Литература и революция

Оглавление

Лев Троцкий. Литература и революция

Предисловие

Часть I. Современная литература

I. Внеоктябрьская литература

А. Белый

II. Литературные попутчики революции

Николай Клюев

С. Есенин

Серапионовы братья. Всеволод Иванов. Ник. Никитин

Б. Пильняк

Мужиковствующие

Вкрадчивое сменовеховство

«Неоклассика»

Мариетта Шагинян

III. А. Блок

IV. Футуризм

Письмо т. Грамши об итальянском футуризме

V. Формальная школа поэзии и марксизм

Что же такое формальная школа?

VI. Пролетарская культура и пролетарское искусство

VII. Партийная политика в искусстве

VIII. Искусство революции и социалистическое искусство

Часть II. Накануне

I. Между первой революцией и войной 1908–1914 гг

Наше отечество во времени

О смерти и об Эросе

Новогодний разговор об искусстве

Эклектический Санхо-Панса и его мистический оруженосец Дон-Кихот

Аристотель и Часослов

Взалкали «культуры»

«Для красоты слога»

Белый бычок и культура

Мережковский I. Культурный себялюбец

II. Черт в цитатах

Об интеллигенции[4] I

II

III

К. Чуковский

Попрание силлогизма

Освобождение слова

Светские богословы и Ванькина личность

Судьба толстого журнала

II. Запад и мы

Параллели и сближения (1908–1914) «Симплициссимус»

Затмение Солнца

Франк Ведекинд

II

III

Интеллигенция и социализм

На Западе (Заметки без системы)

II

III

Венская Secession 1909 г

Две венские выставки 1911 г

Secession 1913 г

II

Отрывок из книги

Место искусства можно определить таким схематическим рассуждением.

Если бы победивший пролетариат не создал своей армии, рабочее государство давно протянуло бы ноги и нам не приходилось бы размышлять сейчас ни над хозяйственными, ни тем более над идейно-культурными проблемами.

.....

От материализма и «позитивизма», отчасти даже от марксизма – через критическую философию (кантианство) – интеллигенция с начала столетия передвигалась к мистицизму. В межреволюционные годы «новое религиозное сознание» мигало и чадило многими подслеповатыми огнями. Между тем сейчас, когда сдвинулась серьезно с места глыба официального православия, комнатные мистики, чудившие каждый на свой лад, поджали хвосты: эти масштабы не по ним. Без содействия салонных пророков и журнальных святош из бывших марксистов, наоборот, при посильном их противодействии, волны революционного прибоя докатились до стен русской церкви, которая не знала реформации. Она оборонялась от истории жесткой неподвижностью форм, автоматической обрядностью и государственной силой. Сама она пред царским государством склонялась нижайше – и почти неизменною продержалась на несколько лет дольше своего самодержавного союзника и покровителя. Но очередь дошла и до нее. Обновленческое, сменовеховское направление в церкви есть запоздалая попытка бюрократизированной заранее буржуазной реформации под покровом приспособления к советскому государству. Политическая революция наша совершилась – да и то против воли буржуазии – всего за несколько месяцев до революции рабочего класса. Реформация церкви открылась лишь через четыре года после пролетарского переворота. Если «живая церковь» освящает социальную революцию, то это только в поисках покровительственной окраски. Пролетарской церкви не может быть. Церковная реформация преследует, по существу, буржуазные цели: освобождение церкви от средневековой сословной громоздкости, замену мимического ритуала и шаманства более индивидуализированным отношением к небесным чинам, словом, придание религии и церкви большей гибкости и приспособляемости. В первые четыре года церковь ограждала себя от пролетарской революции угрюмым оборонительным консерватизмом. Теперь она переходит на нэп. Если советский нэп есть сочетание социалистического хозяйства с капиталистическим, то нэп церковный есть буржуазная прививка к феодальному стволу. Признание диктатуры трудящихся диктуется, как сказано, законом мимичности.

Но раскачка векового здания церкви началась. Слева – у «живой церкви» есть свое левое крыло – поднимаются более радикальные голоса. Еще левее – радикальные секты. Наивный, только пробуждающийся рационализм взрыхляет почву для атеистических и материалистических семян. Настала эпоха больших потрясений и обвалов в этом царстве, которое объявляло себя не от мира сего. Где же «новое религиозное сознание»? Где пророки и реформаторы из питерских и московских литературных салонов и кружков? Где антропософия? Ни слуху ни духу… Бедные мистические гомеопаты чувствуют себя, как выкинутые на льдину комнатные коты в половодье. Похмелье первой революции породило их «новое религиозное сознание», вторая революция растоптала его.

.....