Читать книгу Нет повести печальнее - Любовь Рябикина - Страница 1

Хрустальный девичий голос несся с балкона пятого этажа легко и свободно. В нем не слышалось фальши и ложного смущения. Каждая нота находилась на своем месте. Мамаши, гулявшие внизу с детьми, подняли головы и остановились. Игравшие в песочнице ребятишки на минуту смолкли и подняли любопытные личики. Несколько прохожих, сокращавших расстояние дворами и до этого спешивших, замедлили шаги. Голос пел о любви и надежде на счастье. Музыкального аккомпанемента не было, да его и не требовалось на вкус невзыскательной и невольной публики. Голос сам по себе был удивительно музыкален. Кое-кто из взрослых поднял голову, надеясь увидеть певицу, но увидели лишь тонкие гибкие руки, развешивающие постиранное белье.

Сидевшие у подъезда на скамеечке трое старушек, до этого активно что-то обсуждавшие, замолчали, прислушиваясь. Одна, с полностью поседевшей головой, сказала вздохнув:

– Юлька Алексеева поет… Дал же Бог голос!

Вторая, полная с короткой стрижкой и розовой помадой на губах, подхватила:

– Ей бы в певицы податься, в консерваторию какую. Все же одиннадцатый класс позади! Умница, отличница. Голос такой – заслушаешься, только без волосатой лапы нынче никуда…

Третья, худенькая, маленькая, про таких в народе говорят – Божий одуванчик, наклонилась к приятельницам:

– Я слышала, она нынче поступать собралась в Гнесинское. Не может быть, чтоб с таким голосом и не прошла! Девчонка-то уж больно хороша. Словно и не в нашем безумном мире родилась, а в прошлом веке. Никакой ругани, никаких гулянок. Занимается целыми днями, да и еще и по дому все успевает. Помощница родителям…

Полная бабуля, сидевшая посредине, вздохнула:

– Усердием Бог не обделил, не то, что моего внука. Бездельник! Валяется на диване в наушниках и музыка-то какая дрянная пошла! Бум-бум-бум… За хлебом сходить не допросишься, а у меня ноги болят. Одни гулянки на уме! И родителям постоянно некогда за ним смотреть. Работа, подработки, внеурочные, а я расхлебывай! Понимаю, что выхода нет и жизнь дорогая, только ведь и я не железная. За год, не поверите, шесть раз директор в школу вызывал…

Старушки принялись жаловаться друг другу на внуков, племянников, детей. Голос продолжал литься с пятого этажа, хотя уже более глухо. Девушка закончила развешивать белье и закрыла балконную дверь, но широкие форточки остались открытыми. Послышались звуки пианино. Теперь Юлька аккомпанировала себе.

Это была обычная трехкомнатная квартира, в обыкновенном девятиэтажном кирпичном доме, со стандартным набором мебели. Лишь в комнате Юли дополнительно стояло старенькое пианино. Сверху на нем сидели меховые игрушки, лежала аккуратная стопка нот. На уголке пристроился горшок с густой традесканцией и пестрые листочки свисали почти до клавиатуры. В углу стоял стол, заставленный слева аккуратными стопками книг. Посредине стоял монитор компьютера. У самой стены притулился блок питания. Перед столом застыл высокий стул-кресло на колесиках.

Над столом, ступеньками, висели три полки, забитые книгами «под завязку». На верхней стояла большая черно-белая фотография красивого смуглого мужчины в форме майора-десантника и лихо заломленном берете. Он был заснят на фоне самолета. На средней – фото смеющейся женщины со светлыми волосами и молодого парня в форме курсанта десантного училища. Об этом говорили петлички с парашютиками и буква «К» на погонах. На нижней – красивый снимок молоденькой девушки с задумчивым взглядом и микрофоном в руке.

За легкими прозрачными шторами, надувшимися словно паруса, на подоконнике, расположилось более полусотни разнообразных кактусов в маленьких горшочках. Это были любимцы Юльки. Она собирала эту коллекцию уже года четыре. По бокам чуть шевелились от ветерка, задувавшего в форточку, светло-коричневые ночные шторы. Вплотную к стене стояла тумбочка, над которой свисало бра в виде колокольчика. Далее стоял обычный диван «малютка», прикрытый пушистым коричнево-серым, в легкую красную крапинку, пледом. На стене висел ковер, а на нем штук двадцать разнообразных ножей, прикрепленных тонкими шнурами. Это была еще одна коллекция, только отцовская. В углу примостился большой двустворчатый шкаф с антресолью для одежды и белья.

На полу лежал светло-коричневый ковер с белым узором. Юлька сидела на круглом стульчике перед пианино в легком ситцевом халатике и чуть откинув голову пела. Тонкие пальцы невесомо пробегали по клавишам. Девушка унаследовала от матери светлые волнистые волосы и тонкие черты лица. От отца ей «достались» карие золотистые глаза, брови вразлет и упрямый характер. Она всегда добивалась того, чего хотела.

Экзамены в школе за одиннадцатый класс подошли к концу и Юлька теперь могла расслабиться, хотя бы немного, перед поступлением в Гнесинку. Родители находились на работе. С самого утра она занималась уборкой в квартире. Во время экзаменов было не до нее. У родителей, постоянно занятых на работе, времени тоже не хватало. Девушка включила стиральную машину. Все пропылесосила и стерла пыль. Помыла прихожую и кухню. До вечера было еще долго и она решила порепетировать, перед тем, как приниматься за ужин. Дверь в ее комнату была распахнута и в комнате стояла приятная прохлада. Легкий сквозняк гулял по квартире. На следующий день предстоял выпускной бал.

Юлька неожиданно прервала песню на высокой ноте и бросилась к шкафу. Вытащила светло-голубое платье из легкого блестящего шифона с атласной подкладкой. Радостно улыбаясь выскочила в коридор. В который раз прикинула наряд на себя. Оно доходило до коленей стройных ног. Вытащила белые туфельки на шпильке из шкафа в прихожей. Полюбовалась, как они смотрятся на ее ножке и вновь спрятала все в шкафы.

Девчонка была счастлива. Платье казалось ей самым красивым и похожим на концертное. В будущем она надеялась спеть в нем на каком-нибудь празднике в десантной части, где служил отец. Для нее участие в таких концертах не было чем-то новым. Командир перед каждым праздником просил подполковника Алексеева поговорить с дочерью, чтобы Юлия приняла участие в концерте. Она была желанной гостьей у десантников. Молодые офицеры не смело пытались ухаживать за ней, часто украдкой оглядываясь на ее отца. Девушку это смешило, так как она все замечала. Возвращаясь с отцом домой, часто принималась хохотать, рассказывая Александру Николаевичу о поведении его подчиненных. Подполковник улыбался. Ему и самому было смешно наблюдать за лейтенантами.

Девушка пела с дошкольного возраста. С каждым годом голос становился все сильнее и сильнее. Учительница музыки, еще в первой ее школе, в Омске, оказалась старой и опытной. Она мигом заметила у девочки-первоклассницы недюжинный талант вокалистки. Юлька «жила» в песне. Музыкантша «поставила» ей голос и дала первые уроки вокала. После было еще четыре школы, в том числе и музыкальные, пока окончательно не осели в Москве. Алексеевы получили квартиру через год после приезда, а до этого ютились в комнате офицерского общежития. Вот уже два года они жили в собственной квартире в Кунцево. Переводить подполковника больше не собирались и семья надеялась спокойно дождаться ухода на пенсию главы семьи.

Отец, Александр Николаевич, служил в Сокольниках. До работы приходилось добираться почти час. Мать, Ольга Сергеевна, работала врачом-педиатром в поликлинике неподалеку от дома. Брат, Алексей, три года учился в десантном военном училище в Новосибирске. Семья жила дружно. Даже частые переезды и слишком долгая неустроенность быта не смогли разрушить любовь в семье. Юлька встала со стульчика, чтобы достать ноты. Вспомнила последний разговор с Алешкой, когда он приезжал на новогодние каникулы…

Брат давно посмеивался над желанием младшей сестренки стать певицей, которое появилось у нее еще в третьем классе. Он сидел на диванчике и слушал, как поет сестра. Дождавшись последнего аккорда, сказал:

– Юлька, таких, как ты, знаешь сколько по стране? Все девчонки почему-то помешались на желании стать певицами, фотомоделями, актрисами! Найди что-то более земное. Ты же прекрасно разбираешься в растениях. Стань биологом или ботаником. Смотри, твои кактусы тебя любят. Ишь, как цветут! Даже самые маленькие!

Она давно не обижалась на брата из-за его скептицизма, так как понимала его правоту и то, что он не желает ей зла, говоря так. Повернулась на стульчике к нему лицом и грустно ответила:

– Ты не понимаешь! Я хочу петь! Хочу смотреть со сцены на людей. Видеть их глаза! Получать цветы, если заслужу…

Алеша вздохнул:

– Юль, разве тебе не хватает того, что во всех школах и частях ты была лучшей? Выступала каждый праздник. Тебя слушали и как слушали! Ты и дальше можешь спокойно петь в самодеятельности. До Дома Культуры не так далеко. Пойми, маме с папой трудно. Гнесинка – элитное учреждение и туда без помощи кого-то со стороны не поступить. Родители не потянут взятку в несколько сот долларов, ты же знаешь! Да и не привыкли они взятки давать, сама знаешь…

Она улыбнулась:

– И все равно я попытаюсь. Я хочу петь на большой сцене. Что я, зря в музыкальной школе училась столько лет?

Брат покачал головой и больше ничего не сказал.

Втайне от родителей и Алешки, она сама уже давно писала песни. Толстая общая тетрадь, спрятанная в диване вместе с бельем, была заполнена больше, чем наполовину. Когда в квартире никого не было, подбирала музыку к стихам и самозабвенно пела, аккомпанируя себе на стареньком пианино. Иногда стихи были чужими, но чаще свои…

Юрка Романовский солидно вышел из аудитории, хотя душа рвалась в полет. Хотелось кричать, что все закончилось и он будет свободен почти два месяца. Он с трудом сдерживал себя от желания выписывать ногами вензеля в длинном коридоре. Оглядевшись по сторонам и никого не увидев, съехал по перилам на этаж ниже. Подскакивая на ступеньках лестницы вверх, словно мяч, допрыгал до холла. Все же не выдержал, чмокнул в щеки двух стоявших и болтавших у входной двери третьекурсниц. Посмеялся над их удивлением и выскочил из дверей института международных отношений в самом радостном расположении духа. Сессия была сдана и он теперь мог отдыхать.

