Читать книгу Тонкие нити судьбы - Любовь Котова - Страница 1

Я работаю акушером-гинекологом в одном из родильных домов нашего города. Почему я выбрала именно эту специальность?

Это случилось в 2004 году на практике в больнице. По скорой поступила женщина с подозрением на почечную колику. Пациентов в тот день привезли много, да ещё и тяжёлых. Мне пришлось заниматься этой женщиной. У неё были сильные боли, страх, отчаяние. Врачи назначили капельницу.

Когда пациентке стало немного легче, она поведала историю, которая осталась в памяти на всю жизнь. Вот что она рассказала:

– Мальчишкам было одному пять, второму четыре. Погодки. На лето я приехала к маме в деревню на Украину. Трудно одной. Не девка, не вдова, не мужняя жена. Супруг уехал на Север на заработки, когда второй сын родился. Уехал и сгинул. Потом пришло письмо. Просил развод. Ну и ладно. Любви к нему не испытывала. Вышла замуж, когда ещё восемнадцати не было, по залёту.

Поехала в Киев в Лавру. Там познакомилась с Сашей. Выходя из храма, встретились взглядами. Между нами завязался разговор. Долго гуляли по городу. Болтали обо всём, как старые друзья. Вечером пошли в ресторан. На следующий день Саша уехал. Он был в Киеве в командировке. Вновь встретились в Москве.

Я вела себя, как ретивая необъезженная лошадь, Саша – как наездник, который решил сначала приручить кобылку. Встречи не заходили дальше прогулок, выставок, театров, ресторанов. А во мне уже проснулся вулкан, спавший много лет. Я была влюблена. Всё время думала о его бархатных карих глазах, нежных руках. А голос! Приятный баритон. Мы оба были поклонниками творчества Высоцкого. Читали его стихи, напевали любимые песни. Голова от этого всего шла кругом.

Провстречались месяца три, и Саша сделал мне предложение. Поженились. Получилась хорошая семья. С радостями, горестями, потребностями и желаниями. Мальчишки называли его папой. Всё было отлично.

Но ещё Лев Толстой писал: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Саша начал стремительно худеть. По моему настоянию он прошёл диспансеризацию. Диагноз: центральный рак лёгких четвёртой стадии. Мы-то думали, что он кашлял из-за курения. Совершенно не придавали этому значения. А теперь сделать было уже ничего нельзя. Кахексия и неоперабельность из-за множественных метастазов.

Саша сгорел быстро – за три месяца. Это произошло ночью. Пошла кровь горлом. Перед смертью он взял с меня обещание, что после его ухода я выйду замуж:

– Не может такая женщина жить одна. Не должна!

– Не говори этого. Даже не произноси. Я уйду за тобой.

– Ты никогда не работала. Привыкла жить и чувствовать рядом мужское плечо. Пообещай мне. Это воля умирающего. Тебе всего тридцать девять лет, – умолял Саша.

Рыдали оба, в голос. Саша был слаб, и я не стала спорить. Мы просто обняли друг друга и долго плакали.

– Хорошо, выйду. Клянусь, – выдавила я из себя. – Мы прожили вместе душа в душу пятнадцать лет.

Мила заплакала и тут же замолчала. После этих слов и я еле сдерживала слёзы. Воспоминания Милы продолжились, будто это была вторая серия фильма:

– Саша хорошо рисовал. На красках не экономил. Покупал самые хорошие, дорогие. Я долго не знала, что делать с ними после его смерти. Тут приснился муж, просил собрать тюбики с красками, кисти, холсты и отнести на помойку за соседним домом.

Когда я проснулась, долго не могла прийти в себя. Зачем? Почему? Голова болела. Я собрала всё в коробку и, дождавшись вечера, пошла к указанному месту. Когда приблизилась к мусорному контейнеру, вдруг показалось, что кто-то наблюдает за мной. Но зимой темнеет рано, и я никого не разглядела.

Я положила коробку на мусорку, постояла минуты три и пошла прочь, не оглядываясь. Повалил крупными хлопьями снег. Возвращалась грустная, слёзы заливали глаза. И тут столкнулась с мужчиной. Это был Иван. Мы познакомились дома у общих друзей. Он работал грузчиком в аэропорту. Пытался за мной ухаживать, но сразу был отвергнут. А сейчас это выглядело так, как будто Саша специально свёл нас.

