Читать книгу Любить, нельзя, использовать? - Лилия Васильевна Кобец - Страница 1

– Кто там? – раздался мужской голос за закрытой дверью.

– Курьер. Вам посылка, – ответил парень, держа в руках бумажный сверток без обратного адреса.

Поскольку в двери отсутствовал глазок, у мужчины не оставалось другого выбора, кроме того, чтоб открыть незнакомцу.

– Добрый день, – вежливо произнес курьер и вручил Артему бланк для подписи о получении посылки и ручку.

– Добрый, – улыбаясь незнакомцу, ответил Артем. Подписал документ и попрощался с парнем, держа уже в руке свою посылку.

Курьер лишь улыбнулся из вежливости и махнул рукой в ответ.

Артему не терпелось посмотреть, что же внутри свертка, по форме он предположил, что это может быть книга. К сожалению, у него совершенно не было времени, чтоб даже распечатать посылку, ведь когда позвонили в дверь, он уже собирался выходить из дома. Совсем недавно он вернулся из очередного рейса и сейчас занимался оформлением документов для следующего. Задерживаться на суше причин не было, поэтому он уходил в море при первой же возможности. Жена ушла от него еще лет пять назад, забрав с собой несовершеннолетнего сына. Вскоре они переехали в другую страну к новому «отцу» Женьки, так звали мальчика.

Артем оставил посылку на комоде в прихожей и ушел.

Завершив все свои дела на сегодня, он вернулся в свою «берлогу» одинокого сорокадевятилетнего холостяка. Заварил себе зеленый чай в стеклянной тонированной чашке, уселся на единственный в его однокомнатной квартирке диван и развернул посылку, полученную ранее.

Его ярко-голубые глаза внезапно потускнели, когда на обложке книги он увидел свое фото, сделанное еще в то время, когда он запойно пил и временами жизнь теряла всякий смысл, а в глазах не отражалось ничего, кроме бесконечного отчаянья.

На фото ему было около тридцати пяти лет – возраст состоявшегося мужчины, который «твердо стоит на ногах». Тогда у него было все, что нужно для счастья: и жена, и сын, и квартира, и работа. Но, как свойственно всем людям, Артему нужно было что-то еще. Его не покидало чувство, что он что-то пропустил, не удержал в своей жизни, не заметил. Что-то такое, что наполняло бы смыслом каждый прожитый день. На то время он был не в силах понять, что именно, поэтому «утопал в бутылке» ежедневно от зари до зари, не желая думать о недостающем «ингредиенте».

Он с осторожностью открыл книгу и начал читать.

«Однажды в моей жизни был период времени, когда я нуждался в так называемом лечении мозгоправа. Никогда не верил в то, что пустая болтовня способна излечить от какого-либо недуга в голове. Но, как говорится, не плюй в колодец…

Явился я в назначенное время и место к более-менее хорошему специалисту, судя по отзывам знакомых, которые давно уже занимались «закручиванием своих извилин на место».

В белом просторном холле меня приветливо встретила здешний администратор Елена и проводила в кабинет именитого доктора. Когда за моей спиной закрылась дверь, я оглядел комнату, которая была похожа на уютное гнездышко. Никакого пафоса. Спокойная атмосфера так и манила присесть да… помолчать. Все четыре стены были стеллажами для книг, из-за чего создавалось впечатление, что находишься в библиотеке. Вся мебель – диван, стол и пара стульев пастельных тонов – излучала бездонное спокойствие и умиротворение.

Ознакомление с помещением длилось всего несколько секунд. Доктор Марина Ильинична смотрела на меня сканирующим взглядом своих зеленых глаз.

– Добро пожаловать в новый мир, Артем! – с искренне нежной улыбкой произнесла она.

– И вам не хворать, – небрежно ответил я по привычке и увалился на не очень-то и мягкий диванчик.

Она начала свой монолог-введение о том, как могут проходить наши сеансы, а я не мог оторвать взгляд от ее мягких шевелящихся губ. На тот момент она обладала какой-то магической энергией, которая магнитом приковывала мой взгляд к себе, но слов, к сожалению, я услышал маловато. В какой-то момент мой процессор восприятия информации извне слуховыми путями просто завис.