Предстоял последний, пятый год. Кое-кто из однокурсников откровенно «плавал» на экзаменах, надеясь на дальнейшую помощь влиятельных родителей, родственников или друзей семьи. Все было давно «схвачено». У Юрки такой проблемы не существовало, хотя его родители были не менее влиятельными, чем у приятелей. Он давно отвечал за себя сам.

Его отец, Аркадий Игоревич, при поступлении сына в институт четыре года тому назад, вызвал сына в кабинет сразу после выпускного вечера. Они с матерью специально приехали из Франции, где работали при посольстве, чтобы поздравить сына с окончанием школы. Дальнейшая жизнь Юрия была давно расписана буквально по месяцам и всем знакомым прекрасно известно, что Юрий Романовский идет по стопам отца и поступает в МИМО. Бабушка и дедушка неоднократно обсуждали карьеру внука, когда за столом в праздники собирались все их влиятельные друзья. Маститые профессора и академики покачивали головами и предлагали помощь.

Отец и мать застыли в креслах. Юрий присел на край дивана. Даже эта встреча родителей и сына была какой-то официальной, лишенной теплоты, и вовсе не располагала к откровенному, семейному, разговору. Аркадий Игоревич был довольно крупным дипломатом и роскошная восьмикомнатная квартира, обставленная, в большинстве своем, антикварной мебелью, вполне соответствовала его положению. Он внимательно оглядел рослого красивого парня, которого почти не знал и сказал:

– Теперь, Юрий, все зависит от тебя. Сможешь показать себя в институте с лучшей стороны и распределение будет в хорошую страну. Начнешь прогуливать, лоботрясничать, отправишься в Африку. Я за тебя хлопотать не собираюсь, запомни. Я всего добивался сам. Мои родители мне ни в чем не помогали, так что на меня не рассчитывай.

Юрий и сам не испытывал большой привязанности к родителям, так как чаще видел рядом дедушку с бабушкой. Строго и серьезно кивнул:

– Я все понял, папа. Обещаю, что тебе не придется за меня краснеть.

Мать была не столь категорична и чуть смягчила речь мужа. Инна Станиславовна давно превратилась в светскую даму и не очень-то представляла себе, как обращаться с выросшим без нее ребенком. Слегка улыбнувшись, заговорила:

– Юрочка, мы бы очень хотели, чтоб ты сразу после института удачно женился. На примете есть очень хорошая девушка, дочь посла в Англии Вячеслава Коваленко. Семья очень приличная. К тому же там такие связи… – Мать закатила глаза к потолку. Затем быстро взглянула на сына: – Девушку зовут Илона. Ей девятнадцать лет. Сейчас учится в Кембридже. Выходить замуж не собирается. Очень серьезная и красивая девушка! Словно родными владеет французским, немецким и английским. Нашему папе связи Коваленко могли бы весьма пригодиться в будущем.

Сын, стараясь скрыть снисходительность, так как давно понял это отчуждение, улыбнулся:

– Мама, я не собираюсь жениться! К тому же она старше. За пять лет, что я учусь, много воды утечет и эта Илона может выскочить замуж. Рано говорить об этом, я так считаю…

Мать приподняла тонкую бровь на холеном красивом лице:

– Мы с папой так не считаем! И решили познакомить тебя с девушкой. Завтра вечером мы приглашены всей семьей на светский раут в посольство Великобритании, куда мы скоро убываем. Работа во Франции закончена. На вечере будут присутствовать все трое Коваленко. Будь добр вести себя прилично. Мы уже слышали, как вы с Кириллом разговариваете между собой, так что никаких «баблов», «коксов», «презиков» и прочего! Не каждому ясно, в том числе и нам, о чем идет речь, так что стоит выражаться яснее. Ты понял?

– Да, мама. Я могу идти?

Родители кивнули. Он вышел из кабинета весело усмехаясь. Если бы родители знали, о чем они говорили с Кириллом, то точно бы упали в обморок при их-то светских манерах. Его приятель предлагал достать кокаина и по полной программе «оттянуться» с девочками на пустующей даче профессоров Архангельских.

Юрия совсем не расстроил тот факт, что он вновь останется на попечении бабушки и дедушки на ближайшие пять лет. За семнадцать лет он привык, что родителей постоянно нет дома и относился спокойно к их отъездам. К тому же с дедом и бабушкой он чувствовал себя намного свободнее, чем с мамой и папой. С родителями он был вынужден постоянно контролировать себя, сдерживать желания посмеяться, побегать и пошутить.

Отставной генерал-полковник Станислав Васильевич Волгин хоть и был строг, но единственного внука любил. Старался сделать из него «мужика». Заставлял заниматься гимнастикой по утрам, обливаться холодной водой и, пока служил, брал летом на учения. Благодаря ему Юрий довольно многое умел делать. К тому же занятия спортом превратили его в атлета, на которого заглядывалось большинство девушек.

Да и бабушка, Галина Константиновна, многое прощала внуку. Именно с ней он чувствовал себя наиболее вольготно во время отдыха на юге или туристических поездок. Но самым лучшим другом для Юрки была домработница Анюта. Это была полноватая деревенская женщина, очень простая в общении и добрая. Она искренне любила Юрку и жалела его. Ей он доверял безоговорочно. Когда был маленьким, прокрадывался в комнату женщины и подлезал под бок. Домработница прижимала его к себе и он засыпал, уткнувшись носом в ее теплую шею. Под утро она уносила спящего мальчика в его кровать и возвращалась к себе. Его ночных страхов ни дед, ни бабка не поняли бы и он предпочитал помалкивать перед ними и не таиться от Анюты.

Знакомство на следующий вечер состоялось. Народу собралось довольно много. В зале стоял равномерный гул. Никакого громкого смеха или возгласов не наблюдалось. Все проходило, как и всегда, в рамках светского приличия. Люди стояли повсюду небольшими группками и переговаривались, держа в руках бокалы с винами и шампанским. Их отпрыски вели себя соответствующе. Девушка оказалась симпатичной, но на взгляд юноши слишком зацикленной на учебе и скучной. К тому же очки на носу несколько обескуражили Юрия. Его приятельницы с плохим зрением предпочитали носить линзы.

Они немного поболтали о том, о сем под наблюдающими взглядами обоих родителей. Похоже, что Коваленко были не против знакомства. Вячеслав Андреевич даже сказал, похлопав Юрия по плечу:

– Закончишь институт и милости просим! Глядишь, мое место займешь. Учись хорошо. Илона к тому времени Кембридж закончит. Карьеру надо строить уже сейчас.

Романовский поблагодарил:

– Спасибо за теплые слова. Я буду стараться.

Раут, уж если говорить честно, показался ему скучноватым. Возможно дело было в английских леди и джентльменах, их манерах и сдержанности. Музыка играла, но танцевало всего несколько пар и то, по их виду можно было предположить, что они собрались уснуть, прижавшись друг к другу. Юрий, конечно, блистал перед всеми знанием английского, полученными в специализированной школе, вежливостью, этикетом и умением вести светскую беседу. Родители были весьма довольны поведением сына. Инна Станиславовна подхватив сына под ручку и отведя в сторону, шепнула:

– Мы не зря платили за твое обучение. – Заметив, что Илона Коваленко разговаривает с каким-то молодым человеком, обратила внимание сына: – Тебе, я думаю, стоит подойти к девушке и пригласить ее на свидание.

Юрий попытался отказаться:

– Мама, она мне не нравится.

Мать улыбнулась:

– После нескольких дней общения это пройдет. Илона блестящая партия для тебя, поверь нам с папой! Не стоит упускать шанс после института сразу шагнуть наверх. Тем более, мы же не настаиваем на немедленной женитьбе. У тебя и у нее впереди пять лет, развлекайся, мы ни в чем тебя не собираемся сдерживать. Илона пробудет в Москве всего неделю и ты сейчас просто обязан ежедневно встречаться с ней. Приглашай на выставки, в музеи, раз уж театры закрыты. Просто гуляйте. Сходите в кафе, поешьте мороженого. Мы с папой все эти годы старались устроить твою карьеру. Подойди к Илоне…

Инна Станиславовна с улыбкой, но довольно сильно, подтолкнула сына к девушке. Парню ничего не оставалось делать, как подчиниться. «Соперник» с великим неудовольствием воспринял его появление и пару раз пытался собственным телом оттеснить Романовского в сторону, но того уже увлек азарт соревнования и он не собирался сдаваться. Благо атлетическая фигура позволяла выдерживать незаметные толчки «чужака» и даже отвечать на них. Юрий сыпал комплиментами Илоне направо и налево, пока не завладел полностью вниманием девушки. Она перестала обращать внимание на другого парня и тот вынужден был отойти в сторону.

До конца раута юный Романовский не отходил от Илоны Коваленко. Та без умолку трещала о своих друзьях в Кембридже, о подружках и о том, как они развлекаются в выходные и после учебы. Беззвучно хохотала, прикрывая рот ладошкой и стараясь сделать так, чтоб никто не видел этого. Временами у Юрия начинало сводить скулы, так ему хотелось зевнуть, но он сдерживался. С вежливой улыбкой продолжал слушать, иногда задавая ничего не значащие вопросы. Было похоже, что он приглянулся посольской дочке. Илона охотно согласилась встретиться на следующий день. Зато парень был далеко не в восторге и всю дорогу до квартиры отвечал на вопросы родителей односложно.

Та неделя была самой мучительной для младшего Романовского. Он вынужден был терпеть ее болтовню о приятелях в Кембридже и их развлечениях во время занятий. Неприятным открытием было то, что Илона практически не знает настоящей России, так как детство и юность провела в США, Великобритании и других англоязычных странах. Коваленко повсюду таскали дочь с собой. Все ее познания о родине оказались почерпнутыми из книг и разговоров родителей. Волей-неволей, но Юрию пришлось представить Илону Коваленко приятелю Кириллу Лагутину, с которым они столкнулись на Арбате.

Кирилл был единственным сыночком двух светил медицины, которым постоянно не хватало времени заняться «ребенком». Бабушки и дедушки проживали в ближнем зарубежье. Переезжать они не желали, несмотря на настоятельные просьбы «детей». Парень фактически оказался предоставленным сам себе, если не считать гувернантки и домработницы, постоянно проживающих в квартире. Но их он в грош не ставил, а про гувернантку однажды шепнул Юрию:

– В постели просто супер! Что захочу, то и делает!

Романовский ахнул:

– Так она же старая!

Приятель хихикнул:

– Зато с опытом! Такое в постели вытворяет, словно боится, что сексом в последний раз занимается. Хочешь попробовать?