Прошло почти два года после смерти мужа. Моя тоска не унималась. Плохо было ужасно. Мы расписались с Ваней и стали жить вместе. Ни о какой любви с моей стороны не могло быть и речи. Я жила по инерции. Мысли о смерти не оставляли меня. Обещание, данное Саше, я выполнила.

– А Ваня? Как же он?

– Ваня? Он хороший человек. Старался для меня. Покупал одежду, духи, конфеты. Подарил норковую шубу. Главное, не возражал, что Сашин портрет висел на стене в комнате.

– Нечасто такое случается!

– Не знаю. Ваня полюбил меня и решил дождаться взаимности. Терпеливый он человек. Через полтора года я стала очень плохо себя чувствовать. Болел низ живота. Ужасно! Сравнить эту боль ни с чем не могла. И поясницу ломило. Живот мне казался очень твёрдым. Первое, что пришло в голову, это опухоль. Ване я не стала рассказывать, а с сестрой поделилась. Она приехала ко мне в тот же день.

– Мила, хоть я не нащупываю в твоём животе уплотнений, но надо срочно к врачу. Сделают УЗИ и всё скажут, – Света достала телефонный справочник.

– Да какой врач! О чём ты? Ты же понимаешь, что это Саша меня хочет забрать к себе. Я молилась, просила, чтобы Господь призвал меня. Я не могу больше так жить.

– Милка, что ты несёшь? Тебе же всего сорок три. Ещё жить и радоваться. Ну умер муж. Бывает такое. Сейчас у тебя новая семья. Ваню хотя бы не обижай. Такой человек хороший. Любит тебя. Умоляю, пожалуйста. Давай сходим на УЗИ!

– Нет. Не пойду.

Через три дня мы со Светкой пошли к врачу. Живот мой, и правда, увеличился, был твёрдый. Что-то там было не так.

– Мил, а может, ты беременная? Дело-то житейское. Родишь девочку. Будет тебе отрада под старость, – предположила сестра.

– Ты что, сумасшедшая?! Свет, какая беременность? У меня климакс уже несколько лет. Да и я что, не знаю, что значит в положении быть? У меня же два сына. Такое не спутаешь ни с чем.

Я вошла в кабинет. Приятная женщина лет шестидесяти очень долго осматривала меня и тщательно расспрашивала. Потом кому-то позвонила – в кабинет вошла её коллега.

Они осматривали меня вдвоём. Доктор долго писала что-то на листке, пока я одевалась. А потом вынесла свой вердикт…

– Надо пройти обследование. Я выписала вам направления к гинекологу, к эндокринологу, к онкологу и на анализы. А вообще, я бы вам настоятельно рекомендовала госпитализироваться.

– Доктор, а вы что-то увидели?

– Я увидела у вас новообразование. Не могу сказать точнее. Нужна более современная техника. Поэтому я вам

рекомендую пройти обследование в больнице. В карте всё написано.

– Опухоль, значит? А какая опухоль?

– Я же говорю, что точно не могу определить. Может быть, это миома матки, может быть, даже тератома. Нужно тщательное обследование.

От доктора я вышла совершенно потерянная. В коридоре ждала Светка.

– Ну что? Ты так долго. Что сказал доктор?

– Сказала, что надо обследоваться. Опухоль у меня там сидит.

– Опухоль? Мил, пойдём к гинекологу? Я уже узнала. Народу немного. Я заняла очередь. Это здесь, в 37 кабинете.

– Свет, отстань!

Но сестра взяла меня под руку и буквально потащила к врачу. Гинеколог осмотрела меня и призадумалась.

– Миома матки 12 недель, – сказала она и уточнила: – Когда последний раз были месячные?

– Четыре года назад.

– А сколько вам лет? Сорок три?

– Да, сорок три.

Доктор прочитала заключение УЗИ второй раз и спросила:

– Тут написано, что у вас месячные были раз в полгода. Это ошибка?

– Нет. Это не ошибка. Так и было до климакса.

