Читать книгу Возрастное. Главы 2, 3 - Лев Ефимович Фейгин - Страница 1

ГЛАВА 2

МАЙ 1897 – ОКТЯБРЬ 1900

ГОРОД ЖИЗДРА, СЕМЬЯ КОГАН,

«ТИХАЯ» СВАДЬБА МОИХ РОДИТЕЛЕЙ

Мои будущие родители покинули свои родительские дома ранним весенним утром, за час до рассвета, когда большинство жителей города еще спали. Дело в том, что расстояние от города Хотимска до железнодорожной станции Клетня¹ без малого семьдесят пять² верст³. Ехать на телеге – целый день.

Если вы хотите поехать из города Хотимска до ж/д станции Клетня на телеге, то должны знать, что дорога эта «разбита» в пух и прах. Половина дороги проходит через лес, где, из-за сплошных оголенных корней деревьев, очень трудно ехать быстро. Дорога до того разъезжена, что, буквально, то яма, то канава. Почти все они наполнены дождевой водой. Поэтому, телега может ехать только медленно, шагом, не более чем четыре-пять верст в час. Проедешь двадцать, или даже двадцать пять верст, за четыре, а то и за пять часов, и всё… Должен остановиться на целый час. Надо кормить коня, дать ему передохнуть. Да и самим надо покушать и перевести дух. Поедешь дальше, там дорога получше, да конь уже уставший. Вот так-то.

Хаим и Ревекка прибыли на станцию Клетня за полчаса до отправления товарно-пассажирского поезда. Купив два билета, наши пассажиры заняли места в плацкартном вагоне поезда, следующего по маршруту, Клетня – Жуковка⁴ – Бежица⁵ (Брянск⁶) – Жиздра. Туда они приедут вечером, строго по расписанию.

Два дня подряд, по два раза в день, Ента-почтарь ходила к Головичерам пить чай с баранками.

– Какие расходы! Ужасть! – Пожимает плечами Ента.

Остальные люди рассуждают примерно так. – Если Ента не знает, то нам и подавно ничего не узнать.

– Это Вам передала сестра, – сказал извозчик, передавая Рае, младшей сестре Ревекки, плащ, – а сапоги я отнесу матери Хаима. – Прощаясь, он подмигнул, и добавил: – Ну и дождь, лил до обеда.

А Ента выслушала все это, допила чай, хитро улыбнулась, и ушла. Для опытного «почтаря» было достаточно услышать эти несколько слов извозчика, как для основы. Сказанное ею нарастало, как снежный ком, и дополнялось потом всякой ересью, да еще такой нелепой, что буквально назавтра сама Ента не могла отличить чью-то «ересь» от своей «правды».

А что случилось бы, если бы Ента узнала бы про «заклинание» дедушки Лейбы, и о том, что родители Хаима дали ему пятьдесят⁷ рублей, а также и о том, что братья и сестры Ревекки дали ей сорок рублей на дорогу и на первые месяцы самостоятельной жизни, а там уж им придется работать и самим зарабатывать себе на жизнь.

Про свадьбу родители сказали Хаиму: – Сыграете ее в городе Жиздра. «ТИХУЮ СВАДЬБУ», как это сделали наши соседи, богачи Малкины⁸, родичи Головичеров. А сэкономленные деньги-то вам, ой, еще как пригодятся.

О свадьбе в доме Ревекки никто не сказал ни слова. Почему? Да потому что это было бы против воли ОТЦА, против его ЗАКЛИНАНИЯ. В переводе на русский язык, это СЛОВО: – Проклятая. Анафема.

Вся семья знала, что Ревекка уезжает рано утром. Она хотела зайти к отцу попрощаться, попросту, так, как это было раньше, прежде, но он, как обычно, сидел в своей спальне и «ГУДЕЛ» над ТАЛМУДОМ. В это время, когда он разговаривает с БОГОМ, никому нельзя заходить к нему, особенно, если это «ЕЩЕ И ЖЕНЩИНА».

С вашего, дорогие мои читатели, разрешения, поясню значения таких выражений, как «ТИХАЯ СВАДЬБА», «ГУДЕЛ», да «ЕЩЕ И ЖЕНЩИНА».

Так вот – «ТИХАЯ СВАДЬБА».

«Тихая», потому что на нее едут ЖЕНИХ и НЕВЕСТА, ведь без них ни одна свадьба не бывает. Также могут поехать и их родители, родные, близкие им люди. Гостей – немного. А если общее количество МУЖЧИН меньше десяти человек, то недостающих мужчин приглашают из числа местных жителей, конечно же, евреев.

