу.

Годма остановился перед троном и поклонился Сельвине и Корху. Сельвина чуть склонила голову, как того требовал этикет. Корх проигнорировал приветствие. Первый советник, никак не отреагировав на подобное неуважение к собственной персоне, повернулся в сторону присутствующих в зале.

– Оглашается завещание Его Величества Короля Вельта! – зычным басом пророкотал Годма. Он вытащил из небольшого конверта прямоугольную пластину кварца с черной полоской вдоль одной из граней. Развернувшись, Годма неторопливо поднялся по ступенькам к трону, около которого располагался пульт рабочей королевской консоли, и вставил в него пластину.

Пластина, помедлив, исчезла в пазу. Послышалась серия щелчков. Система считывала информацию с пластины.

– Сейчас опять придется слушать отцовскую стихотворную бредятину! – тихо произнес Корх, кривя лицо.

– Возымей, наконец, уважение к отцу! – рыкнула на него Сельвина.

Над троном возникла голограмма головы Короля. Несколько одутловатое лицо, полные губы, острый нос, пристальный взгляд зеленых глаз из-под густых бровей, устремленный вдаль. Седые, чуть вьющиеся волосы тщательно расчесаны и уложены на прямой пробор.

У Сельвины защемило сердце.

– Первое, что я сделаю, когда стану Королем, – разглядывая неподвижную голограмму, продолжал заводиться Корх, – отменю этот идиотский обычай писать официальные документы стихами.

– Можно просто не писать в стихах. Тем более, когда к этому нет никакого таланта. Да ты и писать-то толком не выучился за столько лет, – поддела брата Сельвина.

Корх позеленел от злости, но огрызнуться не успел. Голограмма приоткрыла губы. Аппаратура закончила синхронизацию текста с изображением, а синтезатор речи готов был озвучить текст с необходимым тембром и интонациями.

Чтение завещания началось, и в зале зазвучал знакомый всем приятный, мягкий баритон Короля:

«Пусть телом немощен и час тот недалек,

Когда сей мир меня отторгнет

Велением Судьбы. И выйдет срок

Мучительной болезни. Вспомнит,

Деяния мои, быть может, кто-нибудь:

Добро – добром помянет, зло – забудет,

Простит. На то надежда щемит грудь.

Пусть милость Высшего с живыми да прибудет!

И в час последний свой с Его соизволенья

Свое вам указую повеленье:

Я детям завещаю чтить Закон.

И пусть главенствует над вами он

Живым во благо, в память наших предков!

И да не снять вам никогда его оков!

Мой младший сын, тебе вверяю трон.

Забыв тщеславие, гордыню, правь достойно.

Доверия ты не придай невольно.

Я повторюсь: всех выше нас Закон!

И, чтя его, тебе дарую власть.

Познай же горечь всю ее и сласть.

Но помнить ежечасно должен ты

Про право старшенства твоей сестры.

Сельвине трон освободить тебе придется

Лишь мужа обретет она. Тогда

Народом править будет он. К тебе вернутся

И трон, и власть с кончиною его, спустя года.

Сельвине выбора я не диктую —

Принцесса рассудительна, умна, —

Но в выборе своем должна

Учесть напутствия мои. Я указую —

Высший мне простит! —

Немного тех нехитрых правил,

Что ниже чуть я ей оставил,

Которых ей держаться надлежит.

Жених быть должен в сил расцвете

И за свои поступки быть в ответе

И перед всеми и перед собой —

Тебе потребен лишь такой.

Пусть не напорист будет, не спесив,

И обаятелен, хоть пусть и некрасив

Тебе придется он по нраву

Когда стяжать не будет славу.

Пусть телом будет он подвижен,

Силен пусть будет он и скор,

А не болезнью обездвижен,

Что жизни вечный приговор.

И то значение имеет:

Любовь ничто – и в этом суть!

Незрячий больше не прозреет,

Недвижный не сберется в путь!

Силен в искусстве слова, танце

Он должен быть, чтоб нравиться тебе,

Коль будет пусто в голове,

То вечным будет он паяцем.

Начитан должен быть и гениален,

Пресыщен знаньями и гордостью за них:

Не должен быть он тривиален —

В том нет сомнений никаких.

Все – пыль и прах. Любовь – она

Главенствует над этим миром.

Ты полюбить его должна

И в этом истина, Сельвина!

Но мало лишь твоей любви.

Своим его ты назови,

Когда взаимностью ответит.

И будешь ты счастливейшей на свете.

И лишь тогда на трон взойдешь,

Как счастье в муже обретешь!

Вот мой наказ вам, сын и дочь.

Исполните его точь-в-точь!

И помните, что вы едины,

Как два мазка одной картины».

Голос Короля смолк. Изображение его головы еще некоторое время пребывало над троном, молчаливо взирая на собравшихся, потом медленно растворилось в воздухе. Но еще целую минуту никто не двигался с места, с почтением глядя на то место, откуда только что голосом бывшего правителя вещала голограмма.

