Читать книгу Записки из самоизоляции - Лейла Отарьевна Церетели - Страница 1
Оглавление2020 год оказался непростым временем сначала для нашей семьи, а потом и для всего человечества. Новая глава нашей жизни стала называться «самоизоляцией».
Спустя неделю, когда я поняла, что это такое, я решила предаться ностальгии и не просто вспомнить о своей жизни, но и записать те самые воспоминания в виде рассказов.
Судьба
Я называю судьбой случай, который больше 50 лет назад свел моего отца с моей матерью. А как иначе? Юноша из высокогорного грузинского села Усахело и русская барышня из астраханской Петропавловки, оказались в один день и час на противоположном конце земли, у самого Тихого океана, в местечке под названием Корсаков. О том, что этому предшествовало и что было в дальнейшем – мой рассказ.
…Мой отец Отар был уроженцем Грузии – республики, которая всегда считалась эталоном гостеприимства и традиций. Семья отца была уважаемой, своими корнями уходила к имеретинским царям. Моя будущая бабушка Софья происходила из древнего княжеского рода и до конца своих дней сохранила привычку носить шикарные старинные платья и шляпы. Дедушка Петр, которого я никогда не знала, по словам отца, был видным партийным работником. Дослужился до должности первого секретаря парткома города Чиатура. Но неожиданно для всех скоропостижно скончался. По семейной легенде – деда отравили соратники за то, что стал подвергать критике линию партии. Вслух, понятно, в те годы, об этом не говорили, но между собой родные часто обсуждали трагическую судьбу деда…
После несчастья, бабушка осталась с четырьмя детьми, трое из которых были достаточно взрослыми, а четвертому, моему отцу было всего 12 лет. И все бы ничего, но спустя полгода бабушку парализовало, и забота о всей семье легла на плечи старшей дочери Нателы.
После окончания школы, братья – Валико и Иосиф, которого между собой звали Сосико, переехали жить в город Чиатуру и устроились работать на шахту по добыче марганца. Вскоре в город переехала и тетя. Что касается моего отца, то он продолжал учиться в сельской школе.
Вскоре, тетя Нателла – молодая женщина двадцати лет, с грузом ответственности в виде парализованной матери и малолетнего брата, приняла предложение руки и сердца от бывшего фронтовика, героя войны, красивого мужчины и однофамильца Георгия Церетели. Конечно, потенциальный жених был намного старше невесты, но что это значило по сравнению с чином полковника!
Через несколько лет после свадьбы в семье появилась дочь Иза, а еще через год – сын Тимур. Третьим ребенком и старшим братом считался мой отец!
Как он рассказывал потом, отрочество было замечательное! Дядя Жора, получивший образование в Ленинградской военной академии и проработавший там несколько лет, был человеком умным, веселым, интересным и что самое главное, своими знаниями он охотно делился с моим отцом. Именно дядя Жора привил папе любовь к истории, особенно, военной. Впоследствии, папа собрал прекрасную библиотеку по истории Великой отечественной войны, а еще – передал свою страсть мне – я окончила исторический факультет Университета.
Шли годы. Папе исполнилось 23 года. Как и прежде, он жил в городе Чиатура, окруженный любовью родных и близких. Он уже успел отслужить в армии, получить специальность техника по обслуживанию холодильного оборудования и даже обзавестись невестой по имени Аза. И, наверное, и дальше, все было бы у него замечательно: благодаря природному уму – поднялся бы по карьерной лестнице, женился, воспитывал бы детей… Так могло бы быть, если бы не одно «но» …
Этим «но» было предложение двоюродного брата Тамаза отправиться на Дальний Восток, на заработки. Не знаю, почему, но в советское время, на Кавказе, и в частности, в Грузии всегда не хватало работы. И грузины, армяне и азербайджанцы собирались в бригады (по национальному признаку) и отправлялись на сезонные работы в «Россию». В 60-70 – е годы активно застраивался Дальний Восток и Восточная Сибирь, и поэтому там всегда были рады «кавказцам», которые по всем показателям были на голову выше русских мужчин: они были работящими, ответственными, старательными, а главное – непьющими.
Каким образом мой будущий дядя Тамаз узнал о том, что в далеком Корсакове требуются рабочие и специалисты на рыбокомбинат – история умалчивает, но то, что мне известно доподлинно я расскажу. А известно мне то, что весной 1962 года «маленькая грузинская бригада» в составе моего отца – Отара, его школьного друга Тенгиза и брата Тамаза попрощалась с родными и отправилась в путь.
Сколько дней они ехали на поезде до Южно-Сахалинска, а потом автобусом – до Невельска – я не знаю, но думаю дорога была длинной. На Дальний Восток и сегодня добраться не просто, а что говорить о шестидесятых годах!
На комбинате молодых людей встретили, как родных. И это понятно, по рассказам родителей, в ту пору, на рыбзаводе трудились одни женщины – немногочисленные мужчины, проживающие в городке, работали на рыболовецких судах. Именно поэтому появление трех молодцев-красавцев произвело на работниц завода неизгладимое впечатление. А те, как и подобает грузинам, бросились ухаживать за всеми женщинами сразу. Причем, если мой будущий отец и его товарищ были холостяками, то дядю Тамаза дома ждала жена и двое малолетних детей.
Поселили грузинских «специалистов» в часть дома коттеджного типа, вторую половину которого занимала моя будущая мама.
Марина – так ее звали – была человеком с непростой судьбой. Она родилась в Астрахани. В шесть лет потеряла мать, и отец женился во второй раз. Мачеха, как в классических сказках, падчерицу невзлюбила и поэтому мама росла сама по себе, лишенная любви и материнского тепла.
После войны семья завербовалась в Невельск, на строительство завода по переработке рыбы. Через пять лет отец с мачехой вернулись в Астрахань, а маму оставили и в 14 лет она была вынуждена устроиться на работу, сортировщицей рыбы.
Невельск – город-порт на Дальнем Востоке России, административный центр Невельского района Сахалинской области. Расположен на юго-западном побережье острова Сахалин, на берегу залива Невельского Татарского пролива Японского моря.
Ранее, город был японским и назывался Хонто, а позже был переименован в Невельск, в честь знаменитого адмирала Геннадия Невельского.
После войны был организован Невельский морской рыбный порт на базе Невельского рыбопромышленного района, а позже создана Невельская база тралового флота, судорембаза и судостроительная верфь. В марте 1957 году они были объединены и на их базе создан Невельский судоремзавод.
В 1947 году в Невельск из Советской Гавани переведен рыболовецкий колхоз «Заветы Ильича», который был создан переселенцами из Астрахани в 1920-х годах. В связи с данным фактом, я думаю, что родители мамы завербовались на Дальний Восток не просто так – в Невельске жили астраханцы…
Возвращаясь к маме. Жизненные невзгоды закалили ее характер, и она сумела справиться со всеми проблемами, которые возникали на ее пути. К тому времени, как в городке появился мой будущий отец, она работала заведующей буфетом в местном Доме культуры и была счастливой обладательницей отдельной жилплощади, что по тем временам считалось настоящей роскошью – большинство жителей городка ютилось в общежитиях.
Шестидесятые годы прошлого века по свидетельству моих родителей на Дальнем востоке было временем голодным. Основным продуктом, естественно, была рыба, от которой через неделю хотелось бежать. Поэтому мама, не дожидаясь милости от природы, приобрела у жителей ближайшей деревни, двух поросят. Содержать их она могла, так как ей отдавали остатки пищи из столовой, которая была расположена в Доме культуры.
Так и жила себе девица-красавица, а мама действительно была красивой женщиной, и не знала проблем. Работала в буфете, растила поросят, ходила по выходным на танцы, иногда знакомилась с молодыми людьми, но длительных романов не заводила – ждала единственного и неповторимого принца на белом коне. И вот однажды ее достаточно прочный мир оказался разрушенным – у нее появился сосед. Вернее, три соседа. Но выделила она одного: высокого, кудрявого, голубоглазого красавца. Она, правда, всегда отрицала тот факт, что влюбилась в папу с первого взгляда, а вот папа, наоборот, всегда рассказывал о том, как сразу обратил внимание на белокурую красавицу…
Поначалу мама отнеслась к соседям настороженно – в клубе, бывалые женщины, часто рассказывали о грузинах страшные истории, которые всегда заканчивались одним – возвращением на родину без русской жены. К тому же в буфете уже распространились сплетни о том, что на заводе все первые красавицы выдвинули свои кандидатуры в «невесты».