– Итак, на чем вы остановили свой выбор? – спросила доктор. В этот момент она показалась мне наиболее притягательной. В ее взгляде был интерес к моей персоне. Ничего больше, только я. Только мой выбор. Все, что ее интересовало – это я. Внутри я радовался, как ребенок, что такая молодая, красивая, интересная девушка смотрит на меня так живо и так ласково. Про себя я подумал, что сейчас можно было бы все отдать только за то, чтобы провести с ней вечер. Да и отдавать, в общем-то, особо нечего было. Из материального – только квартира.

Прервав мои размышления на тему, что я готов отдать за вечер с ней, Марина Ильинична повторила свой вопрос. Я не нашел что ей внятного ответить, так как все это время был погружен в свои мысли, поэтому просто сказал:

– Вы же доктор – вам лучше знать!

Так я и влюбился во второй раз в своей жизни, по крайней мере, мне так казалось. Однажды мне так уже казалось, когда я несколько раз выходил в море с одной и той же спутницей. Она была единственной девушкой на корабле. Очень веселая, юркая и всегда знала, как правильно поступить в любой ситуации. В общем, не успел я тогда опомниться, как она женила меня на себе.

Мне исполнился двадцать один год, когда Светлана, тогдашняя жена, сообщила мне радостную новость. Ни она, ни я не были готовы к такому повороту событий, поэтому обоюдно решили, что мы пока слишком молоды для ребенка в нашей семье (сейчас я об этом жалею в какой-то мере). Новость мы узнали, будучи в рейсе. На корабле был доктор, который знал, что делать с нежелательной беременностью на таком раннем сроке. Нам, так сказать, повезло.

В тысяча девятьсот девяносто восьмом на свет все же появился мой наследник от второй беременности Светы. Об этом позже».

Артем держал книгу в руках и смотрел сквозь нее. В мыслях был только один вопрос: «Читала ли она эту книгу?»

Сердце сжималось от волнения, он боялся представить, что же еще правдивого о нем расскажет ему эта книга.

«Я договорился о следующем визите со своим новоиспеченным доктором и направился домой, где пока еще проживали со мной бывшая жена, уже официально, и сын подросток. Не могу сказать, что они нетерпеливо ждали моего возвращения, как это бывает в молодых семьях, но все же дома были живые души.

Наконец наступил долгожданный вторник – иду к Марине!

Можно было бы написать, какой у нее глубокий вырез декольте, или обтягивающая коротенькая юбка, или оголенные плечи… Но Марина одевалась сдержанно и просто: обычные человеческие джинсы, кофточка с круглой горловиной, кроссовки (ее любимая обувь). Несмотря на не девичий возраст, её грациозная фигура так и пыхала свежестью и здоровьем. Ухоженная кожа излучала безупречность бархата. Пропорциональное, стройное тело решительно и в то же время плавно перемещалось в пространстве.

Я сидел на том же «комфортном» диване, и мне хотелось так много вопросов ей задать, но, увы, это ее работа, а мое дело – на них отвечать. Она расспрашивала обо всем до мельчайших подробностей, как она выразилась: нужно найти первопричину появления отклонений, если таковые имеются. Я охотно ей отвечал и наслаждался сладким звуком ее голоса.

К сожалению или к счастью, за первый сеанс наличие отклонений выяснить не удалось. Снова иду к живым душам домой.

Мое влечение к Марине росло с каждым днем все больше и больше. Я желал видеть и слушать ее ежесекундно. Как-то раз меня осенила гениально простая идея, не пойму, как я не додумался до этого раньше – найти ее страницу в социальной сети. Последующие несколько часов я был одержим этой идеей. Поиски в «моей» соцсети увенчались провалом. Пришлось создать себе страницу в другой – там ее тоже не оказалось, даже под девичьей фамилией (ее я разузнал у администратора, наверное, мое подсознание раньше посетила идея поиска возлюбленной в сетях). Я практически утратил надежду на «счастье» после создания трех страниц в разных сетях. Оставалась одна. Последняя. Я оставил компьютер включенным и пошел заварить себе чашечку чая, так сказать, хотелось поумерить свой пыл, чтобы после того, как обнаружу, что ее и там не окажется, это не выбило меня из колеи адекватности. Какое-то время я еще сидел и смотрел на дно чашки, которую опустошил в пару глотков. Потом пялился на погасший монитор и тарабанил пальцами по столу. Пытался смотреть в окно – вроде меня что-нибудь могло настолько заинтересовать, чтоб я случайно забыл о поисках странички Марины, если такая вообще существовала.