Свадьбу устраивают, обычно, в деревне, или на хуторе, или на железнодорожной станции, или где-нибудь в другом публичном месте. Шатер, четыре трехаршинных шеста, крыша сделана из чего-нибудь, например, простынь, или скатерть. У богатых это может быть ковер, который привязывается к шестам. Вот и все. Все остальное, как на всех и всяких свадьбах. Человек, знающий правила и порядок венчания, разберется. Можно справлять и без музыки, так даже спокойней. Насчет алкогольных напитков, пей, что хочешь, душа меру знает.

А теперь надо пояснить, почему дедушка Лейба «ГУДЕЛ» над ТАЛМУДОМ?

Да будет вам известно, что в СИНАГОГЕ каждый молится за себя и вслух, в то время, как в русской ЦЕРКВИ поют священник и хор певчих, а молящиеся слушают, и крестятся, и кланяются.

А у нас, даже в одиночку, дома, молятся вслух, да еще и с напевом. То же самое и при изучении ТАЛМУДА. Слова плохо слышны, зато «гудение» слышно на всю квартиру, даже за стеной. Особенно вечером, когда всюду тихо, «гудение» еще слышней.

Надо также пояснить – «ЕЩЕ И ЖЕНЩИНА».

Женщина, она проклята БОГОМ еще в начале сотворения МИРА. За что? За свой язык. Одновременно, по той же «статье», проклят и змей за свой язык, который еще и с ядовитым жалом.

Но… вернемся к нашим «молодым».

Тихо и плавно‚ таща за собой небольшой состав, состоящий из пассажирских вагонов второго⁹ и третьего¹⁰ класса, а также несколько грузовых вагонов, с небольшим скрипом тормозных колодок, наш небезызвестный «ЩУКИНСКИЙ¹¹» паровоз остановился у железнодорожного вокзала станции ЖИЗДРА.

Раздался звонок. Это значило, что наши ХАИМ и РЕВЕККА приехали на место своего назначения.

Выйдя из вагона, они сразу попали в объятия Менделя Когана. Расцеловались, как принято, крепко-крепко.

– Пошли, – сказал «хозяин», беря чемоданчик у Ревекки, – мы живем здесь, рядом‚ через дорогу‚ близко. – И они пошли.

Семья Коган, на тот момент, состояла из Менделя и Ципейры, и двух детей: сыну Яше было три года, а дочке Несе¹² всего лишь только годик. Они жили в одноэтажном бревенчатом домике, каких в городе Жиздра того времени было большинство. Их дом был расположен рядом с железнодорожным вокзалом‚ куда Мендель и пришел встречать своих гостей.

Идти близко. И вот гости уже дома. Здесь их ожидали: Ципейра‚ Яша, Неся. Сестры и дети перецеловались и немного прослезились. Просто так.

Ципейра «стреляла» глазами‚ то на сестру, то на Хаима, улыбаясь, пожимала плечами. На лице старшей сестры можно было прочитать догадки, размышления: – Прислала телеграмму, что одна приезжает. А вышло-то вон как! Что бы ЭТО значило? А? Да ты милая, что? Нет. Нет. Это они не напрасно приехали вдвоем… Неужели?.. Она у нас из четырех сестер – самая, самая. Самая красивая‚ самая умная. Да и он тоже из семи братьев в их семье самый, самый… А может быть?.. – Ципейра вздрогнула и обратилась к сестре, поманив ее пальцем. – Скажи, пожалуйста, куда это вы направилась вдвоем? И зачем?..

Ревекка играла с детьми, целовала их. – Мои миленькие, родненькие… – Зная строгую сестру, Ревекка еще в дороге рассчитывала на такой вопрос и решила с Хаимом, что они расскажут обо всем и подробно.

Тем временем хозяйка подала ужин. За ужином хозяева и гости перебрасывались краткими вопросами и ответами. Как Вы догадываетесь, первые задавали их, вторые отвечали, поскольку беседа была посвящена вопросам жизни «большой» семьи в ХОТИМСКЕ.

По причине усталости гостей, ужин не затянулся. Родители сказали детям, чтобы те пошли спать в свою комнату. Так они и сделали. Мужчинам была приготовлена «кровать» на полу в столовой. Сестры ушли в спальню.

Сперва был слышен тихий, но не разборчивый, говор людей. Потом усталость от двух суток в дороге‚ особенно на подводе, взяла верх, постепенно все они притихли, умолкли, и, наконец, уснули. А гутэ нахт – Спокойной ночи.

Конечно, хозяева, да и их дети, проснулись гораздо раньше, чем уставшие гости. После того, как мать накормила детей и велела им сидеть тихо, Мендель и Ципейра уселись вдвоем на кухне, плотно прикрыв дверь, и принялись обобщать все то, что происходило в Хотимске в домах обеих «больших» семей. Сидя здесь, они признались, что сами виноваты в том, что почти ничего не знали о новостях, которые они услышали от гостей, особенно о том, что произошло там за последний год.