Но несмотря на все разговоры, соседи были доброжелательными и учтивыми, первыми здоровались по утрам и всячески выражали свое доброе отношение. В конце концов мама тоже стала здороваться, но все попытки заговорить с ней по-прежнему отвергала. Тем более, что с вопросами обращался всегда невысокий, вертлявый парень (дядя Тамаз), а не голубоглазый красавец. В тот момент мама просто не знала, что «красавец» не владел русским языком и поэтому предпочитал отмалчиваться или улыбаться. Дядя же мой, служил в России в армии и очень неплохо выучил русский язык.
Поздней осенью мама при помощи друзей лишила жизни одного кабанчика. Мясо разделила по-братски с тремя подругами, которые участвовали в вскармливании животного. Свои мясные запасы спрятала в сарайчике, стоящем во дворе и играющим роль холодильника.
Естественно, соседи видели, как на маминой стороне «готовились к суровой русской зиме» – заготавливали мясо. И вечером во входную дверь робко постучали. Мама открыла дверь и увидела Тамаза. Он долго извинялся, путая грузинские слова с русскими, а потом поинтересовался: не продаст ли соседка им немного мяса, а то от рыбы им уже плохо? Правда, уточнил он, денег у них нет – зарплата через неделю, так что если в долг…
Суровая с виду соседка прониклась жалостью к брошенным на произвол судьбы грузинам и продала им несколько килограммов свинины. Тамаз долго благодарил маму и пообещал впредь оказывать ей по-соседски всяческую помощь.
Через день, вернувшись с работы, мама обнаружили, что все дрова во дворе нарублены и аккуратно сложены. И только она подумала о том, что нужно поблагодарить соседей, как раздался стук в дверь, но уже не такой робкий, как в первый раз. За дверью снова стоял Тамаз. Широко улыбаясь, он пригласил маму на ужин – попробовать грузинской кухни.
Маме было интересно узнать, как живут соседи и она приняла приглашение. Надев праздничное платье – черное в белый горошек и расчесав «шестимесячную» завивку, мама пошла на ужин. С собой она взяла коробку настоящих шоколадных конфет, справедливо полагая, что соседи таких давно не ели.
Дверь открыл Тамаз. Два других молодых человека, одетые в настоящие пиджаки, стояли у накрытого стола. Тамаз на правах хорошего знакомого представил маме своих друзей. После чего предложил всем сесть за стол и приступить к ужину.
В центре стола возвышалось огромное блюдо, на котором лежали жаренные куски мяса. В качестве гарнира были предложены макароны, обильно политые томатным соусом и растительным маслом. И мясо, и макароны были в таком количестве перца, что после первого глотка мама закашлялась. Заботливые соседи предложили запить еду стаканом холодной воды. От воды мама отказалась, мысленно представив последствия.
Она сидела за столом и думала только о том, как скорее уйти домой. А соседи, не замечая маминого настроения, уплетали макароны с мясом и были невероятно счастливы. В конце концов мама поинтересовалась, а нельзя ли вскипятить чаю? Добавив, что она принесла вкусные шоколадные конфеты. В ответ дядя Тамаз честно признался, что чай они не пьют – только вино и воду, но в Корсакове с вином плохо, так что приходится пить воду. Маме ничего не оставалось, как сходить на свою сторону дома, принести чайник и заварку, а заодно, варенье и печенье.
Горячий чай вернул маме хорошее настроение, и она попросила соседей рассказать о себе. Дядя Тамаз охотно поделился историей своей семьи, а заодно, сообщил, что Отар – красивый молодой человек – его двоюродный брат. И тогда мама поинтересовалась: почему с ней общается только Тамаз, а два других соседа молчат? Тамаз не стал лукавить и честно сказал, что у «ребят» не очень с русским языком, вернее, они все прекрасно понимают, но плохо говорят.
Пока мама размышляла над словами Тамаза, Отар неожиданно сказал: «Ви, очень красивый русский девушка!» Мама смутилась, но возражать не стала.
Допив чай и поблагодарив гостеприимных соседей, мама вернулась на свою половину дома…,
С того самого вечера, Отар, которого заводские мужики, почему-то окрестили «Сашей», стал оказывать маме явные и неявные знаки внимания. Рубил дрова, приносил воду из колодца, провожал на работу в вечернюю смену и все это он делал молча. Мама пыталась шутить по этому поводу, но папа шуток не понимал, и продолжал ухаживать так как умел. Случалось, что всей компанией ходили в кино и тогда Тамаз, как всегда, выступал в роли переводчика.
Слух о том, что самый красивый грузин ухаживает за Маринкой-буфетчицей быстро распространился по городку. И тогда же выяснилось, что на папу имеют виды многие «заводчицы», даже замужние. В мамин адрес стали поступать угрозы. Не принимать их во внимание было нельзя – на комбинате работало немало женщин, отсидевших в лагерях. По совету подруг мама решила обсудить сложившуюся ситуацию с соседями. Обрисовав обстановку, она попросила «Сашу» больше ее не провожать на работу и не встречать. В ответ «Саша» через переводчика пообещал разобраться с мамиными обидчицами…
Наступила весна. И однажды вечером раздался стук в дверь. Открыв ее мама увидела Тамаза. Он извинился за то, что так поздно пришел – было около восьми часов вечера и попросил немедленно к ним зайти. Мама обратила внимание на то, что сосед одет в деловой черный костюм с галстуком и что он очень взволнован. Мама поинтересовалась, не случилось ли чего-то? Тамаз ответил, что все в порядке.
Внезапное появление соседа, маму озадачило, но она все-таки решила принять приглашение. Надев черную юбку-карандаш и голубую крепдешиновую блузку с бантом, накрасив губы розовой помадой, мама отправилась к соседям.
Только переступив порог дома, она поняла, что ее ждет какой-то важный разговор. В комнате находилось только два человека: Тамаз и Отар. Отар также как его брат был при полном параде: в черном габардиновом костюме, белоснежной рубашке с галстуком.
Стол, стоявший посередине комнаты, выглядел торжественным и праздничным. В центре – возвышался букет полевых цветов, рядом – бутылка настоящего советского шампанского, торт и три бокала. Тамаз пригласил всех за стол. Сели. Мама посмотрела на соседей – Тамаз посмотрел на папу. Потом зачем-то откашлялся и сказал:
– Марина, как ты знаешь, Отар – мой брат. И вот я, от имени брата, прошу тебя выйти за него замуж.
От услышанного мама впала в ступор. Она сидела и думала о том, что так не бывает, ведь ей никто не признавался в любви, как это положено, никто не называл «невестой» … Мама не знала, что говорить и что нужно делать.
– Мой брат – очень хороший человек, – продолжил свое выступление Тамаз. – И он будет замечательным мужем и отцом. А то, что он грузин – так это же прекрасно! Поедешь жить в Грузию – у нас, очень красиво и всегда тепло, не то что здесь. Что ты думаешь о моем предложении, вернее, о предложении моего брата?
– Если честно, то я думаю о том, как мы будем с твоим братом общаться, через переводчика? Это что-то новенькое: жених молчит, а брат мне делает предложение…
Папа, который все прекрасно понял, наконец-то решил себя проявить. Его хватило ровно на три слова: «Я тебя лублу!»
– Замечательно! – произнесла в ответ мама, не зная, плакать ей или смеяться?
Конечно, ей было приятно, что такой замечательный молодой человек, каким был Отар, сделал ей предложение, но с другой стороны, ей было страшно – ведь она ничего о нем не знала.
В голове стремительно проносились разные мысли: «Мне 27 лет – не юная девушка – самое время подумать о семье, а с «женихами» в Корсакове совсем плохо. И если уж быть совсем откровенной – грузин ей сразу понравился, как только она его увидела. А то, что по-русски не говорит – не беда, научиться».
