Читать книгу Любовь на съемочной площадке - Любовь Рябикина - Страница 1

В офисе продюсерского центра полным ходом шла подготовка к съемкам фильма-боевика. Гул голосов не смолкал. Народу было много во всех кабинетах – реквизиторы, костюмеры, будущие администратор съемочной площадки и директор фильма, двое рабочих, молодая красивая редакторша, актеры. Актерская братия толпилась у закрытой двери в кабинет продюсера. Там вскоре должен был начаться кастинг на роли второго плана. На данный момент внутри находились лишь продюсер, режиссер и два актера, уже отобранные на главные роли.

Дверь в офис буквально не стояла на петлях. Соискателей на открывшиеся вакансии оказалось много. Новости в киномире разлетались быстро и народ старался не упустить шанс поработать. Особенно много людей находилось рядом с секретарем, симпатичной не высокой женщиной с копной светлых волос, что-то быстро печатавшей на компьютере. Они часто отрывали секретаршу от работы, задавая многочисленные вопросы и протягивая документы, послужные списки и даже рекомендации. После ответов секретаря некоторые вздыхали и шли к входной двери, бросая завистливые взгляды на остававшихся счастливчиков. Очень многие должности уже оказались заняты.

В кабинете продюсера будущие главные герои фильма обговаривали с Кузьмичевым условия контракта перед тем, как их подписать. Режиссер Воронов, пристроившись на торце стола, рассматривал фотографии актеров, выбирая героев второго плана. Так как разговор не касался непосредственно Александра Витальевича, он к нему почти не прислушивался. Фотографий было множество и мужчина перебирал фотки, временами задерживая взгляд то на одном, то на другом лице. Что-то прикидывал про себя. Иногда откладывал снимок в сторону. Коротко смотрел в сторону актеров и продюсера.

Андрей Курков, внимательно прочитав договор, поставил подпись под документом и протянул его продюсеру:

– Контракт меня устраивает, Борис Николаевич. Теперь хотел бы откланяться. Дела!

Посмотрел на Олега Ильменева, дочитывающего контракт, но тот попросил:

– Андрей, я на минутку задержусь…

Курков кивнул. Пожал руку вставшему Кузьмичеву, затем Воронову и вышел. Продюсер внимательно посмотрел на актера, ставившего подпись под договором. Он ожидал вопроса, но тот неожиданно обратился к режиссеру:

– Александр Витальевич, надеюсь, что гример не девочка после училища? На прошлом фильме гримерша такого наваяла на лице, даже…

Продюсер, вначале лишь удивленно заморгавший на такие слова, опередил Воронова и перебил актера:

– О нет! Наша гримерша настолько реально гримирует, что однажды врачи с проезжавшей «скорой» купились на ее грим! Остановились и попытались забрать актера с собой. Сорвали съемку.

Ильменев хмыкнул, недоверчиво посмотрев на Кузьмичева:

– Любопытно. О таком не слышал.

Режиссер улыбнулся, оторвавшись от фотографий:

– Это случилось на моем предыдущем фильме в прошлом году. Доктора не предусматривались по сюжету. Женя Усманов от неожиданности даже сопротивляться им не сразу начал.

Олег удивленно уставился на Воронова, вновь занявшегося отбором:

– И кто она?

Мужчина, задержав взгляд на чьей-то фотографии, с легкой гордостью произнес:

– Инга Рязановская. Не профессионал, но мастер! Я успел ее подтянуть, пока другие не переманили. Работает гримером второй год и только на боевиках. До этого четыре года трудилась редактором на военных фильмах.

Олег разочарованно вздохнул и начал вставать:

– А-а-а, о Рязановской я слышал несколько раз. Про склочный характер и неуживчивость. И зачем вы ее пригласили? Есть же другие…

Договорить не успел. Воронов перебил, зло швыряя фото на стол:

– Вранье! Инга если ссорится с кем-то, то всегда обоснованно. Человек она очень порядочный и честный. Я третий раз буду работать с ней. О склочности и неуживчивости говорят лишь те, кому она морды чистила за длинные руки и языки.

Ильменев вновь плюхнулся на стул и с интересом спросил:

– Действительно умеет драться?

Кузьмичев все это время молчал, лишь переводил взгляд с лица на лицо. Режиссер кивнул, не сводя глаз с актера:

– Она прошла Чечню. Часто каскадерам помогает. Снимается в трюках. На прошлом фильме без военного консультанта работали – Инга справлялась.

Продюсер после его слов что-то черкнул в ежедневнике и снова уставился на режиссера с актером. Олег удивился:

– Ничего себе! Надо взять у нее несколько уроков обороны.

Воронов довольно улыбнулся и хмыкнул:

– Если уговорите их дать! Она даже каскадерам отказ дала. Мы уже договорились, что некоторые ваши трюки дублирует она. Приглашенных каскадеров будет лишь двое, а сцен с драками, падениями и стрельбой множество.

Ильменев встал с удобного кресла и вздохнул:

– Ну что ж, раз все решили, я хотел бы уйти. У меня вечером спектакль.

Режиссер и продюсер тоже поднялись, протягивая руки:

– До встречи.

Олег скрылся за дверью. В кабинет, расталкивая толпу актеров, сразу влезла крепкая ширококостная девушка и с ходу выпалила:

– Борис Николаевич, Александр Витальевич, у меня с формой проблемы! Точнее с погонами. Там…

Кузьмичев перебил, отмахиваясь:

– Оля, сейчас подойдет Рязановская – спроси ее! У нас и без твоих погон дел полно! Актеров надо отобрать. Композитор должен подойти. В банк надо ехать! Иди!

Костюмерша быстро взглянула на режиссера. Кивнула и исчезла за дверью. Продюсер, прежде, чем сесть за свой стол, внимательно посмотрел Воронову в глаза:

– Александр Витальевич, а вы уверены, что проблем с Рязановской не возникнет? До начала съемок всего две недели осталось. Где мы потом станем опытного гримера искать?

Режиссер не отвел взгляда и твердо ответил:

– Уверен, что искать не придется! Я не первый раз слышу подобные речи. Хотелось бы знать того урода, что пятнает имя честного человека? Поговорил бы я с ним тет-а-тет… – Аккуратно собрал рассыпавшиеся фотки и взглянул на продюсера: – Поработав с этой женщиной, вы сами все поймете. Не судите с чужих слов.

Кузьмичев устроился за столом, положив локти на столешницу:

– А как же слова Ильменева? Выходит, инциденты были.

Александр Витальевич кивнул:

– Были. Два. Я знаю. Получили заслуженно. Она еще мягко обошлась с наглецами, на мой взгляд.

Продюсер покачал головой. Принялся рыться в бумагах, меняя тему:

– Александр Витальевич, финансирование нашего фильма одобрено сверху. Деньги уже дали. Сегодня еду в банк. Вот, гляньте…

Протянул несколько бумажек с логотипами банка через стол.

Дворик был не большим, почти ровным, прямоугольником с двумя арками-выездами, расположенными напротив друг друга. Многочисленные огромные деревья разрослись так, что закрывали окна. Их обрезкой явно никто и никогда не занимался. Из-за густой листвы дневное время не ощущалось. Посреди дворика имелась крошечная огороженная площадка с песочницей, качелями, горкой и клочками изрядно вытоптанной худосочной травы. Солнце освещало лишь крыши домов. Внутри двора большую часть суток царила глубокая тень и от этого дома вокруг казались еще более старыми, чем были на самом деле. Лишь после полудня солнце заливало ярким светом каждый уголок, выгоняя мрачность со двора.

Почти у каждого подъезда имелись таблички с указаниями организаций и предприятий, обосновавшихся в домах. И там, где находились организации, двери оказались металлическими, с кодовыми замками, лестницы в подъезд отремонтированными, а где контор не было – деревянные и обшарпанные двери со стершимися ступенями и выбитыми кирпичами на лестницах.

Возле крыльца с перильцами, чистенькой навесной урной, черной металлической дверью, имевшей «глазок», стоял и курил в ожидании друга Андрей Курков. Лениво оглядывался вокруг от нечего делать. В дальнем правом углу, у мусорницы, дворник подметал асфальт. Скрежеща жестяной лопатой, закидывал рассыпавшийся мусор в контейнеры. Других людей во дворе не было.

В нескольких метрах от актера важно бродили толстые голуби. Желтыми жадными глазами на них глядел из травы у ствола тополя крупный полосатый кот. Птицы делали вид, что не видят хищника, нарочно подходя к нему поближе. Андрей улыбнулся, когда котяра принялся топтаться на месте, подбираясь и готовясь к прыжку:

– Промажешь, приятель…

Досмотреть не успел. Из дверей вышел Ильменев и с ходу возмущенно сообщил:

– Представляешь, гримером у них Рязановская!

Андрей отмахнулся, сразу забыв про кота и направляясь к арке:

– Ну и что? С каких пор тебя заботят гримеры?

Ильменев замер, изумленно глядя в спину друга:

– Ты чего, не помнишь, что рассказывал Феоктистов?!?

Курков на мгновение оглянулся:

– Олег, я это помню. Только не верю, что женщина его за комплимент ударила. У него язык, что помело. И к тому же, как можно сознаться, что тебя ударила женщина? Ты бы сознался? Ладно, идем к машине! И так опаздываем уже…

Олег какое-то время молчал, шагая следом. Затем твердо ответил:

– Ни за что бы не сказал! Странно, в голову не пришло раньше. Ладно, посмотрим, что она за человек.

Актеры торопливо забрались в серебристую «Тойоту», припаркованную у арки слева. Курков завел мотор и выехал из тенистого двора.

Инга Рязановская сидела с костюмершей Ольгой в тесной пыльной кладовке и просматривала сваленную на полу в кучу пятнистую форму. Пятнашка оказалась новехонькой и даже с бирками. Рядом, в прозрачном пакете, лежали сшитые попарно погоны. Этот закуток выделили в офисе под костюмерную лишь сегодня и убраться внутри костюмерши попросту не успели. В ней даже стола не было. Не говоря уж о вешалах с плечиками и полках, которые пока отсутствовали.

Просмотрев несколько комплектов, Инга выпрямилась на стуле и махнула рукой:

– Вначале стоило бы на актеров прикинуть, Оль, а уж потом и погоны пришивать. Размеры размерами, но бывает, что форма вроде по размеру, а мешком сидит. Не ушивать же…

Сартакова замерла с пятнистой курткой в руках. Задумчиво кивнула:

– Ты права. Не хотелось бы дважды одно и то же переделывать. Надо Кузьмичеву сказать, чтоб актеров на примерку вызвал.

Сразу улыбнулась мечтательно, лукаво поглядывая на Рязановскую:

– Курков играть будет! Обожаю его! Ты чуть-чуть опоздала, а то бы увидела. Какой мужчина!

Инга отнеслась без интереса, задумчиво рассматривая кокарду на кепке, которую держала в руках:

– Нагляделась я на них. Нарциссы!

Ольга откровенно обиделась и горячо воскликнула:

– Не все! Ты же и сама знаешь! А я с Андреем уже работала. Умный, внимательный, вежливый. Не строит из себя!

Рязановская усмехнулась, бросая кепку на груду одежды. Встала, насмешливо поглядывая на подругу:

– Ну-ну! Не перехвали! Пошла. Мне еще в магазин надо ехать, кое-что из грима докупить. И кровь надо сварить, уж больно искусственная дорогая. Клюквы и брусники сегодня по дороге купила.

Костюмерша хихикнула:

– Буду к тебе по вечерам на чай заглядывать. Банку держи подальше от всех. Слышала, что однажды это варенье у гримерши стянули и съели.

Инга рассмеялась, направляясь к двери:

– Со мной такой трюк не пройдет! Но спасибо, что сказала.

Быстро исчезла, без стука притворив дверь кладовки. Внутрь, грохнув пластиковыми плечиками, сразу же влезла помощница Ольги, Наташа, совсем еще молоденькая девчонка с рыжими волосами и голубыми, словно у фарфоровой куклы, глазами. Свалила плечики на форму и спросила:

– Ну, чего? Пришивать?

Сартакова встала и вздохнула:

– Нет! Вначале костюмы на актеров примерим. Я к продюсеру. А ты состарь форму и развесь ее на плечики. Хотя бы вон на те гвозди пока…

Показала рукой на несколько торчащих из стены гвоздей, находившихся под самым потолком. Наташка с ужасом взглянула на кучу формы:

– Всю?

Ольга обернулась от двери и кивнула:

– Ага! Пемза вон… А стирать будем уже в пансионате. Здесь некуда машинку стиральную поставить.

Лицо Натальи мгновенно скисло, но возражать она не стала. Желающих поработать в кино хватало. Сартакова понятливо усмехнулась и вышла.

Кузьмичев сидел за столом и просматривал правленый редакторшей сценарий. Напротив удобно устроилась на стуле красивая молодая девушка весьма ухоженного вида и внимательно наблюдала за продюсером. На лице отчетливо проступило торжество: «Ну что, не ожидали?!? А я быстро справилась».

Борис Николаевич просмотрел одну страницу, вторую. С явным раздражением швырнул сценарий на стол. Неожиданно вскочил с кресла и рванул к двери, даже не взглянув на довольную редакторшу. Девушка почувствовала тревогу и отлепилась от спинки стула. Настороженно посмотрела в сторону Кузьмичева. А тот открыл дверь и громко позвал:

– Инга! Зайди!

