Читать книгу Неосказки. «…И чайки кричат над волнами…» или Снежный Барс и Шоколадный Заяц - Лизавета Вергелес - Страница 1
ОглавлениеЛиса стояла на полукруглой веранде, обрамляющей кружевом
балюстрады утопающий в зелени коттедж, ощущая босыми ступнями уходящую прогретость мрамора и отрешенно вслушивалась в сладкоголосые Скрипки цикад, устремленные в агатовый бархат Южной Ночи и прерываемые лишь беззвучными Всплесками кипенно-белых климатисов да одурманивающим Бризом ночных фиалок.
– «Прозрачное небо над нами…», – надрывно стонал в ночи Современный Исполнитель над ремикшированной мелодией из далёкого прошлого, из золотистой юности, загорелой до бронзы на бесконечных песчаных пляжах небольшого Приморского Городка, над которым безоблачное небо 360 дней в году, зато остальное время проходит под знаком Большой Воды – неожиданный ливень отстирывает Городок до изумрудной зелени тропических растений и звенящей синевы залитого солнцем небосвода.
Пирамидальные кипарисы, влюблённые в небеса, анфилады олеандра, расцвеченные пастелью нежных бело-розовых соцветий, куполообразные кроны магнолий с огромными, будто фарфоровыми цветами, издающими удушающе-пряный аромат под сенью взмывающих ввысь заснеженных горных хребтов – город Детства.
В скрипично-фиалковую Рапсодию Крымской Ночи вливается воспоминанием Серенада Колхидской Долины – раскалённое солнце над расплавленным асфальтом Каменных Джунглей с беззвучно скользящими женскими фигурами, закутанными в чёрные одеяния с головы до ног.
Жаждущий взгляд утоляется лучезарным блеском заснеженных ледников на Вершинах Гор да тележками Торговцев Газированной Водой, пестрящими зелёно-малиново-оранжевой гаммой сладчайших сиропов в прозрачных сосудах.
Усато-носатый торговец, небрежным поворотом руки моет стакан в фонтанчике, расположенном в специальном углублении на столике тележки – не спеша, на глаз, наливает на дно стакана чуть-чуть яркого сиропа и лихо поднимает бурю в стакане шипящей газировкой.
Юная Лиса, окружённая стайкой хорошеньких подружек, со стаканом изумрудной воды в одной руке, со школьным портфелем в другой – не отрывает взгляда от глянцевой обложки журнала за стеклом газетного киоска.
На обложке – блестящий, смуглый, черноволосый Красавец с горящими глазами и раздувающимися от избытка чувств, как у породистого скакуна, ноздрями. Он – самый Знаменитый, самый Любимый Певец, материализованная мечта всех девочек, девушек и женщин, а также почтенных матрон и бабушек, предмет зависти всего мужского населения страны.
В девичьей головке не смолкает популярная мелодия, наполняя сердечко трепетными мечтами:
«Блестят обложками журналы
На них с восторгом смотришь ты
Ты в журнале увидала…»
Сладкий плен огненных глаз нарушился внезапным ощущением постороннего присутствия. Лиса вынырнула из омута девичьих грёз и идентифицировала напряжённую атмосферу вокруг себя.
Девчонки перешёптывались в отдалении, демонстративно давясь газировкой, а рядом с Лисой, с видом Грузинского Князя стоял высокий, стройный как кипарис, пижонистого вида парень.
Зеркальный блеск модных мокасин, руки в карманах безукоризненно наутюженных брюк, белоснежная рубашка, застёгнутая лишь на две последние пуговицы, обнажала точёную шею и скульптурную грудь с тонкой серебряной цепочкой – насмешливо изогнутые губы насвистывали модную мелодию Знаменитого Певца, звучавшую в унисон рефрену в русоволосой головке Лисы.
Растревоженный девичий взор чистых, как помытые смородины глаз оттолкнулся от жёлто-зелёного в коричневую крапинку, словно тигриного, взгляда и моментально преобразовался в поворот на 180 градусов изящной, хрупкой фигурки, взмах русых волос и удаляющийся стук каблучков.
Грузинский Князь даже ухом не повёл, продолжая насвистывать Модную Песенку и раскачиваться с пятки на носок – только внимательный взгляд ощетинился коричневыми колючками. Лиса возмущённо стучала каблучками белых, изящных туфелек по ни в чём не повинному асфальту:
– Какой нахал! Он совсем не похож на Него, страстного и сладкого как шоколад, которого хочется прижать к себе крепко-крепко, – пока не растает! А этот – прямо из породы кошачьих, подкрался незаметно! А глаза-то, глаза! Настоящий Тигр! – выпалила Лиса в сторону еле поспевающей за ней Верной Подружки и вприпрыжку, размахивая портфелем, совсем забыв, что она уже взрослая девушка, а не голенастая девчонка, помчалась сквозь время, мысленно обнимая томного, глянцевого Красавчика, поющего зазывно и сладострастно только для неё :
«А я иду тебе навстречу
И несу тебе цветы,
Как единственной на свете
Королеве Красоты!…»
Взрослая Лиса выплыла из Реки Воспоминаний, собрала сверкающую в ночи платину распущенных волос в «конский хвост» и подумала:
«Дежавю! Пролетели годы, а у меня всё по-прежнему… Меня выслеживает влюблённый Тигр, а я мечтаю прижать к горячему сердцу Шоколадного Зайца… Ведь не выдержит, растает!»