– Я слышала, что у вас не принято жениться на русских. Что скажут ваши родители? – поинтересовалась мама.
– У Отара есть только мама – отец давно умер. Еще есть старшая сестра и два брата. Но мы уверенны, что ты им понравишься. Ты девушка – порядочная, хозяйственная и серьезная. Мы за тобой наблюдали.
– Спасибо! Жить можно и здесь. Город застраивается…
– Это, конечно, так, но у Отара в Грузии есть свой дом, большой участок с разными фруктами. Наше родовое селение называется Усахело. В нем живут только наши родственники. Ты им понравишься!
После этих слов, мама, которая всегда мечтала о крепкой большой семье, детях, собственном доме – неожиданно поняла, что судьба наконец-то смилостивилась над ней и дает ей шанс, который она не должна упустить. И спустя минуту мама дала согласие на свадьбу…
Дядя не врал, когда описывал прелести грузинской жизни, слукавил он только в одном – в том, что мама непременно понравиться родственникам мужа. Папа был младшим и самым любимым сыном, и братом, и поэтому все родственники только и мечтали о его скорой свадьбе, но не на какой-то неизвестной русской девушке, а на грузинке Азе из уважаемой семьи. А то, что у Азы были усы, как у мужчины и она их тщательно сбривала – не имело значения…
В середине мая папа и мама зарегистрировались. Свадьба была скромной – были приглашены две мамины подруги и Тамаз с Тенгизом. В Грузию была отправлена телеграмма с лаконичным текстом: «Женился! Скоро приеду!»
Получив телеграмму, родственники отца по материнской линии надели траур, мужчины скорбели молча. Такого вероломства от моего отца никто не ожидал! Несостоявшаяся невеста-Аза рыдала, а тетя Нателла составляла текст ответной телеграммы. Он был также лаконичен: «Немедленно возвращайся! Один!»
Получив телеграмму и скрыв ее от жены, папа решил на нее не отвечать…
Наступила осень. «Молодые» жили на маминой половине дома и были невероятно счастливы. Дядя Тамаз и Тенгиз готовились к возвращению домой. Папа попросил передать сестре письмо, в котором он объяснял свой выбор и рекламировал маму самым лучшим образом.
Как потом рассказывал дядя Тамаз – дома ему объявили бойкот. С ним не разговаривали, не приглашали в гости, а тетя Нателла требовала лишь одного – вернуть брата домой без жены.
Папа, узнав из письма Тамаза, что дома дела обстоят из рук вон плохо: женщины рыдают, мужчины нервно курят и обсуждают план его похищения – решил затаиться и не проявлять себя. Тем более, что в это время мама уже ждала меня…
Означало это одно – семье скоро понадобятся деньги и папа устроился матросом на судно, добывающее рыбу. В январе папа ушел в море, а в начале февраля родилась я. Мама была счастлива – огорчало ее только отсутствие любимого мужа. Желая ему угодить, мама назвала меня Лейлой в честь популярной в те годы грузинской кинозвезды Лейлы Абашидзе.
Когда на корабль, находящийся где-то в Японском море, пришла телеграмма с известием о рождении ребенка, «моряк» уже неделю лежал в каюте. Его сразила «морская» болезнь.
В конце месяца судно вернулось в порт и папу списали с корабля за «профнепригодность». Ну, не получился из грузина моряк! Зато дома папу ожидал настоящий подарок: жена и замечательный ребенок! Дочка!
Так и жили мы втроем, на берегу океана, в домишке, обдуваемым со всех сторон, ветром, и были счастливы!
Изгнание из Рая
Но все хорошее, когда-нибудь заканчивается. В 1966 году наша маленькая семья, навсегда покинула гостеприимный, но совсем неуютный край света и уехала в далекую Грузию.
Мои воспоминания о том времени в основном состоят из рассказов мамы и это вполне объяснимо – в ту пору мне было всего 2 года.
Чиатура – город, в который мы приехали, сильно отличался от тех, которые приходилось раньше видеть моей маме. Он находился в той части Грузии, которая называется Имеретия и был знаменит тем, что здесь добывали марганец.
Город находился в ущелье реки Квирилы и был разбросан по скалам, причем отдельные его места были связаны между собой канатными дорогами. В связи с чем, главным городским транспортом, были «канатки», вагончики, похожие на трамвайные, но только плывущие по небу. Спустя годы, подобные «вагончики» я встречу в Крыму и сразу вспомню славный город Чиатуру…
Подобно большинству грузинских городов, Чиатура был уютным и красивым местом. Единственный минус – серый налет марганца на зданиях, воде и даже людях. Думаю, для здоровья это было не очень хорошо. Люди, работающие в шахтах, часто болели и рано умирали от легочных болезней. Но другой работы, к сожалению, в городе не было, так что выбирать не приходилось…
Возвращаясь в 1966 год. На вокзале, куда прибыл поезд из Москвы, нас встречала многочисленная грузинская родня. Я всем понравилась и меня постоянно целовали и передавали из рук в руки. Говорили, что я – вылитая папа!
Мама – блондинка с «шестимесячной» завивкой на голове и изрядно выпирающим животом – через несколько месяцев должна была родиться Лена, понравилась родственникам значительно меньше. Но несмотря на это, всех вместе повезли в родовое селение Усахело, к бабушке. Там с нетерпением ждали возвращения «блудного», но любимого сына и брата.
Папа представил маму всем родственникам и соседям. По грузинскому обычаю маму целовали и говорили комплименты, правда, по-грузински. В ответ она старалась всем улыбаться, хотя по ее собственному признанию, сохранять спокойствие было нелегко.
К счастью, вскоре появился мамин хороший знакомый – дядя Тамаз. Он познакомил маму со своей замечательной женой Ламарой, которая в отличие от всех родственников, прекрасно говорила по-русски. Мама воспряла духом.
Знакомство с бабушкой прошло в интимной обстановке. В дом, где она жила, пригласили только нашу семью. Увидев маму, бабушка Соня, как истинная грузинская княжна, и глазом не моргнула и даже сделала вид, что очень рада встрече. И добавила по-грузински, что мы можем с ней жить.
Следующее знакомство было с папиной сестрой. Тетя Нателла не скрывала эмоций и сообщила папе, естественно, на грузинском языке, все, что она думает о нем и о нас. Что он предатель своего народа, который посмел привести в дом русскую! В то время, как в Чиатуре его многие годы ждет невеста…
Историю о невесте по имени Аза папа уже рассказал маме и она прекрасно об этом знала. Аза окончила институт и была дипломированным экономистом, к тому же соседкой тети Нателлы. Короче, замечательной партией против мамы – буфетчицы!
Годы спустя, мы приедем к тете на каникулы и встретим эту самую Азу, которая всю жизнь прожила с ней по соседству. Она так и не вышла замуж и не обзавелась детьми. Аза пригласила нас в гости и за чаем мы рассказали ей о нашей десятилетней жизни в Бурятии. Как не странно, Аза нам понравилась: доброжелательная, интеллигентная, только очень высокая и усатая! Кавказские женщины очень часто бывают с чрезмерным волосяным покровом…
Вернувшись домой, мы рассказали папе о встрече. На что он с юмором заметил, что надо было на ней жениться, а не на нашей «сумасшедшей» матери! Как не странно, мы с ним согласились, но добавили, что тогда у него, вряд ли были такие симпатичные дочери, как мы, а усатые, как Аза!
Возвращаясь в 1966 год. Тетя Нателла дала понять папе и маме, что не собирается мириться с «легкомыслием» брата.