– Это не очень хорошо. Вы каким-то образом лечились? Обычно женщины с такими проблемами не могут забеременеть.

– Доктор, что теперь говорить об этом? У меня двое взрослых сыновей. И вообще я скоро бабушкой стану. Хорошо это или плохо, теперь неважно.

После осмотра врач дала мне направление на госпитализацию. Сказала, что надо делать биопсию. Ругала меня, что толстая и всячески стыдила.

Мила вдруг замолчала, опять начались сильные боли. Она стонала. Жаловалась на ломоту в пояснице. Я сделала обезболивающее. Когда боль немного стихла, женщина выпила воды и продолжила рассказ:

– Я приняла решение не ходить по врачам и уж ни в коем случае не делать биопсию. Не за чем. Я так сильно скучала по Саше. Казалось, что он с того света манит к себе. Дни тянулись. Чувствовала себя плохо. Всё время хотелось спать. Несмотря на то, что аппетит был отменный, я начала худеть. Но живот не уменьшался, а даже стал больше. Но я-то знала, что там опухоль.

И вот сегодня проводила Ваню на работу и легла. Совсем мне плохо стало. А потом такие боли начались. Позвонила мужу, попросила приехать попрощаться. Уговорила не вызывать врача. Дотянули до ночи, а когда совсем стало невмоготу, вызвали скорую. И вот я здесь, – закончила рассказ моя подопечная.

После истории Милы мне стало грустно. Почему люди так относятся к себе? Молодая женщина. Вбила в голову, что надо умереть. Хотелось помочь ей. Я спросила:

– А когда вы были с сестрой у врача? В каком месяце?

– В сентябре, кажется. Или в августе. Я уж и не помню точно.

– Приблизительно полгода тому назад. Вам ставили миому 12 недель? – уточнила я и пошла за стетоскопом.

Сердцебиение плода я не услышала. Но вспомнила из лекций, что при многоводии беременных такое бывает.

Тогда диагностика была не на самом высоком уровне, качество изображения на УЗИ не всегда позволяло поставить точный диагноз. При этом разные врачи могли поставить разные сроки. Кто-то говорил, что миома соответствует 11 неделям, другой врач ставил 8 недель. Неразберихи добавляло и то, что миома, в отличие от беременности, и растёт неравномерно, и растягивает тело матки по-разному. А если у женщины ещё и некоторые проблемы и особенности по гинекологии…

Приступы боли у моей подопечной стали учащаться и, что характерно, через определённые промежутки времени. И вот тут мои сомнения начали рассеиваться. Я повезла каталку с Милой в смотровой кабинет. Помогла женщине забраться на кресло. Когда я её осмотрела, испугалась страшно. Открытие шейки на четыре пальца. Что делать? Пациентка рожает! Все дежурные врачи заняты. В больнице нет родильного отделения.

Мила перестала стонать и начала кричать. А я стала метаться. Пришла медсестра, прикрикнула на меня и начала давать указания. Пришлось взять себя в руки.

Я хоть и начинающий, но всё же врач. Надо принимать роды. Роженица уже не кричала, а орала на всю больницу. И всё так быстро пошло. Начались потуги, показалась головка. Ребёночек родился «в рубашке». На акушерском языке – в плодном пузыре. Тогда я ещё не знала, что это опасно для жизни младенца. Но всё сделала правильно. Малыш закричал. Это был мальчик. 53 сантиметра, 3100 вес. Мила рыдала. Почему она плакала, мне было непонятно.

– Ну вот тебе и рак-дурак, – сказала медсестра с улыбкой. – Смотри, какой Павлушка родился! Теперь есть ради кого жить. Радуйся, мамаша!

Приехала скорая, и её с малышом увезли в родильный дом. Потом Иван и Мила нашли меня, подарили огромный букет цветов, конфеты и благодарили, благодарили. А я уже точно решила для себя, что буду акушером.

А недавно я встретила Милу с молодым человеком. Это был тот самый Павлушка – первый принятый мною ребёнок. Сейчас этих детей уже за сотни, но всё началось именно с него, а вернее, с той самой истории. Именно она подтолкнула меня к выбору профессии.