Отрывок из книги
Ночь выдалась неспокойной. Злой ветер яростно трепал деревья за окном и глухо завывал на разные лады в печных трубах. Но не это разбудило Гильдебранду, а острое чувство тревоги, охватившее её вдруг. Какой-то тихий звук, совершенно непонятный ей, заставил девушку открыть глаза и насторожиться. В щели окна, завешенного козьей шкурой, пробивался лунный свет, и можно было, пусть и не слишком ясно, рассмотреть, что делается вокруг. Никого не было видно, и всё же Гильдебранду не покидало ощущение, что в комнате кто-то есть. Не человек, нет, однако постороннее присутствие чувствовалось совершенно отчётливо, и девушка замерла от страха. Она никогда не запирала на ночь дверь своей комнаты, поскольку считала, что в родном замке ей нечего опасаться. Но теперь горько пожалела об этом, тем более что в последнее время здесь стали происходить странные вещи.
Гильдебранда продолжала лежать тихонько, не шевелясь, и вся обратилась в слух. Вот снова раздался этот звук – очень тихий, какой-то шелестящий, как будто кто-то грубой мозолистой ладонью проводит по плотной шелковистой ткани. Вот снова, ещё раз, теперь уже ближе к её постели. Горло сжало от ужаса, и ни один звук не мог бы вырваться из него – она лишилась возможности даже закричать. Хотя в этой части замка она могла кричать сколько ей угодно, и никто бы её не услышал. В этом восточном крыле старого сооружения они жили только с матерью, комната которой была рядом. Служанки ночевали в маленьких комнатушках возле кухни. Но теперь матери за стеной не было. Полгода назад, в середине осени, её добрая любящая мать внезапно умерла. Смерть настигла графиню неожиданно, на фоне полного здоровья и благополучия, и это было страшным ударом для осиротевшей дочери и повергнутого в крайнюю печаль графа.
.....
Приняв такое решение, Гильдебранда немного приободрилась, позволила Зельде одеть и причесать себя, а потом смело вышла из своей опочивальни навстречу новому дню.
Холодный и мрачный коридор, извивающийся несколькими поворотами, никогда раньше не казался ей страшным. Но сейчас бросались в глаза и толстые, промёрзшие за зиму холодные стены, и ледяное прикосновение каменных плит пола к ногам, и тусклый свет, проникающий сюда лишь через расположенные под самым потолком окна-бойницы. Перед каждым поворотом её сердце замирало от страха, и девушка была рада, что хотя бы трусишка Зельда идёт следом за ней, и она слышит её напряжённое дыхание. Служанкам, наверное, всегда было страшно в этих коридорах, но их ведь никто не спрашивает, чего они хотят и чего боятся.
.....