Спустя какое-то время я пошевелил компьютерную мышь. Не без дрожи в руках набрал ее имя в поисковике последней сети. На экране появилось множество ее однофамильцев, среди которых не нашлось ни одной ее фотографии. Было несколько аватарок с пейзажами. Естественно, я начал заходить на каждую из них. И вот она открылась передо мной – ее страница…

Меня захлестывало чувство радости и гордости за то, что ее страница существует, и за то, что я такой молодец.

Следующие несколько часов я рассматривал каждую ее фотографию, читал каждое слово, что она писала о себе. Выяснилось, что она не любит классическую музыку, а я-то думал, что психологи просто обязаны слушать спокойную расслабляющую музыку. А Марина предпочитала рок, и русский, и украинский, и зарубежный. Предпочтением в еде была лазанья с курицей и грибами. Фильмы нравились комедии, детективы и триллеры. Хобби – чтение книг. Я влюбился и в ее профиль.

До прихода «сожителей» оставалось немного времени, а я все сидел и смотрел ей в глаза, точнее ее фотографии. Все спрашивал вслух: ты хочешь со мной дружить? Ты хотела бы подружиться со мной? Ты добавишь меня в друзья?

Моя правая рука лежала на компьютерной мыши, указательный палец завис в воздухе над левой кнопкой… Курсор назойливо ждал действий над виртуальной кнопкой «Добавить в друзья».

– Папа, ты что смотришь? – раздался голос Женьки, входящего в комнату.

Я даже не слышал, когда они вошли.

«За спрос не бьют в нос», – подумал я и нажал заветную кнопку, прежде чем что-то ответить.

– Я уже закончил, Жень, можешь садиться играть, – ответил я, избегая детальных расспросов, и пошел на кухню».

Артем в недоумении смотрел на прочитанные строчки и пытался понять, откуда она могла знать столь подробно об этих его переживаниях, ведь он никому о них не рассказывал. Такие моменты люди предпочитают умалчивать, это из рода того, с чем человек остается вечером наедине с самим собой.

«Четверг. Марина загадочно улыбнулась, увидев меня в дверном проеме. На тот момент она не подтвердила мой запрос в друзья, и я никак не мог проверить, видела она его вообще или нет. Судя по ее улыбке, я решил, что видела. Почему не ответила?

Сеанс психотренинга прошел в каком-то тумане для меня. Я находился в каком-то режиме ожидания, что она скажет мне что-нибудь или спросит о моем интернет-«преступлении». Ничего на интересующую меня тему сказано не было.

До вечера я был опустошен. Мысленно истерзался до кровавых ран. Мне хотелось вернуться к ней в кабинет и снова смотреть на нее, вдыхать свежий аромат ее духов… Я просто ходил по квартире из комнаты в комнату и думал, думал, думал…

Когда домашние улеглись спать, я решил проверить электронную почту. Точнее, очистить от рекламных сообщений. Наткнулся на оповещение из соцсети Марины. Решив, что это администрация снова что-то прислала, удалил. Выключил компьютер и улегся спать.

Не спалось. Включил компьютер и зашел на свою новую страницу. А там… Она не только добавила меня в друзья, причем сегодня сразу после моего сеанса, еще и сообщение прислала:

– Привет.

Это так много для меня значило. Обычное слово. Мы не часто задумываемся над важностью произносимых нами слов или написанных кому-то. Но это… Это было не просто слово «привет». В сложившейся ситуации, именно в этот момент моей жизни, именно от нее оно несло более глубокий смысл.