Консоль щелкнула. Из щели показался краешек кварцевой пластины с черной полоской. Первый Советник осторожно извлек пластину из щели и воздел ее над головой:

– Такова воля Его Величества, покойного Короля Вельта!

Он опустил руку, засунул непослушными от волнения пальцами пластину обратно в конверт и неспешно спустился с возвышения.

– Вот так! – довольно хмыкнул Корх. Он гордо вскинул подбородок, обводя надменным взглядом собравшихся в зале.

– Поздравляю, брат, – нехотя сказала Сельвина и с трудом добавила: – Теперь вы Король.

Она присела в реверансе, вновь выпрямилась и, развернувшись, удалилась к себе, шурша подолом платья.

Корх приблизился к Годме.

– Благодарю вас, Первый советник! – панибратски хлопнул он старика по плечу. – Сегодня вы принесли хорошую весть.

– Рад услужить Вашему Высочеству, – холодно отозвался тот. – Извините, мне нужно идти.

– Да-да, конечно. На какой день назначена коронация?

– Согласно Правил, на третий день. Вы знаете это не хуже меня, принц. Прошу меня простить, мне нужно заняться организацией вашей коронации, – Годма поклонился и, чуть сутулясь, скрылся в боковом проходе. Двери за ним закрылись.

В тронном зале все нарастал шум. Некоторые устремились к накрытым столам, где при их приближении оживились угодливые лакеи. Другие, осознав спустя лишь время содержание завещания, бурно обсуждали сказанное Королем – кто хмуро, а кто и с изрядной долей презрения взирая на принца Корха. Третьи же – бездарности и прихлебатели – спешили, толкая друг друга, первыми засвидетельствовать свое почтение новому Королю.

Корх с величественной миной благосклонно принимал расточаемые лесть и расшаркивания, перекатывая во рту, словно медово-мятные конфеты, всего два слова: «Я Король! Я… Король…»

2

Сельвина не помнила, как вернулась в свои покои.

Обливаясь слезами, она упала на свою кровать и долго плакала. В ее голове, не переставая, крутились слова отца. Цепкая, тренированная память девушки раз за разом воспроизводила завещание строку за строкой. И чем больше Сельвина вдумывалась в смысл фраз, тем большее уныние овладевало ей.

Стоявшая рядом с ее кроватью фрейлина, наблюдала за горем своей хозяйки, не смея нарушить молчание или еще чем потревожить ее.

– Эльда? – наконец позвала фрейлину Сельвина, приподнимаясь с кровати и оглядываясь.

– Да, моя принцесса, – сложив перед собой руки, Эльда с готовностью придвинулась ближе.

Сельвина села на край кровати, утирая ладонью слезы.

– Эльда, скажи, почему такая несправедливость? Я так любила отца.

– Вы расстроены тем, что Его Величество назначил своим приемником вашего брата?

– Ах, дело вовсе не в этом. Отец не мог поступить иначе.

– Вы правы, Ваше Высочество, – согласилась Эльда. – Но что же тогда вас так расстроило?

– Часть завещания, касающаяся моего брака, – Сельвина всхлипнула и поднялась с кровати, поворачиваясь спиной к фрейлине. – Помоги мне, пожалуйста, переодеться. В этом платье невозможно ни ходить, ни дышать!

Эльда принялась быстро и сноровисто ослаблять тугую шнуровку платья. Сельвина наконец вздохнула полной грудью, ощутив внезапно насколько она устала всего за три часа. Голова побаливала, мышцы спины невыносимо ныли.

Сельвина блаженно пошевелила плечами. Тяжелое платье сползло с плеч, скользнуло вдоль тела и опало на пол грудой парчи.

– Примите ванну, Ваше Высочество? – предложила Эльда.

– Нет, спасибо, Эльда. Возможно, позже, – Сельвина вышагнула из платья и быстро стянула чулки, отбросив их на кровать. – Подай мне накидку.

Эльда уже вернулась, неся в руках короткую воздушную накидку. Она помогла принцессе надеть ее и подняла с пола платье.

– Разве вы не пойдете на окончание церемонии?

– Нет, Эльда, мне там нечего делать. Эта желудочная оргия не по мне. – Сельвина приблизилась к зеркалу во весь ее рост, встроенному в стену. Полупрозрачная накидка при малейшем ее движении играла пастельными цветами радуги, хитроумно меняя плотность, что более выгодно подчеркивало фигуру девушки. – Ну вот, – расстроенно заметила принцесса, – теперь глаза весь вечер будут красными. Не понимаю, что нашло на отца.

– А что на него нашло?

Сельвина порывисто обернулась к входной двери.

На пороге, упираясь вытянутой рукой в дверной косяк, стоял Корх.

– Сельвиночка, ты очаровательна в этом наряде! – он сдвинулся с места, прикрыл дверь и приблизился к сестре, застыв в паре метров от нее.

– Корх, тебя не учили испрашивать соизволения войти?! – гневно бросила Сельвина брату, выплеснув на него все накопившее за день яростное негодование и презрение. К тому же иная реакция – Сельвина это знала доподлинно, – выглядела бы слабостью в глазах Корха и доставила тому удовольствие. – Где ты воспитывался? В дворцовых стойлах?

