Лидия Яковлевна Гинзбург (1902–1990) – выдающийся русский писатель и известный литературовед, чьи произведения изучают в вузах. Они представляют собой большой интерес для всех ценителей истории русской литературы и поэзии.
Произведение «Записки блокадного человека» представляет собой одно из ценных свидетельств пограничного опыта человека, оказавшегося в блокадном городе. И этот человек – женщина в ее повседневной действительности. В тексте автор постоянно обращается к оппозиции женского и мужского взглядов на происходящее.
Вторую часть книги занимает «Проза военных лет», куда входят произведения, написанные в 1942–1945 годах. Они относятся к тому роду словесности, который Гинзбург позднее назвала «промежуточной литературой», поскольку он одновременно объединяет в себе и документальное, и художественное начало.
В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Оглавление
Лидия Гинзбург. Записки блокадного человека
Записки блокадного человека
Вокруг «Записок блокадного человека»
Записи в дни блокады
Оцепенение (Признания уцелевшего дистрофика)
Отрезки блокадного дня
I. Торопливость
II. После обеда
III. Вечер
Проза военных лет
Рассказ о жалости и о жестокости
Слово (Тетрадь 1943–1944 годов)
Проходящие характеры
Разговор у зубного врача
Разговоры Ольги Берггольц и Макогоненко
Разговор у них вчетвером (они, Катя Малкина, я)
Разговор Бергголыц – Макогоненко о «Сборнике»
Заседание на исходе войны
Ведомственные выступления
Выступления по занимаемому положению
Выступления с преобладанием личного (подводного) мотива
Выступления мастеров
Состояние литературы на исходе войны
Фрагменты, связанные с тетрадью «Слово»
Разговор с теткой
Разговор с Н.Л
Удивительное открытие, сделанное у Тат
Логика отсутствия страха (К разговорам в учреждении)
Записи 1943–1945 годов
Этика ценностей. Тоталитарность и эгоизм
Казенный оптимизм
Запись на обороте «казенного оптимизма»
Заметки о пацифизме
Человек с размахом
Интеллектуальные эгоисты, Переставшие думать
Отрывок из книги
В годы войны люди жадно читали «Войну и мир», – чтобы проверить себя (не Толстого, в чьей адекватности жизни никто не сомневался). И читающий говорил себе: так, значит, это я чувствую правильно. Значит, оно так и есть. Кто был в силах читать, жадно читал «Войну и мир» в блокадном Ленинграде.
Толстой раз навсегда сказал о мужестве, о человеке, делающем общее дело народной войны. Он сказал и о том, что захваченные этим общим делом продолжают его даже непроизвольно, когда они, казалось бы, заняты решением своих собственных жизненных задач. Люди осажденного Ленинграда работали (пока могли) и спасали, если могли, от голодной гибели себя и своих близких.
.....
Может быть, с утра, на отрезке домашних дел, вынося грязное ведро или прочищая времянку, можно будет обдумывать. Или на ходу, когда идешь в булочную или обедать. В очередях думать невозможно, и невозможно думать или писать после обеда. Это время упадка воли. К вечеру опять становится легче. В часы же послеобеденной режущей тоски вообще не следует думать. Лучше сидеть в редакции и работать (плохо тем, кто не работает, а только ест и голодает) и слушать рассеянно голоса сослуживцев (хорошо, что вокруг голоса!).
Ну а нужно ли писать? А вот нужно ли еще писать? Или один только есть поступок – на фронт! Драться с немцами… Прочее от лукавого.