Сегодня, когда мне намного больше лет, чем было тогда моей тете и родителям, я ее прекрасно понимаю и поддерживаю. Подобный брак – русской женщины и мужчины с Кавказа – очень редко бывает счастливым и гармоничным. И на мой взгляд, причина в том, что русские женщины очень далеки от культуры, традиций, верований и привычек грузин. Русской женщине, а именно такой была моя мать, всегда кажется, что ее унижают, например, когда отказываются приглашать за праздничный стол с мужчинами. А причина не в какой-то зловредности грузинских мужчин, а потому что так принято. Для женщин накрывался другой стол и они также, как и мужчины, могли наслаждаться праздником. У кавказских народов не принято сидеть в присутствии старших по возрасту мужчин. И всегда следует вставать, когда с кем-то здороваешься. А еще женщины должны разговаривать тихо и носить траур по своим усопшим родственникам в течении года или всей жизни, если умер муж…
Подобных неписанных правил очень много и их просто нужно принимать и выполнять. И только тогда можно надеяться на долгий и благополучный брак с мужчиной, как теперь принято говорить, кавказской национальности.
Большую часть жизни я прожила в России и меня никто ничему не учил. И мама у меня была русской. Но несмотря на это, я всегда знала, какой должна быть грузинская женщина. Думаю, это кровь, как говорили в «Мастере и Маргарите».
Что касается мамы, то, к сожалению, она была типичной русской женщиной, которая обижалась даже то, что при ней говорят по – грузински. Значит, как она считала, подговаривают мужа развестись с ней. В данном вопросе, как не странно, она была права. Тетя Нателла не теряла надежды на то, что ее брат одумается и разведется с «русской».
В селение мы прожили месяц и папа понял, что ради сохранения семьи, нужно переезжать и жить самостоятельно. Тетя работала главным бухгалтером на местном мясокомбинате и смогла устроить папу водителем. От комбината мы получили и квартиру, в так называемом, «русском» районе. Он был создан для воинской части, которая находилась в окрестностях Чиатуры. Основными жителями района были офицеры советской армии с семьями.
Двухкомнатная квартира на третьем этаже стала первым приличным жильем нашей семьи. Мама, которая умела при помощи незначительных деталей создать уют и комфорт, навела порядок и мы счастливо зажили.
В июне наша маленькая семья увеличилась – родилась Лена. Правда, почти неделю ее звали Наташей…
Так как меня, в свое время, мама назвала Лейлой, чтобы угодить мужу, то ожидая второго ребенка, она хотела назвать его русским именем, о чем неоднократно говорила нам с папой. И когда родилась девочка – она стала звать ее Наташей. Мы с папой были не против.
Через неделю, в день выписки, папа принес свидетельство о регистрации ребенка. На грузинском языке. Соседка по палате, которая знала русский, взялась прочитать и перевести.
Через минуту, она сказала маме, что в свидетельстве написано совсем другое имя – Елена.
– Как Елена? Я же неделю зову ее Наташей…
– Не знаю, но здесь так написано. Елена!
Мама была вне себя от негодования. Когда за ней с вещами явился папа – она потребовала объяснений. И он, как ни в чем не бывало, сообщил:
– Нашу старшую дочь зовут Лейла. Вот я и решил, что будет хорошо, если вторую девочку тоже будут звать на букву «Л», например, Лена.
– Но в свидетельстве не пишут «Лена», а Елена»! Черт ты, нерусский! Что с тобой делать? Пусть будет Лена! – сказала мама.
Ко времени, когда родилась Лена, мне было чуть больше 2-х лет, но несмотря на это, последующие события из жизни нашей семьи, я помню хорошо.
Итак, папа работал, а мама занималась нашим воспитанием. Так как мы жили среди русских людей, то проблем с общением ни у меня, ни у мамы не было. Разнообразие нашей жизни придавали поездки по выходным в селение к бабушке или в гости к дядям: Валико и Сосико. К тете Нателле или мамиде, как звали ее по-грузински, папа ездил один. Возвращался, как правило, грустный и немногословный. Тетя настаивала на разводе и постоянно предлагала разные варианты того, как это лучше сделать. Например, такой: оставить меня с папой в Грузии, а маме с Леной помочь переехать в Россию. Папа выслушивал предложения и, в свою, очередь предлагал смириться и заключить с мамой перемирие. Но мамида была непреклонна…
Как-то на неделю к нам приехала бабушка. На меня, ребенка, она произвела невероятное впечатление. Тонкие пальцы в кольцах, на запястьях – серебряные браслеты, платья из натурального шелка и резная трость, на которую она опиралась. Я сразу подумала, что папа был на нее похож: такой же красивый, кудрявый и голубоглазый (единственный из всех детей).
Мне, в подарок, она привезла несколько старинных шифоновых платьев и юбок, а также нитки и швейные иголки. Она разрешила мне разрезать платья и сшить одежду для кукол.
Несмотря на недовольство мамы, которая боялась, что ребенок пораниться, я была невероятно счастлива. И главным образом, потому бабушка, которая показала мне первые уроки швейного мастерства – не относилась ко мне, как к ребенку. С этого времени, мода и стремление самой создавать одежду, остались со мной навсегда. В юности, я даже буду выпускать молодежную одежду под маркой «Фактор – С».
Жизнь в Грузии, несмотря на наличие родственников, была тяжелой. В Чиатуре заработать приличные деньги на содержание семьи можно было только на шахте. Там работали папины братья. И они, зная, на собственном опыте, что работа на шахте – это болезни и ранняя смерть – были категорически против того, что там работал папа.
И вот в то самое время, когда папа размышлял над тем, как нам жить дальше – ему позвонил двоюродный брат – Тамаз, тот самый, который когда-то организовал поездку на Дальний Восток. Он рассказал, что один его знакомый, на протяжении нескольких лет, ездит на заработки в Восточную Сибирь, а точнее, в Бурятию. По его словам, с апреля по ноябрь, члены грузинской бригады, которая набирается в Чиатуре, строят в Бурятии различные крупные социальные объекты: школы, детсады, больницы. С наступлением зимы возвращаются домой, заработав приличные деньги. Как оказалось, именно сейчас и шел набор в бригаду, которая в конце месяца должна была поехать в село Бичура.
Когда папа рассказал о предложении Тамаза, мама, естественно, выразила свой протест, но затем, взвесив все «за» и «против» – родители решили попробовать. И в начале апреля папа и Тамаз уехали в далекую Бурятию.
Теперь, каждый месяц, из далекого села Бичура, нам приходил денежный перевод. Не забывали нас и родственники. Они регулярно привозили нам плоды своего труда: фасоль, кукурузную муку, яблоки, груши, и, конечно, виноград!
Чиатура в шестидесятых, как, впрочем, и позже, в восьмидесятых годах, был истинно грузинским городом. Русских людей в нем практически не было, а русская речь была большой редкостью. Даже те, редкие «экземпляры» русских людей, которых мы иногда встречали в магазинах или на базаре – всегда прекрасно владели грузинским языком. И, к сожалению, мы в этом государстве, чувствовали себя иностранцами. На местных жителей мы не были похожи не внешне, не внутренне. Родственники и соседи называли нас «русскими детьми». Такими мы и были.
Помню один эпизод. Мы втроем отправились на рынок. Шли по улице, привлекая всеобщее внимание. Мама – красивая блондинка с ярко-красными губами в замечательном крепдешиновом платье модного в то время стиля «нью-лук» и по бокам мы с Леной в одинаковых вязанных синих платьях и таких же беретках. Беленькие, голубоглазые, хорошенькие, как куклы!
По дороге, каждый мужчина норовил сделать маме комплимент по поводу «очаровательных двойняшек»! «Грузины» любят детей и они их всегда больше интересуют, чем женщины.
На рынке, один усатый «мужик» бесцеремонно, поинтересовался:
– Одинаковые? Да?
Мне вопрос не понравился и я возмущенно сказала:
– Никакие мы не одинаковые. Я старше сестры на 2, 5 года!
На что «мужик» заметил:
– Тогда почему такой худой?
Я, как, впрочем, и мама, решили не отвечать. А что я могла сказать? Лена действительно была «крупным» ребенком и в тот момент смотрелась, как моя ровесница. Маму это очень радовало и она стала одевать нас как близнецов, одинаково. Но после случая на рынке – я взбунтовалась и стала отказываться носить одежду, купленную в двух экземплярах. В конце концов, мама сдалась и перестала это делать…
Прошли годы и сегодня, когда мы с Леной бываем где-нибудь вместе – все уверенны в том, что старшая сестра – она, а не я. И если сначала мы пытались всех переубедить, то со временем перестали это делать. Более того, мне стало нравиться быть младшей…
Безусловно, я очень скучала И каждый раз, засыпая, я представляла себе одно и тоже: я просыпаюсь утром и из кухни слышу голос моего отца – самого любимого человека!