– Успокойся сестренка, – Корх проследовал к кровати, бухнулся на нее и закинул ногу на ногу. – Двери не были заблокированы.

– Разблокированные двери вовсе не повод вламываться ко мне без приглашения! – Сельвина отвернулась, вышла на балкон и уперлась руками в балюстраду. Теплый бриз весело заиграл ее накидкой, приоткрывая сильные загорелые бедра девушки.

– Я беспокоился за тебя. Ты так быстро покинула нас, что я решил, не случилось ли что-нибудь с тобой, – Корх поднялся с кровати и проследовал за сестрой на балкон, встав с ней рядом со сцепленными за спиной руками. – Какой прекрасный вечер!

– Не могу с тобой согласиться, – презрительно отозвалась Сельвина. – Так же как не верю в твои беспокойства и сочувствие. Ты лишен всего этого.

– Ты как всегда преувеличиваешь, сестра, – Корх нагнулся, опершись локтем на балюстраду, и заглянул в лицо Сельвине. – Что ты говорила про отца?

– Я сказала, что не понимаю, как он мог так поступить со мной, – сказала Сельвина, подставляя разгоряченное бурлящим в ней негодованием лицо слабому ветерку.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Я имею в виду часть завещания, относящуюся ко мне. Ведь это просто невыполнимо, найти такого человека. Я обречена на вечное безбрачие!

– Вот видишь, – неопределенно отозвался Корх.

– О чем ты?

– Вот она – отцовская любовь, о которой ты мне все уши прожужжала. Я понял это раньше; ты – лишь сейчас.

– Не верю! – категорически отрезала Сельвина, поворачиваясь к Корху лицом. – Здесь что-то не так.

– О чем ты говоришь, дорогая сестра? – Корх показно наморщил лоб.

– Я знаю его и его стиль. К тому же явные нестыковки в некоторых местах. Нет, он не мог этого написать!

– Ну-у, отец в последнее время сильно сдал, ты же знаешь. Возможно, последствия болезни, помутнение рассудка.

– Я общалась с ним до самой его смерти, – четко проговорила Сельвина, сверля брата неистовым презрительным взглядом. – Он до конца был в здравом уме.

– Тебе виднее, конечно, – Корх скривил рот в неприятной ухмылке и выпрямился. – Ну что ж. Вижу, ты в полном порядке. Мне нужно вернуться в зал. Меня ждут мои подданные.

– Удачно отпраздновать, – бросила ему вслед Сельвина и отвернулась.

– Благодарю, сестра! – важно отозвался тот, выходя в коридор.

Двери за ним закрылись.

Сельвина, немного поглядев на раскинувшийся под балконом сад, тонувший в вечерней мгле, вернулась в комнату.

– Эльда? – позвала она.

– Да, Ваше Высочество? – фрейлина показалась из своей комнаты.

– Наполни, пожалуйста, ванну. Что-то я устала.

– Сию минуту.

– Нет, лучше попроси, чтобы мне принесли что-нибудь перекусить. Ванну я наберу сама.

– Конечно, Ваше Высочество, – Эльда присела в безупречном книксене и удалилась.

Сельвина неторопливо прошла в ванную комнату. Опустившись на бортик широкой ванны, облицованной светлой разноцветной мозаикой, она перекрыла сток и пустила в ванну мощную струю горячей воды. Горячая вода расслабит мышцы и поможет немного успокоиться.

Задумчиво поводив пальцем вдоль надписей на вделанном в стену пульте, Сельвина выбрала пенный ароматизатор и коснулась нужного сенсора. Струя воды заметно помутнела, приобретя легкий зеленоватый оттенок. Вода в ванне начала вспениваться, источая сложные фруктовые ароматы и расходясь пузырями. Пузыри сталкивались и соединялись, образуя белое воздушное покрывало.

Сельвина скинула накидку, отбросила ее на низенький стульчик у стены и опустила ноги в воду. Поболтав ими, девушка соскользнула с бортика в воду и вытянулась в ванне во весь рост, расслабленно водя руками. Пены становилось все больше. Она уже сплошь покрывала поверхность воды и грозила вот-вот выбраться за невысокие бортики.

«Опять автоматика барахлит», – в сердцах подумала Сельвина. Но вновь подниматься и принудительно отключать подачу ароматизатора не хотелось. Сельвина решила дождаться возвращения Эльды. Шум воды успокаивал. Девушка откинула голову назад и закрыла глаза.

Щелкнул автомат, выключая подачу ароматизатора.

– Ваше Высочество? – в ванную комнату заглянула фрейлина. Сельвина открыла глаза. – Ваш ужин на кровати.

– Спасибо, Эльда.

Фрейлина не уходила, о чем-то напряженно размышляя и не решаясь сказать.

– Можно мне сказать? – наконец спросила она.

– Конечно, почему ты спрашиваешь, – повела плечами Сельвина. – И, прошу тебя, перестань называть меня «моим высочеством». Ты же знаешь, я этого не люблю. Мы сейчас одни.