Материализованная мысль коснулась лёгким дуновением спящего в гамаке под кружевной виноградной листвой смуглого парня с нездешним лицом и он зашевелился, невольно раскачивая гамак и улыбаясь во сне своей неповторимой смущённой детской улыбкой.
Лиса ощутила на расстоянии тепло этой улыбки, осторожно спускаясь со второго этажа по деревянной винтовой лестнице, стараясь не разбудить спящих постояльцев и гостей, с трудом угомонённых Домоправительницей после бурной вечеринки.
Домработница, а по сути – Домоправительница, контролировала все процессы функционирования мини-гостиницы.
Размещение и обслуживание отдыхающих, содержание коттеджа в идеальной чистоте, изысканные цветники и безукоризненные зелёные лужайки, сияющий прозрачной голубой водой бассейн, ухоженные фруктовые деревья и смородиновые кусты по периметру аккуратного дворика, сияющего чистотой дорожек – её неоценимая заслуга – так же, как и строгий порядок в небольшом гараже и стилизованной под дерево Избушке-Кафешке с выбравшимися на волю столами-срубами и табуретками-пенёчками вокруг настоящего колодца, увитого сочной зеленью плюща.
У Лисы до сих пор звучал в ушах её зычный голос:
– Как снег на голову, честное слово! Хоть бы предупредили, позвонили, на фига кругом куча телефонов понатыкано…не знаешь за какой хвататься! Где я постелей и белья чистого понабираю для такой толпы! Ещё отдыхающих всех перебудите! А люди нормальные десятый сон видят!
«Толпа» – это наша тёпленькая компания, осколок вчерашней бомондовской тусовки из галереи Арт-па, Клуб Разбитых Сердец на выгуле.
Семейные пары нехотя отправились к домашним очагам, а остальные направились к Георгию, философу по жизни и по призванию, на загородную дачу. Дача была оккупирована группой молодёжи под предводительством великовозрастного сына, посему подуставшая от активного отдыха и скитаний компания, ничтоже сумнящеся, завалила в находившуюся невдалеке Лисину мини-гостиницу.
В белом коттедже, крытом синей черепицей, три спальни наверху, ещё под две приспосабливаются гостиная и столовая – вот так получается пять номеров. Домработница обычно устраивается на топчане в саду, заодно и охрана.
Приход шести весёлых физиономий, горланящих интригующую песенку: «А что это за девочка, а где она живёт? А вдруг она не курит, а вдруг она не пьёт?!», – не прибавил ей энтузиазма, хотя она очень даже не против и одного и другого, но много ли надо усталому путнику в южной ночи?
В ход пошли шезлонги, надувные матрасы и просто резиновый коврик в предбаннике сауны – видно, на узкой полке не поместился дорогой гость – Известный Художник со своим большим, красивым телом.
Итальянец Андрэ, в детстве севастопольский мальчишка Андрей, резво запрыгнул в гамак и через несколько минут забылся здоровым, детским, несмотря на возраст, сном.
Уже и всех остальных своих верных подданных Царь Морфей накрыл фиолетовым пледом и отправился гасить звёзды, а Лиса так и не сомкнула глаз, разгорячённая дыханием Фиалковой Ночи. Она поправила уползающую из гамака махровую простыню и в который раз восхитилась безмятежным выражением его лица.
– В чём секрет этой гармонии? Как смог он сохранить эту детскую непосредственность, ведь он старше нас и в жизни повидал всякого? Может жизнь в Европе так меняет человека? Или он такой потому, что Музыкант? Музыканты и Художники ближе всех к гармонии Мироздания: у одних – семь нот, у других – семь цветов, понятные и близкие всему сущему, – шептала Лиса Верной Подруге, расположившейся на белом пластиковом шезлонге под синим клетчатом пледом.
Подруга ничего не отвечала ей, только тонкая сигаретка дымилась в длинных пальцах свесившейся с шезлонга руки. Лиса осторожно вынула «бычок», затушила в большой керамической вазе – пепельнице, отсвечивающей гладкими боками в полутьме, и уселась на край бассейна, обхватив руками загорелые коленки, заглядевшись на лунную дорожку водной глади.