Папа вернулся перед Новым годом. Радостный, счастливый, с кучей подарков, купленных в Москве и, с деньгами, которых нам хватило до весны.
Так продолжалось несколько лет. Папа уезжал, мы его ждали, потом он возвращался, жил с нами несколько месяцев и снова уезжал…
Помню, в один из таких дней, когда папа был в Грузии – мы поехали в селение, навестить родственников. Женщины готовили обед, мужчины обсуждали международное положение. Мы с Леной пытались играть с двоюродными братьями и сестрами. Пришел один из многочисленных родственников. Звали его дядя Жора. Позвал нас. Посадил на колени Лену и спросил:
– Леночка, ты у нас кто?
Леночка – толстая, розовощекая, картавя, радостно ответила:
– Грузинка!
– Молодец! Наш ребенок! – удовлетворенно сказал дядя-Жора и дал ей огромное красное яблоко.
Потом он обратился ко мне:
– А ты, дорогая, кто у нас?
Конечно, я очень хотела быть «грузинкой», но уже тогда прекрасно понимала, что мама останется русской одна. И мне стало ее жалко. И я, глядя в глаза дяди, заявила:
– А я русская! Как мама!
– Тогда иди к своей «русской»! – ответил дядя.
Последнюю реплику услышал папа, который только что подошел к нам. Он что-то сказал по-грузински и дядя Жора начал извиняться. Папа молча забрал нас и увел в дом. Мне он сказал:
– Дядя Жора – идиот. Не обращай на него внимание.
– А я и не обращала.
Маме я ничего не сказала об инциденте с «национальным» вопросом…
Шло время. В очередной раз папа вернулся «с планом». Весной уже самому набрать бригаду из 10-12 человек, но самое главное – он собирался взять с собой и нас.
Мой отец был человеком мудрым и он прекрасно понимал, что его жизнь в Грузии превращается в маленький ад. Мама тянет его в одну сторону, а родственники – в другую…Получалось, что ему нужно было сделать нелегкий выбор…
Сейчас я понимаю, как это было непросто. И мы были родными, и «они»… А кто родней?
Сегодня, когда я иногда оказываюсь перед такой дилеммой, я всегда выбираю своих сестер, то есть, родственников. И для меня не существует других «родных», даже если речь идет о женах или мужьях. Я считаю, что с этими людьми у меня нет кровного родства и поэтому такую связь можно всегда разорвать…
Мой отец поступил иначе. Но выбрав семью, теперь я знаю это точно, он выбрал нас с Леной, своих родных детей, но ни маму. Если бы не было нас – все было бы иначе…
Всю зиму мы готовились к дальней поездке. Покупали чемоданы, упаковывали вещи. Я с гордостью сообщала детям, с которыми играла во дворе, что скоро мы уедим далеко-далеко.
Родным, папа долгое время, ничего не говорил, наверное, опасался, что его начнут отговаривать. Когда же тайна была раскрыта, воцарился траур. Никто не верил, что, как говорил папа, через 2-3 года мы вернемся. Тетя считала и говорила об этом всем, что теряет брата. Она даже попыталась поговорить с мамой, но та не стала ее слушать.
Накануне отъезда мы приехали в селение – увидеться с бабушкой. Она посмотрела на нас грустными глазами и через папу, попросила прощение у мамы.
«Наверное, я больше вас не увижу. Хочу сказать, что ты – молодец, поступаешь, как настоящий мужчина. Буду молиться за вас».
К моменту нашего отъезда, я довольно бегло говорила на грузинском языке, чем радовала папу. И уезжать из Грузии мне совсем не хотелось. Здесь было очень красиво и всегда тепло, а на базаре – много фруктов!
Но несмотря на мое желание, в марте 1969 года мы покинули райский уголок под названием «Грузия». В следующий раз мы ступили на эту землю через 10 лет. Бабушка была права – мы больше не увиделись!
В ссылке
Долгое путешествие из Грузии в страну под названием Бурятия, а добирались мы до конечной точки не менее 10 дней, я запомнила, как самый счастливый эпизод из моей тогдашней жизни. Мы ехали на поездах: сначала до Москвы, потом от Москвы до Улан-Удэ, вместе с папиными земляками, которые должны были стать членами «грузинской» строительной бригады. Было их человек 10. И все, как на подбор, молодцы-красавцы. А еще – завидные женихи, потому что, кроме моего отца, были холостяками. Наверное, поэтому, деньги, которые они взяли с собой, тратили, не считая. В основном, в вагон-ресторане поезда. Угощали девушек, с которыми знакомились и нас с Леной. А когда мы стали проезжать крупные сибирские города, такие как, Новосибирск, Красноярск, Пермь или Иркутск, водили нас с сестрой в привокзальные буфеты и покупали нам конфеты в коробках, печенье и лимонад. По мере приближения к Улан-Удэ – столице Бурятии, наше купе стало напоминать мини-магазин. Мама пыталась нас ругать и говорила, что это не хорошо, что «ребята» тратят на нас деньги, но «ребята» стояли на своем, так как считали, что детей нужно баловать. В общем всю дорогу мы с Леной были самыми счастливыми детьми!
Мы уже забыли о том, что расстались с любимой бабушкой и мечтали только об одном – поскорее оказаться в селе Бичура, которое было конечной точкой нашего путешествия.
Как мы добрались сначала до Улан-Удэ, а потом до Бичуры, я в силу своего возраста, почти не помню. Но как бы то ни было, сутки спустя после того, как мы сошли на вокзале, я проснулась в новом доме. И это действительно было так! Папа приготовил нам сюрприз. Перед своим прошлым отъездом он за 300 рублей купил дом с большим участком. Да, в то время были такие цены!
Как показалось мне, ребенку, дом был замечательный! Деревянный, без комнат, а посередине стояла настоящая «русская печь», которую нужно было топить дровами и на которой можно было спать. Еще была веранда, которую летом можно было использовать как кухню, а зимой – как холодильник.
Люди, которые продали папе дом, оставили в нем не только кровати, но и стол, и даже 3 стула. Постель и разные домашние штучки мы привезли с собой.
Когда мы с Леной вышли во двор, то обнаружили большой огород, примыкающий к реке. Также во дворе мы увидели баню. Это означало, что в доме не было канализации, отопления и горячей воды.
Мама оценила усилия отца и сообщила, что дом ей нравится и что теперь, мы, наконец, заживем по-настоящему.
На следующий день, папа взял нас с собой на экскурсию – показать достопримечательности места, в которое мы приехали.
Как оказалось, село Бичура было одним из крупнейших сел не только в Бурятии, но и в России. Длина села составляла около 18 км. Бичура была основана старообрядцами- семейскими, переселёнными по указу Екатерины II в 1762 году из Польши.
В то время на данной территории жили только бурятские племена и «пришлые», которые стали селиться на их землях, им не мешали.
Семейские были людьми верующими, строгими и даже в советское время, жили по божьим законам. У них, было, как правило, много детей. А еще они отличались тем, что не носили современную одежду, а одевались также, как и три века назад: в длинные юбки и платья, платки и кокошники на головах.
Мы поселились в новой части Бичуры. Нашими соседями стали буряты и многочисленные русские, как и мы, приехавшие в Бурятию из разных республик Советского Союза.
Вблизи нашего дома оказались все основные социальные объекты, которые могли нас интересовать: школа, больница, детский садик и клуб. Неподалеку находились и два магазина, в которых, впрочем, покупать было нечего. Кроме, разве что коробок зефира в шоколаде. Но стоило это богатство 5 рублей – огромные деньги по тем временам и для тех мест. Но на нас это не распространялось: раз в месяц, папа делал нам подарок – покупал коробку зефира. И мы устраивали «пир»! Приглашали в гости соседских детей, с которыми дружили: «рыжего» – Володьку и его сестру – Лену. Они приходили не с пустыми руками: приносили какое-нибудь варенье.