– Здравствуй! Давно я ни с кем не общался по душам. Даже и не знаю, что тебе написать. Вот чтоб тебе было интересно. Сегодня был в агентстве, оформлял документы на выход в море. Последний раз я уходил в плавание восемнадцать лет назад. Сейчас для меня все как в первый раз. И с тобой, как в первый раз.

Такого рода сообщение я отправил незамедлительно, потому что знал: если перечитаю, то не отправлю, а буду сидеть и ломать себе мозг, как ее покорить одним письмом.

Ответа не последовало. Я зашел на ее страницу – она была не активна.

Через пару дней я явился на прием. Ворвался в дверь, глубоко дыша, как разъяренный бык, заметался по кабинету и, не глядя ей в глаза, начал свой монолог:

– Марина, я все выходные провел у компьютера, как сторожевой пес. Я очень ждал ответ на мое сообщение. Каждые пять минут я проверял почту – не написала ты мне чего-нибудь? Нельзя же так! Я чувствую себя пятнадцатилетним парнишкой в свой сорок один! Я давно уже вырос из этого возраста, чтоб вот так вот переживать, у меня же инфаркт может быть, я ведь не молоденький здоровенький юнец…

Тут мою тираду остановил ее вопрос. Какой же у нее приятный голос!

– Ты огорчен? – профессионально и по делу спросила Марина.

– Не то чтобы огорчен… Я взъерошен и взбешен! Марина, если тебе неприятно мое общество, то я лучше найду другого доктора, – как бы пригрозил я.

– Не нужно, Артем. Присядь. А теперь вымолви то, что на самом деле хочешь мне сказать, – абсолютно спокойно, ровным тоном произнесла Марина.

Пауза.

Все мысли куда-то разбежались от страха, что язык может произнести их вслух. Я просто сидел и смотрел на нее.

– Ну же! Артем, я все прекрасно понимаю, ведь мне тоже не пятнадцать, да и плюс к тому я еще и психолог толковый, насколько мне известно. Смелее! То, что ты чувствуешь ко мне, нужно просто высказать другими словами и без претензий и ультиматумов, – как можно мягче пояснила она.

Мое дыхание стало размеренным, мышцы расслабились, тепло разлилось по телу. Я встал, механически подошел к столу, налил себе воды в стакан, сделал глоток и взял ее за руку. Не успел я ничего произнести, как она тут же выдернула свою руку из моей… От такой негативной, и к тому же резко неожиданной реакции во мне закипело возмущение и гнев. Выпучив на нее удивленные глаза, я громко и негодующе фыркнул и ушел.

Домой я решил пойти пешком. На улице лил отрезвляющий дождь. Серые тяжелые облака, полные воды, угрожающе нависли над городом. Я медленно шагал по мокрой асфальтовой тропинке меж очищающихся водой деревьев и бетонных коробок, в которых «запечатаны» человеческие судьбы. А я все думал, почему она это сделала. Либо у нее кто-то есть, либо это непрофессионально – тактильный контакт с пациентом, либо же я просто перешел в эту зону слишком рано.

Придя домой, сбросив мокрую одежду, я просто лег спать. Мне нужна была перезагрузка, а как Марина говорит: «С любой тяжелой мыслью нужно переспать». Что я и сделал.

Утром я обнаружил три письма от нее.

– Здравствуй! Отвечаю на твои сказанные и не сказанные вопросы. Не ответила на твое сообщение, потому что я женщина, и у меня на то свои причины, о которых тебе знать не обязательно. Да, мне приятно твое общество. И да, не только как пациента.

– Отдернула руку, так как не время и не место для такого рода проявления симпатии. Откорректируй свое поведение, и больше никаких прикосновений у меня на работе. Это моя работа, а не дом свиданий!

Несколько часов спустя, после этих двух, последовало третье:

– Почему не отвечаешь? Струсил перед большим чувством?

Я аж заерзал в кресле от восторга. Она мной заинтересована! Хотел сразу же пригласить ее куда-нибудь или хотя бы позвонить, но решил, что я тороплю события, и ограничился ответом:

– Я не струсил. Когда к тебе прийти?