Юрий отказался. То, что объединяло двух парней трудно было назвать дружбой. Воспитанному Романовскому, которому всегда указывали, как себя держать и вести, хотелось свободы. С Лагутиным было интересно. У него совершенно не было «тормозов». Он мог запросто заговорить с любой симпатичной девчонкой, что угодно сказать родителям и назвать вещи своими именами.

Юрию было прекрасно известно, что приятель с восьмого класса затаскивает в постель одноклассниц и просто знакомых девчонок. Очень часто значительно старше себя. Он болтал на сленге, которого взрослые не понимали и казался таинственным и недосягаемым. Сын дипломата многое перенял у него, хотя старался дома этого не показывать, продолжая оставаться для бабушки с дедушкой «стерильным» мальчиком. Несколько раз Кирилл предлагал ему «перепихнуться» с девчонкой в его квартире, но Юрий отказывался наотрез. Что-то удерживало его. Приятель смеялся и подшучивал:

– Решил невинность сохранить до свадьбы? Да ты просто ангел!

Надо сказать, Юрий встрече не обрадовался. У Лагутина редко что задерживалось за зубами, да и говорил он всегда с усмешкой, что многих приводило в состояние замешательства. Кирилл мог ляпнуть что угодно. Романовский страшно пожалел, что не заметил его чуть раньше. Они с Илоной как раз разговаривали о живописи, проходя мимо многочисленных выставленных на Арбате полотен. Очень часто останавливались, чтобы полюбоваться на тот или иной шедевр. Приятель шагал навстречу с бутылкой немецкого пива в руке. Увидев Романовского с девушкой, да еще и державшимися за руки, Кирилл окинул Илону оценивающим взглядом с головы до ног. Особенно внимательно посмотрел на слегка затемненные сверху очки и выдал:

– Привет, куколка! Друган, наконец-то и ты замутил! Девочка ничего, подержаться есть за что! Оторвемся в кабаке? Бабло есть? Или папа с мамой не дали?

Коваленко недоуменно хлопала глазами:

– Бабло?.. Замутил?.. Оторвемся?.. Юра, что это значит?

Лагутин ухмыльнулся, уставившись в лицо девушки:

– Крыша поехала? С чего бы? Юрок, ты где такую прибитую бабу надыбал?

Романовский взял приятеля за руку:

– Успокойся, Кирилл! Это Илона. Дочь нашего посла в Англии и я показываю ей Москву, так что перейди, пожалуйста, на нормальный язык. Илона учится в Кембридже и на родине бывает редко. – Повернулся к девушке: – Мой приятель Кирилл. Ты на него внимания не обращай. Наши сверстники почти все так говорят, как он.

Юрий прекрасно знал, что когда нужно, Лагутин может говорить и нормальным языком. Едва услышав, кто перед ним, Кирилл ловким движением швырнул недопитую бутылку в ближайшую мусорницу и рассыпался в извинениях:

– Прошу простить, мадемуазель. Кирилл Лагутин.

Девушка рассмеялась и протянула ручку:

– Очень приятно. Илона Коваленко. Что означали ваши слова? В Кембридже тоже имеется сленг и я его знаю, но к моему стыду, я совершенно не знаю сленговой речи молодежи в России. За всю свою жизнь, я провела на родине не более четырех лет и то, когда была совсем маленькой.

Романовский заметил, что Лагутин так и не отпустил девичьей руки. Внимательно глядел лицо посольской дочки и слушал. Почему-то Романовского это задело. Кирилл принялся рассказывать о здешних порядках, о развлечениях «золотой» молодежи. Сыпал анекдотами, порой принимаясь объяснять ей непонятное в специфическом юморе. Юрий подошел к девушке с другой стороны и пошел рядом. Он ждал. Когда приятель на секунду замолчал, перехватил инициативу:

– Илона, сеанс в «Художественном» начнется через полчаса. Нам надо идти…

Заметил понимающую ухмылку Кирилла, которая тут же исчезла, едва Илона повернулась к нему. Девушка вежливо попрощалась с Лагутиным. Тот двинулся дальше, в сторону Садового кольца, а они отправились в кинотеатр. Коваленко взяла Романовского под руку:

– Какой он забавный! Ты тоже знаешь молодежный сленг?

Парень кивнул:

– Конечно. Просто я им гораздо реже пользуюсь. Некоторые слова весьма грубы и вульгарны по своей сути.

Она спросила:

– Где-нибудь проходят дискотеки? Ты не хотел бы вечером пойти потанцевать? Я, кстати, очень люблю танцевать, даже ходила на занятия танцами какое-то время…

Романовский улыбнулся:

– Если ты хочешь, съездим в ночной клуб. Оторвемся…

– Что значит «оторвемся»?

– Забудем обо всем и будем просто веселиться.

Девушка улыбнулась:

– Тогда оторвемся!

Оба поспешили в сторону кинотеатра, чтобы скрыться в прохладном помещении от полуденной жары…

Через год Илона сама затащила Юрия в постель. К этому времени он уже не был столь невинным. Случилось это на даче Коваленко, находившейся на Николиной Горе. Парень и девушка уехали туда с утра. Родители обоих, в последнее время сдружившиеся, обещали появиться не раньше трех пополудни. Коваленко предложила Юрию показать трехэтажную дачу. На втором этаже завела в спальню с роскошной кроватью. Он стоял у двери и разглядывал картину на стене, с изображением обнаженной женщины, когда девушка подошла вплотную. Провела руками по его груди. Положив ладони на широкие плечи, сказала, заглянув в глаза:

– Родители не скоро приедут…

Потянула за собой к постели одной рукой, а второй расстегивала кнопки на его рубашке. Они сухо щелкали. Он медленно шел за ней с застывшей улыбкой на губах и не сводя глаз с девичьего лица. Ее рука выдернула заправленные полочки рубашки из брюк и пробежалась по его груди. Тут же опустилась вниз, расстегивая ремень. Илона шепнула, прижимаясь к нему и роняя на постель:

– А тело у тебя просто супер…

Юрий сразу же перекатился. Прижался к ее губам, наваливаясь сверху и задирая короткое платье…

С той поры они встречались еще дважды. Каждый раз это происходило летом, во время каникул. Студентка приезжала в Москву на месяц. На это время Романовский старался избавиться от многочисленных подружек. Чаще всего они уезжали к Черному морю. Снимали комнату на двоих рядом с побережьем, не желая «светиться» в гостинице и отдыхали. Катались на прогулочных катерах и скутерах, ныряли с аквалангом. Деньгами родители снабжали обоих щедро и они ни в чем себе не отказывали. Питались в кафе и ресторанчиках на побережье, не утруждая себя даже разогревом полуфабриката. Было похоже, что парень девушке приглянулся.

Во время учебного года они часто перезванивались и болтали по Интернет через чат. Родители Юрия, работавшие в Англии вместе с послом Коваленко, всячески подталкивали сына к девушке, а он ничего к ней не испытывал. Да, Илона была симпатична, но не в его вкусе и он пока не представлял, как это можно прожить с ней всю жизнь и видеть каждый день. Ему вполне хватало летнего месяца. Вздыхал с облегчением, когда она улетала. С ней можно было хорошо провести время, но не более.

Юрий знал, что в этом году родители начнут с ним разговор о женитьбе. Он уже слышал от них по телефону, что девушка не против свадьбы. Ее родители заранее радовались союзу детей. Илона Коваленко обещала прилететь на полтора месяца, правда голос у нее был каким-то странным. Романовский не особенно беспокоился. Даже предстоящий разговор его не трогал. Он давно решил, что карьера для него важнее и он поступит так, как хотят родители. В дальнейшем надеялся поменьше бывать вместе с женой.

Он давно перестал быть невинным мальчиком. Красивая внешность и спокойный взгляд синих глаз притягивали девчонок, словно магнит. Юрий никогда не оставался в одиночестве и мог бы хоть каждый день менять девчонок, но он не позволял себе скатываться в загулы. И если встречался с девчонкой, то обязательно старался обставить все так, чтоб никто даже не догадался об их связи. Романовский никогда не обсуждал своих интимных отношений в компании приятелей, хотя те не стеснялись «разобрать по косточкам» всех, кого удавалось затащить в постель.

С Кириллом их пути-дорожки разошлись после школы. Будущий дипломат знал, что приятель с треском провалился в Российский государственный медицинский университет. Он не просто не добрал баллы, он умудрился нахамить декану. Вечером, не спешно попивая пиво, смеясь, рассказывал Юрию о том, что произошло. Лагутин после провала ударился в беспробудный загул и запой. Две недели папа с мамой вылавливали чадо по кабакам вместе с милицией, а затем отправили лечиться в какой-то медицинский центр от алкоголизма. В конце лета влиятельные родители с трудом пристроили Кирилла в Московский институт медико-социальной реабилитологии, где он учился через пень колоду.

Юрий направился к стоянке машин напротив института. Не только у преподавателей, но и у большинства студентов имелись собственные автомобили. Для этого даже была оборудована специальная площадка. На ходу вытащил из кармана ключи от «ниссана», который ему подарили в позапрошлом году родители за отличную учебу. Шлепнулся за руль, сразу включив магнитолу. С трудом выбрался из тесного пространства стоянки и понесся домой, чтобы обрадовать деда и бабушку отличными баллами. Он знал, что они все равно волнуются. Звонить по мобильному не стал, решив устроить сюрприз. Он сдал зачет одним из первых и родственники не ждали его столь рано.

На Садовом кольце попал в автомобильную пробку. До дома, вместо десяти минут, добирался больше часа. Наверное впервые его это совсем не расстроило. Юрий прекрасно знал, что времени у него хоть отбавляй и он все успеет. Дел было не так много. Надо было позвонить родителям и Илоне, немного отдохнуть. Переодеться и отправляться в ночной клуб «Арлекин», где решил отпраздновать окончание учебного года весь их курс. Места заказали заранее. Никого не смущало, что клуб дорогой. Все давно согласовали с родителями денежные вопросы и теперь решили оторваться по полной.

Дверь открыла Анюта. Он весело подмигнул ей и чмокнул в мягкую щеку, шепнув:

– Отлично!

Домработница заулыбалась и перекрестила его:

– Слава Богу! Я молилась!

Дед был дома, хотя с утра говорил, что собирается на дачу. Станислав Васильевич сидел в гостиной и о чем-то разговаривал с женой. Услышав голос внука, он тут же встал с кресла. Его худощавая подтянутая фигура появилась в коридоре. Седые волосы, зачесанные назад и лежавшие пышной шапкой на голове, чуть растрепались из-за возникшего сквозняка. Он пригладил их ладонью и строго глядя на внука серыми глазами спросил:

– Докладывай!