Надо сказать, что Бурятия была необычным краем. Зимы были длинные и очень холодные, а лето – коротким и жарким! В короткий летний период жители активно занимались овощеводством: здесь прекрасно росли картофель, огурцы, помидоры, редиска, бобы, горох, капуста и подсолнух. Естественно, мама тоже стала этим заниматься и осенью, на полках веранды появились соленные и маринованные огурцы и помидоры, а в подполе – мешки с картофелем.
Со всех сторон, Бурятия была окружена тайгой. А там, кроме многочисленных диких зверей, было много ягод и кедровых орехов. Но орехи, конечно, были на деревьях, а морошка, брусника и голубика – на болотистых землях… Одним словом, лесные богатства нужно было «добыть», а это удавалось немногим.
Поэтому в селах и поселках люди жили очень бедно, но старались не только сажать овощи в огородах, но и обязательно заниматься домашним животноводством. Коровы, свиньи и куры были в каждом домашнем хозяйстве. А еще сельчане сами пекли хлеб.
Естественно, поначалу у нас были деньги и мы не чувствовали, что жить на новом месте будет непросто. К счастью, папа получил подряд на строительство новой больницы. И теперь, с утра до позднего вечера, он со своей бригадой находился на объекте. В то время, папа был и бригадиром, и строителем, и водителем-экспедитором.
Мама и еще одна женщина из местных была поваром. А еще – нашим с Леной воспитателем.
На какое-то время мы зажили счастливой жизнью. Среди чужих людей, которые неожиданно стали для нас, самыми родными.
То ли от того, что жить в этих местах было тяжело, то ли от того, что советская власть была здесь с феодальным уклоном, и люди, осевшие в Бурятии и представители коренного населения – буряты, были открытыми, добрыми и отзывчивыми!
Следует отметить, что раньше буряты были кочевниками и охотниками. И к нам, как сказали бы сейчас, гастарбайтерам, отношение было особенное – уважительное. По их мнению, мы отправились за тридевять земель оказывать им помощь – строить школу и больницу. Про то, что это можно было сделать и самим – никто почему-то не думал…
Итак, наша семья легко влилась в деревенскую жизнь. Соседи, охотно объяснили маме, для которой сельское хозяйством было чем-то нереальным, что главным источником нашего существования, должен стать огород. И весной, помогли посадить картофель, а позже – огурцы, помидоры и другие овощи. Урожай удался и зиму мы прожили на собственных запасах.
С животноводством было сложнее. Корова стоила дорога и купить ее могли не все. На нашей Коммунистической улице, корова была только у одних соседей – у бабки Степаниды. Она со своей хромой дочерью – Любой жила через дорогу. Местные называли ее «ведьмой» и поэтому не общались. Мы были приезжими и поэтому про ведьм ничего не знали. Папа сходил на «переговоры» и она согласилась продавать ежедневно по 3 литра молока «детям грузина». Наверное, с того времени, по сей день, для меня нет ничего вкуснее жареной картошки и стакана молока с куском домашнего черного хлеба! Более того, молоко -тот продукт, который сегодня всегда находится в моем холодильнике.
Отмечу, для нас, детей, жизнь в Бурятии казалась раем. У нас был свой дом, замечательный участок, рядом река, в которой мы летом купались, а зимой, наоборот, катались на санках по льду.
Почти сразу, как только мы приехали в Бичуру, я попросила маму научить меня читать. Хотела я это по одной причине – покупать газеты, читать, а вечером пересказывать их содержимое папе. До этого, для меня главным информационным источником, было радио. Телевизоры в Бичуре были редкостью…
Как я уже упомянула, я постоянно слушала радио, запоминала важные политические события и вечером, когда с работы возвращался папа, каким бы уставшим он не был, интересовался, что интересного произошло в мире сегодня?
И я, счастливая и гордая, рапортовала, сколько американских самолетов «В-52» сбили вьетнамские освободительные войска. В то время шла американо-вьетнамская война (1964-1973) и все политические новости были об этом. Папа гордился моими успехами и при случае, когда в гости приходили земляки, просил меня выступить «на бис»! Я влезала на стул- мне нужна была сцена и начинала хорошо поставленным голосом «передавать новости». Грузины сидели обалдевшие! Им казалось, что такой маленький ребенок, а мне было 6 лет, .не может запомнить все те серьезные вещи, которые я декламировала. А папа, гордо пояснял: «Вундеркинд»!
Надо сказать, что с того самого времени, моя память работает как компьютер. Я запоминаю все, что меня интересует. Художественные произведения, исторические факты, названия фильмов, имена отечественных и зарубежных актеров и политиков.
Вундеркиндом, я, конечно, не была, просто, как я прочитала когда-то, память нужно всегда тренировать. Что я и делала. С детства.
Обладая прекрасной памятью, я, естественно, быстро научилась читать. И теперь, когда мама покупала мне какую-нибудь новую детскую книжку, я собирала во дворе детей и читала им вслух. И, конечно, я внимательно изучала статьи газеты «Правда», а вечером пересказывала новости папе.
Через какое-то время я узнала, что в селе есть библиотека, а там – множество разнообразных книг. Я попросила маму записать меня. Мама согласилась.
В библиотеке мне понравилось. Уютно, много цветов, тихо, а главное, повсюду стеллажи с книгами и журналами! На единственном столике, стоящем в середине помещения – зеленая настольная лампа! Но мне совсем не понравилась дама- библиотекарь! Худая, с острым носиком на вытянутом лице и огромными роговыми очками!
Она долго заполняла наши формуляры – мама решила тоже записаться в библиотеку, чтобы брать домой журнал «Советский экран». Когда все формальности были выполнены, она недовольным голосом пояснила, где находиться полка с детскими книгами.
Я пошла по указанному направлению. На полке стояли «Русские народные сказки» и еще несколько книг с аналогичным сюжетом. Большинство сказок я знала – их нам регулярно читала мама. А я хотела почитать какую-нибудь «серьезную» книгу. Я посмотрела на соседний стеллаж и увидела ее – книгу, которую мне захотелось прочитать – «Тимур и его команда»!
В соответствии с указанием, я взяла 2 сказки и книгу, на обложке которой были изображены мальчишки – «Тимур и его команда». Подошла к библиотекарю и положила перед ней книги.
Библиотекарь посмотрела на меня недобрым взглядом. После чего, отложила книгу «Тимур и его команда» в сторону.
– Это взрослая книга. Для школьников четвертого класса. А ты еще в школу не ходишь…Возьмёшь года через три, а сейчас поставь книгу на место.
Я была вынуждена подчиниться и библиотека сразу перестала мне нравиться…
По дороге домой мама меня успокаивала и говорила, что ничего страшного не произошло: просто нужно подождать несколько лет… Но я была ребенком вредным и поэтому решила поступить по другому, а именно, взять библиотекаря измором. И теперь, еженедельно, я брала пару новых книг, а третьей обязательно заветную книгу. И, каждый раз, библиотекарь ее отбирала. Через полгода ее терпению пришел конец. Так как в библиотеке никого больше не было – она швырнула книгу через стойку, напоследок сказав:
– В следующий раз, когда придешь сдавать книги, подробно расскажешь мне все, о чем прочитала. Я посмотрю, что ты поймешь.
Последние слова я уже не расслышала, так как с ликованием выбежала на улицу. Наконец-то, у меня в руках заветная книга «Тимур и его команда»!
В течении недели, я каждый день читала книгу Лене. Было лето и мы загорали на речке. Книга нам нравилась и мы пытались представить себе, что такое «дача», на которой разворачивались события, описанные в книге. И мы все прекрасно поняли!
Когда я пришла сдавать книги, то, как и условились пересказала сюжет библиотекарю. Она молча выслушала меня, не сказав ни слова. Больше я в библиотеку не ходила. Я решила покупать книги и сделать свою библиотеку. И теперь, каждый рубль, который перепадал мне или Лене от папиных друзей, мы вкладывали в книги. Читали с друзьями, а потом ставили на специальную полочку, которую мне сколотил папа. Полочка получилась так себе, кривенькая, так как папа не был силен в плотницком деле, но книги на ней держались и это было самым главным.