Видимо, теперь она ждала мой ответ, и написала сразу:

– Жду тебя в восемь вечера по адресу: улица Симферопольская, 47. Будешь на месте – позвони.

Я опешил от прочитанного. Заметался по квартире, как тигр в клетке. В голове словно рой пчел завелся, и все искали выход, причем безрезультатно. Я ведь имел в виду прийти на прием, а не к ней домой. Нет, это, безусловно, лучший вариант, чем в кабинет. Еще как лучше! Но что мне делать? Как вести себя с ней? Это уже будет не ее работа, а ее территория. Можно ли будет к ней прикоснуться?

Эти и многие другие вопросы не давали мне покоя до того самого момента, как я набирал ее номер, стоя у подъезда. Она не спешила брать трубку, как выяснилось позже, в этот момент сушила волосы пос ле душа.

Марина открыла входную дверь в коротеньких шортиках и майке на голое тело. Распущенные длинные волосы так и манили к ним прикоснуться. Поднимаясь на третий этаж, я позаглядывал в коридоры первого и второго. К слову – второй оказался очень одомашненным, с ковровыми дорожками на весь этаж, множеством комнатных растений особо крупных размеров… уютненько, так сказать.

Вошли в квартиру. Она сразу пошла ставить чайник, предложив мне кофе, которое, кстати, я принес с собой. И конфеток захватил килограмм, шоколадных. Уж что-что, а это я знал наверняка, что женщины любят сладкое.

Я помедлил у двери, так как до сих пор не определился с манерой своего поведения, все происходящее для меня так волнительно было. Пройдя по короткому и узковатому коридору, выкрашенному в зеленый цвет, в кухню, я увидел ее стоящей облокотившись о стену, и, наверное, чтобы избежать неловкого молчания, ринулся в атаку – впился поцелуем в ее губы, обхватив руками тонкую талию. Она отвергла поцелуй тотчас же. Оттолкнула меня слегка на безопасное, по ее мнению, расстояние. Я уперся спиной в противоположную стену. Кухня оказалась слишком маленькой, хоть и уютненькой. Свежепоклееные белые обои с рельефными рисунками чашечек и тарелочек здорово контрастировали с темно-синими занавесками из воздушной ткани.

Очень сомневаюсь, что после такого действия с моей стороны она осталась хорошего мнения обо мне.

Ее нежные щечки залил румянец. Из глаз сыпались искры, словно бенгальский огонь. Не смотря в мою сторону, она сдержанно, четкими движениями, приготовила кофе «Черная карта» для нас двоих, наполнила пиалу конфетами и прошла в комнату, подав мне знак, чтоб я следовал за ней.

Приютились мы на балконе. Марина заранее позаботилась о наших посиделках, подготовив стулья. Вместо столика нам послужил подоконник, куда мы определили свои чашки и пиалу.

– Если ты думал, что приедешь, позабавишься и вернешься к себе, то ты ошибся, – начала она смиренно высказывать свое недовольство моим поведением. – Я не девушка легкого поведения, и мне обидно, что ты так мог обо мне подумать…

– Я не… – начал было я оправдываться, но она перебила меня.

– Если бы не подумал так, то этого разговора не было бы, – сказала, как отрезала, жестко и четко. – Как добрался? Быстро нашел дом? – Она сразу сменила тему, дав мне раз и навсегда уяснить, что вопрос исчерпан и обжалованию не подлежит.

– Да. Я сразу посмотрел на карте его расположение, поэтому дошел быстро и сложностей не возникло, – немного растерянно сказал я.

– Светлана с Женей остались дома? Не спрашивали, куда ты направляешься? – будто бы отвлекая себя от нахлынувших эмоций, Марина продолжала задавать «бытовые» вопросы.

– Дома, дома. Интересовались. Я сказал, чтоб меня сегодня не ждали, – виновато произнес я, надеясь, что она прочтет между строк мое сожаление о произошедшем.

– Ты решил заночевать у меня? – возмутилась она.

– Думаю, что теперь это стало невозможным по понятной причине, – уныло произнес я.