Романовский шутливо прикрыл одной ладошкой голову, а вторую вскинул к виску:

– Экзамены сдал на отлично! Сегодня всем курсом отправляемся в «Арлекин». Надо отметить событие. Дед, а ты чего не на даче?

Генерал в отставке чуть смутился и вновь провел по голове ладонью:

– Решил дождаться результатов. К тому же Илона звонила. Она обещает приехать через две недели. Аркадий и Инна вместе с ней собираются прилететь. Звонить им бесполезно, они куда-то направились. Я не понял…

Выглянула Галина Константиновна:

– Юрочка, иди обедать! Анюта твой любимый куриный суп сварила и пирожки пекутся с мясом. Я ее попросила…

Внук обрадовался, обернувшись к улыбавшейся домработнице:

– Ой, Анюта, бабуля, какие вы обе молодцы! Сейчас, только руки помою…

Юрий скрылся в ванной комнате. Станислав Васильевич прошел на кухню, где хлопотала Анюта. Посмотрел помогавшую ей и все еще красивую, не смотря на возраст, жену:

– Галя, что вы его балуете? Парень должен сам за собой ухаживать. Вон какая дылда вымахала! За нами никто не бегал с поварешками…

Домработница не обернулась, так как наклонилась к духовке и смотрела на пекшиеся пирожки. Зато Галина Константиновна укоризненно покачала головой:

– Но и жили мы с тобой тогда в казарме! У Юрочки сегодня счастливый день. Можем мы с Аней Юрочку хоть чем-то побаловать? Перестань ворчать…

Юлька готовилась к вступительным экзаменам в Гнесинку. Нужные документы и заявление уже лежали в деканате училища. Она репетировала целыми днями. Вспоминала музыкальную грамоту, перелистывая сохранившиеся записи и учебники, так как музыкальную школу закончила три года назад. Родители перестали отговаривать ее от «глупого», на их взгляд, поступка. До экзаменов оставалась неделя. Вечером, за ужином, состоялся разговор с родителями. Ольга Сергеевна чуть помялась, прежде, чем начать его. Переглянувшись с мужем, заговорила:

– Юля, мы, конечно, понимаем, что свою жизнь ты должна строить сама, но пойми нас правильно… Мы хотим тебе только добра. Хочешь поступать в Гнесинку, поступай! Мы не станем отговаривать. Наше мнение ты знаешь. Мы тут с папой подумали…

Мать замолчала и инициативу тут же перехватил Александр Николаевич. Как всегда четко и прямолинейно сказал:

– На случай провала надо иметь место, куда отойти. Я бы советовал подобрать еще один институт, чтобы сразу подать документы туда.

Дочь твердо взглянула отцу в глаза:

– В случае провала никуда я документы подавать не стану. Проработаю год, а затем снова стану поступать. Папа, перестаньте меня уговаривать. Я все решила для себя.

Родители замолчали и за все время ужина больше не произнесли по поводу учебы ни единого слова. Оба знали, что дочь решений не меняет.

Романовский понял, что разговор о женитьбе не за горами. Домработница накрывала на стол. Кухня была огромной. Овальный стол, накрытый голубой скатертью в тон шторам, находился посредине. Юрий быстро пообедал с дедушкой и бабушкой. Встал из-за стола и поблагодарил:

– Анют, бабуль, спасибо, не дали голодному сгинуть! Все было очень вкусно, как и всегда. Я немного отдохну сейчас. Затем переоденусь и исчезну. Машину не возьму.

Галина Константиновна забеспокоилась:

– Юрочка, я на тебя надеюсь! Много не пей. Понимаю, что ты взрослый, но надо уметь держать себя в руках. Там все же девушки будут…

Станислав Васильевич ехидно произнес:

– Не забудь спросить про носовой платок! Он взрослый парень, ты же сама сказала. От себя добавлю: приползешь пьяный, выпорю! И не посмотрю, что ты будущий дипломат!

Жена всплеснула руками, глядя на смеявшегося внука:

– Но это не этично!

Муж возразил:

– Зато действенно!

Юра чмокнул бабушку и хлопотавшую у мойки Анюту в щеки. Посмеиваясь, направился в свою комнату. Дед часа через два постучался к нему. Посмотрел, как внук подбирает рубашку и сурово сказал:

– Не забывай про невесту и гляди у меня, не натвори дел! Ты парень красивый, девки вешаются на шею. Под влиянием алкоголя можно такого натворить, наутро всей семьей не расхлебаем. Помни, тебе надо сделать карьеру…

Романовский вздохнул и чуть обнял его:

– Да понял я, дед, понял!

На следующий день предстоял первый экзамен. Юлька репетировала в пустой квартире, когда в дверь раздался звонок. На ней был легкий ситцевый халатик. Босая нога касалась холодной педали пианино. Девушка торопливо вскочила на ноги, недоумевая, кто же это может быть. Подружки обещали заглянуть вечером и она никого не ждала. Подошла к входной двери. Выглянула в «глазок». На площадке стоял высокий крупный мужчина в дорогом костюме. Она не стала открывать дверь. Спросила:

– Кто вы и что вам нужно?

Он уверенно произнес:

– Мне нужна девушка, которая только что пела. Бабушки внизу сказали, что она живет в этой квартире. Я работаю в ночном клубе и хотел бы предложить ей работу.

Алексеева приоткрыла дверь, настороженно глядя на незнакомца:

– Это я пела. Вы можете чем-то подтвердить, что работаете в ночном клубе?

Мужчина слегка улыбнулся, разглядывая выглядывающее красивое личико со светлыми волосами и настороженными глазами. Вытащил их кармана визитку и пропуск в ночной клуб «Арлекин», протянул в щель, не стараясь открыть дверь шире:

– Вас это устроит?

Юлька бегло просмотрела документы на имя администратора клуба Вячеслава Денисовича Брагина и отошла в сторону, распахнув дверь:

– Проходите, пожалуйста! – Провела мужчину в свою комнату. Предложила, указав рукой на диван: – Присаживайтесь!

Он присел на край дивана, разглядывая юную певицу. Юлька села на круглый стульчик у открытого пианино и выжидая, посмотрела на нечаянного гостя. Администратор понял ее взгляд:

– Я хотел бы предложить вам работу у нас в клубе. Ваш голос меня просто потряс. Добрых полчаса стоял под окном, а потом с трудом убедил старушек указать ваш адрес. Уже давно пытаюсь возродить в клубе живое пение, чередуя его с записями.

Девушка улыбнулась:

– Понимаете, я бы с радостью, но завтра у меня начинаются экзамены. Поступаю в Гнесинку на вокальное отделение.

Брагин встал и протянул ей визитку:

– Я все понял. Если решите подработать, позвоните мне. Кстати, те песни, что вы пели, я их ни разу нигде не слышал…

Юлька покраснела:

– Я их сама написала!

Мужчина очень серьезно взглянул ей в лицо:

– Вы талантливы, я не ошибся. Могли бы исполнять у нас свои песни. В клубе часто бывают известные продюсеры и я уверен, что кто-то из них обязательно заинтересуется вами. Это шаг к карьере. Не буду мешать. До свидания…

Вячеслав Денисович направился к двери. Алексеева проводила гостя. Попрощалась и вернулась, крутя визитку в руках. Прочитала вслух:

– Главный администратор ночного клуба «Арлекин». Телефоны…

Достала толстый справочник с полки. Нашла по оглавлению «Ночные клубы» и удивленно хмыкнула:

– Элитный клуб… Вот это да!

Решила пока ничего не сообщать родителям, спрятав визитку в сумочку.

Юрий Романовский вышел из комнаты часов около пяти, решив зайти к приятелю Игорю Чубрикову, чтобы вместе отправиться в клуб. Знал, что у Игоря наверняка соберутся многие однокурсники. Чубриков жил на Гоголевском бульваре в огромной квартире, занимавшей почти целый этаж. Его отец был скульптором. Огромная комната была выделена под мастерскую. Сын по стопам отца не пошел, так как совершенно не имел склонности к лепке или вырезанию.

Юрий прошел в гостиную, где Станислав Васильевич и Галина Константиновна сидели перед включенным телевизором. Отставной генерал смотрел новости, сидя в кресле. Жена устроилась на диване и вышивала по канве лесной пейзаж, над которым трудилась уже месяца полтора. Рядом лежали разноцветные мотки ниток мулине, нарисованный на бумаге пейзаж и подушечка с иголками. Из кухни доносилось чуть слышное позвякивание кастрюль – домработница готовила ужин. Внук чмокнул бабушку и дедушку по очереди в щеки. Весело сказал:

– Я исчез! Появлюсь к утру. Просьба не беспокоиться. Мобила со мной, звоните!

Мягко поцеловал Анюту, которая прикрывала за ним дверь. Женщина снова перекрестила его:

– Иди с Богом! Отдохни хорошенько…

Юрий не стал вызывать лифт и рванул по лестнице. На повороте оглянулся. Анюта смотрела вслед и улыбалась. Вернулась в квартиру и вновь скрылась на кухне. Она не слышала произошедшего между хозяевами разговора…

Отставной генерал подошел к окну и посмотрел вниз. Увидел, как внук идет к арке. Пригладил шевелюру и посмотрел на жену:

– Я рад, что родители Юрки приезжают и наконец-то решится вопрос с женитьбой. Чем быстрее внук женится, тем лучше. Эти четыре года я страшно боялся, что он может влюбиться и тогда карьера пойдет по боку. В таком возрасте легко потерять голову и наделать глупостей.

Галина Константиновна вздохнула, отложив вышивку:

– А меня пугает, что он женится на Илоне без любви. Однажды я вызвала его на разговор и Юра сказал, что ничего не испытывает к этой девушке. Вспомни, как мы с тобой любили! Что, если любовь случится у него после свадьбы? Юрочка будет страдать. Он станет несчастным…

Муж жестко перебил, усаживаясь в кресло:

– После свадьбы черт с ним! Главное, чтобы ее родители к тому времени помогли парню устроиться в жизни. Да и любовь, сама знаешь, довольно быстро превращается в привычку. И у него пройдет…

Галина Константиновна задумчиво прошептала:

– Хорошо, если без следа…

Юлька шла по улице к музыкальному училищу. Ровный ряд лип создал густую тень и было не так жарко. На плече девушки висела сумочка, в руке зажат пакет с нотами. Легкие светлые брючки и бежевый топ подчеркивали стройную фигуру. Каблучки светлых босоножек цокали по асфальту. Рассыпавшиеся по загорелым плечам длинные волнистые волосы закрывали спину и при каждом шаге слегка «вспархивали». Она шла очень легко. Страха в душе не было и почему-то крепла уверенность, что она обязательно поступит.

