Оглавление
Лидия Григорьева. Сновидение в саду
«Поэзия садов»
«Слова поставь на полку, где стоят…»
Степной псалом
Серебряный век
«Вот зимний, пагубный, венозный…»
Базар
Поток времен
Степной псалом
Шостакович. Пятая симфония
Байрон в Венеции
Качели
Под грецким орехом
Вдвоём
«Как ты живешь, волче?…»
Три сестры зимой
Сад у дворца
Кантемир в Лондоне
«Европа, видная отсель…»
«Так ли легко цвести…»
Безумный фотограф
Разбор полетов
«Скажите мне, я – Он или Она…»
Безумный фотограф
Натурщица
Фотомания
Раскадровка
«Как танцевали мы с тобой…»
Зима в Венеции
Вивальди в Венеции
«Я никогда не видела ее лица…»
Рассвет в Венеции
«Рыба плыла к берегу, чтобы ее поймали…»
Фрейд в Лондоне
Две кроны
«Выкупить в кассе билет…»
«Не по летам…»
Катастрофа
«Ворон сегодня по крыше ходил…»
«Времена тяжелых перемен…»
«Когда в толпе, когда с толпой…»
«Шуршит в земле сухое семя…»
«Как время катится в Казани золотое!…»
«Звездная взымалась мзда…»
«Моё над пропастью скольженье…»
Памяти туманные долины
«Лист ли опавший бежит по земле…»
Темная зима
«Благодарю тебя, мой лес…»
«Мир разрушен взрывною волною…»
«Без покрова, без крова…»
Шелковый путь
Дворец ветров
Выбирая сари
«Зверя любить многоногого…»
«Я иду за тобой следом…»
Цветомания
Сновидение в саду
«О, как мы с тобой осмелели…»
Сад
Камелия и Жозефина
«В плену ночей горячечных и нежных…»
«В июньском саду, среди легчайших пчел…»
Кот в саду
Зимний кот
Славянская мистерия
«Выпало ль слово из песни…»
Сажаю тюльпаны
Высокая роза
«В саду, где бабочки, шмели…»
«В цветнике моем цветы были с вечностью на – ты…»
Памятник
«Плещут тяжелые грозы…»
«Трава горит, и помидоры вянут…»
«Время воздаст сторицей – сторонним и злым успехом…»
«Как судьба загонит за можай…»
«Ветер ли просквозил грудь на морском причале…»
«Опять, перешагнув беду…»
«Море. Горе. Тишина…»
«Тишь… и на…»
Письмо в Китай
«Зачем я тюкаю по клавишам…»
Вечная тема
«Сказать тебе о чем-то новом…»
Плач по империи
Знак зодиака
Большие луны
Вечная тема
Беглец
«А мне давно всё – не то…»
«Ишь, нулевое, не настоящее…»
«И вот однажды по утру…»
«Опять я иду по тропе в никуда…»
«Употреблю в ретивости…»
«Опять, как встарь, самой пришлось…»
Тихий ангел
Полная луна
Луна и Ли Бо
Время сов
«Ночь. Безумная луна…»
«Учительница Марь Иванна…»
«Темно-коричневый, светло-зеленый…»
«Не своди с ума не нашедшего…»
Буря в пустыне
Пещера Илии
Иерусалим
Ученик
Молитва побиваемой камнями
Любовный шок
«Страсть коллекционера»
Письмо императрицы
Александр в Крыму
Казацкая песня
Принцесса в Веймаре
Наследник
Царь и царица
Отрывок из книги
По какой-то странной логике соответствий, соприродных то ли национальному темпераменту, то ли человеческому вообще, кажется совершенно естественным, что, уснув в саду, я увижу во сне степь. И виной тому – не наследие Срединной империи Чингизидов, в любом относительно спокойном месте видевших разве что возможность передышки перед следующим броском, а обычная эстетическая предрасположенность заставляющая попавшего в изобилие тянуться к скудности. Неважно, о каком изобилии идет речь: вещественном, эмоциональном или просто пышности флоры и фауны, которые предполагает существование Сада. Изгнанные из него когда-то, мы на протяжении своей истории к нему и стремимся, идеализируя далекие свободные материки или ушедшие эпохи. Попавшей когда-то в один из садов цивилизации Лидии Григорьевой тоже снятся «ковыль да молочай, полынь да мята», «сухие стебли старых слов», что «горят костра посредь». В одном из стихотворений она приводит строки Григория Сковороды, видимо, выражающие для нее идеал земного существования:
За простотой этих слов стоит опыт, понятный сейчас далеко не каждому: речь идет не о «бегстве на природу», даже не о порыве к уединению, а о состоявшемся мировоззрении, ведущем к полной смене координат с иными законами и течением времени.
.....
В книге пять частей: «Степной псалом», «Безумный фотограф», «Шелковый путь», «Вечная тема» и «Любовный шок» – не берусь судить, в какой именно упомянутого Востока незримо больше, главное – что он нависает над всей архитектурой книги, как сад. Все правильно – рай находится на Востоке. Значит, все мы родом с Востока, восточные люди. Шостакович пишет Пятую симфонию, «и в нем простор необжитой зиял под тяжестью верблюжьих одеял», в Венеции «Как будто с барского плеча приспущенная, заблистала золототканая парча заплесневелого канала…», «лунный лежал покров, звездный искрился иней там, где Дворец Ветров хвост распускал павлиний», «Ли Бо склонился над водой», «Холмы масличные – безлюдны....», «У Букингемского дворца чадит цветочная пыльца»… Это мироощущение возникает отчасти потому что автор помнит, «Как время катится в Казани золотое! Времен застоя… А время катится, как шар по белу свету. Другого нету…», возвращается к высокой придворной музе Тредиаковского и Державина, используя даже прямое цитирование, не боится оплакать империю, в которой родилась и прожила лучшие годы своей жизни:
Здесь автор говорит по существу о чести, но вопрос стоит и о сохранении подлинности пути, о том, что невозможно объяснить лишь общим прошлым, о том, что проявляется во всем в человеке, начиная с его жеста и до манеры письма – назовем это цельностью души, что, как минимум, должно быть понятно во времена победившего «расщепленного сознания». О том, что либо есть в человеке, либо нет, и для меня напрямую связано с талантом и правом на творчество, заслуживающим внимания. Этот существенный, на мой взгляд, момент наиболее интересен в интернациональном контексте поэзии Лидии Григорьевой, поскольку можно предположить, что некоторые народы (не надо запутывать людей, уверяя, что этого понятия больше не существует) сохранили в себе этот первоначальный свет с Востока, а другие отказались от него в пользу новых ценностей и преимуществ. С одной стороны, «Длится, воли нас лишая и сводя с ума, эта личная большая темная зима…» и однажды приходится «стремительно бежать, не уточняя маршрут, его по карте не сверяя, а по душе», с другой – «Мир разрушен взрывною волною. Беспрерывно строчит автомат. В дом поспешно вхожу, а за мною благовейный летит аромат». В этой ситуации сад выступает как «круговая оборона, от внезапной и черной беды», цитадель, крепость – как тут не вспомнить английскую поговорку о «моем доме». Необходимое, пусть зыбкое, но укрытие, в котором все равно будешь мучаться мыслью:
.....
