Мистический триллер о колонии для девочек на уединенном острове. Здесь мертвые дети приходят с кладбища к живым, из непослушных воспитанниц варят суп, в болоте хоронят комиссии из города и проклятая земля хранит секреты призраков – бывших обитателей дома. Удастся ли хоть одной из трех новеньких выбраться отсюда если не невредимой, то хотя бы живой?
Оглавление
Любава Игоревна Горницкая. Мертвая вода
Глава первая, в которой говорится о пользе здорового питания
Глава вторая, в которой рассказывается о пользе правильного воспитания
Глава третья, в которой повествуется о необходимости ночного освещения
Глава четвёртая, в которой описывается польза прогулок на свежем воздухе
Глава пятая, в которой объясняется связь теории и практики
Глава шестая, в которой все сказки становятся явью
Глава седьмая, в которой доказывается необходимость доброты и милосердия
Глава восьмая, в которой все приметы сбываются
Глава девятая, в которой доказывается, что незваные гости лучше радушных хозяев
Глава десятая, в которой выбирают из двух зол, какое больше нравится
Отрывок из книги
С тех ещё пор как стародавняя хозяйка поместья – госпожа Ильянина – вышла в окно, но летать не научилась, а соответственно сломала шею, второй этаж снабдили литыми наружными решетками. Работали они, правду сказать, по принципу ставней и отмыкались изнутри, что придавало защите от внезапных самоубийц характер условный. Кроме внушительного вида решетки способствовали некоторой рассеянности света, делящего на квадраты пыльный паркет. Полы в библиотеке, судя по затхлому запаху, мыли невесть, когда. Точно не сегодня и не вчера. Скорее всего на прошлой неделе. Хорошо, если этого года. Обычно Листик в подобной обстановке очень скоро начинала задыхаться. Но тут отчего-то вполне существовала, и спертый воздух казался не хуже, чем во дворе.
Диванчик, на котором она лежала, был обит скользкой шелковистой лиловой тканью, гладкой, мутно поблескивающей в тех местах, какие точечно выхватывали проникающие из-за решетки лучи. Стеллажи под углом её зрения виделись снизу-вверх, и казались массивными темными громадами. Надписи на корешках мешала прочесть проклятая близорукость.
.....
–Им до нас дела нет, – Ёлка оживилась настолько, что прекратила напряженно вслушиваться в далёкий вой, – Сколько раз за последний год армии в городе менялись, а? То одни, то другие, то бандиты. До конца войны сто раз архивы перетрясутся. Мы не убийцы, не то чтобы сильно опасные, – она осеклась, запоздало сообразив, что может и не стоит говорить о других, как о себе.
Что она знала про этих двоих? Какое такое членовредительство могла натворить кукольная финтифлюшка в кружевном? И эта, болезная, на чём попалась?