– Конечно, Ва… Простите, Сельвина, – смутилась Эльда, приближаясь к ванне. – Я случайно слышала вашу беседу с принцем.

– И что же?

– Король очень любил вас. И мне тоже показалось странным, что он с вами вот так поступил.

– Это уже не имеет никакого значения, Эльда,– Сельвина вздохнула и вновь закрыла глаза.

– Да, но… Странно не только отношение к вам. Все это завещание…

– Что тебя беспокоит, Эльда? – Сельвина приподнялась на локте, протянула руку и перекрыла воду. Бурлящий водопад мгновенно иссяк.

– Все эти слова в завещании, что касаются вас… Не знаю даже как сказать. Они скорее могли бы принадлежать принцу Корху, чем вашему отцу.

– Ты тоже это заметила? – Сельвина удивленно расширила глаза.

– Я сразу обратила на это внимание, Ва… Сельвина.

– Все это пустое, Эльда, – Сельвина внезапно сникла. – Возможно, у отца действительно было помутнение.

– И вы в это верите?

– Нет, но факт остается фактом. Существует его завещание.

– А вы уверены, что это его завещание?

– Ну, я могу узнать стиль отца. К тому же Корх не способен зарифмовать ничего сложнее, чем «он» и «вон». Да и подделать завещание невозможно – ты это знаешь не хуже меня.

– Я бы не доверяла настолько вашему брату.

– Оставим это, Эльда. Есть завещание, и я обязана следовать ему.

– Вы собираетесь искать жениха? – искренне ужаснулась Эльда.

– А что мне остается?

Сельвина резко села. Вода волной толкнулась в бортики ванны и выплеснулась на пол. Девушка поднялась на ноги и вышагнула на теплый шершавый пластик пола. Эльда укутала ее широким полотенцем.

– Я не могу позволить брату править. Он неминуемо приведет Королевство к полному краху.

– Но где же вы собираетесь искать этого идеального человека, который соответствовал бы завещанию вашего отца?

– Хороший вопрос, Эльда, – грустно улыбнулась Сельвина, придерживая полотенце на груди. – Я не знаю…

3

Следующие два дня Сельвина старательно избегала встреч с братом, хотя это и ей не всегда удавалось. Сельвине начинало казаться, что брат поставил себе целью довести ее до белого каления. Причину этого принцесса не понимала, но все происходящее наводило именно на эту мысль: при встрече с сестрой Корх пытался неуместно шутить, вел себя развязно и нередко даже по-хамски, словно стараясь подчеркнуть свое превосходство над ней. Это неизбежно заканчивалось для Сельвины приливом с трудом сдерживаемого раздражения или нервным срывом.

Скрываясь от брата у себя в покоях и желая отвлечься, принцесса часами просиживала за рабочей консолью, пытаясь вычислить возможного жениха. Современная техника достигла больших возможностей, а база данных, содержавшая практически исчерпывающие данные по сотням миллиардам подданных Соединенного Королевства, хранила не только основные данные по ним, такие, как внешность, занятость и место проживания. В базе также присутствовали психотипы людей, их склонности, уровень интеллекта, жизненные предпочтения и прочие любопытные сведения. Умело составленный запрос к базе данных мог выдать список искомых личностей, наиболее удовлетворяющих требованиям ищущего. Но…

Список возможных претендентов на руку и сердце принцессы был огромен. И это еще мягко сказано! При этом мало кто полноценно вписывался в рамки, очерченные завещанием. Тысячи людей приближались к «идеалу», но при этом оказывались либо ущербными физически, либо имели неприятную, отталкивающую с точки зрения Сельвины внешность. Красавцы же, как правило, наоборот являли собой совершенно бездарные пустышки и никчемные личности.

Просматривая кажущиеся бесконечными списки мужчин и их голографические образы, Сельвина ощущала, как постепенно тупеет от всего этого разнообразного единообразия. Невообразимо уставший мозг уже отказывался воспринимать образы, а во сне разражался кошмарами.

В ночных видениях Сельвине чудилось, будто ее окружают наседающие толпы людей сплошь мужского пола с требованиями оценить их, а над ними возвышался ее отец и спрашивал ехидным голосом принца: «Ну что, дорогая Сельвиночка, ты выбрала наконец?» Сельвина пыталась убежать от толпы, укрыться в каком-нибудь укромном уголке, но не могла отыскать места, где бы ее оставили в покое…

На второй день поисков вконец измотанная Сельвина решила бросить свои не приносящие желаемого результата занятия. Тем более, выяснился крайне неприятный факт: окраинные системы Королевства из рук вон плохо занимались регистрацией жителей, и в казалось бы полной базе данных наличествовали явные серьезные прорехи.

Нужно было придумать нечто иное, какой-то другой способ. Но пока ничего путного ей в голову не приходило. Желая отвлечься от всего, Сельвина прогуливалась в компании своей фрейлины в саду, вдыхая ароматы цветов и трав и слушая трели диковинных птиц, завезенных с других звездных систем.

