Оглавление
Луиджи Джуссани. У истоков христианского притязания
Предисловие
Введение
1. Религиозный фактор и жизнь
а) Одно замечание о слове «Бог»
б) Замечание о вопросе, являющимся началом внимательного исследования
2. Головокружительное положение человека
3. Разум в поиске решения
Глава первая. Религиозное творчество человека
1. Некоторые позиции религиозной созидательности
2. Спектр гипотез
Глава вторая. Потребность в откровении
1. Несколько примеров
2. Перед лицом немыслимого притязания
Глава третья. Загадка как факт на траектории пути человечества
1. Переворот религиозного метода
2. Гипотеза, которая уже не просто гипотеза
3. Необходимость решить проблему
4. Фактическая проблема
Глава четвертая. Как проблема возникла в истории
1. Факт как критерий
2. Методологическое замечание
а) Соучастие и совместная жизнь
б) Понимание знаков, путь к уверенности
3. Отправная точка
Глава пятая. Уверенность, которая углубляется во времени
1. Путь убеждения
а) Открытие человека, не имеющего Себе равных
б) Власть и доброта
2. Возникновение вопроса и вторжение уверенности
3. Пример нравственной уверенности
Глава шестая. Педагогика Христа в откровении
1. Основные направления педагогики откровения
а) Учитель, за которым надлежит следовать
б) Необходимость отказа
в) Перед всеми
2. За Него: центр свободы
3. Момент отождествления
а) Истоки Закона
б) Власть отпускать грехи
в) Отождествление с этическим началом
Глава седьмая. Открытое заявление
1. Первое явное проявление
2. Содержание вызова
3. Окончательное заявление
4. Сокровенность свободы
Глава восьмая. Восприятие жизни Иисуса
1. Предпосылка: нравственное воспитание, необходимое для понимания
2. Человеческий масштаб
1) Ценность личности
2) Изначальная зависимость
3. Человеческое существование
4. Осознание, находящее свое выражение в просьбе
5. Закон жизни
1) Дар себя самого
2) Человеческий беспорядок
3) Свобода
6. Заключение
Глава девятая. Перед лицом притязания
1. Тайна Воплощения
2. Необычайная историческая реальность
3. Пределы этой новой реальности
4. Инстинктивное сопротивление
5. Заключение
Отрывок из книги
Именно так предание донесло христианское послание до наших дней. Я намерен показать глубокую разумность утверждения Элиота и христианской вести в том виде, в каком она была выражена первоначально. Направляющим критерием всей книги является послушание подлинному преданию Церкви, всему церковному преданию. Целью этого тома, как, впрочем, и всей трилогии Пути[2], является иллюстрация способов, благодаря которым возможно сознательное и разумное присоединение к христианству, с учетом реального опыта. Эта книга, в частности, представляет собой попытку определить источник веры апостолов. Здесь я хотел показать ту причину, по которой человек может верить Христу, а именно, глубокое человеческое и разумное соответствие между его потребностями, и событием Человека Иисуса из Назарета. Таким образом, я попытался показать очевидность той разумности, с которой мы привязываемся ко Христу и, следовательно, ведомы опытом встречи с Его человеческой природой к великому вопросу о Его Божественности.
Росту и развитию ума способствует не абстрактное рассуждение, а нахождение в человеческом определенного момента истины, достигнутой и изреченной. Это кардинальный переворот метода, знаменующий переход от религиозного чувства к вере: это уже не поиск, полный загадок, но поразительное событие, произошедшее в истории людей, как описывает Элиот в своих непревзойденных стихах. Это условие, без выполнения которого об Иисусе Христе и говорить нельзя. На этом же пути Христос становится близким, почти как отношение с собственными матерью и отцом, со временем, все больше составляет личность человека.
.....
Чем глубже я осознаю эту ситуацию, тем более драматичной она представляется. Потому что, если высшая степень глупости – жить рассеянно, то очевидно, что для глупцов проблемы такого рода теряют свою остроту. Итак, я, в полном сознании, вынуждаем своим экзистенциальным положением двигаться к той судьбе, к которой все во мне устремлено, но которая, тем не менее, мне совершенно неведома. Я знаю, что она существует, потому что подразумевается в самом моем динамизме и, следовательно, знаю, что все во мне зависит от нее. Смысл человека, вкус того, что я испытываю, принимаю или постигаю, зависит от этой судьбы, но она остается неведомой. Сознательный человек открывает таким образом, что смысл реальности, то есть то, к чему стремится разум, есть некое в конечном итоге непостижимое «X», которое нельзя найти во вместилище памяти разума. Оно находится за его пределами. Высшим достижением разума может быть констатация существования этого «X», но раз, достигнув этой вершины, разум словно отказывает нам, он не может двигаться дальше. Восприятие существования тайны представляет собой вершину разума. Но разум, даже будучи неспособным познать то, о существовании чего он догадывается и что в наибольшей степени его касается (речь, действительно идет о смысле сущего, о том, что представляет наибольший интерес), сохраняет структуру познавательной потребности: он хотел бы познать свою судьбу. Головокружителен тот факт, что мы вынуждены примкнуть к чему-то, что нам не удается познать, что нельзя понять. Словно каждое мгновение моего бытия зависит от того человека, который находится у меня за спиной и чье лицо я никогда не смогу увидеть. «Ведомо ли тебе отсутствие более значимое, чем присутствие?» – говорил Швейцер медицинской сестре в пьесе Ж. Сесброна «Уже полночь, доктор Швейцер»[7].
Головокружителен тот факт, что я должен повиноваться чему-то, чье присутствие угадываю, но чего не вижу, не могу измерить, чем не обладаю. Судьба или неведомое призывает к себе мою жизнь через все окружающее, через временное и эфемерное сгущение обстоятельств, и разумный человек, хотя он и лишен возможности измерить это неведомое и овладеть им, тем не менее призван занять деятельную позицию, осознавая свое положение и реалистично присоединяясь, обстоятельство за обстоятельством, к жизненным проявлениям, хотя и не имея возможности видеть тот каркас, на котором все держится, тот рисунок, по которому формируется смысл. Когда в Ветхом Завете Оракул Божий говорит: «Мои мысли – не ваши мысли, ни ваши пути – пути Мои»[8], Он напоминает израильтянам именно об этой несоразмерности, которая с экзистенциальной точки зрения не может не восприниматься как опыт противоречия. Человек чувствует себя идущим к неведомому, принимая любую установку, любой шаг согласно обстоятельствам, предстающим пред ним как неизбежное побуждение, которым он, именно потому что признает их таковыми, используя все способности своего ума и сердца должен бы сказать «да», не «понимая»: в этом заключается совершенно нестабильное головокружительное положение. В конечном итоге человек сдается, даже если допустить, что теоретически может быть некое мгновение, когда ему удастся присоединиться к тому неведомому, которое его ведет. Человек в этом мгновении постигает свое головокружительное положение, оценивает свою несоразмерность. Но воспоминание об этом озарении длится недолго. Это «философское» мгновение восприятия несоразмерности между человеческим и исчерпывающим смыслом вещей хорошо описано Платоном в «Тимее», где говорится о Творце вселенной: «Но найти Творца и Отца этой вселенной очень трудно и невозможно говорить о Нем всем»[9]. И далее: «Бог обладает знанием и в то же время может смешать многое воедино и вновь из единого сделать многое; но никто из людей сейчас не в состоянии сделать ни того, ни другого и никогда не будет в состоянии сделать это»[10].
.....
