Оглавление
Лев Симкин. Собибор / Послесловие
Упрямство духа. Вместо предисловия
Глава 1. Повестка в первый день войны
Театр
Виноват Пушкин
Первые жертвы Холокоста
От Вязьмы до Минска
“Операция Рейнхард”
Глава 2. Кто охранял Собибор?
В школе в Травниках
Фольксдойче
Форма, как у Штирлица
Глава 3 “Вы верите в жизнь после поезда?”
Прибытие поезда
Персонал
Второго шанса быть не могло
Гуси
Лагерь
Мифы и хлеб
Явление героя
“Ищите женщину”
Мир знал
Люка
Глава 4. Восстание
Встреча с земляком
“Еврейское золото”
Генеральная репетиция
Секрет
Судный день
14 октября
Побег
За Сталина!
“Одной, единой страсти ради”
Глава 5. После Собибора
“Земля! Не закрой моей крови”
Тойви из Избицы
Сельма и Хаим
“Мы были только люди”
Подрывник
В партизанах
Передышка
В штурмовом батальоне
Как узнали о Собиборе
Истоки
Из Коломны в Ростов
Глава 6 “Будьте мне здоровы”
Театральное отступление
“Тюремная” история
Соседи
Советский человек
Кратковременная слава
Чужие среди своих
Тайное и явное
Самозванец
Глава 7 “Охотники за нацистами”
Процесс в Хагене
Разговор с палачом
Первый в списке Визенталя
Шломо из Бразилии, ювелир из Собибора
Глава 8. Обычные “травники”
“Процесс был закрытый”
“Примите меня в КП”
Второй раз под суд
Из вахманов в прокуроры
Последнее слово
Женщины вахманов
Другой вахман
Свояки
Обратная сила
Танго смерти
Беглецы-свидетели
Глава 9. Конец героя
“Здравствуй, Хаим”
Невыездной герой
Кино и книга
Люка – конец истории
“А кто такой Печерский?”
Свидетель обвинения. Вместо послесловия
Денис Драгунский. Тупик, отчаяние и выбор
Источники
Вкладка
Отрывок из книги
Все началось с того, что в апрельский день 2012 года я оказался в Мемориальном музее Холокоста в Вашингтоне. Вокруг здания цвела сакура, а внутри – бесконечные неровные кирпичные стены без окон, лагерные ворота и колючая проволока. В библиотеке, конечно, было посветлее, но все равно хотелось поскорее выбраться наружу. До тех пор пока на глаза мне не попалась копия уголовного дела полувековой давности.
В далеком 1962 году в военном трибунале Киевского военного округа за измену родине судили Эммануила Шульца (он же Вертоградов), Филиппа Левчишина, Сергея Василенко и других охранников Собибора – всего 11 человек. Перелистывая на дисплее многотомное дело (аж 36 томов), я наткнулся на знакомую фамилию – Печерский. В двух протоколах – свидетельские показания Александра Ароновича Печерского, данные на предварительном следствии, а потом и в судебном заседании. Неужели того самого Печерского? Неужели об этих документах ничего не известно историкам?
.....
Все это и побудило меня вернуться к рассказу о Собиборе. К тому же что-то из ранее сказанного потребовало уточнения – за минувшие пять лет обнародованы новые материалы из Центрального архива Минобороны, благодаря усилиям Фонда Александра Печерского и Научно-просветительского центра “Холокост” обнаружены новые документы о его жизни. После выхода книги мне стали звонить люди, знакомые с героем. Один из них – Михаил Матвеевич Бабаев, профессор права, в начале 1960-х – ростовский судья, деливший судейский стол с народным заседателем Александром Ароновичем Печерским, рабочим одного из ростовских заводов. Тогда у него и мысли не было, – сказал он мне, – что рядом сидит, как равный, фантастический герой. Но узнав (много позже), что в Собиборе за ним пошли люди, почему-то не удивился…
Впрочем, одним только неприсоединением нельзя объяснить то, почему у советских военнопленных – буквально у всех – были столь малые шансы на выживание. Судя по всему, немцы предпринимали все возможное, чтобы сократить их число: политика голода была намеренной, дабы решить вопрос простейшим образом. К тому же немцы не могли себе представить, что к ним в плен попадет такое количество советских солдат, просто не были к этому готовы. Впрочем, это обстоятельство ни в коей мере не может служить оправданием ужасных преступлений против советских военнопленных.
.....