Дело в том, что хозяева забросили переписку‚ вот и результат. Ципейра даже сейчас не может оправдать проклятие отцом своей любимой дочери, названной Ревекка в честь и в память о праматери. Этим «БИБЛЕЙСКИМ, БЕССЕРДЕЧНЫМ» поступком он показал свою «ХАСИДСКУЮ» преданность.

В какой-то момент, во время разговора Ципейра ЗАПЛАКАЛА ВСЛУХ и тем самым разбудила гостей.

Тут и гости пришли на кухню.

– С добрым утром, – приветствовали они друг друга.

Позавтракав, хозяин и гости отправились в город, чтобы осуществить намеченные планы.

К вечеру все пришли довольные. Ревекка и Хаим устроились работать по своим профессиям. На работу – с завтрашнего дня. Вопрос о поиске места для проживания решен, есть комната в доме порядочной семьи, рядом с домом, где живут Коганы.

«Тихую» свадьбу справили через неделю, народу было немного, только «молодые» да семья Коган.

Сразу же после этого они переехали в свою собственную комнату, полностью обставленную владельцем дома.

Спустя несколько дней, в субботу, пришла семья Коган, и владельцы дома сего‚ и все вместе провели «культурное» чаепитие.

– Счастья вам! – Пожелал молодым новый круг знакомых «жиздрян». Пошла новая жизнь.

Вот так они оба работали, зарабатывали деньги и расходовали их по своему усмотрению. Этим и отличается «взрослая» жизнь от отцовской ОПЕКИ, когда ты работаешь «в поте лица своего» и ждешь необходимой обновки по родительскому усмотрению.

Хаим, сразу же после «тихой» свадьбы, послал домой первое письмо. Ревекка вложила в этот конверт и свой лоскуток бумаги‚ с несколькими «робкими» словами‚ и просила Фейгиных передать это письмецо Головичерам.

Спустя некоторое время прибыл ответ Хаиму от его родных и привет Ревекке. Их поздравляла вся семья Фейгиных с законным браком и посылала многие пожелания счастья и удачи. Потом были написаны новости о некоторых чисто семейных делах. В конце письма была приписка: – Записку Головичеры получили. Все здоровы. Все там хорошо. Целую, (подпись), Рая. – Самая младшая в их семье. МИЗИНКА¹³.

Эту записку Ревекка хранила. И всякий раз, когда она загрустит по родным, она достает эту записку‚ в сотый раз почитает и снова плачет. Однажды‚ в 1900 году, когда она была на сносях, мной, Хаим, придя домой, увидел ее плачущей, и не в первый уже раз. Он забрал у нее записку и бросил эту писанину в огонь топившейся плиты. С той поры эти сцены закончились, но сердце не камень, оно чувствует, что что-то там «не хорошо».

Дни проходили один за другим. Месяцы шли. За это время Хаим отправил домой несколько писем. Столько же получил ответов. Ни в одном из писем нет и слова о возвращении, потому что все было обговорено и решено еще в прошлом году, когда они уезжали из родного города. Так прошел примерно год.

Потом Коганы получили письмо из Хотимска, в котором, в самом начале письма, сообщалось, что дедушка Лейба Головичер серьезно болен. Вскоре пришло второе письмо. В нем было очень грустное сообщение о том, что дедушка УМЕР.

Вся родня Ревекки, ХАСИДЫ, зная о том, что дедушка Лейб «заклинал» свою дочь Ревекку, перепугались. Шутка ли в деле‚ Ревекка в «интересном» положении, мной, ей нельзя волноваться‚ у нее первые роды, за ней нужен «глаз да глаз». Как быть? Что делать? К тому же она еще и «прихворнула».

Пригласили врача. Осмотрев ее, он сказал, что ни ей, ни ребенку ничего не угрожает. Немного отлегло. Конечно, родственники понимали, знали, что это было просто совпадение‚ и ничего другого. Гораздо труднее было разубедить всех верующих‚ набожных Хасидов, Менделя и Ципейру Коган, особенно бабушку Сару Головичер‚ ее сына Абрама и Хотимских Блантеров в том, что это просто «совпадение».

До этого «совпадения», переписка у родни была ГОДОВАЯ, то есть, посылали и получали письма один-два раза в год, не более. Теперь же они пишут письма каждую неделю. Пишут ВСЕ, и каждый родственник задает один и тот же вопрос. – Как Ревекка СЕБЯ ЧУВСТВУЕТ? ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ ДОМОЙ.

Брат покойного отца Лейба, Залман-Бер¹⁴‚ который проживает в городе Почепе¹⁵, посоветовавшись со своей семьей, отправил Хаиму и Ревекке письмо-вызов переехать жить к ним.