У входа собралась огромная монотонно гудящая толпа молодежи. У многих в руках имелись музыкальные инструменты. Алексеева сразу поняла, что многие абитуриенты знакомы. Кое-кто переговаривался друг с другом и стоящими рядом родителями. Иногда звучали взрывы хохота. Большинство поступающих были разодеты в костюмы «от кутюр». Кое-кто из ребят, не смотря на жару, напялил на себя костюмы с галстуками. У тротуара выстроились в ряд иномарки. На просто одетую Юльку уставились все, но она не обратила внимания.

Спокойно вошла в двери. Отметилась в списке поступающих и вышла на улицу. До экзамена оставалось полчаса. Она направилась к углу здания, где почти не было народа и имелась тень от ствола огромной липы. Достала папку с нотами. Принялась проглядывать еще раз, хотя знала наизусть каждый значок. Раз за разом повторяла в памяти партитуру и пассажи. Сзади раздался мужской голос, слегка растягивающий слова:

– Девушка, с вами можно познакомиться?

Алексеева резко обернулась. Перед ней стоял не высокий парень со светло-голубыми глазами, которые на данный момент нагло разглядывали ее. Особенно внимательно парень пялился ей на грудь. Ворот пестрой рубашки с заморскими цветами был сильно расстегнут, открывая взору загорелую грудь. Светлые широкие брюки с коричневым ремнем и дорогие туфли дополняли картину. Взгляд незнакомца не понравился. Парень словно бы раздевал ее и Юлька резко ответила:

– Нельзя! Я к экзамену готовлюсь.

Незнакомец вовсе не смутился и не отошел, как она надеялась. Еще раз ожег ее фигурку похотливым взглядом, остановив взгляд на груди и криво усмехнулся:

– И позвольте спросить, на какое отделение вы собрались поступать?

– А вам не все равно? Я не желаю ни с кем знакомиться! Не мешайте!

Парень отошел и присоединился к двум приятелям. Что-то сказал им. Оба дружка захохотали, глядя на девушку. Они явно хотели смутить ее, но Алексеева и внимания не обратила, продолжая спокойно просматривать ноты. Она выросла в офицерской семье, часто заходила на территорию частей, где работал отец, а среди солдат подобные ухари не редкость. Так что смутить Юльку такой мелочью, как смешок или фривольные словечки, было невозможно. Все три парня это мигом поняли и затихли.

На крыльцо вышла женщина в черной юбке и белой блузке с пышным бантом:

– Прошу всех абитуриентов пройти в зал и разойтись по аудиториям. Родителей, друзей и знакомых, прибывших вместе с поступающими, просим подождать у входа.

Толпа молодежи направилась к дверям. Родители и друзья что-то говорили им вслед. У дверей невольно возникла небольшая заминка. Все старались проникнуть внутрь побыстрее. Чья-то рука воровато коснулась Юлькиной спины. Пальцы скользнули вниз. Она слегка повернула голову. Это оказался тот самый нахал. Он улыбался, поглаживая ее зад и находясь за ее спиной. Девушка слегка отвела корпус в сторону и резко ударила локтем, попав в живот. Сзади раздался всхлип и рука с ее «пятой точки» исчезла. Алексеева слегка обернулась, стараясь при этом не запнуться о ступеньку. С деланным участием сказала хватавшему воздух открытым ртом согнувшемуся парню:

– Плохо стало? Это от солнца… – Громко сказала: – Ребята, тут парню плохо. Кто-нибудь введите его внутрь, пусть в холле посидит.

Толпа резко отпрянула от незнакомца, обтекая его с двух сторон. Один парень все же подхватил наглеца под локоть и помог войти в здание. Усадил на диванчик у окна. Юлька еще раз оглянулась. Заметила удивленно-злой взгляд и решительно направилась по лестнице наверх.

Первые же звуки ее голоса заставили комиссию насторожиться. Девушка пела легко и свободно, ничуть не смущаясь и не волнуясь. Она отдавала всю себя этой песне о весне и молодости, которая бурлила в венах. За дверью тоже стояла тишина. Абитуриенты прислушивались. Кто-то из ребят сказал:

– Во дает! Вот это голос! Эта точно поступит!

Все молча согласились, продолжая слушать. Юлька закончила песню и взглянула на застывших за столом экзаменаторов. Она не решалась заговорить первой. Наконец председатель, полный и уже не молодой мужчина, спросил:

– Кто написал эту песню и музыку к ней? Я ни разу не слышал ничего подобного ни по радио, ни по телевидению.

Юлька испугалась, но ответила твердо:

– Это я написала. И слова и музыку.

Все пять экзаменаторов уставились на нее. Худая женщина в черном платье с кружевным воротником спросила:

– Сколько вам лет?

– Семнадцать…

Председатель переглянулся с коллегами и выразил общее мнение:

– Великолепно, милая барышня! Мы ставим вам высший балл. – Заглянул в ее документы и слегка помрачнел: – Мне будет очень жаль, если из-за финансовых проблем вы не сможете учиться у нас. Это только считается, что обучение бесплатное. На самом деле студенты вкладывают огромные суммы. Я не хочу вас пугать, но это факт…

Девушка вспыхнула:

– Этот вопрос я сумею решить. Я нашла очень хорошую подработку. Петь в клубе. Для меня сейчас главное – поступить!

Председатель вздохнул и что-то записал на листочке. Затем поднял голову:

– Вы свободны. Через двое суток следующий экзамен…

Когда Алексеева выскользнула из аудитории, все абитуриенты уставились на нее. Кто-то спросил:

– Это ты пела? Здорово!

За две недели, что длились экзамены, Алексеева больше не встречала наглого парня и полностью забыла о нем. Все вступительные экзамены она выдержала на «отлично». Председатель комиссии покачивал головой, когда она здоровалась и улыбался. На следующий день должны были вывесить результаты. Юлька уже знала, что поступила и откровенно радовалась.

Вернувшись домой, сготовила ужин и прибралась в квартире к приходу родителей. Сама накрыла на стол в кухне, пока они мыли руки и переодевались. Девушка заметила, что родители нервничают. Спросила отца:

– Пап, вы чего такие? Случилось что?

Александр Николаевич покрутил головой и с силой потер висок:

– Юлька, не потянем мы твою учебу! Я тут узнавал, сколько будет стоить год обучения в училище Гнесиных. Это две моих годовых зарплаты. И то, если что-то непредвиденное не произойдет…

Мать грустно смотрела на нее и слегка покачивала головой, соглашаясь с мужем. Дочь широко улыбнулась:

– Не стоит переживать. Я сама буду платить за обучение. Завтра, сразу после результата, я еду в ночной клуб и устраиваюсь работать певицей. Меня пригласил сам главный администратор. Вот визитка, если не верите… – Юлька вытащила из сумочки кусочек картона и протянула отцу: – Он к нам в квартиру заходил накануне экзаменов, а до этого полчаса на улице под окном стоял. Я как раз репетировала. Я ему сегодня днем звонила. Вячеслав Денисович не передумал. Зарплата триста долларов в месяц, плюс питание. Потом обещал пересмотреть. Петь три дня в неделю: воскресенье, среда, пятница.

Родители переглянулись. Отец внимательно разглядывал ламинированную визитку. Ольга Сергеевна спросила:

– Юля, ты не боишься? Все же ночной клуб. Люди всякие, к тому же пьяные будут приставать. Да и администратор, что он за человек? Мы с отцом много плохого слышали о таких людях…

Мать замялась, не зная, как выразить свою мысль. Отец молчал, опустив голову. Интимные вопросы он старался не поднимать и не знал, как выразиться. Жена смотрела на него, тоже смутившись. Дочь сама пришла им на помощь:

– Не станет ли приставать, да? Не станет! Мы договор будем составлять, где мне гарантируется безопасность и со стороны персонала и со стороны посетителей. Я уже говорила с Брагиным.

Александр Николаевич махнул рукой:

– Ладно. Работай. Тяжело тебе будет, Юлька. Но раз решила, действуй!

С главным администратором клуба «Арлекин» девушка встретилась в двенадцать дня, после того, как увидела в списке поступивших в Гнесинское свою фамилию и получила официальное поздравление от декана. Не чуя от радости ног, переулками добралась до клуба. Он был закрыт. Юлька постучала в стекло главного входа. Появившийся охранник спросил через дверь, окинув ее простенький наряд недовольным взглядом:

– Вы что, не видите, клуб закрыт!

Девушка показала ему визитку через стекло:

– Меня пригласил Брагин Вячеслав Денисович.

Охранник тут же открыл дверь и провел ее в кабинет администратора. Юля с интересом оглядывалась в элитном клубе. Уборщицы старательно мыли и пылесосили полы, протирали стены и стулья. Парень повернул направо. Прошли по коридору с несколькими дверями по обе стороны. Охранник заглянул в предпоследнюю дверь и спросил:

– Вячеслав Денисович, тут к вам какая-то девчонка пришла. Говорит, что вы договаривались…

Из-за двери раздался знакомый голос:

– Чего ты ее за дверью держишь? Тебе же сказали – «договаривались»! Пропусти немедленно!

Тот сразу распахнул дверь перед Юлькой, а затем, когда она вошла, прикрыл. Она услышала удалявшиеся шаги. Брагин сидел за столом, просматривая какие-то бумаги. Посмотрел на радостное лицо Алексеевой и улыбнулся:

– Присаживайтесь. Как я понимаю, вы поступили? От всего сердца поздравляю! – Она кивнула, широко улыбнувшись. Он сразу спросил: – Не хотите отметить событие бокалом шампанского? Я угощаю!

Юля отказалась, удобно устроившись на мягком стуле напротив мужчины:

– Спасибо, но я бы предпочла яблочный сок.