За десять дней Кузьмичев полностью освоился с Рязановской и теперь называл ее на «ты», признав правоту слов Воронова. Такое он позволял себе не часто и только с теми, кто вызывал интерес и симпатию. Женщина оказалась компетентна во многих вопросах. Продюсер вернулся за стол и сел, по-прежнему не говоря ни слова и не глядя на молодую редакторшу. Уставился в столешницу, раскинув руки по столу и нервно перебирая пальцами. На лице застыло отчаяние. Девушка заметила и встревожено спросила:

– Что-то не так?

Борис Николаевич молчал, в раздражении постукивая попавшимся в пальцы карандашом по столу и по-прежнему не глядя на нее. С ожиданием, несколько раз взглянул на дверь. Девушка тоже посмотрела на вход.

В проеме возникла Рязановская. Мельком посмотрела на редакторшу. Вопросительно взглянула на продюсера. Тот рукой указал ей на стул напротив:

– Присаживайся…

Протянул распечатку сценария, правленую редакторшей. Девчонка вся подалась вперед, настороженно поглядывая то на Рязановскую, то на Кузьмичева. Инга молча взяла листочки и села. Вгляделась в текст. Борис Николаевич не сводил глаз с ее лица. А лицо сморщилось от первой же страницы так, словно женщина уксуса хлебнула. Просмотрев страниц пять, женщина небрежно протянула пачку продюсеру:

– Чушь собачья! Все, что говорила, оказалось пустой тратой времени.

Девушка аж подскочила со стула:

– Много вы понимаете! Вы…

Продюсер резко оборвал ее:

– Помолчите! Инга, справишься еще и с редакторством? Я знаю, что ты пишешь. Сартакова проболталась. Времени нет нового человека искать, а ты материал знаешь. Естественно, плачу полную ставку.

У девицы рот остался открытым. Она ожидала похвал, а тут… Замерла в удивлении. Рязановская кивнула со вздохом:

– Справлюсь. Стану гримировать и работать с актером.

Кузьмичев резко повернулся к девушке:

– Вы уволены. За рабочие дни вам заплатят. Можете быть свободны. Инга…

Девица прервала его визгливым возгласом, наконец-то придя в себя:

– Но у нас контракт!

Продюсер жестко произнес, глядя на редакторшу:

– Вы не выполнили обязательств! Мы полторы недели с вами работаем, я все объяснял, Инга с вами сидела! Толку – ноль. Вы нас просто не слышите! То, что вы средактировали, – уже в третий раз, между прочим! – похоже на салонную мелодраму. Вы пишете свое, а у нас…

Девушка не дослушав, бросилась к двери. На лице отражались лишь злость и досада. Шарахнула дверью так, что стекло в окне зазвенело. Продюсер покачал головой и повернулся к Рязановской:

– Просмотри материал и отредактируй. Даю три дня. Больше дать не могу. Сроки поджимают. Ты все закупила для грима? Успеешь со сценарием?

Женщина кивнула:

– Успею. Я даже «кровь» уже сварила из клюквенно-брусничного сока. Не стала тянуть. Костюмершам помогаю вторые сутки. С погонами Ольга никак не может освоиться. Звания путает.

Борис Николаевич раздраженно буркнул:

– Пусть Сартакова сама справляется! Записи есть, я видел. Садись за компьютер!

Рязановская встала и направилась к двери, прихватив стопку испоганенного сценария. Кузьмичев задумчиво глядел ей в спину и чуть покачивал головой. Он был уверен, что теперь сценарий будет отредактирован как надо.

Но выйти спокойно женщине не удалось.

В дверях неожиданно и бесшумно возникла фигура режиссера. Инга, заметив тень, резко подалась назад, а Воронов просто отпрыгнул в сторону. Его уже сшибали в этом месте – дверь в кабинет продюсера была расположена весьма неудобно, почти у подоконника и открывалась она наружу. Мужчина и женщина уставились друг на друга. Рязановская поздоровалась первой:

– Здравствуйте, Александр Витальевич!

Он, удерживаясь за подоконник, отозвался смеясь:

– Здравствуй, Инга! Второй раз ты меня стараешься с ног сбить!

Рязановская торопливо проскочила мимо него, прижимая к груди сценарий и стараясь не смотреть на мужчину:

– Я не хотела! Вы первый…

Воронов усмехнулся и зашел в кабинет, плотно закрыв дверь. Разговор предстоял серьезный. Не хотелось, чтобы кто-нибудь им помешал. Прошел к столу, протягивая руку. Кузьмичева он уважал за спокойный нрав, умение выслушать и порядочность, не часто встречающиеся среди продюсеров:

– Здравствуйте! Что это редактор выскочила такая злая? Даже не поздоровалась!

Борис Николаевич приподнялся, чтобы пожать ладонь режиссера:

– Здравствуйте, Александр Витальевич! Я уволил редактора и передал редакторство Рязановской.

Воронов сел на стул с самым удивленным видом:

– Борис Николаевич, вы уверены?

Кузьмичев усмехнулся:

– Не то слово, что уверен! За эти дни понял, что женщина для нас, как подарок судьбы. Собираюсь использовать ее еще и как военного консультанта.

Широко улыбнулся, уже не скрывая, что доволен:

– Сплошная экономия на проживании и питании!

Александр Витальевич возмутился:

– Да вы что, Борис Николаевич!?! Как она три должности совмещать станет?

Продюсер перестал улыбаться. Покивал собственным мыслям и уверенно ответил:

– Гримировать она станет лишь главных героев. Остальных ее помощница раскрасит. Работа редактора и гримера идет на площадке и что Инге помешает еще и консультировать?

Воронов вздохнул:

– А как же с оплатой? Она же каждый день будет, словно в аду!

Продюсер твердо взглянул режиссеру в глаза:

– Не обижу. Все три ставки полностью ее. Как думаете, согласится на трех работах быть?

Режиссер тяжело вздохнул, не сводя глаз с Кузьмичева:

– Она – да. И не из жадности, а потому, что сидеть не любит…

Солнце клонилось к закату. В пустынном пыльном дворе с двумя арками-выездами, стоял все тот же полумрак от многочисленных деревьев. Но прохладой тут все равно не пахло. Ни единый листочек не колыхался от ветерка. Казалось, что все застыло. Из-за жары и духоты народ попрятался по квартирам. Даже прожорливые вездесущие голуби куда-то исчезли. Издалека доносился шум оживленного проспекта.

К двери подъезда с крылечком и перильцами, где находился продюсерский центр, невнятно переговариваясь, подошли Ильменев и Курков. Оба были в легких светлых рубашках навыпуск и джинсах. Светлые кроссовки ступали по бетонным ступенькам бесшумно. Андрей поднял руку, чтобы набрать номер офиса, но дверь вдруг распахнулась и прямо в его грудь впилось женское тело. Он успел вцепиться одной рукой в дверь, а второй невольно обнял Рязановскую, чтоб удержаться на ногах и удержать ее. Не видя еще, кто перед ней, Инга попыталась осторожно освободиться от рук:

– Извините…

Ильменев, вначале замерший от неожиданности, откровенно расхохотался за спиной приятеля:

– Тебе женщины с ходу на шею вешаться начинают!

Курков разжал руки и женщина отскочила назад, словно пружина. Она была одета в длинную цветастую юбку и светло-голубую блузку с короткими рукавчиками. Из-под юбки выглядывали светлые босоножки. Лицо выражало настороженность и досаду. Незнакомка вскинула голову и вдруг замерла.

Андрей изумленно наблюдал за сменой выражений на ее лице. Настороженность сменилась растерянностью. Загорелое лицо вдруг резко побледнело и перекосилось от боли. Губы задрожали и на них появилась робкая не верящая улыбка. Глаза вспыхнули дикой, безумной радостью.

Инга жадно рассматривала лицо Куркова, совершенно забыв о том, что не одна. Она не видела никого, кроме Андрея и он это понял. Мысленно удивился. Просто стоял с опущенными руками перед ней и ждал объяснений.

У Ильменева смех пропал сразу, едва он заметил смену выражений на женском лице. Смотрел то на женщину, то на друга и ничего не мог понять. У него сложилось впечатление, что незнакомка знает Андрея давно. И вместе с тем, Курков вглядывался в женское лицо, но было видно, что он ее не знает.

Рязановская схватилась за так и не закрывшуюся дверь, качнувшись в сторону. Она с трудом удерживалась на ногах. Настолько ее поразило лицо мужчины напротив. Курков невольно подхватил женщину за талию, боясь, что она упадет. Со ставших почти белыми женских губ, сорвалось хриплое:

– Саша…

Ее глаза рассматривали его лицо, беспорядочно бегая по нему. Весь вид женщины говорил, что она в страшном волнении. Крепкая загорелая рука поднялась и робко коснулась щеки актера.

Курков снова отпустил ее и молчал, удивленный происходящим. Обычно он был очень находчив на слова, но тут вообще забыл, что умеет говорить.

Инга помотала головой. Наконец-то заметила рядом второго мужчину. Еще раз взглянула в лицо незнакомца. Рука упала. Опустив голову, тихо пробормотала:

– Извините… Обозналась…

Быстро сбежала по ступенькам крылечка вниз и стремительно побежала к арке. От скорости юбка взлетала вверх, не успевая опадать и открывая взору стройные ноги выше линии колен.

Ильменев глядел вслед незнакомке, а затем перевел взгляд на друга.

Курков не сводил глаз с женской спины. Эта встреча чем-то поразила его.

Олег спросил:

– Ты ее знаешь?

Приятель молчал. Он смотрел на пустую арку, а в душе крепла уверенность, что в его жизни это уже было. Андрей даже вспомнил определение такого состояния – дежавю. Олег повторил вопрос:

– Андрей, ты ее знаешь?

Курков оглянулся на друга с таким видом, словно и не подозревал о его присутствии:

– Нет.

Зашел в темноту подъезда, еще раз оглянувшись на пустую арку. Ильменев сделал шаг следом:

– Ты чего-нибудь понял?

Андрей покрутил головой, стараясь стряхнуть наваждение:

– Обознался человек, с кем не бывает.

В голове Олега мелькнуло: «Странно. Такая радость и такая боль. И обознаться? Такого быть не может. Что-то тут не так». Он хотел высказать свои соображения приятелю и не успел. Курков протянул руку к ручке двери в офис, но та распахнулась сама и… Актер едва не упал снова. На него налетело крупное тело. Оттолкнув Андрея в сторону, пронеслось дальше. Актер в последний момент судорожно вцепился в стену и удержался.

Ильменев успел сам отскочить к стене. Крепкая девушка пронеслась мимо пушечным ядром. Остановившись на крыльце, покрутила головой в разные стороны и крикнула:

– Инга!!!

Олег посмотрел на девушку, одетую в короткие светло-коричневые брючки и длинную тенниску. Затем на приятеля, прилипшего к стене и начал тихо смеяться, глядя на изумленное лицо друга. Смех становился все громче и громче. Сквозь смех Ильменев произнес:

– Дважды… едва не сбили… Там… еще одна дверь… В третий точно свалишься к ногам…

Ольга Сартакова оглянулась в дверном проеме. Узнав актеров, охнула:

– Ох, ты, Господи! Простите, пожалуйста! Я вас не снесла?..

Андрей пришел в себя и рассмеялся, наконец-то стряхивая странное ощущение родственности, вызванное первой женщиной:

– Да нет! Снова удержался!

Костюмерша подошла ближе и спросила:

– Значит, Инга мимо вас прошла? Не скажете, куда направилась?

Ильменев сквозь смех, ответил:

– Не прошла, а пронеслась, как и вы! Под аркой скрылась.

Костюмерша быстро посмотрела на него. Пару мгновений рассматривала, а затем так же быстро отвела взгляд. Курков решил уточнить:

– А кто это – Инга? Рязановская?..

Ольга вздохнула и грустно направилась в офис:

– Она. Наш гример, редактор и консультант в одном лице. Хотела спросить про звания…

Актеры направились за ней, переглянувшись. В голове Андрея пронеслась невнятная идея узнать о первой незнакомке хоть что-то. Неожиданная встреча чем-то зацепила его. Он быстро среагировал:

– Со званиями я вам могу помочь. Только после беседы с продюсером.

Олег, вытаращив глаза, посмотрел на друга. Он ничего не мог понять. Перед поездкой в офис Курков сообщил, что собирается в ресторан с подругой и вот…

Ильменев обогнал Андрея, чтобы заглянуть в глаза и напомнить о его планах, но…

Сартакова шустро оглянулась и едва не обняла от радости подвернувшегося под руку актера. Олег успел отскочить от распахнутых рук в сторону:

– Ой!

Забыв про свой вопрос, стремительно пронесся по длинному коридору офиса метра четыре. Почувствовав себя в безопасности, остановился и оглянулся.

Ольга стояла напротив его приятеля и ласково ворковала, заглядывая тоже остановившемуся Куркову в глаза:

– Андрей Вячеславович, правда, поможете?

Актер улыбнулся, пожав плечами:

– Почему бы и нет? Звания знаю. Время сегодня есть. И часок уделить будущей коллеге… Святое дело! И, кстати, можно без отчества. Олег, останешься?

Удивленный до глубины души Ильменев отказался:

– У меня дела.