– Я бы не стала загадывать, чем закончится вечер и, тем более, ночь, – она заговорщицки улыбнулась, отпив кофе.

Дальше последовал легкий разговор обо всем и ни о чем. А я все смотрел на ее оголенные ноги, точнее левую. На ней не было привычной родинки. Нет, не Светы, а ее родинки – моей первой любви. Ее звали Татьяна. Мы учились в одном классе. Ее кудрявые темные волосы всегда были распущены и немного прикрывали белое лицо. В глубине карих глаз можно было утонуть, как в омуте. Всегда приветливая и веселая, такая вот беззаботная Танечка покорила меня на веки вечные.

Как-то летом я с друзьями собрался идти на речку купаться, это было после выпускных экзаменов. Каково же было мое удивление, когда я увидел на пляже ее. Первое, что я заметил и запомнил на всю жизнь, это и была ее родинка на ноге, достаточно большая, чтоб ее не заметить, но и не уродская, как бывают некоторые. Она служила украшением ее и так совершенного тела.

После общения на пляже на следующий день я притарабанил в школу килограмм конфет для нее. Собственно, вот почему я сделал так и сегодня. Это, так сказать, беспроигрышный вариант.

После окончания школы лето мы провели вместе, хоть и не все. Потом она переехала в Россию на учебу. Письмами мы не обменивались.

Когда я опомнился, то обнаружил, что ласково глажу Марину по ноге и рассказываю ей эту любовную историю. А она сопереживательно кивает, внимательно слушая каждое произнесенное мной слово.

После окончания душещипательного рассказа Марина положила руку мне на плечо, легонько подтолкнула меня к себе и поцеловала. Может, я задел ее самолюбие, и она решила затмить собой Таню, а может, просто выждала подходящий для этого момент. В отличие от меня.

Так или иначе, с этого поцелуя должна была начаться наша близость, если вы понимаете, о чем я. Уж слишком я распереживался в этот день. В общем, все закончилось, так и не успев начаться. Мне было жутко не по себе, я рассказывал ей что-то о возрасте и о волнениях, о том, что мой динозавр давно уже не посещает пещеры… И еще как-то оправдывал его временную нетрудоспособность. От всего этого каламбура мне стало дурно, и я вышел на балкон».

Артем как будто снова очутился на том балконе. Только сейчас он уже думал совершенно о других вещах. Ведь с того времени много воды утекло.

Сидя на своем диване и положив книгу на колени, он то и дело отщипывал ногтями огрубевшие участочки кожи кончиков пальцев. Он знал об увядании каждого миллиметра своего физического тела и рьяно старался его усовершенствовать, проводя бесчисленно много времени в душе. Метр и восемьдесят три сантиметра не так быстро можно облагородить до идеала в сорок с лишним лет, как может показаться на первый взгляд. Поседевшие от вечного недовольства своей жизнью волосы он подкрашивать не стал, оставив эту затею женской половине населения земного шара. А вот выдергиванию волос в носу и ушах он противиться не стал, иначе не вышел бы из него благоухающий нарцисс, каковым он себя представлял.

«Несмотря на мое фиаско, мы начали видеться чаще. А точнее, каждый день. Я не только не пропускал визиты к своему личному психологу, но и регулярно приходил к ней домой.

В одну ночь мне не спалось и захотелось поговорить.

– Марин, тебя не смущает, что я созваниваюсь с другой женщиной, находясь у тебя? – даже и не знаю, зачем я задал этот вопрос, может, моему подсознанию хотелось сегодня заночевать дома?

– Нет. Ты же здесь, а не с ней, – равнодушно ответила Марина.

– И ты не будешь возражать, если я останусь? – я удивился ее дружелюбию.

– Чего мне возражать? Ты узнал, что болен чем-то венерическим? Если да, тогда выход ты знаешь где, – подшутила она.

– Просто я немного не понимаю, почему ты не имеешь ничего против. Либо ты настолько влюблена в меня, что готова закрыть на это глаза, либо совсем наоборот, – смело выложил я свои рассуждения.