Вот тут-то все и закружилось, завертелось. Раздумывать было некогда, ведь лето уже ушло. К тому же еще и «пассажир» тяжеловат на подъем. И куда ехать??? На родину? В Хотимск?? На свежие раны? Конечно, нет!

В Почеп? Город мечты Ревекки. Несколько лет тому назад она недолго работала там, в пекарне некоего Хаима, который родом из деревни Ветка¹⁶, что находится недалеко от города Гомеля¹⁷.

В местечках Белоруссии, да и в деревнях, сосед соседа знал не по фамилии, а по сельскому прозвищу.

ГЛАВА 3

ОКТЯБРЬ 1900 – ОКТЯБРЬ 1904

ГОРОД ПОЧЕП,

МОЕ РОЖДЕНИЕ И ПЕРВЫЕ ГОДЫ

Мои будущие «предки» поедут в город Почеп еще и потому, что весь путь Жиздра – Брянск – Почеп они могут проехать по железной дороге, а маршрут Жиздра – Брянск – Клетня – Хотимск более утомителен: до Клетни можно проехать на поезде, но затем они должны будут ехать еще семьдесят пять¹⁸ верст на телеге до города Хотимска. Сейчас этот путь не для МОЕЙ МАМЫ, ведь «внутри» нее уже был я.

И есть еще несколько причин поехать в город Почеп.

Там живет семья НЕПОМНЯЩИХ. Они – портные, часть нашей «большой» семьи. Мать этой семьи, по имени ПНИНА¹⁹, родная сестра ЭТЕЛЬ, матери ХАИМА.

Основную заботу о РЕВЕККЕ брал на себя ее дядя ЗАЛМАН-БЕР Головичер. Более того, дядя, вслед за письмом, послал своего младшего сына ИЦХОК-ВЕЛЕ²⁰ в Жиздру‚ который и ускорил наш переезд в Почеп.

Сперва‚ до разрешения беременности моей матери, родители остановились у маминого дяди Залман-Бера, благо, что у него большой дом, и в нем много комнат.

Тетя ФРУМА²¹, жена дяди, была очень приветливая, человечная, и добродушная женщина. Она окружила Ревекку большим вниманием и заботой. И надо признать, что такое участие было так необходимо Ревекке.

На следующий день, Хаим пошел, чтобы найти себе работу. Он идет по городу и вдруг перед ним вывеска. «Столярная мастерская. Григорий ГУТЕРМАН²².»

Он зашел туда. Это – полуподвальное помещение; возле стен стоят два верстака. Двое мужчин работают возле них. Один из них – молодой парень, второй – постарше. В полумраке трудно увидеть лицо этого человека. Он, то и дело, выбирает нужный ему материал в ворохе досок и брусков. Наконец, он вышел из темноты комнаты к своему верстаку, посмотрел на вошедшего и улыбнулся.

– Ба! Так мы ведь с тобой знакомы.– Гутерман сказал Хаиму. – Ты помнишь, где мы встречались?

В то время как владелец мастерской пытался вспомнить место их встречи, Хаим уже вспомнил и ответил: – В городе Климовичи, в Воинском Присутствии. – И они обнялись, дружески похлопывая друг друга по плечу.

– Сколько же лет прошло с тех пор? – Спросил Григорий.

– Столько лет, сколько и зим, да еще полгода. – Ответил Хаим. – А всего будет три с половиной года.

И пошла беседа…

Три с половиной года тому назад они встретились на призывном пункте.

Призыв по «алфавиту» начался утром. Его фамилия – Гутерман. Пока дошли до буквы «Г», у них было предостаточно времени, чтобы познакомиться. Кто ты? Откуда? Где живешь? Кем работаешь? И так далее и тому подобное…

И, наконец, Гутерман был вызван, и как говорится, хотя не рад, но готов, и он пошел в Присутствие, а Хаим остался ждать его.

Хаим подождал немного, а затем ушел на базар. Там он встретил несколько Хотимских парней: евреев и русских. Они поговорили… О чем рекруты говорят? Об «АЛФАВИТЕ», о своих родителях, если они больны, даст ли это им привилегию? А рекруты, у которых все в порядке, те говорят о своих ДЕВУШКАХ, смеются, курят‚ семечки грызут, плюются.

Всей «ватагой» они вернулись на «призывной пункт». Хаим ждал Григория до вечера, но тот так и не появился. На этом и закончилась их та первая, случайная встреча.

И снова, сегодня, это уже вторая встреча в их жизни, но теперь у них иные интересы, иные разговоры. Они договорились, что Хаим выйдет на работу через пару дней. ГУТЕРМАН ГИРШЕЛЬ