А тем временем принц Корх развернул бурную деятельность по подготовке к собственной коронации. Вместо того, чтобы заниматься неотложными государственными делами, Корх как угорелый носился по дворцу и вмешивался во все без исключения: от расстановки мебели до женских туалетов. Его визгливый, порой срывающийся в фальцет голос, вырываясь из окон дворца, распугивал птиц и вызывал у Сельвины приступы сильнейшего раздражения и мигрени.

– Куда ты его потащил?.. Я тебе куда сказал?.. Болван, не зеленый, а синий! Синий, понимаешь?!. Нет, нужно покороче!.. Куда ты столы поставил, остолоп? Я тебе как сказал? Поперек!.. А стулья? Где ты нашел этот хлам?! Ты меня убить хочешь?.. Шторы подбери! Подбери шторы, говорю! Да, вот так…

Корх, казалось, был неутомим. Он поспевал везде и всюду, никому не давая спуску, и больше мешал, чем содействовал приготовлениям. Все это продолжалось до глубокого вечера второго дня.

Приближался день коронации.

На космодром одно за другим прибывали суда вассалов Соединенного Королевства. Бурные «рукоплескательные» встречи постановки а-ля принц Корх, больше напоминавшие маскарад, нежели дипломатические процедуры, несказанно удивляли и вводили в ступор прибывающих графов. Графы звездных систем, будучи людьми серьезными и почтенными, не понимали, как следует реагировать на происходящее, и оттого ощущали себя не в своей тарелке. Приветственный шум толпы, согнанной по случаю на космодром, громкая музыка и обезьяньи пляски совершенно не соответствовали уровню принимаемых гостей.

Седые старцы и их молодые отпрыски, одинаково шокированные происходящим, недоуменно крутили по сторонам головами и глуповато улыбались. Гвардейцы, с трудом сдерживая «ликующие» толпы людей, распихивали прибывших по правительственным карам и свозили в королевский дворец, где их лично встречал принц Корх, рассыпаясь в благодарностях и комплиментах.

Во дворце графов и членов их семей ожидали апартаменты, оформленные согласно полученных лично от принца Корха указаний, отчего те своим убранством больше напоминали скорее дома терпимости, нежели апартаменты государственных деятелей. Графы были убиты, сражены наповал, но, проявляя врожденную и воспитанную в них с младых лет сдержанность, помалкивали. Пока помалкивали. Никто из них, разумеется, не забыл, как их корабли в нарушение всех норм были задержаны на орбите. Некоторые крутились вокруг планеты всего пару часов, другие – больше суток. И все лишь для того, чтобы молодой выскочка Корх смог устроить свою «гениальную» встречу на космодроме сразу для всех…

К одиннадцати часам вечера все наконец успокоилось, и дворец зажил своей обычной жизнью.

Принц, неимоверно уставший, но чрезвычайно довольный собой, прогуливался в саду, вслушиваясь к доносившиеся из распахнутых окон голоса гостей. Гости беседовали меж собой тихо, и Корх напрягал слух, но разобрать удавалось лишь отдельные, ничего не значащие слова. Ему хотелось услышать слова лести, похвалу в свой адрес, как отлично он все организовал.

Слава Высшему, он не слышал того, о чем в действительности говорили гости…

В глубине сада мелькнул знакомый женский силуэт, и принц устремился туда. Сельвина, первой заметившая брата и попытавшаяся было скрыться от него за деревьями, была вынуждена остановиться, лишь Корх окликнул ее.

– Сестра?

– Да, Корх? – сухо отозвалась Сельвина, когда принц приблизился к ней.

– Ты тоже решила прогуляться? – он вычурно повел рукой, предлагая пройтись, и неторопливо зашагал рядом с принцессой.

– Как видишь.

– Дивный вечер, не правда ли? – вдыхая полной грудью и расправляя плечи, сказал он.

– Возможно, – пробормотала Сельвина. Интересно, что за всем этим последует? – Вы уже закончили все свои дела, Ваше Величество?

– Не паясничай, – скривился Корх. – Ты все еще дуешься из-за завещания?

Сельвина промолчала.

– Брось. Завтра у нас великий день!

– Это у тебя великий день! – Сельвина остановилась и повернула голову к брату.

– Отец, кажется, говорил, что мы есть одно целое, – холодно заметил Корх, сложив руки на груди.

– Извини, я бы хотела побыть одна, если ты не возражаешь.

– Вот она жажда власти! – сардонически заметил Корх.

– У меня никогда не было жажды власти. В отличие от тебя. Ты просто неисправим.

– Назови мне хоть одного дурака, который не хотел бы власти.

– Дурак – возможно, – не сдержалась Сельвина и направилась к беседке в центре парка.

Корх некоторое время переваривал последнюю фразу, ища, как бы поострее ответить сестре. В голову ничего путного не приходило, а срываться на банальный скандал и портить себе отменное настроение не хотелось.

– Я в курсе, что ты занималась подбором жениха, – сказал он, вновь нагоняя сестру. – Что это, как не попытка поскорее заполучить трон?

– Это не так, – коротко ответила Сельвина, опускаясь на скамью.

– И как успехи?