Через минуту перед ней стоял высокий запотевший стакан с соком, который принес молодой красивый парень в белоснежной рубашке, черных брюках и галстуке-бабочке. Он внимательно посмотрел в лицо юной девушки и улыбнулся. Вячеслав Денисович достал из стола несколько листочков. Бегло просмотрел и протянул Алексеевой:

– Ознакомьтесь! Это договор. Если с чем-то не согласны, говорите, не стесняйтесь. Надо выяснять все сразу. Я, если вы не возражаете, отойду на минутку. Надо узнать, появились ли музыканты, мы вчера договаривались и кое-что сделать…

Девушка кивнула. Мужчина вышел, оставив ее одну. Юля взяла стакан в руку. Делала мелкие глотки и внимательно просматривала текст. Кое-что было ей непонятно. Она достала из сумочки блокнот и старательно записала вопросы, которые собиралась задать. Прошло минут пятнадцать. Брагина все не было и не было. Она перечитала договор еще раз. Допила сок и поглядела на дверь, не зная, что делать. Администратор появился так же неожиданно, как и исчез. Ухнулся на стул:

– Извините, Юля! Столько проблем и все надо решить. Помощники мышей не ловят! Придется вновь менять персонал. Говорите, что вас насторожило?

Алексеева быстро зачитала ему свои вопросы. Два пункта в договоре были немедленно исправлены. Еще в двух вычеркнули строки о сверхурочной работе. Договорились, что петь она будет в течение двадцати минут каждый час. Перерыв составлял сорок минут. Оговорили репертуар. Брагин быстро просмотрел тексты ее песен и остался вполне доволен словами песен, хотя оговорился:

– Мне вот так, сразу, трудно что-то решить… Я не понимаю в нотах. Музыканты уже ждут. Вы не могли бы по куплетику исполнить, пока секретарша исправляет договор?

Она кивнула и встала, направляясь к двери. Вячеслав Денисович отправился с ней в зал. Музыкантов оказалось трое, а пианино заменила клавишная «Ямаха». Алексеева ничуть не смутилась. Она с минуту перебирала клавиши, настраиваясь, а потом спокойно пропела все свои мелодии. Ребята внимательно слушали, разглядывая девушку. Один подошел, заглядывая через плечико на ноты. Попросил:

– Дай я попробую…

Она отошла в сторону. Два гитариста попробовали подстроиться к клавишнику. Восторженно произнесли:

– Вячеслав Денисович, где вы такую певицу отыскали? У нее же не голос, а серебряные колокольчики! Молодежь по полу расплывется! Надо Кефиру позвонить, чтоб только быстрые ритмы включал…

Алексеева оставила музыкантам прихваченные ноты, а сама вернулась с Брагиным в кабинет. Вскоре договор был подписан. Девушка вернулась в зал, чтобы порепетировать с музыкантами. Через три часа они подготовили программу на вечер. Вячеслав Денисович часто выходил в зал и слушал. Юлька вдруг спохватилась:

– Вячеслав Денисович, у меня же костюма нет! Имеется платье, в каком я на выпускном вечере была, но это, чувствую, не то. Не в джинсах же выступать… – Девушка едва не ревела, горестно глядя на мужчину: – Неужели из-за костюма все сорвется?

Администратор покачал головой:

– Ни за что! Потребуется, на свои деньги куплю! Есть костюм! Правда, он вам, думаю, немного широк будет…

Юлька рассмеялась:

– Ерунда! Я шить умею. Успею подшить к девяти…

Брагин рванул в свой кабинет, оставив ее с музыкантами. Те наконец-то представились. Клавишник выступил вперед:

– Андрей. Бас-гитара – Володя, а соло – Вениамин. Можешь звать Веней.

– Юлия. Как вам моя музыка?

Он удивился:

– Так ты что, сама сочинила все?

– Ага! И слова и мелодию.

Вениамин пожал плечами:

– Здорово!

Администратор притащил красивое синее платье, расшитое блестками и стразами. Времени было начало пятого, когда Юля вышла из клуба и направилась домой, чтобы подшить концертный наряд. Ей хотелось немного отдохнуть перед первым выступлением, а еще она торопилась сообщить родителям, что поступила в Гнесинку и на работу.

Илона позвонила Юрию накануне предполагаемого приезда и сообщила, что задержится в Англии на пару дней. Говорила она торопливо и как-то отчужденно. Романовского это немного удивило, но он не стал расспрашивать, решив отложить это на потом. Девушка торопливо попрощалась и отключила телефон. Юрий успел услышать голос Вячеслава Андреевича Коваленко, кричавший: «Ты кому звонила?». Это его удивило.

Родители приехали, как и обещали. Привезли огромное количество подарков в награду за хорошую учебу. Как бы между прочим, сообщили, что свадьбу сыну они планируют сыграть на Новый год и Коваленко согласны. Юрий осторожно спросил:

– Почему Илона не приехала с вами?

Мать улыбнулась:

– У нее запланировано какое-то мероприятие в Кембридже. Присутствие обязательно. Вячеслав Андреевич попросил извиниться перед тобой за задержку. Они приедут всей семьей, чтобы обсудить предстоящую свадьбу дочери с тобой и нами.

Расспрашивать дальше Юрий не стал. Он почувствовал что-то странное в поведении Илоны. Рассказывать о том, что он случайно услышал не стал. Через пару часов Романовскому стало скучно с родителями. Однокурсники разъехались кто куда из пыльной Москвы. Большая часть жарилась на югах. Он и Илона договорились еще в прошлом году, что этим летом отправятся в Одессу. Немного послонявшись по квартире и выслушав соображения родителей по поводу предстоящего брака, он решил вечером осесть в «Арлекине». Романовские старшие были не против.

Юлька около часа возилась с роскошным платьем, пытаясь подогнать его на свою фигуру. Одной сделать это оказалось трудно. В начале шестого с работы пришла Ольга Сергеевна. Дочь выскочила в коридор и с ходу сообщила:

– Поступила! И работать тоже! Сегодня первое выступление. Уже отрепетировали с музыкантами. Договор подписали. Один экземпляр домой принесла. Почитайте с папой! Я платье концертное, что мне выдали, пытаюсь по фигуре подогнать, но не получается. Мам, поможешь?

Женщина кивнула, поцеловав ее в подставленную щеку:

– Поздравляю! Переоденусь и помогу. К скольки тебе на работу?

– К девяти. Я сегодня сготовить ужин не успела…

Мать улыбнулась:

– Не беда! В морозилке котлеты есть, а отварить крупу минутное дело. Вначале с платьем разберемся…

Они вместе принялись портняжничать. Прошло минут сорок. Платье сидело на фигурке девушки, как влитое. Ольга Сергеевна закрепила узелок, обрезала нитку и отстранилась. Внимательно оглядела дочь со всех сторон:

– Оно тебе очень идет. Ты красавица. – Сходила в свою спальню и принесла тонкую золотую цепочку с кулончиком в виде янтарной капли. Сама надела на шею дочери. Полюбовалась, отойдя в сторону: – Смотрится замечательно.

Юлька подскочила к зеркалу. Покрутила головой:

– Мам, но ведь тебе папа подарил…

– Носи! Что впустую лежать?

В половине девятого Алексеева была в клубе. Прошла через черный ход. Оказалось, что охранника Брагин заранее предупредил. Парень спросил фамилию и сообщил:

– Вячеслав Денисович комнату для вас выделил. Самая крайняя дверь перед выходом в зал.

Девушка впорхнула в крошечную комнатушку и огляделась. Здесь имелось все: зеркало с гримировочным столиком, тумбочка, пуфик, диванчик у стены, шкаф в углу и табуретка. Юлька быстро переоделась, повесив свою одежду на плечики в шкафу. Прислушалась. Из зала доносился шум множества голосов. Сердце дрогнуло, но она не дала себе испугаться. Вслух пробормотала:

– Я сама хотела петь и я буду петь! Пусть для начала концерт пройдет в ресторане, а не в концертном зале…

В дверь постучали. Она оглянулась, поправляя волосы:

– Войдите!

Это оказался администратор. Из-за его плеча выглядывали музыканты. Вячеслав Денисович держал в руках наполненный бокал. Улыбнулся, поглядев на спокойное личико девушки:

– А ты смотрю, совсем не волнуешься! Я думал шампанским взбодрить. Выпьешь? – Она отказалась, отрицательно помотав головой. Брагин добавил: – Отлично выглядишь! Готова?

Юлька кивнула:

– Вполне. – Посмотрела на музыкантов: – Ребят, вы уж постарайтесь, ладно? Я понимаю, что репетиций практически не было, но я на вас надеюсь!

Клавишник Андрей усмехнулся:

– Мы до самого открытия клуба репетировали! Так что поехали…

Вчетвером направились в сторону зала. Брагин дошел с ними до выхода в зал и остановился возле откинутой шторки, рассматривая публику. Ди-джей прервался, заметив идущую певицу и объявил:

– Сегодня мы приготовили для гостей клуба сюрприз! Для вас поет молодая певица Юлия! Поприветствуем нашу дебютантку!

Захлопал в ладоши первым. Зал подхватил. Со всех сторон раздавались реплики, порой довольно недвусмысленные и грубые, но Алексеева постаралась не обращать внимания. Спокойно шла к небольшой сцене. Музыканты заняли места и понеслось…

Первая же спетая песня вызвала в зале овации. Несколько пар кружилось под серебряный голос Юльки. Остальные переговаривались сидя за столиками и стоя в проходе, вслушиваясь в слова. Девушка пела об ожидании любви и надежде на счастье. Слова и музыка были никому не знакомы. На второй песне танцевали почти все. Спев для начала пять своих песен, она направилась в комнатку, чтоб немного передохнуть. Со всех сторон на нее смотрели любопытные глаза. Последовало несколько предложений «посидеть в компании». Юля улыбалась каждый раз и отказывалась:

– Прошу прощения, но я на работе и мне нужно передохнуть…

Уже на выходе перед ней возник высокий красивый парень с синими глазами. Губы восторженно улыбались:

– Привет! Не слабо зажигала! Не против оттопыриться в нашей тусовке после работы? Меня зовут Юрок! Юрий, то есть…

Алексеева покачала головой и слегка улыбнулась:

– Извините, но я после работы отправлюсь домой отдыхать.

Он заглянул ей в глаза:

– Хочешь, я тебя домой подброшу? Ты мне понравилась!

Она отказалась и уже без улыбки сказала:

– Юрий, я доберусь сама. К тому же… – Алексеева заметила взгляды нескольких девиц и услышала, как они зовут парня. Добавила: – …вас девушки ждут.

Он обернулся и поморщился:

– Мочалки… Ты не такая, как они. Я тебя дождусь!

Юлька обошла парня и направилась по коридору, чувствуя, что он смотрит вслед. Романовский между тем удивился. Девчонка не клюнула на его чары и вообще была какой-то странной. Он заметил, что ее покоробили его последние слова. Вернулся в тусовку. Подружки тотчас забросали его язвительными высказываниями:

– Певичку решил склеить, Юрок? Она, конечно, ничего, только ты явно не в ее вкусе.