Он никак не мог взять в толк – с чего такие перемены. Андрей взглянул на ожидающее лицо Ольги и успокоил ее:

– Да вы не волнуйтесь. Не забуду! Поговорю с Борисом Николаевичем и встретимся.

Сартакова указала рукой в противоположный конец коридора с узкой дверью:

– Мы вон там обитаем!

Курков кивнул и направился к Ильменеву. Ольга, едва не приплясывая, зашагала к кладовке. Ее внезапно появившаяся проблема решилась, причем самым неожиданным образом. Олег взглянул на Андрея и тихо спросил:

– Слушай, но ты говорил про поход с Иркой в ресторан. С чего такие перемены?

Друг махнул рукой:

– Успею. И даже если не сходим, ничего не случится. Ты же знаешь, я не люблю есть вне дома, когда не на съемках нахожусь. Стоит помочь девчонкам.

Почему-то его слова показались Ильменеву не убедительными, но продолжать расспросы он не стал. Решив для себя, что выяснит все позднее.

Актеры быстро решили дела с продюсером и вышли из кабинета. График съемок был составлен и вполне подходил обоим актерам. В театрах доигрывались последние спектакли перед летними отпусками и они были свободны. Конечно, в любой момент могли пригласить сниматься еще где-то, но тогда график согласовывался дополнительно.

В офисе оказалось тихо и пусто. Киношный люд разъехался по домам, чтобы вновь собраться здесь на следующий день. Ильменев спросил, выйдя из кабинета Кузьмичева:

– Андрей, ты действительно собираешься остаться? Ирка снова скандал закатит. Помнишь, как в прошлый раз…

Курков вздохнул и довольно раздраженно ответил:

– Олег, я не хочу идти ни в какой ресторан! И если сейчас помогу костюмерам – это повод не пойти туда. Ира должна научиться считаться с моими желаниями и моей работой. Мы ходили в ресторан два дня назад.

Ильменев кивнул и попрощался:

– Тогда я пошел. Хочу к родителям съездить. Созвонимся.

Андрей посмотрел в спину друга и решительно направился к узкой двери кладовки. Постучался, прислушиваясь. Изнутри раздался голос Ольги:

– Входите!

Актер открыл дверь и зашел внутрь.

Закуток преобразился. Он больше не напоминал свалку, как несколько дней назад, да и внутри теперь стало свободнее благодаря уборке. Висела на вешалах у стены пятнистая форма. На полу под ней стояли берцы разных размеров. На табуретке в углу возвышалась стопка пятнистых кепи с кокардами. На торчащие под потолком гвозди теперь была привязана веревка, а на ней висело множество ремней. У двери притулилась тумбочка. Окон в закутке не оказалось.

Сартакова находилась в кладовке одна. Она сидела у крошечного столика с новенькой пятнистой курткой на коленях и старательно скоблила мелкой пемзой по клапану нагрудного кармана, создавая видимость потертости. Напротив стоял еще один стул. На стене над столиком красовался древний плакат с красоткой, призывающей хранить деньги в сберкассе. На столе лежали попарно разнообразные погоны и целая горка эмблем с парашютиками. Увидев, кто вошел, Ольга вскочила на ноги, едва не выронив куртку. Радостно улыбнулась, показав ровные белые зубы:

– Все же зашли! Я боялась, что передумаете. Может, чайку? Инга травяной чай принесла. Сама делает. Да вы присаживайтесь!

Курков мгновенно сообразил, что это повод для разговора и не стал отказываться:

– От чая не откажусь. Тем более из трав.

Присел к столу и огляделся. Ольга, бросив куртку на стул, включила в сеть электрический чайник на тумбочке. Актер пронаблюдал, как она достала из тумбочки песок в стеклянной банке после кофе и довольно большую металлическую коробочку. Сартакова протянула коробочку ему:

– Понюхайте! Я такого аромата ни разу не встречала в магазинах. До этого чай был другой. Я после него порхала целый день, собственного тела не чуя. Вам в бокал или чашку?

Курков с интересом приоткрыл коробочку. Зеленоватая сухая масса с вкраплениями чего-то голубого, оранжевого, черного и красного, действительно пахла очень приятно и напоминала что-то очень знакомое. И вместе с тем ни на что не похожее. Коротко ответил:

– Бокал.

Ольга поставила перед ним бокал. Себе поставила обычную чашку. Протянула ложку-заварочник и предложила:

– Набирайте чай сами, сколько хотите.

Андрей развел створки заварочника в стороны и словно экскаватором захватил ароматную сухую массу, заполнив все пустоты. Чай он любил крепкий. И не важно какой – черный, зеленый или из трав. Поставил ложку в бокал. Ольга точно так же зацепила травяной чай второй ложкой, хотя и значительно меньше. Присела к столу. Чайник еще не закипел.

Сартакова оглядела погоны на столе, но спросить не успела, так как Курков сам задал вопрос:

– Вы давно знаете Рязановскую?

Увидел, как округлились женские глаза. Такого вопроса она явно не ожидала. Потом все же ответила:

– Второй фильм. На первом Инга редактором была и вот теперь на «Победителях» встретились и она уже в трех ипостасях.

Андрей задумчиво сообщил:

– Столкнувшись со мной сегодня, она назвала меня Сашей. Меня заинтересовало. Не знаете, кто такой?

Ольга вздохнула и посмотрела перед собой. Лицо из оживленного стало мрачным:

– Вы из-за этого согласились помочь?

Куркову все стало ясно. Он улыбнулся:

– Не только. Я вам действительно помогу с погонами. Расскажите об этой женщине. Что-то в ней сильно насторожило меня. Даю слово, никто не узнает!

Костюмерша внимательно посмотрела на Куркова. Актер глаз не отвел. Смотрел спокойно и прямо. Женщина не выдержала:

– Да я мало знаю. Она о себе почти не рассказывает. Молчит больше, но и по тому что слышала… – Ольга снова посмотрела Андрею в глаза: – Жалко мне ее. Сейчас совсем одна. Сын в армии. Кроме Саши никого у нее нет.

Чайник вскипел, но Сартакова не спешила подходить к нему. Надеясь, что актер перестанет расспрашивать, если она переведет тему разговора и сказала:

– Крутым кипятком этот чай не заваривают.

Но ее надежды не сбылись. Актер вновь задал неожиданный вопрос, не сводя с костюмерши глаз:

– Оля, мы с вами ведь тоже на втором фильме встречаемся, не ошибаюсь?

Она удивленно посмотрела на него:

– Не ошибаетесь.

– Я плохой человек, по-вашему или нет? Только честно! Не обижусь.

Она возмущено всплеснула руками, мгновенно забыв про свою мрачность:

– Да что вы! Вас вся группа любила! Не заносчивый, интеллигентный! Не то, что этот Феоктистов… – Махнула рукой: – Ладно, расскажу, что знаю!

Вздохнула еще раз:

– Как поняла, вышла она замуж рано. По большой любви. Его Сашей звали. Офицер. А тут Афганистан. Ребенка Инга родила уже после гибели мужа. И то ли ее родители мальчика какое-то время воспитывали, то ли кто-то еще, я не поняла, но она в армию ушла…

Ольга поднялась, чтобы взять чайник. Продолжая говорить, наполнила бокал и чашку кипятком:

– В Афганистан не попала, но натренировалась за те годы сильно. Чечню прошла. Семь лет назад родителей потеряла. Сказала, что утонули. Ей службу оставить пришлось. Маялась сильно, все привыкнуть не могла к гражданской жизни. В кино потребовался консультант, ну ее друзья и порекомендовали. Редактуру, грим – до всего сама дошла.

Андрей склонился к бокалу, с удовольствием вдыхая аромат травяного чая и продолжая внимательно слушать.

Сартакова села напротив и помешала ложку-заварочник в кипятке. Посмотрела на мужчину:

– Вот и все, что я знаю.

Актер удивленно спросил, не сводя с костюмерши глаз:

– Так она что, все это время одна?

Костюмерша грустно улыбнулась:

– Что, не верится? Таких сейчас нет! Да только так оно и есть. Сын для нее – свет в окошке.

Она внимательно посмотрела на актера и добавила:

– Саша сильно на вас похож. Я у Инги бывала дома. Видела ее сына. Только сейчас поняла, кого он мне напоминал.

Курков задумчиво помешал ложкой-заварочником в бокале. Зеленовато-желтый настой стал темнее. Для него кое-что прояснилось.

Ольга предложила:

– Сахар берите. На меня не смотрите. Я так пью.

Вместо ответа Андрей поднес бокал к губам и осторожно втянул в рот капельку настоя. Он оказался сладковато-горьким и удивительно ароматным. Актер не захотел портить вкус трав сахаром. Костюмерша вопросительно смотрела на него и мужчина улыбнулся:

– Изумительно! Где она травы покупает, не знаете?

Ольга вдруг рассмеялась:

– Сама собирает! Киносъемки часто бывают на природе, вдали от городов. Вот она и собирает в свободное время. Знаете режиссера Туркалина?

Курков кивнул и она продолжила:

– Поскользнулся на росе утром и коленом ударился о треногу у камеры. Нога не разгибается. Боль. Орет на всех! Медсестра предложила «скорую» вызвать. А какая больница – съемки в разгаре! Инга какую-то траву принесла. Помяла ее. Колено обложила толстым слоем и приказала – сидеть два часа, не двигаясь.

Оторвалась от рассказа, чтобы хлебнуть настоя. Довольно причмокнула и вновь заговорила:

– Вечером чуть прихрамывал!

Андрей хмыкнул и недоверчиво протянул:

– Юрий Дмитриевич послушался?.. Он же настоящий деспот на площадке!

Сартакова хихикнула, весело глядя на актера:

– Деспот, это точно! Попробовал и на Рязановскую гаркнуть, когда она подошла. Инга на него так рявкнула, он сам в кресло влип и два часа сидел. Оттуда и руководил.

– Выходит конфликт был?

Ольга замахала рукой:

– Какой конфликт?!? Туркалин за ужином в столовой при всех ей спасибо сказал. Вся группа знала, что Рязановская по вечерам к нему в номер ходила, чтобы массаж сделать на колене. Конфликт у Инги был с одним из ваших…

Курков догадался мгновенно:

– С Феоктистовым?

Женщина поморщилась и кивнула. Сделала несколько глотков чая, прежде чем ответить. Андрей последовал ее примеру, с наслаждением глотая травяной напиток. Теперь стало понятно, почему Антоша распространяет гадости про Рязановскую. Ольга продолжила:

– Это тоже на моих глазах произошло. Редакторша все свободное время у нас или гримеров сидела. Наблюдала и училась. Часто помогала. Феоктистов к ней с первого дня начал клинья подбивать, но Инга внимания не обращала. Видно заело артиста, что не клюнула и он ее попытался зажать. На то, что я в палатке стою, даже внимания не обратил. Говорил что-то о своей значимости и ее возрасте…

Сартакова откровенно расхохоталась и с гордостью произнесла:

– Ударила она так, что я и удара-то не видела! Только гляжу, лежит уже. А Инга через него перешагнула и вышла. И все молча. Феоктистов продюсеру нажаловался по телефону. Да Туркалин пообещал уйти, если Рязановскую уволят – она же ему сцены ставила и постоянно помогала-подсказывала. Военный консультант часто отсутствовал. А потом вот с ногой случилось…

Ольга с удовольствием глотнула настой и взглянула на замершего в ожидании Андрея:

– Юрий Дмитриевич ее от себя вообще перестал отпускать. Все о травах спрашивал. Даже за свой стол уволок в столовой. Инга ему травяные чаи прямо на съемочной площадке заваривала. Мне изжогу вылечила за те съемки. Я так нынче обрадовалась, что снова с ней стану работать! Безотказная и столько всего умеет!

Ольга замолчала, принимаясь за остывший настой.

Андрей последовал ее примеру. Сделав несколько глотков, спросил:

– Оля, какие у вас проблемы с погонами?

Женщина рассмеялась:

– Да я никак не могу запомнить, у кого сколько звезд и какие. Не дается мне это! Инга здесь, так я записи не таскаю. Она уже уходила, когда Кузьмичев меня вызвал. Сказал, чтоб завтра форма с погонами была. Пока с продюсером говорила, Инга ушла! Поможете?

Курков кивнул и улыбнулся:

– Помогу! Хотя бы в компенсацию к чаю и рассказу.

Костюмерша расцвела, бросаясь к вешалу и снимая первый комплект:

– Ой, как здорово! А вы откуда в званиях-то разбираетесь? Служили?

Курков тоже встал, рассматривая форму:

– Не служил, но слишком много играл военных, вот и научился.

Ольга вытащила из кармана куртки бумажку и прочитала:

– Капитан Ошарин. Десантник.

Андрей взял со стола капитанские погоны, эмблемы и протянул женщине. Сартакова мгновенно забила все в карман пятнистой куртки вместе с бумажкой и сняла второй комплект…

Минут через пять с погонами было покончено. Ольга облегченно вздохнула:

– Наконец-то! Завтра пораньше приеду и пришью. Огромное вам спасибо, Андрей!

Он улыбнулся:

– Да не на чем!

Посмотрел на жестяную коробочку с травяным чаем на столе:

– Нельзя ли щепотку чая с собой взять? Дома заварю. Понравился.