Сельвина оставила вопрос без ответа. Она нагнулась и, подобрав с пола беседки широкий зеленый лист с фиолетовыми прожилками, повертела его за черенок.

– Вижу, никак. Но я могу посодействовать твоему горю.

– И каким же образом? – бесцветным, лишенным интонации голосом поинтересовалась Сельвина.

– Власть интересует меня лишь номинально. Управление государством, честно признаюсь, – это не мое.

– Ты делаешь успехи в самооценке! – в глазах Сельвины вспыхнули веселые искорки.

– Только давай без этих… – Корх брезгливо скривил губы и неопределенно повертел пальцами. – Я, по крайней мере, честен. Меня интересуют лишь атрибуты власти.

– И что же ты намерен предложить мне? – Сельвина удивленно воззрилась на брата. – Зная тебя, могу предположить, это будет нечто сногсшибательное.

– Ты права! – гордо выпятил грудь Корх. – Завтра я стану Королем. Я возьму тебя в жены, и ты…

– Что-о?!! – глаза Сельвины, расширяясь, поползли на лоб. Она медленно поднялась со скамьи, сжимая кулаки.

В ее руке хрустнула сочная мякоть листка – первой жертвы надвигающейся бури.

Принц Корх, отступил назад, прикрываясь руками.

– Ты в своем уме? – Сельвина продолжала наступать на брата. Вид ее был страшен, отчего Корх весь сжался, став как-то заметно ниже. – Ты что это удумал?

– Успокойся, сестренка, – пролепетал тот, продолжая отступать вглубь сада и даже не помышляя о побеге. – Ты вовсе не интересуешь меня. Я хотел лишь отдать тебе трон и…

– Король вшивый! Щенок! Извращенец! – меряя слова шагами, Сельвина грозно надвигалась на принца. – Урод кривоногий! Недоносок! Сосунок!

Бледный Корх, отступая назад, зацепился каблуком сверкающей туфли за выступавший из земли корешок и грохнулся задом на влажный мох, трусливо загораживаясь руками и поджимая колени.

– Да я тебе собственными руками причиндалы пообрываю! – Сельвина нависла над повизгивающим от страха принцем, протягивая к нему руки со скрюченными пальцами. – Хорек расфуфыренный! – добавила она, тяжело дыша.

Корх вывернулся из-под нее и кинулся на карачках в сторону. Потом вскочил на ноги и трусовато обернулся.

Сельвина стояла метрах в четырех от него. Вид ее был страшен: взлохмаченные волосы, глаза горят, как у дикой кошки, ноздри раздуваются, словно у разъяренного быка.

– Глупо, – сказал Корх, важно вскидывая подбородок и одергивая сюртук в попытке вернуть себе величественный вид. – Очень глупо. Дура.

Он развернулся и зашагал в сторону дворца, периодически опасливо оглядываясь через плечо.

…Сельвина ворвалась в свои покои, едва не снеся по пути двери.

– Что с вами, Ваше Высочество? – испуганная Эльда, заслышав неимоверный шум, производимый принцессой, выскочила ей на встречу из своей комнаты и застыла, приложив руку к груди. – На вас напали?

– Все хорошо. Просто замечательно! – Сельвина попыталась улыбнуться, приглаживая руками растрепанную шевелюру. Она огляделась по сторонам, словно ища что-то. – Да!

Она кинулась к консоли и бухнулась в кресло перед ней.

– Эльда, дорогая! Собирай вещи, мы уезжаем.

– На ночь глядя? А как же коронация? – вконец растерялась фрейлина.

– Плевать на коронацию, на все плевать! Мы немедленно уезжаем!

– Куда же это?

– Туда, – принцесса неопределенно ткнула пальцем в потолок и повернулась к экрану.

– Но…

– Капитана Жакэ, – бросила принцесса человеку, возникшему на экране консоли.

– Сию минуту, мэм!

– Виль Жакэ слушает, Ваше Высочество! – на экране возникло квадратное загорелое лицо с пышными усами и бакенбардами.

– Капитан, подготовьте «Селесту» к вылету, скажем, через три часа.

– Слушаюсь, Ваше Высочество! – отчеканил тот. – Маршрут?

– Пока не определен, – ничего не придумав сходу, сказала Сельвина.

– Но я должен все спланировать. Ресурсы…

– Хорошо. Любая ближайшая система на ваше усмотрение, где мы сможем запастись всем необходимым.

– Принял, – кивнул Жакэ. – Цель полета?

– Я сообщу о ней на борту.

– Но это невозможно, Ваше Высочество! Я должен подать запрос в астронавигацию! Нас просто не выпустят с планеты.

– Свободный поиск, – устало вздохнула Сельвина (как все сложно!) – Нет, подождите! Сообщите о моем желании развеяться.

– То есть, прогулка налегке? – Жакэ растянул тонкие губы в белозубой улыбке.

– Вы все правильно поняли, капитан, – одобрительно сказала Сельвина. – Так будет меньше ненужных вопросов. Да, и еще!

– Слушаю.

– Затребуйте человек десять из гвардии. Для охраны.

– Хорошо, Ваше Высочество. Как вам будет угодно, – Жакэ учтиво склонил голову и отключился.

