Отрывок из книги
ДОСТОЧТИМОМУ МИСТЕРУ ПИТТУ
Никогда еще бедняга-писатель не возлагал меньше надежд на свое посвящение, чем возлагаю я; ведь оно написано в глухом углу нашего королевства, в уединенном доме под соломенной крышей, где я живу в постоянных усилиях веселостью оградить себя от недомоганий, причиняемых плохим здоровьем, и других жизненных зол, будучи твердо убежден, что каждый раз, когда мы улыбаемся, а тем более когда смеемся, – улыбка наша и смех кое-что прибавляют к недолгой нашей жизни.
.....
Я не встречал человека, способного отразить этот довод.– Но ведь если уж говорить правду о моем отце,– то он был прямо-таки неотразим, как в речах своих, так и в словопрениях; – он был прирожденный оратор: Θεοδίδακτοζ[16]. – Убедительность, так сказать, опережала каждое его слово, элементы логики и риторики были столь гармонически соединены в нем,– и вдобавок он столь тонко чувствовал слабости и страсти своего собеседника,– что сама Природа могла бы свидетельствовать о нем: «этот человек красноречив». Короче говоря, защищал ли он слабую или сильную сторону вопроса, и в том и в другом случае нападать на него было опасно.– — А между тем, как это ни странно, он никогда не читал ни Цицерона, ни Квинтилиана «De Oratore», ни Исократа, ни Аристотеля, ни Лонгина из древних; – ни Фоссия, ни Скиоппия, ни Рама, ни Фарнеби из новых авторов; – и, что еще более удивительно, ни разу в жизни не высек он в уме своем ни малейшей искорки ораторских тонкостей хотя бы беглым чтением Кракенторпа, или Бургередиция, или какого-нибудь другого голландского логика или комментатора; он не знал даже, в чем заключается различие между argumentum ad ignorantiam[17] и argumentum ad hominem; так что, я хорошо помню, когда он привез меня для зачисления в колледж Иисуса в ***, – достойный мой наставник и некоторые члены этого ученого общества справедливо поражены были, – что человек, не знающий даже названий своих орудий, способен так ловко ими пользоваться.
А пользоваться ими по мере своих сил отец мой принужден был беспрестанно; – ведь ему приходилось защищать тысячу маленьких парадоксов комического характера,– большая часть которых, я в этом убежден, появилась сначала в качестве простых чудачеств на правах vive la bagatelle[18]; позабавившись ими с полчаса и изощрив на них свое остроумие, он оставлял их до другого раза.
.....