Сартакова с готовностью кивнула. С ловкостью фокусника извлекла из тумбочки не большой пакетик. Щедро сыпнула смесь, сказав:

– Инга не обидится. Она не жадная. Хотите, попрошу создать чай для вас? На прошлом фильме она делала чай для режиссера и продюсера по их пожеланиям. Мне тоже от изжоги сбор собрала, хоть у меня желудок уже не болел.

Курков отказался, принимая из ее руки пакет со смесью трав и направляясь к двери:

– Я сам с ней поговорю о чае. Спасибо.

Ольга торопливо попросила:

– Вы уж ей не говорите, что я тут наговорила.

Он оглянулся и замер у двери. Твердо взглянул ей в глаза:

– Я дал слово.

Вышел за дверь, притворив ее без стука.

Сартакова радостно смотрела вслед. Взглянула на висевшую форму и тихо хихикнула:

– Вот это да! Сам Курков со мной сидел тет-а-тет, пил чай, разговаривал на равных, да еще и помогал. Наташка не поверит! Все локти себе обкусает, что ушла рано!

Андрей вошел в прихожую своей не большой двухкомнатной квартиры. Ее он купил еще в начале своей актерской карьеры на первые гонорары и менять на большую площадь не собирался. Многие приятели-актеры обзавелись огромными апартаментами и не раз предлагали «помочь с квартирой», но Курков отказывался. Его устраивала маленькая жилплощадь, которую он сам превратил в уютное гнездышко, не прибегая к помощи модных дизайнеров.

Актер привычно повесил ключ в ящичек-ключницу на стене. Там уже висело три комплекта ключей. Один комплект с брелоком-котенком был от этой квартиры. Его он отдал Ирине, когда она переехала к нему. Два оставшихся комплекта были от квартиры родителей Андрея и от квартиры матери Ирины. По тому, что все брелоки находились на месте, он заключил, что Ирина дома. Прислушался. До него не донеслось ни звука. Заглянул в шкаф, убедившись – короткий женский плащ висел на плечиках вместе с короткой курточкой.

Курков не громко позвал, расстегивая липучки на кроссовках:

– Ира, ты дома?

Из гостиной донеслось недовольное:

– Дома. Где мне еще быть?..

В арочном проеме появилась красивая молодая девушка в обтягивающем маленьком платье, в колготках, но без туфель. Вечерний макияж и тщательно уложенная прическа из длинных волос не вязались с раздраженным личиком. Ирина встала в проеме, взявшись руками за косяки и теперь, не мигая, глядела на Андрея, снимавшего кроссовки. Еле сдерживая злость, спросила:

– Где ты был? Почему не отвечал на звонки? Мы вроде в ресторан собирались!

Курков выпрямился и потянулся. Он сразу заметил ее раздражение и попытался погасить ссору, спокойно ответив:

– Ирусь, я работал! Ресторан сегодня отменяется. Устал. Давай, сходим в следующий раз, а? Мобилу в машине забыл. Уже приехав, обнаружил твои звонки. Извини.

Направился к ванной. Девушка продолжала стоять в проеме, сверля глазами спину мужчины. Актер не спеша помыл руки. Протер полотенцем и выглянул из ванной, надеясь, что Ирина остыла. Но не тут-то было! Уже не скрывая раздражения, подруга прошипела:

– Извини!?! И это все?

Андрей вновь попытался превратить все в шутку. Мягко улыбнулся и направился к ней, словно крадущийся кот:

– Не-е-е-ет… это не все….

Ирина резко развернулась и ушла в гостиную.

Курков сразу прекратил игру и зашел в гостиную следом. Он уже понял, что ссоры не избежать. На душе стало тяжело. Эти ссоры его сильно выматывали. Пожалел, что не позвонил раньше и не прихватил цветы. Сразу подумал: «Звонок бы ничего не изменил. Да и цветы тоже. Сколько раз я раньше звонил, покупал розы и все равно следовал скандал».

Ирина сидела на диване, закинув длинные красивые ноги одну на другую так, что виднелось бедро. На журнальном столике перед ней стояла наполовину пустая бутылка красного вина, бокал на длинной ножке и пепельница, полная окурков. Туфли на высоченном каблуке лежали рядом с диваном. Девушка даже не взглянула в сторону мужчины. Глядела перед собой. На личике застыла маска из злости и недовольства.

Андрей встал напротив и устало спросил:

– Ну что случилось? Ира, я был у продюсера. Скоро съемки и мы обговаривали съемочные дни. Что за глупые подозрения постоянно?

Она стремительно вскочила с дивана, едва не перевернув столик. Крикнула ему в лицо, язвительно передразнив:

– Подозрения?!? Да от тебя женскими духами несет на версту!

Курков попытался понюхать свою рубашку и вдруг рассмеялся:

– Господи! Это не духи! Меня сегодня в офисе таким чаем угостили, закачаешься. Я выпросил щепотку попробовать. Это чай в кармане пахнет. Пойдем, заварю! Убедишься…

Направился к арке, чтобы пойти на кухню:

– В холодильнике полно еды. Мы же вчера покупали. Сейчас быстренько что-то приготовим и перекусим.

За спиной раздалось злое:

– Я тебе не кухарка! Ты обещал, что сегодня идем в ресторан. Я, как дура, сижу и жду! Приготовилась, а ты даже не соизволил позвонить!

Курков резко остановился и оглянулся:

– Ира! Я же объяснил и сейчас сам все приготовлю. Успокойся!

Ирина нервно вскочила на ноги. Злобно улыбнулась. Ее красивое лицо перекосилось и разом постарело, став похожим на лицо ведьмы. Обхватив себя за плечи руками, визгливо выкрикнула:

– А я не хочу дома! Надоело!

Она неожиданно схватила бокал и швырнула его в стену над его головой. Уже не сдерживаясь, проорала:

– Я хочу танцевать и веселиться! Я хочу в тусовку!

Андрея настолько ошеломила ее выходка, что он даже не отскочил в сторону. Почувствовал, как в спину ударились несколько капель. На светлой рубашке красное вино смотрелось кровью. Стекло, к счастью, не попало. Оглянулся. Взглянул на осколки бокала на ковре, на испачканную каплями вина стену. Тяжело вздохнул и усмехнулся:

– Ясно. Ты помнишь наш разговор, когда ты решила переехать ко мне? И что ты говорила? Так я с тех пор не изменился. А ты, выходит, лгала.

Девушка молча сгребла туфли с пола и стрелой проскочила мимо него. Вытащила из кладовки свой чемодан на колесиках и сумку со словами:

– Я ухожу! Надоело торчать в твоей квартире, словно в клетке!

Скрылась в спальне. Курков шагнул следом за ней:

– Я тебя никогда не держал. Ты сама не хочешь ничем заниматься.

Ирина небрежно швыряла свои вещи в чемодан. Нервно сдирала их с вешалок и продолжала кричать:

– Ты еще смеешь меня обвинять? Ты помешался на своей порядочности, а мне надоело ждать, когда ты поймешь, что надо жить, а не киснуть! Надо пользоваться своей известностью и деньгами! Мне надоело гулять с тобой по набережным вечером и слушать дурацкие стихи!

Андрей присел на край кровати. Уговаривать Ирину остаться он больше не собирался. Мужчина уже устал от ее истерик и раздутого самомнения, что весь мир должен крутиться вокруг нее. Сидел и спокойно наблюдал, как она собирает вещи. Спросил не громко, когда девушка замолчала:

– Ты считаешь тусовки жизнью? Тогда можешь идти – я не держу.

Встал и вышел из спальни, направляясь на кухню. В глубине души оставалась надежда, что Ирина одумается. Что придет на кухню, попросит прощения и они проведут остаток вечера тихо. В тусовках он появлялся редко и лишь тогда, когда избежать было нельзя – на премьерах фильма или на презентации после спектакля. Искренне считал времяпровождение в клубах и ресторанах бесполезной тратой времени.

Девушка посмотрела Куркову вслед с презрительной улыбкой. Взглянула на чемодан, на распахнутый шкаф и продолжила сборы. На лице застыла злость. Тихо прошипела:

– Только время потеряла…

Андрей сидел за кухонным столиком на уютном плюшевом диванчике и курил, прислушиваясь к шорохам за стеной. В прихожей раздалось постукивание каблучков, затем шорох колесиков от чемодана. Мимо проема на месте кухонной двери прошла Ирина. Теперь она была в джинсах и тенниске. Девушка даже не повернула голову в сторону кухни. Актер понял, что она на этот раз точно уходит, но не бросился уговаривать, как делал обычно. Продолжал курить, неожиданно поняв, что так даже лучше.

Хлопнула входная дверь и все стихло. Андрей потушил окурок в пепельнице на столе. Устало встал и вышел из кухни в прихожую. Невольно посмотрел на ключницу. Обе нижние связки ключей висели рядышком. Сверху осталась лишь одна – от квартиры его родителей.

Курков грустно усмехнулся и отправился в спальню.

Шкаф-купе так и стоял распахнутый настежь. Внутри теперь висели лишь мужские вещи. Притворив дверцы, вышел в коридор. Из маленькой кладовки выкатил пылесос и достал тряпку для уборки. Из кухни принес веник с совком. Устало вздохнув, отправился убираться в гостиную. Он не хотел заводить домработницу, как сделало большинство известных актеров. Присутствие чужого человека в его квартире, даже в мыслях, не нравилось. Ирина пыталась настоять на горничной, но Андрей не пошел «на поводу» и решительно отказался. Девушке пришлось смириться. Курков гордился, что может и сготовить, и убраться, и постирать сам.

Через несколько минут в комнате был наведен порядок. Убрав принадлежности для уборки, Андрей встал посреди гостиной, забив руки в карманы джинсов. Не смотря на то, что Ирина была не первой оставившей его, на душе стояла тяжесть. Он окончательно понял, что всем подружкам нужна лишь его известность и деньги, а не он сам. Любовью с их стороны не пахло, хотя все много щебетали о ней, а сами надеялись «окрутить и жить припеваючи». Да, если честно, Курков любви к ним тоже не испытывал. Он вообще ни разу не любил по-настоящему. Для него это были ни к чему не обязывающие и быстро заканчивающиеся влюбленности. Возможность появиться на публике не одному. Стараясь стряхнуть не приятный осадок, актер пробормотал:

– Ну что же, это должно было случиться рано или поздно. Переживем…

Направился на кухню, вытащив из кармана пакетик с травяным чаем.

Инга вошла в двухкомнатную квартиру, которую получила во время службы в армии. Небрежно швырнула ключи на тумбочку. Машинально посмотрела на телефон с автоответчиком. Красный огонек не моргал, а это значило, что звонков днем не было. Старые друзья объявлялись не часто, но никогда не забывали поздравить ее с каким-либо праздником и раз в месяц, обязательно, кто-нибудь справлялся, как идут ее дела.

Рязановская устало повесила вместительную кожаную сумку на крючок. Присев на банкетку, стащила с гудевших ног босоножки на платформе. Она редко обувалась в кроссовки даже на природе и на съемках, предпочитая им берцы. В городе ходила или в босоножках или туфлях на не высоком устойчивом каблучке. Шлепая босыми ногами по паркету, прошла на кухню. Включила чайник. Словно робот, помыла руки под краном, игнорируя ванную. Все ее мысли сосредоточились на странном фотографическом сходстве незнакомца на крылечке офиса и ее погибшего мужа. Она подошла к окну и замерла, глядя перед собой. В памяти всплыло лицо неизвестного мужчины…

Инга аж головой покрутила, силясь стряхнуть воспоминание. Но оно не отпускало. Казалось бы, давно угасшая, боль возобновилась с новой силой. В груди слева стало тяжело и начало покалывать. Женщина с силой потерла грудную клетку. Посмотрела в сторону углового шкафчика-пенала, где на полке стоял корвалол. Сходство оказалось фантастически-нереальным, чтобы вот так просто отмахнуться от него. Не смотря на то, что уже давно работала в кино, фильмы Рязановская смотрела не часто, иначе заметила бы актера раньше и сейчас знала, кто стоял перед ней.

Чайник закипел и резко щелкнул, отключившись. Щелчок вернул женщину в реальность. Вздрогнув, она тяжело вздохнула и отошла от окна. Достав с полки металлическую коробку, заварила травяной чай в большом бокале, засыпав его в сеточку. Оставив бокал на столе, вышла из кухни.

Курков сидел за столом в кухне и пил травяной чай из большого бокала. Перед ним стояла открытая баночка с медом, который он набирал ложкой и с удовольствием запивал настоем. Тщательно завернутый пакетик с остатками чая лежал рядом с мобильным телефоном возле правой руки.

За окном стояла темнота. Сквозь приоткрытую форточку доносился шум проспекта, хотя и не так сильно, как днем. Машин на дорогах стало намного меньше. Часы на стене показывали без четверти полночь.

Андрей пил травяной чай не спеша, смакуя и откровенно наслаждаясь его вкусом. После ухода Ирины прошло три часа и это был уже второй бокал. Еще в офисе он понял, что настой успокоил после странной встречи с Ингой Рязановской. Сейчас даже то, что его вновь бросили, казалось не стоящим нервов. Актер в глубине души и сам понимал, что будущего с Ирой у него не было. У девочки имелись большие запросы, но кроме красивой внешности никаких талантов, стремлений и умений не наблюдалось.