– Куда мы все-таки летим, Ваше Высочество? – переспросила Эльда, безмолвно стоявшая до того позади принцессы.

– Искать мне жениха! – выпалила Сельвина. – Но до этого мы кое-что должны с тобой сделать.

– Что?

– Подпортить кое-кому праздник, – оскалилась в злобной усмешке Сельвина, хищно сверкнув глазами. – Ну, держись, братец!

Она обернулась к фрейлине, крутанувшись на кресле.

– И не называй меня «моим высочеством»!..

4

Время тянулось неимоверно долго. Чемоданы с вещами были упакованы и отправлены на личную яхту принцессы еще полтора часа назад. Эльда куда-то запропала, пока Сельвина принимала ванну и приводила себя в порядок.

Сейчас Сельвина в полном одиночестве металась по комнате, словно загнанный зверь. Бездействие и жгучее желание отомстить, какого она никогда в жизни до этого не испытывала, не давали ей ни минуты покоя. Наконец борьба с самой собой утомила принцессу, и она забылась коротким и беспокойным сном.

Около одиннадцати вечера вышел на связь Жакэ, разбудив принцессу. Та выслушала доклад капитана о готовности судна к вылету и сонным голосом поблагодарила.

Через пятнадцать минут позвонил Корх.

– Улетаешь, сестренка? – поинтересовался тот.

– Собираешься меня задержать? – кипя ненавистью, спросила Сельвина.

– И в мыслях не было! Тебе неплохо было бы развеяться. Или летишь на поиски женишка? – противно захихикал принц.

– Это не твое дело! – прорычала в ответ Сельвина, грозно сводя брови. Она с трудом сдерживалась, чтобы не наговорить грубостей. – Занимайся лучше своими «атрибутами».

Принц Корх наморщил лоб, пытаясь сообразить, о чем, собственно, идет речь.

– Ах, вон ты о чем! – спустя полминуты протянул он. Морщины вновь разгладились. – Уже все готово, сестренка. Давно готово.

– В таком случае, желаю приятного восхождения.

– И ты не останешься на коронацию? – притворно удивился принц, вскидывая тонкие, аккуратно выщипанные брови.

– Нет.

– Жаль! Очень жаль, – покачал головой Корх. – Ну что ж, счастливого тебе пути и удачи в поисках, – он опять хихикнул и отключился.

Сельвина скрипнула зубами.

«Прыщ зудящий! Индюк надутый! Ну, погоди же, я тебе устрою!..»

В дверях с подносом в руках появилась Эльда.

– Эльда, ну куда ты запропастилась? – Сельвина нетерпеливо вскочила из кресла.

– Вы не ужинали, Ва…

Принцесса вновь свела брови на переносице.

– …Сельвина, – быстро поправилась Эльда, ставя поднос на стол. – Я подумала, будет не лишним…

– К Черному ужин! – взмахнула рукой Сельвина. – Эльда, нас ждут великие дела!

– Когда у вас такие глаза, я вас боюсь, – фрейлина отступила на шаг назад и осенила себя Священным знаком.

– Ну, тебе-то уж точно нечего меня бояться. Собирайся, у нас много дел, – Сельвина подхватила со своей кровати один из темных плащей, широким взмахом накинула его на плечи и набросила на голову капюшон. Другой плащ она кинула фрейлине.

– Но вы так и не объяснили, чем мы собираемся заняться до отлета? – спросила Эльда, накидывая плащ.

– Громить!

– Что?..

– Громить все и вся. Я ему устрою веселую жизнь! – Сельвина погрозила куда-то в сторону кулачком.

– Вы с ума сошли, Сельвина! – не на шутку перетрусила Эльда.

– О, если бы ты только знала, что предложил мне этот… этот Корх, – Сельвина скорчила брезгливую гримасу, – ты бы первая побежала.

– Прошу вас, не рассказывайте ничего, – испуганно поежилась фрейлина. – Пусть я лучше останусь в неведении.

– Но ты со мной?

– Да, – после некоторых колебаний не совсем уверенно отозвалась Вельда.

– В таком случае, у нас на все про все, – Сельвина бросила взгляд на настенные часы, – сорок минут. В путь!

Принцесса с тяжелым сердцем оглядела свои покои, в которых она провела столько лет, где была счастлива и где горевала обо всяких мелочах. Только теперь она понимала – это были именно мелочи, не стоившие того, чтобы проливать по ним слезы. Раньше, когда еще был жив отец, она была по-настоящему счастлива. Сейчас у нее не осталось ничего. Счастье ее ждало где-то там, далеко от дома. Она верила в это, верила всей душой.

Едва сдерживая слезы, Сельвина перешагнула порог комнаты и в последний раз оглянулась.

Двери закрылись.

– Нам нужно торопиться, – решительно сказала принцесса, пониже натягивая капюшон.

Девушки направились на нижний этаж, где располагались кухня и банкетный зал. Стараясь производить как можно меньше шума и пряча лица под капюшонами, они быстро пересекли длинный коридор и спустились по гулкой лестнице. В плащах, конечно, не было никакого смысла, так как весь дворец был нашпигован различными датчиками и камерами, позволяющими контролировать перемещение всех и вся, но плащи придавали всей «операции» некую таинственность, особый шик.

