Оглавление
Любовь Чернявская. Колыбель моя
Предисловие
Могло ль такое быть? Да мы ж там были!
Могло ль такое быть? Да мы ж там были!
Вот он я, живой!
Это мой генерал!
И я ту сметану ел!
«Черные дьяволы, светлые души…»
“Krau Reejher” – «Серая цапля>>
Последняя ночь «Татарии»
Цена ошибки – жизнь
Спасибо, Волга!
На тральщике только девушки
Прописаны в 8-й воздушной
Из породы сталинградцев
Федор, потомок Ольгия
Иечка. Рассказ
Очи черные. Рассказ
Все мы у Истории в гостях
Все мы у Истории в гостях
Минувшее меня объемлет живо
«Постави крест Сава поп»
«Потомок негра безобразный»
«И я воскрес душой»
«Бродить Тригорского кругом»
«Чтобы музей жил, в нем надо жить»
Сквозь жар души, сквозь хлад ума
В степи, меж двух оврагов
«Краткий путь к победе – мужество всех»
В ногу со всем миром
Чародеи века
Альма-матер
На углу Академической
«Профессор из Сталинграда» и другие
Со стороны виднее
«Колыбель моя…»
Нам бы душу сохранить
В экстерьере старины
Судьбы людские
«Не навредить… истории»
Знаю, что есть любовь на свете
Знаю, что есть любовь на свете
«Осенняя Волга»
«Силой могучею, светлой и чистой…»
Заметки о Первом международном фестивале «Царицынские оперные традиции»
«Во имя тех, кто ждет и любит нас»
Романтик из мира грез
Душою звезд касаясь
И молитва возносилась к небесам
«Тоска» Дж. Пуччини на волгоградской сцене
«Не глядя в глаза друг другу, как жить?» По рассказам Б. Екимова[20]
Все будет хорошо! Три рассказа
Великое счастье
Еленочка
«Не отдавай меня, ради Христа!»
Восторжествуют вещие слова
Отрывок из книги
— Конечно, существовала такая дивизия, поистине героическая. Но, увы, вся она погибла в Сталинграде в самые горячие дни битвы. Так что искать кого-либо из оставшихся в живых бесполезно. Да и мало ли полков и батальонов здесь, в сталинградском аду, сгинуло навсегда, и о них уже никогда никто не сможет рассказать, – так ответили Валентине Ивановне Нефёдовой в местном Музее обороны весьма авторитетные специалисты, знатоки военной истории, не верить которым было невозможно. Не сговариваясь, они утверждали одно и то же: все воины этой дивизии, включая комдива, погибли. Речь шла о 35-й гвардейской стрелковой дивизии, оборонявшей южные районы Сталинграда в августе-сентябре 1942 года.
Действительно, еще к началу семидесятых годов прошлого столетия упоминания об этом воинском соединении были крайне скупы. Мемориальная доска на главном корпусе Волгоградской сельскохозяйственной академии сообщала: «Здесь в сентябре 1942 года вела тяжелые кровопролитные бои 35-я гвардейская стрелковая дивизия генерала Глазкова». И все. Между тем в упомянутом вузе в то время уже был свой музей, но ни один его экспонат, ни одна фотография не смогли бы рассказать о 35-й дивизии больше, чем скудная надпись мемориальной доски.
.....
Отец Георгия никак не хотел вступать в колхоз, долго сопротивлялся, мужественно сносил судьбу так называемого подкулачника. Но позже, когда детей отказались принимать в ШКМ – школу колхозной молодежи, ему все-таки пришлось сдаться.
Все, чем печально или счастливо знаменита история нашего Отечества, прошло по жизни этого человека. В 1934 году, окончив школу, он отправился в Москву. Конкретного плана не было, но некое всеобщее настроение подъема, жажда открытий не обошли и его. В те годы вообще был своеобразный ренессанс образования. Тысячи мальчишек, романтиков первого советского десятилетия, двинулись в столицу, чтобы учиться, приобретать современные, самые привлекательные специальности. После недолгих раздумий Георгий поступил в техникум железнодорожного строительства им. Андреева. С большой теплотой вспоминал он эти годы и своих преподавателей – в большинстве представителей интеллигенции прошлого века. Но все больше тревожные, непонятные явления жизни проникали и в стены техникума. В декабре 1934 года по радио прозвучало сообщение: «Вражеская сила убила нашего дорогого, любимого Сергея Мироновича Кирова». Комсомольцы собрали митинг, с гневом клеймили позором врагов. Вчерашние деревенские мальчишки, да и более зрелые люди, от души верили, что социалистическому процветанию действительно мешает какая-то враждебная сила.
.....