Он залпом выпил полбокала пива и нахально усмехнулся:

– Вот увидите, она через неделю моей будет!

Ярко накрашенная Луиза вякнула:

– А стоит ли напрягаться, Юрок? Тебе что, мутить не с кем? Она еще ребенок, судя по личику…

Романовский усмехнулся и, ничего не ответив, направился к стойке бара. Заказал еще одно пиво. Тряхнув пышной шапкой русых волос, направился к танцплощадке, где под бешеную музыку уже вовсю «дергались» его друзья и подружки. Компания летом значительно уменьшилась, но все равно было с кем потусоваться.

В следующее выступление Юлька постоянно натыкалась взглядом на синие глаза подходившего к ней парня. Он стоял рядом со сценой, явно вслушиваясь в слова и ее голос. Временами на красивых губах мелькала задумчивая улыбка. После второго выступления он снова попытался преградить путь девушке и завязать разговор, но на этот раз за нее вступился гитарист Володя. Он просто подошел и вклинился между ними, дав Алексеевой возможность уйти. Гитарист не громко прошипел, напирая плечом:

– Отстань от нее! Она не из твоих курочек…

Романовский решил не нарываться. Завязать драку в клубе он не собирался. Музыкант был мужиком крепким. Чувствовалась армейская подготовка. После этого недвусмысленного предупреждения Юрий больше не подходил. Он лишь смотрел и слушал. Рыжая Луиза несколько раз пыталась утянуть его потанцевать медляк под песни Юлии и целый вечер откровенно уговаривала Романовского ехать к ней:

– Предки на дачу свалили. Оттянемся по полной. У меня кокс в запаске лежит…

Он отказался и танцевать и ехать, продолжая стоять у сцены. Когда приятели решили «сматываться» около трех утра, Юрий отказался с ними ехать. Вован подколол:

– Телка понравилась? Ну-ну… Ты весь вечер замороченный какой-то! Вставь разок и к нам. Мы к Луизе в гости решили завалить. Найдешь нас там. Расскажешь, что она за штучка в постели. Певичка не откажет такому мачо, как ты. Это с виду она такая неприступная. На публику работает…

Романовский, не слушая, машинально кивнул, не сводя глаз с задернутого бархатной шторкой входа, откуда появлялась девушка. Он раздраженно поглядел на ди-джея, запустившего громыхающий диск. Публика начала медленно рассасываться. Народу становилось все меньше и меньше. Юлька, едва только вышла, сразу заметила, что парень остался один. Юрий смотрел на нее трезвыми серьезными глазами. Она насторожилась.

И вдруг заметила злобно-радостный взгляд полноватого парня, подошедшего к сцене вплотную. Мгновенно узнала того самого типа, что бессовестно вел себя на лестнице в «Гнесинке». С ним подошли двое приятелей. Те самые, что пытались смутить ее смехом. Все трое уставились на нее с ухмылками. Юлька ничуть не испугалась этой троицы, хотя прекрасно поняла – будет пакость. Ее больше пугал синеглазый парень с серьезным задумчивым лицом, продолжавший смотреть на нее, не замечая ничего вокруг.

В конце рабочего дня Брагин, лично, передал Юлии две десятидолларовые и одну пятидесятидолларовую бумажки:

– Это тебе от благодарных слушателей! Ты понравилась публике.

Девушка растерялась и попыталась отказаться. Вячеслав Денисович улыбнулся:

– Привыкай! Практически каждый вечер такое будет. Это хорошо, что сегодня они мне деньги отдали, а то могут и тебе в декольте попытаться деньги забить! Так что, готовься к худшему. Публика всякая собирается…

Алексеева подумала и забрала деньги. Сразу решила: «Торт сегодня куплю самый вкусный и газировки побольше. Наташку с Маринкой вечером позову. Мама с папой рады будут. Отметим мой успех!». С этими чистыми мыслями переоделась в брючки и тенниску. Собрала волосы в хвост и скрепила резинкой. Накинула на плечи джинсовую курточку. Платье повесила в шкафчик. Босоножки поставила внизу. Выпила стакан сока.

В пять утра, попрощавшись с музыкантами и администрацией, выскользнула из клуба через черный ход, надеясь добежать до метро и отправиться домой отдыхать, хотя спать не хотелось совсем. Возбуждение от выступления было настолько велико, что даже усталость не чувствовалась. Едва выскочила из клуба, как наткнулась на троицу. Полноватый парень ухмыльнулся и явно иронизируя, высказался:

– Я тебя проводить решил. Давно не виделись. Вот уж не ожидал в клубе встретить. Мои приятели не против с тобой познакомиться…

Из-за угла вышел тот самый высокий парень с синими глазами. Удивленно посмотрел на компанию. Троица его не видела, но Юлька заметила. Немного отступила к двери. Наглец протянул к ней руку и тут же услышал:

– Убери лапы от девушки и сваливайте, пока я милицию не вызвал. Юля, идем…

Все трое парней оглянулись на подходившего Романовского. Ему стало немного страшно, но отступать он не собирался. Алексеева поняла, что синеглазый решил взять ее под защиту. Что-то в голосе Юрия подсказало, что ему можно довериться. Начинать работу в клубе с драки не хотелось. Она спокойно кивнула:

– Иду!

Попыталась проскользнуть между парней, но ее с двух сторон схватили за руки. Синеглазый вихрем ринулся на негодяев. Юлька уже по тому, как он держал руки поняла, что драться Юрий не умеет. Полноватый тут же въехал ему в незащищенный живот кулаком. Парень не успел прикрыться. Девушка резко развернулась. Ее колено влепилось между ног высокого кудрявого парня слева. Он глухо взвыл и тотчас отпустил ее руку. Противник справа мгновением позже получил крепкий тычок в солнечное сплетение и скорчился на асфальте. Между тем полноватый тип успел разбить нос ее «защитнику». Юлька мысленно усмехнулась и въехала ребром ладони по шее нападавшего. Тот грохнулся на землю, словно куль. Она посмотрела синеглазому в лицо и спросила с улыбкой:

– Зачем вы лезете драться, если не умеете? Я могу сама постоять за себя.

Он, зажимая нос ладонью, невнятно пробормотал:

– Я же не знал!

Девушка достала из сумочки носовой платок и протянула ему:

– Держите… – Оглянулась на дверь в клуб и тут же отказалась от мысли туда вернуться. Посмотрела на разбитое лицо парня. Вздохнула: – Как я понимаю, у вас неподалеку машина, а внутри наверняка есть аптечка. Пошли, я помощь окажу, защитник. Поднимите лицо вверх, кровь быстрее остановится…

Юрий направился к машине. Она взяла его за руку, так как заметила, что парня качает, да и смотреть вперед ему не удобно. На стоянке стояло лишь три автомобиля. Романовский достал ключи из кармана кожаной куртки и протянул ей:

– Откройте, пожалуйста, если умеете. Кровь не останавливается…

Алексеева легко отключила сигнализацию и сразу откинула водительское сиденье:

– Ложись!

Помогла забраться внутрь. Обошла машину и забралась на пассажирское сиденье. Через спинку дотянулась до лежавшей на панели у заднего стекла аптечки. Покопалась в ней и вздохнула снова:

– И что вы, ребята, за люди такие! Всякой дребедени полно, кроме того, что нужно! Я в клуб. Льда принесу и воды. Смыть кровь нечем…

Юрий встревоженно повернул голову:

– Но там эти типы…

– Справлюсь!

Романовский остался лежать в машине, а она, оставив сумочку на сиденье, торопливо направилась к «черному» ходу. Троица за это время успела очухаться. Юлька внимательно посмотрела на них:

– Ну, что, еще налетать будете?

Полноватый спросил, покачав отрицательно головой:

– Слушай, где ты так драться научилась? Знал бы, ни за что бы не связался!

Она улыбнулась:

– Вот это правильно! У меня отец и брат десантники. Ясно?

Все трое вздохнули:

– Извини. Мы больше не будем…

Полноватый парень спросил:

– Ты в Гнесинку поступила?

– Ага! Ладно, мне некогда! Если захотите поболтать, послезавтра подходите, но по-хорошему!

Кудрявый спросил:

– Можно подойти и ты не сердишься?

– А чего сердиться? Вы же получили вполне достаточно, да и на злодеев не тянете. Наглецы и не более…

С этими словами Алексеева постучала в дверь. Охранник открыл. Увидев знакомое лицо, отошел в сторону не спрашивая. Затем удивленно посмотрел на троих ребят, старательно отряхивающих брюки от пыли. Юлька сразу наткнулась на собиравшегося уходить Брагина. Тот удивленно смотрел на нее. Попросила:

– Вячеслав Денисович, нельзя ли принести несколько кубиков льда и простой водички в бутылке?

Администратор не стал ни о чем спрашивать:

– Видишь, на столике серебряное ведерко? Его ставили совсем недавно. Внутри наверняка лед имеется. Бутылку с водой тебе официанты принесут, только скажи.

Молодой парень лишь кивнул в ответ на ее просьбу и тут же скрылся в кухне. Юлька, пока его не было, выловила четыре крупных прозрачных кусочка льда и завернула его в несколько бумажных салфеток. Прихватив принесенную бутылочку с водой, исчезла. Романовский лежал в машине не шевелясь. На платочке расползлось большое кровавое пятно. Девушка оторвала два куска бинта и замотав лед в каждый, приложила к переносице парня. Приказала строго:

– Держите! Я вам лицо вымою…

Оторвала еще кусок бинта. Намочила водой. Наклонилась и принялась осторожно протирать симпатичное лицо от крови. Синие глаза не отрывались от ее лица. Романовский тихо сказал:

– Ты красивая. Тебя действительно Юлия зовут?

Она смутилась и рука дрогнула:

– Действительно… У вас синяки будут под обоими глазами. И рубашку кровью испачкали. Как приедете, в холодной воде замочите, может и отстираете…

Он улыбнулся, подумав: «О каких мелочах ты говоришь! У меня полно этого барахла!». Но вслух свои мысли высказывать не стал. Заговорил о другом:

– Юлия, вы учитесь и подрабатываете в клубе или это основное ваше занятие?

Алексеева пояснила, протирая его подбородок сухим бинтом:

– Я нынче поступила на вокальное отделение в Гнесинку. В «Арлекине» я подрабатываю, чтобы оплатить учебу.

– У вас необычный голос и песни. Вы станете известной певицей, уверен.