Время шло. Одни «грузины» осенью уезжали, а весной приезжали другие. А мы продолжали жить в Бичуре.
По совету соседей решили обзавестись цыплятами. Для этого, папа с мамой съездили в какой-то совхоз и купили 100 штук по 5 копеек. Сельчане объяснили, что «желтые пушки» – цыплята будут умирать десятками и до состояния куриц доживут немногие.
Папа сделал за печкой специальный загон и туда выпустили цыплят. Как нам сказали, им было нужно тепло. Мы с Леной веселились, воспринимая цыплят за какую-нибудь игрушку: играли с ними и даже брали с собой в постель.
Прошла неделя. Папа ушел на работу, а мама поехала в магазин, в райцентр. Перед отъездом она разбудила меня и сказала:
– Детка, когда в печке закончатся дрова – задвинь заслонку. Но обязательно проверь, чтобы не было тлеющих углей, а то угорите…
Задание было не детское, но ко мне всегда относились как к взрослой Мама уехала, а я пошла проверить печку. Мне показалось, что дрова прогорели и я задвинула заслонку и пошла спать.
Проснулась я через какое-то время от странного запаха. Я открыла глаза и увидела, что весь дом затянут голубым дымом. И что самое неприятное, становилось трудно дышать…
Я поняла, что произошло: мы угорели! Я разбудила Лену и потащила ее на улицу. На наше счастье, было лето и я не боялась, что мы простудимся.
Оставив Лену на лавочке, я побежала к соседям. Дома была тетя Галя. Я сбивчиво объяснила, что произошло.
Она вошла в наш дом, открыла окна и двери, а потом обратила внимание на цыплят. Они погибли. Все 100 штук! Мне стало жалко цыплят и я заплакала. Но тетя Галя меня успокоила, сказав, что ничего страшного не произошло – главное, что мы с Леной живы!
Вечером дома, конечно, был скандал. Папа был в ужасе от того, что произошло. Он считал, что мама не имела права оставлять нас одних. Мама оправдывалась и говорила, что положилась на меня…
Цыплят мы больше не покупали. А соседи посоветовали обзавестись гусями. Они, якобы, более живучие! Родители так и сделали. Гуси действительно оказались птицами не привередливыми, только очень прожорливыми. И чтобы накормить 10 гусей родителям приходилось покупать зерно. Но зато холодной зимой у нас было гусиное мясо, из которого мама готовила даже любимое блюдо папы – сациви.
Нельзя не упомянуть, что в это время у меня началась страсть, которая не всем нравилась – любовь к животным. Так как мы были обладателями собственного дома, мы с Леной приносили всех животных, встреченных на пути. Вначале у нас поселился кот – Васька – серый и пушистый разбойник. Я его обожала!
Папа был против проживания животных в доме. Он считал, что шерсть непременно попадет в еду. Но спорить со мной он не мог.
Следующим животным, которое появилось в нашем доме стала «китайская» собачка Розочка! Ее родители были выходцами из китайских провинций, вывезенные в Бурятию чуть ли не контрабандным путем. Розочка была прелестной собачкой: маленькой, черненькой, глазастой. Она нравилась всем окрестным кобелям, что, естественно, беспокоило маму. Но сколько мы не следили, все равно проглядели тот момент, когда Розочка нашла себе друга. Вскоре мама заметила, что собачка наша округлилась. Щенки не входили в план моих родителей и когда Розочка родила четверых малышей – папа с мамой схватились за голову. Щенков нужно было кому-то отдать, а сделать это было непросто. В тех местах, к животным относились проще, чем мы. Большие собаки жили во дворе и охраняли дом, а кошки в подвале и ловили мышей. Именно поэтому маленькие декоративные собачки были никому не нужны.
В то время, когда папа с мамой размышляли над будущим детей Розочки, мы с Леной упивались счастьем: ведь теперь у нас дома был настоящий «зверинец» – собака -мама и ее детки! И отдавать щенков мы не хотели! Когда папа, очень робко, завел разговор о том, что щенков следовало кому-нибудь подарить, мы с сестрой разразились таким потоком слез, что наш бедный отец пожалел о разговоре. И больше мы об этом не говорили, а дети Розочки стали жить с нами!
Однажды, один щенок, самый маленький и «бесхвостый», выскочил на улицу. На его несчастье, в это время на мотоцикле проезжал подросток. И он не заметил нашего щенка и сбил его.
Когда соседи сообщили об этом маме, она молча завернула погибшего щенка в тряпочку и хотела скрыть от нас, но было поздно – мы уже все знали… Несколько часов мы проплакали над телом погибшего друга. На мамины слова о том, что у нас осталось еще 3 щенка, мы не реагировали. Когда она поняла, что мы не собираемся останавливаться, она решила пойти к матери того подростка, который сбил нашего щенка. Где он живет – сказали соседи.
Тельце щенка, завернутое в тряпочку, мама положила в сумку. Я взяла маму за другую руку, а за мою руку схватилась Лена. Был жаркий летний вечер и многие соседи сидели на завалинках своих домов. Они уже знали о нашей «трагедии», но не понимали из-за чего поднялся шум. Для них – наш щенок был просто «бесхвостым» недоразумением.
На мамин стук, дверь открыла молодая женщина. Она посмотрела на нас и пригласила войти в дом. Мама села на краешек стула, а мы с Леной на диван. Женщина тоже села на стул, стоящий напротив мамы.
– Вы, меня, конечно, извините, на Ваш сын, на мотоцикле сбил щенка моих детей. Дети очень его любили и теперь рыдают целый день, – начала излагать суть нашего визита мама.
– Мне очень жалко Ваших детей – сын уже рассказал, что произошло. Ваш щенок сам выскочил на улицу и мой сын его не видел…Мы приносим извинения. И, если хотите, то сейчас найдем для Ваших детей другого щенка – у соседей как раз недавно ощенилась собака.
– Спасибо, но у нас у самих есть еще 3 щенка.
– Тогда я не знаю, что Вам еще сказать. Сына я накажу…
И тут в разговор вступила я. Подошла к маме, вытащила из сумки погибшего щенка, положила на стол и сказала:
– Нам не нужен другой щенок, Вы оживите этого!
Женщина, как впрочем и мама, опешила…
Но я сказала об этом, зная, что в Бичуре есть и шаманы, и колдуны, и что местные жители часто обращаются к ним. В ходу были заговоры и разные обряды.
– Девочка моя, кто же тебе сказал, что собаку можно оживить?
– Я слышала, что бабка Степанида умеет…
Тут в разговор вмешалась мама. Когда я настаивала на том, чтобы сходить к матери подростка, она никак не предполагала, что я собираюсь говорить о колдовстве. Тема эта была запретной. Взрослые, между собой, говорили разное, но называть чье-то имя – было запрещено. Более того, мама, будучи женщиной общительной, в течение первых двух недель после нашего приезда подружилась со всеми соседями, в том числе, и с бабкой-Степанидой. И та часто приглашала нас к себе пить чай с вареньем. Варенье мы с сестрой очень любили и поэтому и к Степаниде ходили охотно.
Бабка-Степанида нам нравилась: она была высокой, статной и одевалась очень необычно – носила длинные в пол многоярусные сарафаны и кичку – странный головной убор в виде косынки со стоячим козырьком. Я, как-то поинтересовалась: что это за одежда? и Степанида охотно рассказала, что так всегда одеваются семейские…
Поэтому мама резко встала, положила щенка обратно в сумку и сказала:
– Ладно, мы пойдем. А Вы обязательно поговорите с сыном – так ездить нельзя. На дорогу могут выйти и дети.
Женщина обещала с ним поговорить. Она проводила нас до ворот и долго смотрела в след.
Вечером, папа помог нам похоронить щенка.