Дворец спал. В коридорах и на лестницах Сельвина с Эльдой не встретили ни одного человека. Времена рыцарей и мушкетеров, охранявших покой своих государей, давно минули. Сейчас их с успехом заменяла чуткая автоматика, готовая в любой момент задержать или остановить преступника, а при необходимости вызвать живое подкрепление.

Но, сколь ни была умна эта система охраны, она и предположить не могла, что две почтенные особы, тайком пробравшиеся в банкетный зал, собираются устроить там (и не только!) невообразимый бардак и полнейший беспредел.

Трудно себе представить, что могут натворить две вдохновленные благородной яростью женщины в течение пятнадцати минут: столы были исцарапаны, пол вымазан лаком для ногтей, портреты принца разрисованы губной помадой, праздничные полотнища изрезаны и изорваны на лоскутки, а подушечка для коленопреклонения вымазана долго не сохнущим клеем. И все это под надзором несчастной системы охраны. Будь у нее возможность менять размеры глаз-объективов, все линзы давно бы повываливались от ужаса и полопались от стыда за творимые высокородными особами бесчинства.

Но и этого Сельвине показалось мало.

Оглядев дело рук своих, принцесса сдула со лба прядь волос, уперла руки в бока – месть не казалась ей полной. Поразмыслив, она потащила Эльду за собой на кухню.

Тем временем система охраны, пребывая в явном ступоре от происходящего и судорожно гоняя по своим цепям килобайты противоречивой информации, пыталась сообразить, нужно ли включать сигнал тревоги или все же не стоит этого делать. С одной стороны на ее глазах происходил акт вредительства, но с другой в роли вредителей выступали принцесса и ее фрейлина. Задача казалась неразрешимой…

Между тем, девушки, войдя в раж, громили кухню. Заготовленные на завтрашний день основные блюда переворачивались, обильно посыпались солью и перцем. Тарелки со страшным грохотом рушились целыми стопками на пол, разлетаясь в разные стороны фейерверками осколков. Рыба в смятении ускользала с блюд под шкафы и плиты. Жареная дичь в ужасе шмыгала по углам и разлеталась. Любимый Королевский торт принца Корха был смят, раздавлен и изуродован. Шоколадный Корх в парадной мантии, ранее венчавший торт – немилосердно припечатан кулаком к столу и превращен в коричневую лепешку с торчавшей из нее приплюснутой головой с улыбкой до ушей…

Девушки визжали от удовольствия.

Система охраны не выдержала нагрузки и отключилась, но в дверях уже толпилась перепуганная спросонья челядь, заглядывая в кухню через головы друг друга и не решаясь войти внутрь. Все перешептывались, вертя головами.

– Что здесь происходит, Черный вас побери! – вклинился в толпу прибежавший на шум Корх. Он был в смешной короткой пижамке с котиками и в пушистых тапках. – Я спрашиваю, что здесь творится?

– Принцесса, кажись, того, – осторожно кто-то подал голос в толпе.

– Ну так держите ее, пока она не разнесла весь мой дворец! Великий Светлый, мой торт! – заметил наконец принц, в бессильной злобе ударяя себя по ляжкам кулаками. – Да хватайте же ее, болваны!

– Еще один шаг, и я расскажу всем причину происходящего, – обернулась на голос брата Сельвина. Она важно выставила одну ногу вперед и уперла левую руку в бок. Другой рукой принцесса аккуратно и гордо пригладила волосы. – Я думаю, это всем будет интересно послушать, не так ли, мой дорогой братец?

– Нет!!! Молчи! – не на шутку перепугался тот, перегораживая широко раскинутыми в стороны руками проход уже готовой было ворваться в кухню толпе. – Она… Она не сошла с ума, просто у нее нервный срыв. Она очень любила нашего папу. Можешь продолжать, Сельвиночка.

– Правда? Спасибо, дорогой братик, – она подплыла к нему, покачивая бедрами. – Ты такой добрый сегодня!

Наклонившись вперед, она притянула ладонями голову растерявшегося Корха к себе и чмокнула его в нос. Корх попытался отвернуться, кривя губы, но не успел.

– Ты мой котеночек, уси-пуси, – Сельвина пошевелила двумя пальцами у бледного, идущего пятнами лица брата и выпрямилась. – Пошли Эльда, мы уже закончили. Спасибо тебе, дорогой братец. Ты не представляешь, как мне полегчало!

Толпа расступилась, пропуская мимо себя принцессу и ее фрейлину. Корх бессильно сжимал кулаки, скрежеща зубами. Ногти больно впивались в ладони.

– Братик, – обернулась, задержавшись на миг Сельвина, – тебе нужно обязательно посетить врача: ты так ужасно скрипишь зубами – возможно, у тебя глисты.

– Я тебе еще отомщу, – себе под нос прошипел Корх, меча глазами молнии. – Никогда не прощу. Ни-ког-да!