Курков успокоился окончательно. Промелькнула ленивая мысль попросить Рязановскую приготовить подобный травяной сбор для него. Он полностью расслабился и уже подумывал о том, чтобы пойти спать, когда мобильный телефон начал елозить по столу, наигрывая «Дунайские волны». Андрей едва не выронил бокал от неожиданности. Так поздно ему звонили редко, зная, что он не любитель «тусить». И все же актер взял телефон. Взглянул на высветившийся номер и нажал на «ответ». В трубке сразу же раздался нервный, какой-то визгливый, голос Ильменева:

– Ты дома? Заскочить можно?

Андрея заинтересовало состояние приятеля. Друг перед другом они никогда не играли. Нервное состояние Олега билось в уши даже сквозь мобильник и он пригласил:

– Дома. Подъезжай.

Трубка сразу замолчала, зато в прихожей мгновенно запищал домофон. Еще больше удивленный Курков, прихватив бокал с чаем, шагнул в прихожую. Это было что-то новенькое. В трубке домофона раздался все тот же нервный голос Олега:

– Открывай! Это я!

В голосе слышалась почти паника. Андрей открыл входную дверь и вернулся на кухню. Стоять и ждать гостей в прихожей он не любил, давая им возможность закрыть за собой дверь самим. Сел на диванчик у стола, держа бокал в руках. Ильменев должен был появиться через пару минут, но на этот раз Андрей ошибся…

Почти сразу раздался грохот открываемой двери, от которого Курков подскочил. С таким шумом к нему еще никто не заходил. В кухонном дверном проеме через мгновение возникла фигура Ильменева. Его вид заставил Андрея глотнуть чая: тенниска в крови и порвана в нескольких местах, на лице царапины, под глазом фингал, с носа все еще сочится кровь, губы разбиты, джинсы грязные, на ногах лишь одна туфля и руки в крови. Зато в руках имелась чистенькая барсетка.

Курков застыл за столом, медленно ставя бокал на дубовую столешницу. Сглотнув, прохрипел:

– Ну, ничего себе…

Олег даже внимания на него не обратил. Шмякнулся на диванчик у стола так, что тот заскрипел. Положил барсетку на стол и гордо произнес:

– Я все же не дал отобрать!

Ошеломленный Андрей разглядывал друга, как будто впервые. Хрипло спросил, вновь сглатывая и пытаясь сообразить, что же произошло:

– Кого?..

Ильменев торжественно поднял обеими окровавленными руками сумочку на столе. Улыбнулся, удивленно глядя на непонятливого дружка и пока еще не чувствуя, как с разбитой губы на подбородок вновь потекла тонкая кровавая ниточка:

– Барсетку!

Андрей вздохнул, покачивая головой и наконец-то вспомнив про остаток чая в бокале. Поднял емкость, заглянув внутрь. Сделал глоток:

– Та-а-ак… Снова в клубе был?

К его удивлению Ильменев отрицательно помотал головой и на одном дыхании выпалил:

– Не был! Я же к родителям ездил вечером. Вернулся к себе и вот. Прямо у дома! Только из машины вышел и налетели!

Курков вдруг понял, что приятель трезвый. Предложил:

– Чаю хочешь?

Олег с готовностью кивнул, гордо глядя на Андрея:

– Давай!

Прежде, чем заварить травы, Курков сходил и запер входную дверь, так и остававшуюся распахнутой все это время. Перевозбужденный Ильменев про запоры просто забыл. Вернувшись, Андрей пожертвовал весь остаток чая, понимая, что другу надо успокоиться. Чайник еще не остыл и он заварил травы сразу. Накрыл чашку крышкой от чайника, а затем махровой салфеткой. Сверху укрыл вафельным полотенцем с ежиками и грибками.

Олег находился в шоке и не следил за ним. Он уставился перед собой, теперь судорожно прижимая барсетку к груди. Выражение лица постоянно менялось. Друг словно бы прислушивался к чему-то внутри себя. Курков оглянулся от тумбового стола, где заваривал чай и попросил:

– Ты бы умылся.

Ильменев не среагировал на его слова, продолжая застыло смотреть в одну точку. Андрей не решился настаивать. В таком состоянии он видел друга впервые и не знал, как тот среагирует на давление. Немного подождав, поставил перед Олегом чашку с чаем не процеживая и потребовал:

– Пей! Сейчас успокоишься.

Олег вздрогнул от его голоса. Послушно взял чашку и сделал несколько торопливых мелких глотков, не обратив никакого внимания на плававшие травинки и лепестки. Он наконец-то начал понимать, что избежал, возможно, серьезной опасности. От воспоминаний резко пересохло в горле. Глотнул настоя еще несколько раз, продолжая глядеть перед собой. Прошла всего пара минут, когда нервное напряжение наконец-то отпустило парня. Он закрутил головой, уже более осмысленно глядя вокруг. Положив барсетку на диванчик рядом, посмотрел на Куркова, на чашку с настоем и спросил:

– А это что такое ты мне налил? Я словно из полыньи вынырнул.

Андрей слегка улыбнулся и пояснил:

– Травяной чай. Ирка от меня сегодня ушла. Был чуть получше тебя по нервам, но благодаря чаю успокоился.

Дружок мгновенно ухватился за его слова:

– Где купил? На Мясницкой? Завтра съезжу. Как называется?

Андрей хмыкнул:

– Меня костюмерша угостила, а собирает такой чай Инга Рязановская.

Ильменев покачал головой, делая еще несколько глотков настоя:

– Ничего себе! Надо будет к этой гримерше подкатиться.

Куркова почему-то покоробили его слова. Он поморщился и резковато сказал:

– Если тебе мало сегодняшних ссадин – пожалуйста! Я бы посоветовал попросить.

Олег уставился на него. Немного подумал. Губы неожиданно защипало. Он наконец-то почувствовал боль. Посмотрел на свои окровавленные руки. Медленно поднялся с диванчика и молча направился в ванную.

Андрею почему-то стало весело. Он улыбнулся. Встал с бокалом в руках. Подошел к окну. Остановился, опираясь поясницей на подоконник и прислушиваясь к плеску воды в ванной. Неспешно допил приятный настой.

Друга не было несколько минут. Появился он с мокрыми волосами, тщательно умытый и без тенниски. Ее, намоченную и отжатую, Ильменев придерживал у подбитого глаза, носа и раздувшихся губ. Одинокой туфли на ноге тоже не было. Как понял Андрей, ее он оставил вместе с носками в его ванной. На крепеньком торсе имелось еще несколько синяков и ссадин. Из-за прижатой ткани Олег глухо попросил:

– Можно у тебя переночевать? Скажу честно, стремно ехать. Вдруг эти уроды все еще там?

Курков легко согласился, рассматривая размокшие лепестки и листочки на дне бокала:

– Не вопрос! Ляжешь на диване в гостиной. Сейчас все приготовлю, а ты допей чай.

Поставил бокал в мойку и вышел из кухни.

Олег остался сидеть за столом. Продолжая удерживать мокрую тенниску у лица, подтянул чашку свободной рукой и с удовольствием сделал большой глоток остывшего напитка. Когда друг вернулся, он уже полностью успокоился. Посмотрев на Андрея, спросил:

– Завтра будешь Ирку уговаривать вернуться?

Курков сел на другой край дивана и пожал плечами:

– Зачем? Ей нужен такой, как ты. Чтобы тусовался в клубах, водил по ресторанам, а я что? Я люблю посидеть с книгой, погулять по набережной и парку. Да и съемки на носу. Один не останусь. Но это потом!

Ильменев хмыкнул и внимательно взглянул на друга:

– Андрюх, а что ты узнал о Рязановской? Ведь ты для этого оставался, так?

Андрей отмахнулся:

– Угадал. Только почти ничего не узнал. Есть сын. Сейчас в армии. Мужчины рядом с ней нет.

Олег ухмыльнулся, поставив пустую чашку на стол и не сводя хитрых глаз с Куркова:

– Займешься?

Друг натянуто рассмеялся, вспомнив свои странные ощущения при встрече с женщиной. Ему не хотелось завязывать ни к чему не обязывающий роман с Рязановской. Курков ни слова не сказал об этом Олегу. Встал:

– Посмотрим. Пошли спать. Времени почти час ночи.

Направился из кухни. Ильменев пошел следом.

Каждый раз, подходя к офису, Инга желала и одновременно боялась встретить еще раз незнакомца, который, как две капли воды, был похож на ее мужа. Дел оказалось настолько много, что она круглые дни крутилась словно белка в колесе. Некогда было даже посмотреть на небольшие фотки, развешанные на стенде в кабинете продюсера. Да они ее и не интересовали по большому-то счету. Рязановская уже насмотрелась на актеров и относилась к ним довольно прохладно. Но встретиться с незнакомцем больше не довелось. Через неделю Инга вспоминала о странной встрече уже с улыбкой, решив, что ей просто померещилось из-за слишком долгого одиночества.

Курков и Ильменев после встречи с женщиной появлялись в офисе еще дважды, но Рязановская их не видела. Первый раз она уехала докупать искусственную пыль для грима, а второй раз сидела и редактировала текст в крошечной комнатке, вывесив табличку – «не беспокоить». Вот так и получилось, что они не встретились в Москве.

Андрей тоже думал о странной женщине. Особенно по вечерам, когда оставался в квартире один. Об Ирине не вспомнил ни разу, зато перед ним, словно на фото, отчетливо всплывало лицо Инги. Он лежал на диване, забыв про книгу и глядя в потолок. Чувствовал явственно, как его щеки касается ее рука. В нем зрела уверенность, что он знает ее давно, но актер гнал эту мысль от себя:

– Только мистики мне и не хватает…

Киногруппа почти полным составом летела самолетом до Анапы. Не летели лишь актеры, светотехники, пиротехники и каскадеры. У Куркова и Ильменева оказались встречи со зрителями. Они должны были появиться вечером. Актеры второго плана пока не требовались. Светотехники, пиротехники и каскадеры выехали на сутки раньше и добирались до Геленджика на своих РАФиках. Они везли громоздкое и не совсем безопасное оборудование для съемок.

В аэропорту прибывшую группу ждали автобус для обслуживающего состава и «газель» для режиссерской группы. Инга, став еще и редактором, входила в последнюю и имела кое-какие привилегии. На улице стояла жара. Уже через несколько минут все покрылись потом, таща тяжелые сумки к площади.

Режиссерская группа сразу направилась к ожидавшей «газели». Быстро закинули личные сумки на заднее сиденье маленького автобуса. Воронов сел рядом с Рязановской, опередив Ломидзе, тоже желавшего пообщаться с Ингой. Не обошлось и без комичности. Режиссер беззастенчиво показал оператору язык. На что Жора погрозил другу кулаком, скорчив зверскую физиономию. Отъехали, не дожидаясь остальных. Через стекло мельком глянули на пока остававшуюся у аэропорта группу.

У комфортабельного «Икаруса» громоздилась гора реквизита, камеры, кофры и ящики, прочее киношное оборудование. Директор фильма уверенно руководил погрузкой и присутствие режиссера ему не требовалось.

Всю дорогу Инга и Александр болтали о разных мелочах, что-то рассказывали друг другу, вспоминали прошлые съемки, смеялись над анекдотами. Они тогда успели подружиться и относились друг к другу с симпатией. Вскоре подключился севший напротив Ломидзе. Ассистенты режиссера и оператора, сидевшие сзади, говорили о своем, временами замолкая от взрывов хохота с переднего сиденья. Александр Витальевич был «в ударе» и рассказывал о своих наблюдениях на прошлых совместных съемках. На мелькавшие мимо пейзажи отрывались редко. На них насмотрелись раньше. Слишком часто фильмы снимались на юге.

Причем очень часто «героем» эпизодика, который вспоминал режиссер, была именно Инга. Ее прямолинейность оказывалась порой ошеломляющей для остальных членов группы. Воронов довольно точно передавал мимику и жесты, как женщины, так и ошарашенных ее словами актеров, реквизиторов, осветителей, каскадеров и даже темпераментного Ломидзе, с которым режиссер работал фактически постоянно. Сколько раз Жора застывал у камеры с открытым ртом и не зная, что возразить. Мало кто мог похвастаться, что забил весьма любившего поспорить оператора в угол произнесенными словами. Женщина частенько ставила Жору в тупик, на потеху Воронову. Александр и Георгий дружили со времен учебы во ВГИКе. Часто спорили, не желая уступать друг другу. Инга несколькими словами вводила оператора в глухой ступор. Оказалось, что со стороны это выглядело весьма смешно. Женщина смеялась над собой вместе с мужчинами, ничуть не обижаясь на дружеские шаржи режиссера. Да и Ломидзе не обижался на друга.

Вот в таком веселье они и добрались до пансионата. О предстоящих съемках даже не вспомнили – все было обговорено еще в Москве. «Газель» подъехала к боковому входу. За минуту режиссерская группа покинула микроавтобус, быстро скрывшись от жары в огромном и прохладном холле.

Группа находилась в пути и очереди к администраторам не наблюдалось. Для режиссерской группы отдельные номера были заказаны заранее и с расселением проблем не возникло. Через десять минут все разошлись по заказанным апартаментам.