– А, кстати, кто она? Ты к ней от Светы ушел? – вполне логический вопрос задала Марина.

– В какой-то степени можно и так сказать. Со Светой у нас давно уже не ладились отношения. Мы жили вместе только ради Женьки. Сам я не мог выгнать ее или бросить, как сейчас говорят. Мы с ней немало пережили вместе, да и идти ей было некуда. Да и не по-мужски это как-то. Вот я и ждал, пока у нее кто-то появится, – беспристрастно сказал я.

– И свершилось чудо… – с иронией в голосе продолжила Марина.

– Да. Она работала горничной в гостинице, и однажды приехал один в командировку из Питера. Не знаю в подробностях, как и что у них там начиналось-развивалось, да и не интересно это мне. В итоге он еще пару-тройку раз приезжал и предложил ей с Женькой переехать к нему. Она, недолго думая, согласилась. А чего ей тут задерживаться? – сухо сказал я.

– Ты, наверное, был против того, чтоб она Женю увозила в другую страну? – заинтересованно спросила Марина.

– Поначалу немного. Потом прикинул сам себе – а что я могу ему дать, тем более что я собирался уходить в море. А оставлять одного без матери в квартире, в его пятнадцать лет, только из моей прихоти – не вариант. Поэтому я согласился на переезд. Там у него и мама, и отчим, и квартира побольше, и там – Питер, – сказал я в ответ.

– Тебе важен статус города, в котором будет жить твой сын? – все еще не унималась с расспросами Марина.

– Да нет. Просто там возможностей намного больше, чем здесь, – лаконично ответил я.

– Почему же ты тогда всю свою жизнь здесь прожил? Мог бы ради светлого будущего своего сына поселиться в каком-нибудь мегаполисе с большими возможностями.

– Мог бы. Да разве в двадцать-двадцать пять лет кто-нибудь задумывается всерьез о своем будущем? Я не говорю уже о будущем своих детей. Я ведь раньше жил в России. Еще маленьким был, когда перебрались в Украину.

– Как же так вышло, что твои родители променяли Россию на Украину?

– Батя был военным, его много где помотало. Мамка за ним особо не ездила. С тремя детьми не весело переезжать каждые несколько лет. Вот мы и жили в поселке Линахамари Мурманской области. Последняя командировка была в Украину, где он завел себе любовницу. Матери сказал, что к нам не вернется, вот мамка и собрала вещи и вместе с нами перебралась в Николаев. Думала, что если будем рядом с ним, то он не посмеет нас оставить, но, как выяснилось, посмел. Когда отцу дали квартиру, то он отдал ее нам с мамой, наверное, совесть замучила.

– А что любовница?

– А ничего. Пили они вместе. Так и спился вместе с ней. Нет его уже давно ни в нашей жизни, ни на белом свете.

– Детьми, я так понимаю, они не обзавелись?

– Какие там дети, когда все мысли сводятся к одной – где взять денег, чтоб сегодня выпить? Спустя много лет однажды объявился к нам на порог неизвестный брат. Оказалось, что у бати везде были любовницы, и одна из них все-таки родила ребенка. Хотя, кто его знает теперь, сколько у нас братьев и сестер.

– Веселый у тебя папа был! – с ярко выраженным сарказмом произнесла Марина.

– Не то слово! Наверное, единственное, что он хорошего сделал для нас с мамой, это то, что квартиру отдал, – поддержал я ее настрой.

– Печальная история. Жаль твою маму. Где она сейчас? – смягчилась Марина.

– Умерла год назад, – безучастно ответил я, чтоб удержаться от лишних негативных эмоций, связанных с потерей матери.

– Прости, – быстро одернула она себя от этой темы.

– Да нечего тебе извиняться. Жизнь такая штука – все там будем. Я, когда хочу ее услышать, то включаю запись на телефоне. Больше ничего нет, – с легкой интригой в голосе сказал я.

– О чем запись? – попалась на крючок Марина.

– Та, как-то она узнала, что мы со Светкой будем разводиться, и началось… Она не только мне промывала мозг при первой же возможности, но и близким. Мне стало интересно, что же она такого говорит обо мне, и я попросил Димку – родного брата, чтоб он записал один из таких разговоров.

