Эта книга рассказывает о тяжёлом труде и несладкой крестьянской доле. Широко известно выражение «Хлеб – всему голова». Автор через свои воспоминания доносит до читателя размышления о судьбе крестьянства в России. По словам автора: «Хлеб – основа жизни, а ухоженное поле пшеницы – поле жизни». Значение хлеба в жизни человека, особенно русского, сложно переоценить. Он помогал выжить. Те, кто вспахал землю, засеял её добрыми семенами и вырастил для нас эти колосья, незримо здесь присутствуют. Богатое хлебное поле – это благо, благо народа, благо страны. Выращивать хлеб – очень трудная работа. Этих людей надо высоко ценить, глубоко уважать и беречь.
Сегодня понятие «крестьянство» постепенно уходит в прошлое, подменяется «фермерством».
Книга будет интересна людям, увлекающимся живой историей нашей страны, основанной на записях в дневниках, воспоминаниях и фотодокументах эпохи СССР.
Оглавление
Лидия Ананьева. Крестьянская история
Затмение как предчувствие беды
Траурный митинг
Не Сталин, а Джугашвили!
Жизнь в селе в послевоенные годы
Учились с огромным желанием
О налогах, первом платье по размеру и о «выходном гардеробе» бабушки
Неизмеримо огромная тяга моих предков к земле
В коммуне всё было общим
Чему и как нас учили
Судьба моего дяди Прокофия
Бабушка – истинно русская женщина
Мое сибирское детство
На каждое поколение моих предков досталось по войне
Детские и школьные годы прошли на картошке и кизяках
Несладкая жизнь колхозников была предписана законом
Князев знал анатомию крестьянского труда во всех тонкостях
О мельнице, об опасном топливе и… об усах Сталина
«Коммерсант» дед Кульгускин
О моём «бизнесе»
А помнит ли Родина о нас?
Крестьянство было у государства пасынком
Всё пошло прахом, или как мы спасали целинный хлеб
Как мы догоняли и перегоняли Америку
Письмо Генеральному секретарю ЦК КПСС и его последствия
Стихийное переселение деревни в город
Срочное укрупнение колхозов
Очередная провальная реформа
Моя мама – великая труженица
Как было и как стало
Эпилог
Иллюстрации
Отрывок из книги
Село Топчиха, районный центр, расположено в степном, продуваемом всеми ветрами пространстве на юге Западной Сибири. Село не очень большое, без впечатляющей биографии, возникшее как бы принудительно, при строительстве Туркестано-Сибирской железной дороги. До поры до времени жизнь здесь текла ровно, даже как-то вяло, без громких событий и потрясений. В центре села находилось здание райкома партии, райисполкома, милиция, клуб, аптека и школа-десятилетка.
За десять лет учёбы в школе занятия у нас отменялись всего два раза. Первый раз – в середине февраля 1953 года, когда было солнечное затмение, событие вселенского значения. Я училась в шестом классе. В этот день было только три урока, остальные отменили, и весь школьный народ хлынул на улицу, чтобы наблюдать такое долгожданное, необычное, необъяснимо тревожащее душу явление. Накануне учителя настойчиво объясняли нам, что смотреть на солнечный диск нужно только через тёмное стекло. Стёкол таких в те времена не было, не было даже простой засвеченной фотоплёнки. Во дворе школы быстро стала спонтанно собираться кучками ребятня, на всей пришкольной территории загорелись костерки, жгли старые тетради, паклю, резиновые рваные калоши, какое-то тряпьё – у кого что было – и срочно коптили принесённые с собой стекляшки. Получалось не сразу и не так темно, как было нужно, показывали друг другу, советовали, как лучше сделать, усердствовали, обжигали пальчики, дули на руки, но процесс шёл активно – надо было успеть. Потом тишина, все взгляды устремились в одну точку, всё внимание – на солнце. Сначала чёрное пятно задело краешек светила, потом, ширясь, стало наползать глубже и скоро закрыло солнечный диск. Наступила не то чтобы ночь – солнечная корона всё-таки ярко светилась неровными оборванными краями, делая густые сумерки жутковато неестественными, студенисто зыбкими, но звёзды на небе были видны. Казалось, что жизнь замерла, всё остановилось. На мгновенье душу сжал страх: «Вдруг так всё останется, и солнце больше не будет светить, как светило прежде. Что тогда будет с нами?» Но траурная завеса начала перемещаться на другой край, темнота быстро разжижалась, становилось светлее, день вернулся. От радости, что, слава богу, всё обошлось, а скорее всего оттого, что не надо было возвращаться в класс, горластая публика весело носилась по просторному двору, ребятишки мазали друг друга сажей с закопчённых стёкол, озорные, чумазые, как чертенята.
.....
Не знаю, было ли бабушке известно о смерти Сталина, но восприняла она моё горестное сообщение довольно для меня неожиданно:
– Старый был, вот и помёр. Один помёр, другой будя. Нашла об ком горевать. Будя реветь-то!