Маленький одноместный номер на четвертом этаже вполне устроил Ингу. В течение двадцати минут расставила, разложила и развесила привезенные вещи. В киноэкспедиции она давно уже брала лишь то, что не требовало глажки. Не хотелось тратить время. На минутку вышла на балкон, окинув взглядом широкую аллею перед главным входом с роскошными клумбами и не большим прудом с золотыми рыбками. В этом пансионате она уже бывала, так что большого интереса не испытывала. Заметила на крылечке Кристину, свою подчиненную и поняла, что остальная группа тоже прибыла. Девчонка с любопытством оглядывалась вокруг. Для нее съемки были первыми.

Рязановская вернулась в номер. Сполоснулась в душе и переоделась в шорты с маечкой. Прихватив солнцезащитные очки и полотенце, направилась к режиссеру, получившему ключи от номера люкс этажом ниже.

Постучавшись, через дверь крикнула:

– Александр Витальевич, купаться на море пойдете?

Дверь распахнулась и на пороге возникла высокая фигура режиссера. Из-за его плеча выглядывало круглое лицо оператора. Оба, как заметила Инга, были в шортах и теннисках. В руке Воронова покачивалось полотенце. Георгий ухмыльнулся:

– А мы готовы и к тебе собирались зайти! Обед через полтора часа будет. Я узнавал.

Рязановская добавила с улыбкой:

– Группа прибыла. С балкона видела.

Александр Витальевич запер дверь. Втроем направились к лестнице по мягкой ковровой дорожке, заглушавшей шаги. По дороге Воронов отдал ключ от номера дежурной по этажу, попросив:

– Поставьте мне в холодильник несколько бутылок «Нарзана».

Девушка кивнула, с откровенным интересом рассматривая мужчину:

– Сейчас поставлю.

Она была уже в курсе, кто это такие. С завистью взглянула на женщину рядом с Вороновым. Инга улыбнулась, заметив ее взгляд. Девчонка явно была новенькой и прибывшая киногруппа пока еще являлась для нее «небожителями».

Троица направилась к лестнице, проигнорировав лифт. Они уже насиделись в самолете и автобусе. Ломидзе спросил:

– Инга, тут Сартакова все уши прожужжала, что ты обещала ей заваривать чаи из трав во время работы, чтоб организм почистить. Сказала, что ты ее от гастрита вылечила. Мы даже не знали, что ты травы знаешь. А нам заварить травы можешь?

Рязановская пожала плечами и согласилась:

– Почему нет? Вы скажите, что болит, чтоб я сборы делала. Будет тогда и польза и питье. В прошлые съемки никто эту тему не поднимал, кроме Ольги.

Воронов, спускавшийся по лестнице позади всех, вздохнул, сверху вниз глядя в женское лицо:

– Изжога замучила. Острое есть боюсь, жареное тоже и вообще…

Рязановская хмыкнула, обернувшись на повороте и покачав головой:

– Похоже, вся группа гастритами страдает. Ольга мне рекламу сделала. Почти все подходили и жаловались на изжогу. Тогда просите у Кузьмичева большие термосы. Штуки четыре сразу. Стану заваривать в них. Скажем термос для желудочников, а оставшиеся три – сосуды почистить, сердце подпитать, взбадривающий или успокоительный сбор заварить.

Георгий, резко жестикулируя, воскликнул, обернувшись на друга:

– Хорошая идея! Подлечимся заодно. Мне от отложения солей что-то и от боли в позвоночнике!

Инга кивнула и спросила:

– Не знаете, умеют актеры оружием пользоваться или нет?

Лестница закончилась и Воронов поравнялся с ней:

– Курков в военных фильмах снимался, должен уметь, а насчет Ильменева и остальных не знаю.

Женщина вздохнула, поворачивая в холл:

– Надеюсь, что мучиться мне не придется, обучая держать автомат…

Но пойти купаться с режиссером и оператором сразу редакторше не удалось. Едва троица вывернула из-за угла, как к Рязановской бросилась перепуганная Ольга Сартакова:

– Инга! Как хорошо, что ты сама вышла! Я уже искать хотела! Леха на ногу пару минут назад ящик с автоматами уронил. Вон сидит…

Реквизитор Леха действительно сидел на диванчике под пальмой в углу холла. Правая нога была уже без обуви и носка. Брючина закатана до колена. Пальцы оказались перемотаны какой-то серой тряпкой и на тряпке отчетливо проступило пятно крови. Его кроссовка в крови стояла рядом. Несколько человек толпилось вокруг, растерянно поглядывая на гримасничающего от боли парня и не зная, что делать. Остальные стояли у стойки администраторов, поглядывая на раненого оттуда. Кое-кто из тех, кто боялся крови, просто отвернулись.

Рязановская, не раздумывая, кинулась к реквизитору, на ходу потребовав:

– Оля, аптечку!

Воронов с Ломидзе, переглянувшись, шагнули следом за Рязановской. Не сговариваясь, оба решили посмотреть – что станет делать женщина. В такой ситуации они ее еще не видели.

Сартакова, вместе с помощницей Наташей, бросились к своим огромным полосатым сумкам с костюмами, сваленным в углу. Судорожно принялись вскрывать их одну за другой, что-то ворча про себя и свою память. Небрежно выкидывала на соседние сумки камуфлированные куртки и брюки.

Одна из администраторш высунулась из-за стойки, с интересом посмотрев на гомонящих киношников. Громко сообщила:

– Мы нашему доктору позвонили. Минут через пять подойдет.

Инга кивнула, мельком взглянув на женщину и приседая на корточки перед реквизитором:

– Дай гляну!

Леха махнул рукой, давая согласие. Сейчас ему хотелось лишь одного – избавиться от боли. А она была такой, что парень еле сдерживался, чтоб не заорать. Он даже говорить не мог, попросту боясь взвыть. Сжимал зубы так, что челюсти побелели.

Женщина размотала тряпку и режиссер чертыхнулся. Оператор вздохнул, потирая подбородок пятерней:

– Съемки еще и не начинали, а уже есть раненые.

Большой палец на ноге Лехи был рассечен вдоль и рассечен серьезно. Кровь продолжала течь, капая на выложенный гранитной плиткой пол. Подбежавшая Сартакова протянула аптечку, но Инга потребовала:

– Открой! Достань корвалол или валокордин. Ну, что там у тебя есть!

Реквизитор простонал:

– Да у меня с сердцем нормально…

Рязановская хмыкнула, окинув коротким взглядом крепкую фигуру парня:

– Не сомневаюсь.

Ольга протянула ей валокордин. Редакторша ловко вскрыла пузырек и вдруг капнула на рану несколько раз. Кровь свернулась прямо на глазах. Ломидзе удивился:

– Лихо!

Инга нашла глазами Сартакову и попросила:

– Оля, поднимись ко мне на четвертый этаж. Номер четыреста двенадцать. Дежурной скажешь – я просила. В тумбочке, в ящике, стоит баночка с широким горлом. В ней желто-зеленая мазь. Она медом пахнет, не ошибешься. Принеси.

Костюмершу словно ветром сдуло. Не смотря на крупные габариты, двигалась Ольга весьма шустро. Инга уже сама достала пузырек с перекисью и вату. Смыла кровь и вгляделась в рану. Воронов сразу спросил:

– Инга, сколько Алексей проковыляет, как думаешь? Может попросить продюсера найти другого реквизитора?

Рязановская заметила настороженный взгляд Лехи и покачала головой:

– Зачем, Александр Витальевич? Тут самое страшное – ноготь рассечен. Кость, похоже, цела. Ни синюшности, ни опухоли большой нет. Три-четыре дня поковыляет, а потом пройдет. Если конечно с моим лечением согласится.

Реквизитор закивал головой, словно китайский болванчик, забыв даже про боль:

– На все согласен! Только не отправляйте!

Женщина осмотрела окровавленную кроссовку реквизитора, заметив разодранный кожзаменитель на носу обуви. Китайская подделка все же смогла защитить ногу от более серьезной травмы. Инга подняла голову и посмотрела на Воронова:

– Александр Витальевич, нового реквизитора надо в курс дела вводить, а Алексей много сделал. Его помощники справятся. Сцены в ближайшие дни предстоят не самые батальные. Да и я помогу в случае чего.

Сквозь толпу прорвалась Ольга Сартакова, протягивая баночку с мазью Инге. Редакторша попросила:

– Приготовь кусок ваты и широкий бинт. – Взглянула на гримасничающего от боли парня: – Леш, вечером ко мне на перевязку.

Реквизитор кивнул, глядя, как его несчастный палец скрылся под салфеткой, густо намазанной мазью Инги.

Режиссер с оператором внимательно наблюдали за руками женщины. Оба отметили, что действует она без спешки. При этом не сделав ни одного лишнего движения.

Когда все же появилась врач из пансионата, Рязановская заканчивала перевязку. Ничуть не смутившись, сообщила:

– Мы справились своими силами. Спасибо, что пришли. Есть вопрос – нет ли у вас медицинской трости?

Докторша оказалась нормальной и не стала качать права и оспаривать познания Инги в медицине. Спокойно посмотрела на повязку, отметив профессионализм:

– Мне легче. Трость в прокате можете взять. Вон там, под лестницей. Точно знаю, что были.

Рязановская еще раз поблагодарила:

– Спасибо.

Докторша ушла. Инга снова нашла взглядом Сартакову:

– Оль, сходи возьми тросточку на недельку.

Ольга не стала спорить и направилась к лестнице. Редакторша посмотрела на Леху и спросила:

– Леш, у тебя шлепанцы есть?

Реквизитор молча кивнул, подтягивая свою сумку. Острая боль после мази Инги отступила, оставив легкую ломоту в пальце. Тревога из-за возможного отчисления из группы тоже улеглась и парень успокоился. Благодарно посмотрел на женщину, а она подмигнула в ответ, все понимая. Найти работу, когда киногруппы по большей части укомплектованы, а некоторые уже отправились к местам съемок, было довольно сложно. Для себя Леха решил, что обязательно найдет способ отблагодарить гримершу, как только перестанет хромать.

Рязановская, Воронов и Ломидзе наконец-то отправились на пляж, тихо переговариваясь о произошедшем. Говорил больше оператор. Режиссер отделывался короткими фразами, задумчиво поглядывая на женщину.

А реквизитор через пять минут заковылял к лестнице, опираясь на клюку. Его помощники, пересмеиваясь, тащили следом свои личные вещи и сумку старшего. Они, все трое, заселялись в один номер…

Инга отправилась купаться во второй раз, когда зашло солнце. Народу на пляже не было и она наконец-то смогла расслабиться. Дневное купание с Вороновым и Ломидзе ей сильно не понравилось. На пляже негде было яблоку упасть и слишком многие пялились на ее тело – шрамы на левой ноге и правом плече купальник скрыть не мог. А рубцы ясно указывали, что они не от порезов о стекло. Она заметила, что даже режиссер с оператором несколько раз украдкой смотрели на ее видимые «украшения», хотя уже видели их в прошлые съемки. Порадовалась, что купальник снова закрытый и еще одно ранение на левом боку никто не видит.

На этот раз Рязановская отошла подальше от лестницы. На пляже было пустынно и тихо, если не считать мусорщика, собиравшего оставленный хлам в огромный полиэтиленовый мешок. Мужчина лишь покосился в сторону женщины, продолжая свое занятие.

Инга внимательно посмотрела на пирс. Там имелось кафе, но сейчас народу вроде бы не наблюдалось. Во всяком случае, за видимыми столиками никто не сидел. Подошла почти к самому пирсу и спокойно разделась. В этом месте на дне было мало камней. Информация осталась в памяти по одной из прошлых киноэкспедиций. Бегом бросилась к воде.

Из-за кустов, направляясь к пирсу, в этот момент вышли двое парней и остановились, глядя на бегущую к воде женщину. Это были Олег Ильменев и Андрей Курков. Остановились от неожиданности. В такое время мало кто из женщин купался. Дамы готовились к вечерним посиделкам в кафе и на пляже после захода солнца обычно не появлялись.

Инга нырнула и метров шесть проплыла под водой. Почувствовав, что воздуха не хватает, стрелой выскочила из воды до половины. Отбросила волосы со лба и едва не рассмеялась от беспричинной радости. Широко вскидывая руки, уверенно направилась к буйкам. Она не оглядывалась, уверенная, что на берегу никого, кроме мусорщика, нет.

Олег и Андрей переглянулись, наблюдая за плывущей женщиной. Курков восхищенно покачал головой:

– Здорово плавает!

Ильменев среагировал сразу:

– Наверное, отдыхающая русалка. Познакомимся? Вдруг у нее подружка есть?

Курков согласился кивком. Мужчины встали на берегу и теперь не сводили глаз с головы плывущей женщины. Оба молчали и даже забыли про то, что сами тоже хотели искупаться.

Инга доплыла до буйков. Немного поплавала рядом и только тут заметила две застывшие мужские фигуры на берегу. Радость в душе пропала. Недовольно поморщилась, подумав: «Этого не хватало. Снова какие-то отдыхающие познакомиться решили…». Она уже сталкивалась с теми, кто был удивлен ее умением плавать и нырять. Обычно это оказывались те, кто сам плавал не очень хорошо. Мужчины принимались восхищаться и одновременно старались познакомиться. Вот и сейчас, похоже, получился именно тот случай. Испуга не появилось. Два противника для нее давно не являлись проблемой.