Прошло несколько дней. Мама пришла в магазин. Продавщица, с которой у нее были хорошие отношения, рассказала, что мать мотоциклиста говорит всем: у «грузина» старшая дочка – сумасшедшая! Приходила к ней и просила оживить собаку…
В ответ мама сказала, что сумасшедшая не ее дочь, а парень, который гоняет на мотоцикле. И добавила, что дочка у нее нормальная – только животных очень любит!
Кукла Кира!
В Бичуре был единственный магазин, с двумя отделами: продовольственным и промышленным. И в том, и в другом, как я помню, полки всегда были полупустыми. Данный факт не слишком беспокоил сельчан, так как денег, у большинства из них, хватало только на самое необходимое. Поэтому всех больше интересовал собственный огород и подсобное хозяйство.
В магазин ходили за солью, спичками и хлебом! И еще – за водкой. Вино в магазине покупал только папа. Иногда, по выходным, они с мамой готовили что-нибудь из грузинской кухни, покупали вино, и приглашали к нам домой папиных земляков.
Однажды я пошла с мамой в магазин. Дело было летом и делать мне было нечего. Едва переступив порог магазина, я остановилась, как вкопанная. С прилавка промышленного отдела, на меня смотрела кукла. Огромная! Черноглазая и черноволосая! В ярко-красном вельветовом костюме и белой блузке. Одним словом, красавица!
Я подбежала к маме:
– Мама, мама! Смотри, какая кукла! Пожалуйста, купи!
Мама не успела ничего ответить, как в разговор вмешалась продавец магазина, тетя – Сима:
– Что придумала? А ты знаешь сколько эта кукла стоит? Пятнадцать рублей!
Затем продавец обратилась к маме:
– Вчера я ездила в райцентр за товаром и мне «навязали» для выполнения плана двух кукол. По 15 рублей каждая! И кто, спрашивается, в Бичуре их купит?
Я, стояла не дыша, и умаляющим взглядом смотрела на маму:
– Ты, что, доча, с ума сошла? Откуда у нас такие деньги? И к тому же, если тебе куклу покупать, то и Леночке нужно будет…
Бросив на меня недовольный взгляд, мама купила хлеб и вышла из магазина. Я была готова разрыдаться прямо в магазине, но сдержалась. Последний раз взглянув на куклу – я вышла из магазина.
Молча, мы шли с мамой домой и я думала только кукле. Я считала, что мама могла купить ее мне, так как папа зарабатывал намного больше, чем все наши соседи. Знала я и то, что папа никогда мне ни в чем не отказывал и я решила идти напролом, против воли мамы.
Весь день я рассказывала о чудесной кукле своей младшей сестре. Даже сделала ее набросок в альбоме. Лена мне сочувствовала, но советовала не ссориться с мамой. Я обещала это сделать, но в моей голове уже созрел коварный план…
Суть его заключался в том, чтобы дождаться возвращения с работы папы. Часов в десять вечера, мы как обычно, были в постели. Лена вскоре уснула и мама выключила свет. Что касается меня, то я не спала, а только делала вид.
Папа вернулся около 12. Пока мама накрывала стол и организовывала ужин, папа, по заведенной традиции, прошел на «детскую» половину, где спали я и Лена, чтобы нас поцеловать. Не успел он склониться надо мной, как я, обвила руками его шею и заплакала. Папа начал меня успокаивать и поинтересовался, что случилось? Я, глотая слезы, рассказала историю про куклу. Выслушав меня, папа только спросил:
– Сколько стоит?
– 15 рублей!
Он вынул из заднего кармана брюк некоторое количество денег, отсчитал 15 рублей и отдал мне. А потом – поцеловал и пожелал спокойной ночи.
Я сунула деньги под подушку и совершенно счастливая, заснула.
Когда я проснулась, то первым делом сунула под подушку, руку и проверила, на месте ли деньги. После чего, я быстро умылась и собралась бежать в магазин. На мою беду, в это время из огорода вернулась мама. Она посмотрела на меня и сказала:
– Значит так. С сегодняшнего дня ко мне можешь не обращаться. Если мои слова ничего для тебя не значат – я тебе не мать…
Я молча выслушала маму и ни слова не говоря, побежала в магазин.
В магазине, несмотря на ранний час, было много людей. Я подошла к прилавку и поздоровалась с продавцом. Она ответила:
– Привет! Что, теперь каждое утро будешь приходить?
– Нет, не буду. Я пришла ее купить, – ответила я и протянула деньги.
Тетя Сима и все, кто находился в магазине, как по команде, посмотрели на меня. После чего, тетя Сима поинтересовалась, где я взяла деньги. Я, охотно ответила, что папа дал.
Тетя Сима запричитала:
– Вы, только посмотрите, люди добрые, на эту нахалку. , Мать «ейная» вчера сказала, что денег нет, а она попросила у отца. А Сашка этот – грузин, на детях повернутый. Мне же мать ихняя – Маринка рассказывала, что «там», в Грузии этой, женщин за людей не считают. На праздниках даже за стол «не содят» – только в кухне. А детям, значит, все можно…
Когда я поняла, что конца историям о «бедной» Марине не будет, я решительно попросила отдать куклу.
Тетя Сима схватила куклу, сунула ее в коробку, и даже не закрыв, швырнула коробку на прилавок. Напоследок, я сказала:
– А чужих детей ругать нельзя!
– Иди, иди! Умная больно. Натерпится с ней Маринка. Сразу видать, что в «ихнюю» породу, грузинскую, – неслось мне в след.
Домой я шла, не торопясь – хотела, чтобы все видели меня с огромной коробкой.
Дома, я позвала Лену и показала ей папин подарок.
– Какая красивая! А как ты ее назовешь? – спросила она.
– Кира! Красивое имя?
– Красивое! – согласилась сестра. – А как ты теперь будешь мириться с мамой?
– Никак! Не буду мириться. Буду сама по себе. Вот теперь и кукла у меня есть, и Розочка! Вообще, если захочу, уйду жить в лес. С собакой и куклой!
– А как же я?– поинтересовалась Лена.
– А ты трусиха! Всех боишься! Ну, если захочешь – возьму тебя с собой.
– А папу?
– И папу, конечно!
– А мама, тогда, что одна останется?
– Почему одна? Соседи кругом…
Лена посмотрела на меня с сомнением и решила остаться с мамой. А я вечером даже собрала чемодан…
Спустя годы, вспоминая этот эпизод, я часто думаю: «И что я прицепилась к этой кукле? Только испортила отношения с мамой. И как не печально, навсегда!»
Подарок
Стоял февраль. В Бичуре это означало не просто зиму, а мороз в 40 градусов. В связи с чем, ранним утром по радио сообщили замечательную новость – школьники младших классов остаются дома. Я была счастлива, хотя, школу я любила и училась с удовольствием.
А прекрасное настроение объяснялось еще и тем, что через несколько у меня был День рождения. И мама обещала «праздничный стол», а самое главное – подарок!
«Подарок» я ждала больше всего, так как даже не представляла, что могут мне подарить родители…
За несколько дней до важной даты, папа поехал за стройматериалами в столицу Бурятии, город Улан-Удэ. И мама дала ему поручение – купить мне подарок, так как в единственном магазине, расположенном в нашем селе, кроме сувенирной продукции, ничего не было.
Прощаясь, папа поинтересовался, что я хочу в подарок? Я ответила, что все что угодно, только не куклу, так как у меня была прекрасная Кира! Я была уверена, что папа сделает правильный выбор, так как у него был прекрасный вкус!
В течении двух дней, пока не было папы, я думала только об одном – о подарке!
В День моего рождения, 11 февраля, я услышала шум подъехавшего к дому автомобиля, а минуту спустя – стук в дверь. Я поняла, что вернулся папа. Сон, как рукой сняло. Я соскочила с постели, сунула ноги в тапки и побежала к двери.
Минуту спустя, на пороге возник папа: радостный, несмотря на долгие часы, проведенные за рулем машины, нагруженный сетками и пакетами. Но меня привлекло в нем другое: на голову была надета здоровенная твидовая кепка. В простонародье она называлась «вертолетом»! Подобные головные уборы, почему-то очень любили грузины, но у папы «вертолета» не было…