– И что же она говорила?

– Да ничего хорошего, – отрезал я.

– И ты каждый раз прослушиваешь запись, на которой она плохо о тебе отзывается, только чтоб услышать ее голос? – сочувствующе спросила Марина.

– Больше ничего нет, я же сказал. Да и нового она ему ничего не сказала, все то же, что и мне. Разве что то, что я похож на отца, – раздраженно ответил я, пытаясь дать понять, что эта тема мне неприятна.

– Тебе это неприятно? – очень вовремя догадалась Марина.

– Да, ведь я не очень хорошего мнения о нем, – пояснил я свое негодование.

– Ты так и не ответил, кто она? С кем ты по телефону общаешься? – резко переключилась на другую тему Марина.

– Она моя первая любовь и, как я думал до недавнего времени, единственная, – намекая на то, что у меня и к Марине имеется светлое чувство, ответил я. – Таня. В две тысячи восьмом году я ее нашел в соцсети. С момента появления интернета у меня дома я практически каждый месяц вбивал ее имя в поисковике, но ее все не было.

– Нашел, и что было дальше? – глаза Марины заблестели какими-то иными огоньками.

– Дальше… Дальше она мне очень обрадовалась, она тоже любила меня все эти годы.

– Интересная вы парочка – любили друг друга больше двадцати лет, но жили в других семьях.

– Мы были слишком гордые, чтобы сделать первый шаг. Я не хотел потому, что это она уехала и должна была мне писать. Или хотя бы видеться, когда она на лето возвращалась с учебы.

– А она что считала? Что ты мужчина и должен сделать первый шаг?

– Что-то вроде этого.

– А почему же ты все-таки начал с ней общаться снова? Ты же первый написал ей, когда нашел?

– Первый, первый. Да потому, что терять-то нечего уже. Почти вся жизнь прошла. Хотелось напоследок пообщаться с человеком, которому ты действительно не безразличен.

– Вот она я – общайся сколько хочешь!

– Тогда же тебя не было. Может, я и не стал бы ее искать.

– Да ладно тебе, не льсти мне. Если ты вбил себе в голову эту навязчивую идею, что она любовь всей твоей жизни, то ты все равно нашел бы ее, просто немного позже. Где она сейчас? Вы уже пять лет где-то общаетесь? Почему до сих пор не живете вместе?

– Она в России. С мужем и двумя детьми.

– Значит, ты ради нее можешь бросить свою семью и наплевать на мнение матери, а она нет? Может, ты где-то просчитался? – с укором в голосе спросила Марина.

– Она очень правильный человечек и не может принести такие плохие новости в свою семью, – оправдал я Таню.

– А ты неправильный? – раздражение росло с каждым словом.

– Там все намного сложнее. У нее очень хорошие отношения с его родителями. Его мама сейчас очень плохо себя чувствует, Таня за ней ухаживает.

– То есть теперь вы ждете, пока его мама отойдет в лучший мир, чтоб Тане не пришлось говорить ей, что уходит от ее сына к другому, так получается?

– Никто ничего не ждет! – не сдержал я своих эмоций и повысил тон.

– Вот именно! Вы даже не ждете, что когда-нибудь будете вместе. Любить и жить – это разные вещи в вашем случае. Вам обоим в какой-то момент понадобился предмет любви, который никак не связан с тем настоящим, которое вы сами создали и в нем же погрязли. Вы попробуйте пожить вместе, и все чары развеются.

Марина отчаянно пыталась настроить его на решительные действия, чтоб помочь ему понять, что любовь на расстоянии, да еще при таких обстоятельствах – это абсурд. По крайней мере, она так думала. На самом же деле, она, как и любая другая женщина, не хотела ни с кем делить «своего» мужчину. И тем более, чувствовать себя на втором месте, как запасной вариант. Женщины такие существа, которые будут с тем человеком, с которым они чувствуют себя не просто «на первом месте», а единственной. Все, без исключения. Эта черта была не чужда и Марине.