На море опускались сумерки и предметы стали не такими четкими, как днем. Потому разглядеть издали тех, кто застыл на берегу, Инга не смогла. Проплыв до следующего буйка, а затем вернувшись к крайнему, направилась к берегу. Незнакомцы не ушли, как она втайне надеялась.

Плыла не спеша. Теплая вода ласкала тело и Рязановская откровенно наслаждалась морем и тишиной. Это было так приятно – покачиваться на волнах. Даже эти мужчины на берегу отошли в сторону. Спокойно подумала: «Отошью… Не привыкать».

Курков узнал подплывавшую женщину и вздрогнул. Хоть и готовился внутренне к этой встрече, но произошла она снова неожиданно. Хрипло прошептал, судорожно сглатывая:

– Это Рязановская…

Ильменев удивленно посмотрел на друга, а затем вперился взглядом в женскую голову, покачивающуюся на волнах. Узнал женщину, вспомнив встречу на крыльце офиса в Москве. Замер, ожидая.

Инга доплыла до мели и встала. Направилась к берегу, рассекая воду грудью и руками. Шла стремительно, с удовольствием чувствуя сопротивление воды. Посмотрела на мужские фигуры на берегу и вздрогнула. Остановилась по пояс в воде, всматриваясь в одну из них. До приятелей донеслось:

– Саша…

Олег посмотрел на Андрея и тот ответил:

– Здравствуйте. Меня вообще-то зовут Андрей Курков и я – актер. Это Олег Ильменев. Как понимаю, вы – Инга Рязановская?

Заметил, как опустились ее плечи. От стремительности, с какой она шла до этого к берегу, не осталось и следа после его слов. Она шла теперь словно через силу. Шла и молчала. Ингу даже не удивило, что он знает ее имя. Актеры заметили шрам на плече, затем на ноге и вновь переглянулись. Женщина вышла на берег. С трудом, но смогла взять себя в руки, хотя лицо побледнело. Спокойно сказала:

– Простите. Здравствуйте. Да, я Рязановская. Что-то случилось?

Ильменев улыбнулся, пытаясь развеять возникшую натянутость:

– Здорово плаваете! Где научились? Может, научите и меня?

Инга промолчала, даже не обратив внимания на слова. Она не сводила глаз с лица Куркова, медленно двигаясь вперед и не пытаясь скрыть, что снова рассматривает актера. На душе вновь забушевала буря. Боль, надежда, радость, отчаяние – выражение на лице менялось со скоростью калейдоскопа. Прошла мимо к сброшенному на камни парео и полотенцу со сланцами, только теперь оторвав взгляд. Актеры обернулись. Шрам имелся и на спине справа. По ноге вился к бедру уродливый рубец с ямкой. Олег осторожно сглотнул. Он снова заметил боль на женском лице. Взглянул искоса на друга. Тот, похоже, даже не заметил игры в его поведении. Он не сводил глаз с женского лица.

Андрей, не глядя, крепко взял приятеля за предплечье и потянул за собой к лестнице:

– Извините, что помешали. Завтра на съемках встретимся.

Ильменев был вынужден идти за ним. Когда отошли подальше, Олег с деланным возмущением прошипел:

– Не дал закадрить! Такая женщина!

Курков, к его удивлению, жестко ответил, так и не взглянув на друга:

– Не стоит мешать человеку отдыхать. Она в нас не нуждается. И еще, вместо кадрежа, ты мог лишиться зубов.

Олег на несколько секунд лишился дара речи. Такого ответа он не ожидал. Решил продолжать начатую игру и ядовито произнес:

– Ну, естественно, это же на тебя она глаз положила!

Андрей неожиданно открыл ему правду, глядя перед собой и быстро шагая прочь:

– Не на меня лично. Я наконец-то понял. Ольга говорила о погибшем муже и о сходстве сына Рязановской со мной! Я похож на ее погибшего мужа, вот откуда такой взгляд.

Ильменев замолчал надолго. Такого он не ожидал.

Поднялись по лестнице и дружно оглянулись.

Женщина сидела на камнях лицом к морю и уткнувшись головой в колени.

Олег вздохнул:

– Думаю, что это не легко… Увидеть свое прошлое…

Курков промолчал. Если бы не Олег, он бы сейчас спустился к Рязановской и попробовал поговорить с ней. Но присутствие Ильменева сдерживало.

Уже у лестницы в корпус Олег вдруг спохватился:

– Слушай, мы с этой Рязановской забыли даже зачем пошли к морю. Возвращаемся?

Андрей отказался, вглядываясь в двух парней с полотенцами, спускавшихся с лестницы у пансионата:

– Извини, расхотелось. По-моему, наши реквизиторы купаться идут. Сходи с ними.

Ильменев покачал головой:

– Да и мне что-то не хочется. Давай вон в том кафе винишка купим и к тебе или ко мне?..

Он указал рукой на кафе под открытым небом, метрах в ста от корпуса. Заведение почти скрылось за густыми акациями, туями и сиренью. Оттуда неслась не громкая музыка. Сквозь просветы виднелись столики. Большинство из них оказалось уже занято – отпускники отдыхали на полную катушку.

Курков снова отказался, мельком глянув в сторону кафе и даже не приостановившись:

– Завтра съемки и не хотелось бы появиться перед режиссером с опухшей рожей. У меня есть чай Инги. У костюмерши снова выпросил. Сплю после него, как младенец.

Ильменев моментально заинтересовался и хохотнул:

– Это хорошо! Пока знакомств не завел, давай попьем твоего чайку!

Оба актера скрылись в корпусе.

Под раскидистой кроной молодого крепенького дубка Инга и Кристина гримировали актеров. Рядом раскинулась болоньевая палатка костюмеров с откинутым входом, откуда доносилось ворчание Ольги и оправдывающийся голосок Наташки. Судя по всему, девчонка снова что-то нахимичила.

И если у костюмеров имелась хотя бы палатка, то у гримеров условия были самые что ни на есть полевые. Даже обязательного широченного зонта над головами пока не наблюдалось. Рабочие по площадке еще не успели его поставить, занятые разгрузкой подошедшего автобуса с аппаратурой. Два зеркала, по совету Инги, просто прислонили к дубку с разных сторон, устроив их на складных столиках. Шумела вверху листва и по лицам людей плясали свет и тени. Из-за ширины зеркал актеры не могли видеть друг друга. Хотя Кристина часто высовывалась и спрашивала:

– Инга, я правильно сгусток положила? Мне кажется что-то не так…

Перед ней, в раскладном кресле, сидел молодой парнишка с сержантскими лычками и перебинтованной рукой, на лицо которого она накладывала грим. Грим был не таким и сложным, но если учесть, что фильм оказался у девчонки первым, а ран она в жизни почти не видела – разве только порезы и царапины – то можно понять ее колебания. Рисунки и фотографии, что показывали во время учебы и по которым приходилось накладывать грим, оказались почти бесполезными.

Рязановская подходила к напарнице, терпеливо советовала, что-то подправляла.

Перед Ингой в кресле сидел Андрей Курков в пятнистой форме и с погонами майора на плечах. Чуть в стороне, в тени ветлы, стоял уже загримированный Олег Ильменев в форме капитана и наблюдал за обеими гримершами сразу. Он уже заметил хорошенькое личико Кристины и вечером собирался пригласить девчонку в кафе. Грим у него был простой – ссадина на щеке и копоть по всему лицу, так что Рязановская справилась за несколько минут. Олег отметил, что получилось весьма натурально. Теперь он ждал друга и осторожно следил за женщиной. Пусть и короткий, но разговор накануне отпечатался в его памяти.

Почему-то вспомнились слова Феоктистова о склочности и неуживчивости Рязановской. Олег поморщился, мысленно послав того подальше. Достаточно было посмотреть на то, как терпеливо Инга возилась с молоденькой гримершей, обучая создавать реально выглядевшие ранения. Женщина была в этом намного опытнее молоденькой профессионалки, закончившей училище в этом году. Ильменев подумал, что он бы давно отправил Кристинку за ее поминутные вопли по знакомому всей стране адресу…

Куркову требовался серьезный грим, но женщина медлила. Форма Андрея была в бутафорской крови и в некоторых местах порвана. Сквозь разрывы на плече проглядывала смуглая кожа. Эту старую списанную форму нашли в одной из ближних частей на складе, чтобы не портить новую. Рязановская рассматривала лицо актера и никак не могла заставить себя коснуться его. Настолько оно было родным.

Она поняла, что ничего не забыла, как не старалась. За много лет образ Саши, как оказалось, лишь отступил вглубь ее памяти на время. И вот теперь в кресле сидел мужчина с лицом человека, которого она любила до сих пор. Женщина делала вид, что размышляет, а сама мысленно приказывала себе начинать работу.

Курков спокойно ждал, поглядывая на свое отражение в зеркале, за неимением другого объекта. Вся киногруппа была занята подготовкой к съемкам и поблизости никого, кроме Олега, не оказалось. Но Ильменев был не в счет. Его он успел изучить за годы учебы и дружбы. Иногда Андрей бросал взгляды на гримершу и по сторонам. Он считал, что Инга прикидывает, где и что положить.

Наконец Рязановская решилась. Она взяла в руки смягчающий крем, который всегда использовала вместо основы и который, пусть и частично, предохранял кожу от воздействия грима. Ее пальцы почти невесомо прошлись по лицу актера и он вздрогнул. Его много раз гримировали, но чтобы с такой осторожностью…

Андрей взглянул в лицо женщины и поразился выражению. Это была смесь из дикой боли и нежности. Он, не моргая, смотрел на нее, а она видела взгляд и ничего не могла поделать со своим лицом. Инга в этот момент видела перед собой мужа.

Ильменев тоже заметил изменившееся лицо женщины и теперь не сводил глаз с Рязановской, забыв о красивой Кристинке полностью. Мысль «закрутить ни к чему не обязывающий романчик» испарилась. Актер догадался, что Инга продолжает любить погибшего мужа, но то, как она глядит на его друга, озадачило актера. Он ни разу не видел столько нежности, а ведь Андрея она видела всего лишь в третий раз. С гримершей творилось что-то странное и Олег захотел разгадать эту загадку. Поймал себя на мысли, что не отказался бы побывать на месте друга и чтоб на него, хоть раз, посмотрели вот так же. Ильменев тоскливо вздохнул. На девчонок ему не везло так же, как и Андрею. Хоть был он парень общительный и много времени проводил «на публике», да вот найти единственную так и не сумел.

Инга работала не отрываясь. Ее руки мелькали перед Курковым словно бабочки. Она брала баночки, коробочки, губки, кисточки, салфетки, тампончики, флакончики, тюбики, палочки с бешеной скоростью. Но каждый раз ее пальцы с удивительной бережностью касались кожи актера. Иногда женщина замирала на мгновение. Закрывала глаза, а затем работа продолжалась. Андрей следил за ее лицом не отрываясь, настолько его потрясла вот эта гамма чувств. На душе актера стало тревожно.

Подошедший Воронов удивленно выдохнул:

– Ну, Инга, ты себя превзошла! Да это никто от настоящего-то и не отличит.

Курков взглянул на себя в зеркало, на мгновение оказавшееся не закрытым телом гримерши и ахнул:

– Ну, вы даете!

Из зеркала на него смотрело жуткое лицо. Обгоревшая лопнувшая кожа на виске свисала рваным клочком с черно-кровавым краем и торчащими волосками. Жуткая рана тянулась через всю щеку и из нее сочилась кровь. Кровью было заляпано все лицо. Причем выглядело все это реально и жутко. Чтобы убедиться, что ничего не болит, Андрей даже осторожно дотронулся до своего виска.

Рязановская словно не слышала возгласов режиссера и актера. Ее пальцы нежно коснулись шеи Куркова. Из резиновой маленькой груши на скулу выдавила немного сваренного сиропа. Всего несколько штрихов крупнопористой губкой и на шее оказались тонкие полоски стекавшей к вороту словно бы из мелких порезов крови. Женщина мгновенно переключилась на руки Андрея и вскоре они стали под стать лицу – грязные, обожженные, с кровью, с черными ногтями и нарисованными ссадинами. Актер удивленно наблюдал. Грим выглядел настолько реалистично, что он даже испугался.

Инга собрала всю свою волю в кулак и занялась кожей на его плечах, где были разрывы, подгримировывая. Торчащие нитки зачернила, создавая видимость горелой ткани. Кое-где на краях создала кровавые пятна. Закончив, устало обернулась на режиссера и удивилась – вокруг столпилась вся киногруппа. Удивилась, что не слышала, как люди подходили. Все молчали. Кое-кто стоял с открытыми ртами. Сартакова выдохнула:

– Ну, дела…

Олег посмотрел на друга. Затем на себя в зеркало, глянул на Андрея еще раз и качнул головой, внимательно взглянув на лицо женщины:

– Теперь я понимаю, почему Усманова врачи отловить пытались. Я не поверил. Думал, что байка. Вы – супермастер по такому гриму!

Рязановская устало отошла в сторону и издали глянула на свою работу. Курков рассматривал себя в зеркале так, словно видел впервые. Он, много раз снимавшийся в фильмах и не раз гримированный, никак не мог поверить, что на его лице и руках грим. Инга, между тем, попросила художника-декоратора Вадима, явно иронизируя над собой:

– Вадим, сфотографируй, чтоб я завтра не перестаралась.

Тот молча кивнул, снимая фотоаппарат с шеи. Кружа вокруг Куркова, сделал несколько снимков. Из-за дерева на Андрея смотрела с разинутым ртом Кристина:

– Мне такое никогда не нарисовать! Инга, посмотри, пожалуйста…

Рязановская молча шагнула к помощнице. Посмотрела на молоденького паренька с раной во весь лоб. Сделала пару шлепков губкой по щеке и кивнула:

– Отлично получилось.

Вернулась к своему столику. Курков все еще сидел в кресле, уставившись на свое отражение. Инга нашла взглядом режиссера:

– Александр Витальевич, все актеры готовы к съемке.

Воронов улыбнулся:

– Не сомневался! Группа, по местам! – Обернулся к женщине: – Инга, как их разместить? И с патронами для пулемета…

Столпившийся народ мгновенно исчез от гримерного столика, разбежавшись по съемочной площадке. Режиссерское слово являлось законом на съемочной площадке. Остался лишь застывший в кресле Андрей. Рязановская, собравшаяся убраться на столике и закрывшая первую баночку с бутафорской пылью, насторожилась:

– Что с патронами?

Режиссер развел руками:

– Я ленту смотрел и мне показалось, что несколько штук не такие.

Инга рванула к реквизиторам, забыв про порядок на столике:

– Леха, покажи пулеметные ленты! И вообще все патроны!

Очнувшийся наконец-то Курков бросился следом за женщиной.

Старший реквизиторов, сидевший в кресле с вытянутой перевязанной ногой в тапке, попробовал возразить:

– Инга, да мы ленты уже заправили! Все готово!

Женщина не слушая, уже отделяла магазинные коробки от пулеметов. Быстро выдернула первую ленту. Начала просматривать и замерла. Все увидели, как она побледнела. Оглянувшись, прошептала:

– Александр Витальевич, представитель от части еще здесь?

Ей ответил насторожившийся Леха, отлепившийся от спинки кресла:

– Прапорщик минут пять, как уехал. Торопился куда-то. Патроны привез, я расписался в получении. А чего?

Во рту Рязановской пересохло и она прохрипела:

– В ленте три боевых патрона!

Уставилась на Леху:

– Ты чем смотрел? Почему на головки внимания не обратил?

У Воронова лицо посерело. Он рявкнул:

– А ну, разрядить все оружие! Все магазины выпотрошить!

Перепуганные сообщением реквизиторы судорожно принялись за дело. Ошарашенному сообщением Лехе подтащили десяток магазинов от автоматов и тот теперь вышелушивал патроны со скоростью робота. Перепуг от того, что могло случиться, прибавил ему скорости и умения.

Рязановская быстро вынула боевые патроны из лент, заменив их холостыми. Проверила остальные ленты, найдя еще восемь боевых патронов. Осмотрела оружие, заглянув в патронники. Среди автоматных пуль боевыми оказалось четыре. С каждой найденной пулей Воронов мрачнел все больше. Он уже не спешил начинать съемку, попросив:

– Инга, проверь все повнимательнее. Не хотелось бы, чтоб кому-то всадили настоящую пулю.

Курков с Ильменевым стояли и наблюдали за Рязановской. Она вышелушивала патроны из автоматных рожков с ловкостью фокусника. Чувствовалось, что оружие ей очень хорошо знакомо. Боеприпасы сыпались на брезент дождем. Позвякивали друг о друга, раскатываясь во все стороны. Один из реквизиторов сразу забивал холостые патроны в пустой магазин. Олег не выдержал и сказал:

– Инга, как у вас ловко получается с оружием.

Она подняла голову. Чуть прищурясь, оценивающе взглянула на парня:

– Вам с этим оружием работать, не хотите попробовать набить рожки?

Курков усмехнулся и присел на корточки рядом с ней. Собрался взять в руки автоматный рожок, но она остановила:

– Не портите грим. От Александра Витальевича знаю, вы в военном кино уже снимались и думаю, оружие в руках держали.

Андрей пожал плечами:

– Мне приходилось на съемках и автоматы заряжать и стрелять.

Женщина кивнула, показывая Ильменеву премудрости зарядки магазина. Курков наблюдал. Олег присел рядом с гримершей и не очень ловко принялся набивать холостыми патронами магазин. Оказалось, что это не так легко, как казалось. Патроны приходилось заталкивать. Инга взялась за его ладонь, направив большой палец на патрон под другим углом. Стало значительно легче. С каждым патроном зарядка оружия получалась у Олега все более ловко. Ильменев успокоился – это был его первый военный фильм. До этого он немного побаивался, что может с чем-то не справиться. А сейчас почувствовал уверенность в своих силах и благодарность к находящейся рядом женщине.

Вскоре все патроны были проверены.

Рязановская собрала боевые патроны и забила себе в карманы, зло пообещав:

– Завтра я с этим представителем поговорю лично!

Воронов, все это время стоявший рядом, успокоился и попросил:

– Только не дерись. Нам патроны возможно еще потребуются.

Инга улыбнулась и ласково мурлыкнула, хотя глаза остались злыми:

– Зачем драться? Я его на склоне поставлю в цепи атакующих и скажу по секрету, что один патрон оставила для него. И стрелять буду сама. Пусть прочувствует.

Александр Витальевич хмыкнул:

– Откажется!

Женщина, уже откровенно и злобно, улыбнулась. Губы стали тонкими, в ниточку, когда она рыкнула:

– Не откажется! В таком случае я его командиру рапорт напишу. За халатное отношение с боеприпасами знаете, что бывает?

Курков хмыкнул, наблюдая, как его дружок забивает последний патрон в магазин:

– Неужели наябедничаете? Не думал, что вы такая!

Она резко обернулась:

– Как думаете, какую рану оставляет пулемет? Эта пуля могла вам достаться. Я тут еще и консультант. Значит, отвечаю за людей! А эта скотина…

Инга вдруг замолчала. Посмотрела на актера с болью и махнула рукой, уходя в сторону:

– Да что вам объяснять! Не видели вы…

Курков хотел что-то сказать и вдруг увидел у носа кулак. Почувствовал запах оружейной смазки. К его величайшему удивлению, это оказался кулак Олега. Тот хрипло прошептал:

– Заткнись! Она права. Это не шутки.

Инга остановилась метрах в сорока от группы. Она забыла о том, что хотела убраться на гримерном столике. Стояла ко всем спиной, прислонясь плечом к стволу дуба. Смотрела на темные стороны горных склонов, до которых солнечные лучи еще не добрались. Перед глазами мелькали, словно в калейдоскопе, раненые парни, изодранные пулеметными очередями тела, кровь…

Киношники видели ее поднятую голову, но никто не рискнул подойти. Даже Ольга лишь вздохнула и с укором посмотрела на Андрея. Тот, перехватив взгляд костюмерши, торопливо отвернулся. Он и сам вдруг понял, что иронизировал напрасно и Инга, возможно, спасла сегодня не одну жизнь.

Воронов взглянул на Рязановскую, а затем скомандовал:

– Начинаем через три минуты. Все проверить!

Целый день на съемочной площадке царили суета и бестолковое беганье. Люди пока еще не сработались в единый механизм, потому и возникали постоянно неувязки, непонимание, бесполезная работа. Солнце палило нещадно. При любом удобном случае народ старался укрыться в тени. Всех хуже пришлось актерам. Их снимали на солнечном открытом склоне. Встреча героев Олега и Андрея.

Грим постоянно норовил стечь и Инга часто поправляла его, утащив огромный полосатый зонт, который наконец-то нашли рабочие по площадке, поближе к месту съемок. Сама закрепила его, просто привязав к дереву. Она же предложила актерам подсунуть под кепки влажные салфетки и укрываться в тени ее зонта в перерывах. Воронов не возражал и одним из первых водрузил себе на голову маленькое мокрое полотенце. Многие киношники последовали примеру режиссера, подсовывая влажные тряпочки под головные уборы. Это давало, пусть и на время, легкую прохладу.

Солнце начало садиться, когда режиссер скомандовал:

– Стоп, мотор! Съемки на сегодня закончены!

Группа встретила сообщение радостными воплями. Первый день показался всем бесконечным.

Продюсер, приехавший по этому случаю в Геленджик и под вечер появившийся на съемочной площадке, мгновенно объявил:

– Всем собраться у камеры! Александр Витальевич, прошу…

Протянул режиссеру большую плоскую тарелку, на которой уже красовались по центру рабочее название фильма «Победитель» и подпись Кузьмичева. Затем всучил темно-синий маркер. Воронов лихо расписался под названием. За ним поставили подписи Ломидзе, Рязановская, директор съемочной площадки, актеры и все остальные, кто находился в этот первый день на площадке. Тарелка вновь вернулась к режиссеру.

Александр Витальевич обвел собравшуюся и замершую в ожидании молчаливую толпу взглядом и шарахнул испещренную надписями тарелку о штатив камеры. Ассистент оператора уже убрал камеру в футляр. Осколки полетели во все стороны. Режиссер подобрал крупный осколок и положил в карман со словами:

– Чтоб фильм удался! С почином!

Галдящая толпа, весело смеясь и переговариваясь, подбирала осколки. Инга тоже подобрала осколок с остатком надписи. Вздрогнула, увидев почти полную роспись Куркова. Менять осколок на другой не стала. Спрятала в карман и вздохнула. Эта традиция с битьем тарелок соблюдалась всеми киношниками уже много-много лет. Однажды Рязановской рассказали, как неопытный реквизитор, которому поручили купить посуду, принес небьющуюся тарелку и та отскочила от штатива продюсеру в грудь. Чтоб расколотить упрямую посудину, по ней дважды проехали на машине, но фильм все равно не получился…

Кузьмичев отошел в сторону и широким жестом указал на столик для чая, на котором теперь выстроились пластиковые стаканчики с шампанским:

– Прошу!..

Опустевшие бутылки стояли и лежали под столиком. Часть их выглядывала из мешка для мусора. Киногруппа с веселым гамом разбирала стаканчики. Поздравляли друг друга.

Инга поздравила продюсера, режиссера и оператора с удачным началом съемок, слегка пригубив шампанское. Встала рядом с Вороновым, намереваясь обсудить сцены, запланированные на следующий день и не успела. К ним подошли Курков с Ильменевым. Они были уже разгримированы и переоделись в свою одежду. Кузьмичев сразу повернулся к ним. Андрей обвел взглядом режиссерскую группу:

– С первым съемочным днем! Мы с Олегом рады, что снимаемся у вас, Александр Витальевич!

Стаканчики с шампанским сошлись в круге. Курков заметил странный взгляд Рязановской. Их стаканчики коснулись друг друга. Он вдруг увидел легкую грустную улыбку, пробежавшую по губам женщины и тень какого-то воспоминания. Тихо извинился, чуть наклонившись к ее уху:

– Прошу простить за утреннюю иронию. Вы правы. Могло случиться непоправимое.

Инга кивнула, постаравшись не смотреть на мужчину. Залпом выпила игристый напиток и сразу отошла к гримерной, забыв о своих намерениях. Принялась собирать многочисленные принадлежности в огромный кофр. Рабочие по площадке уже убрали зеркала и теперь дожидались, когда можно будет унести складные столики.

Андрей, стараясь делать это незаметно, наблюдал за женщиной. Чем-то она притягивала. И дело было не во внешней красоте, на которую актер всегда обращал внимание. Красавицей Рязановская не являлась, хотя и уродкой не была. Обычная женщина и вместе с тем, не такая, каких он привык встречать в киномире. В ней не чувствовалось ни кокетства, ни изнеженности, ни капризности.

Курков осторожно наблюдал, как Инга складывает принадлежности для грима, удивляясь отточенным движениям. Все у нее получалось ловко и быстро. И вдруг мужчина поймал себя на мысли, что не отказался бы пройтись с ней по берегу моря и поболтать. Посмотреть, как она среагирует, если он прочтет стихи. Услышать, как она смеется. От этих мыслей бросило в жар…

Андрей вздрогнул и торопливо огляделся – не видел ли кто, что он смотрел на Рязановскую. Он вовсе не собирался закручивать роман с женщиной старше себя, да еще и рассматривающую его целый день. Сразу понял, что все ухищрения напрасны.

Ильменев в упор глядел на него. Наклонился к другу и с усмешкой сказал:

– А она ничего! Симпатичная.

Курков сухо ответил, допивая шампанское глотком:

– Не заметил!

Швырнув стаканчик в пластиковый мешок для мусора, сразу отошел к молодым актерам, смеявшимся над чем-то у машины, приехавшей персонально за ними. Олег, чуть покачивая головой, с улыбкой смотрел Андрею вслед. Он-то лучше всех знал, что все-то Курков заметил. Вот только признать это не спешит. Снова взглянул на закрывавшую кофр Рязановскую и направился к друзьям…

Кузьмичев заметил хромавшего реквизитора, опиравшегося на трость и проковылявшего мимо. Спросил рядом стоявшего Воронова:

– Это что такое? Что произошло?

Режиссер обернулся по направлению взгляда. Увидев костылявшего к автобусу Леху, махнул рукой:

– А-а-а… Алексей вчера на ногу ящик уронил. Инга рану обработала, намазала своей мазью и перевязала. Дожидаться врача из пансионата не стала. Реквизитор утром сказал, что воспаления и ломоты нет. Инга пообещала, что через неделю все пройдет.