Почувствовал, что кровь перестала сочиться и решил сесть. Впервые он смущался от горизонтального положения. Придерживая бинт со льдом начал приподниматься. Маленькие руки не дали ему этого сделать. Уверенно легли на плечи и удержали:

– Лежите! Рано вставать. Кровь только-только сворачиваться начала…

Он подчинился, но сразу оговорился:

– Вас, наверное, дома ждут. Сейчас кровь перестанет идти и я вас домой увезу. Это же из-за меня вы торчите здесь…

Юлька улыбнулась и взялась за ручку дверцы:

– Вообще-то я могу идти! Вы в норме. Опасности нет. Полежите еще пять минут и едьте домой. Ладно, я пошла…

Он успел схватить ее за руку и не дал выбраться из машины:

– Юлия, не уходите! Пожалуйста! Я бы хотел с вами встретиться. Вы, действительно, очень мне понравились…

Алексеева смутилась:

– Юрий, я не из вашей тусовки и вас не поймут, так что извините…

Но он не отпустил ее руки. Девушка поглядела вначале на его пальцы, сжавшиеся на ее запястье, потом в лицо парня. Твердо потребовала:

– Отпустите меня! Мне надо домой! Я бы не хотела драться еще и с вами.

Романовский решительно сел на сиденье и сразу поставил спинку на место, выбросив лед на улицу:

– Вы меня боитесь?

Она откровенно рассмеялась, посмотрев ему в глаза:

– При моих способностях и к тому же зная ваши? Вы что, шутите? Меня отец всегда учил ничего не бояться.

– Тогда разрешите мне увезти вас домой.

Юрий сказал эту фразу, не сводя с нее глаз. Юлька покраснела от его серьезности и кивнула:

– Ну, раз вам не трудно, пожалуйста…

Назвала адрес. «Ниссан» отъехал от клуба. Романовский спросил:

– Я понимаю, что мы мало знакомы и все же, может перейдем на «ты»? Я студент института международных отношений. В следующем году заканчиваю учебу.

Она улыбнулась:

– Можно и на «ты»!

Они как раз выехали на Садовое кольцо. Машин пока было мало. Вездесущей дорожной милиции не наблюдалось, хотя по тротуару медленно шагали два парня в синей форме с дубинками на поясах. Девушка увидела, как один с силой потянулся и передернул плечами. Из-за крыш выглядывало солнце, обещая погожий денек. Романовский резко повернул к бордюру. Остановился и повернулся к ней:

– Юль, давай сегодня встретимся? В кафе посидим, мороженого поедим. Просто погуляем по Москве. Я приглашаю!

– А как же твоя крутая тусовка?

Юрий поморщился:

– Да плевать я на них хотел! Все интересы сводятся к болтовне. Кто сколько денег от родителей получил, в каком кабаке оттянуться вечером, где кокс дешевле, кто с кем перепихнулся и в какой позе … – Он резко замолчал и смутился, краем глаза заметив, что девушка покраснела, словно мак: – Извини, не стоило об этом! Ты даже говоришь не так, как мы. И песни ты себе подобрала замечательные, со смыслом!

Она улыбнулась, но так и не решилась поглядеть на парня:

– Я их сама сочинила…

Романовский восторженно покачал головой:

– Тебе бы спонсора хорошего найти, чтоб денег на раскрутку дал, на телевидение протолкнул, рекламу организовал, помог первый диск или кассету выпустить. С твоим голосом и талантом можно многого добиться. Хочешь, я поговорю с несколькими знакомыми нашей семьи? Они влиятельные и богатые люди.

Она мгновенно насторожилась и в упор посмотрела ему в глаза:

– Что взамен? У меня родители простые. Мама детский врач, отец – офицер-десантник. Брат курсант десантного училища. Не стоит беспокоиться, Юрий! Остановите у метро, а то я выскочу на ходу…

Он не остановился. Лишь блокировал дверцы. Спокойно ответил:

– Ничего не надо взамен. Не горячись! Ты талантлива. Я просто хочу помочь тебе пробиться в жизни.

Алексеева отказалась:

– Не надо! Я сама стану пробиваться. Для начала закончу училище. Я поставила цель и я добьюсь.

Он попытался объяснить:

– Юля, это не так просто сделать, если за спиной нет никого, кто мог бы помочь.

Она насмешливо поглядела ему в лицо:

– Ничего, пробьемся, как говорит папа!

До Юрия дошло, что девчонка привыкла рассчитывать только на себя и невольно подумал о собственной жизни: все расписано с рождения. Уже известно, с чьей помощью он пробьется наверх, на ком обязан жениться и так далее. В душу впервые закрались крамольные мысли: с какой стати родители решают за него? Да, ему нравится учеба в МИМО и он старается учиться хорошо, но разве у него нет своей головы, чтобы добиться положения в жизни? Добиться без помощи со стороны. Романовский нахмурился, и от нее это не укрылось:

– Я тебя чем-то задела или обидела? Извини, не хотела.

– Дело не в тебе, а во мне. Точнее, в моих родителях. Вот ты сказала, что пробьешься сама…

Он неожиданно подъехал к бордюру и остановился. Принялся облекать в слова те мысли, которые только что мелькнули в голове. Иногда он срывался на сленг от волнения и ей было не все понятно, но Юлька слушала не перебивая. Она догадывалась о смысле словечек по дальнейшему повествованию. Когда он замолчал, довольно спокойно сказала:

– Но ведь они заботятся о тебе! Стараются оградить от неприятностей. Не хотят, чтоб ты прошел через те тернии, как они. Это не так плохо. Я понимаю тебя – человек должен рассчитывать на собственный разум, но раз так получается, что делать? Как я слышала, в вашем кругу большинство так живет. Все расписано до глубокой старости и лишь единицы выбиваются из этого круга, чтобы поступить по-своему.

Юрий внимательно слушал и удивлялся ее глубокому, совершенно не девичьему, мышлению. Юлька неожиданно завертела головой:

– Мы почти приехали! Дальше я добегу. Всего два дома осталось. Спасибо, что подбросил. Тебе надо отдыхать ехать.

Романовский вздрогнул от ее слов. Спросил:

– Как насчет моего предложения?

Девушка пожала плечами:

– Я после обеда свободна.

– Тогда в час дня вот на этом самом месте ждать буду…

Отец уже встал, когда дочь прокралась в квартиру. Осторожно сбросила босоножки и повесила джинсовую куртку на вешалку. Александр Николаевич выглянул в коридор:

– Привет, Юлька! Мать еще спит, так что потише. Проползай на кухню. Кофе будешь? Как прошло? Делись впечатлениями…

Она вытащила из сумочки семьдесят долларов и протянула ему:

– Восторженные клиенты администратору для меня отдали. Отказываться, как он сказал, не стоит. Я хотела. Вообще, очень хорошо прошло! Слушали, танцевали. Вячеслав Денисович очень доволен.

Она принялась рассказывать, как все происходило в элитном клубе. Отец присвистнул, глядя на деньги:

– Да ты за три дня такими темпами мою зарплату перекроешь! Гляди, Юлька, как бы деньги с тобой злую шутку не сыграли.

Она налила в чашку немного кофе и присела к столу напротив отца:

– Не сыграют! Я откладывать буду на учебу и концертные костюмы. Сегодня собираюсь торт купить и вечером посидим за чаем. Не против, если я Наташку с Маринкой приглашу?

Александр Николаевич быстро допил кофе и вышел в коридор. Через несколько секунд встал в дверях, натягивая на широкие плечи куртку подполковника. Тихонько рассмеялся:

– С первой зарплаты, пусть и не официальной, положено! Надо отметить. Постараюсь к семи дома быть. Маме не говори о деньгах, тогда действительно сюрприз удастся!

Алексеев вышел в коридор, чтобы обуть туфли и фуражку. Юлька кинулась за ним. Чмокнула в щеку и втолкнула в руку пятьдесят долларов:

– Разменяй! Купи цветы маме и шампанское. Газировку для себя и торт я сама куплю. Я жду тебя, папочка!

Он хотел вернуть доллары, но дочь уже исчезла в кухне. Возвращаться не стал, лишь улыбнулся и положил деньги в нагрудный карман, решив похвастаться перед сослуживцами успехом дочери. Минут через пять после ухода отца, Юлька влезла в свою комнатку. Разделась и бухнулась спать. В полусне нашарила рукой будильник и поставила его на двенадцать дня, глядя на циферблат одним глазом. Ольга Сергеевна встала примерно через полчаса. Заглянув в комнату дочери, нашла ее мирно спящей и не стала будить. Лишь чуть улыбнулась, решив дождаться вечера.

Юрий приехал домой, надеясь прокрасться в комнату Анюты, пока никто не встал. Он хотел рассказать ей о встрече с Юлькой и спросить совета, но к его несчастью деду не спалось. Станислав Васильевич вышел из кухни на звук открываемой двери. Мгновенно заметил темные пятна на месте глаз и прошипел:

– Явился! Ну-ка, ну-ка… Подойди к свету!

Юрию ничего не оставалось, как пройти за ним на кухню и встать у окна. Дед уставился на синяки под обоими глазами и крякнул:

– Это кто же тебя так разделал? За что подобных наград удостоился? Надеюсь за правое дело стоял?

Рассказывать о том, как его отдубасили и он даже увернуться не смог, не хотелось, но Романовский не привык врать и честно ответил:

– Девчонку защитить пытался от трех подонков…

Дед усмехнулся и тут же спросил:

– Защитил?

Юрий потупился:

– Она меня защитила. Мастерски дерется. Всех трех уложила. Даже того, что мне нос разбил. Оказалось, что у нее отец и брат десантники. И ее научили стоять за себя. Но я ведь не знал, когда влезал…

Станислав Васильевич тихонько рассмеялся:

– Десантники серьезный народ! Это хорошо, что она драться умеет. Что родителям и бабушке говорить станем? Сегодня Илона приезжает, не забыл? Твой отец ее встретит. Куда ты в аэропорт с такими фингалами сунешься. За террориста примут!

Романовский внутренне вздрогнул от напоминания об Илоне. Сейчас он меньше всего хотел бы видеть именно ее. С ужасом подумал о свадьбе. В памяти возникли светлые волнистые волосы, карие глаза с искорками и яркие пухлые губы Юльки. В душе появилась боль. Мысли о карьере впервые не появились, хотя обычно появлялись именно они, когда вспоминал о Коваленко. Юрий постарался скрыть от деда свое состояние и пожал плечами:

– Правду скажу!.. Я же защищать пытался, а не сам драку устроил. Дедуль, я устал. Пойду, отдохну, ладно?

Станислав Васильевич проворчал:

– Гулять надо меньше и пораньше появляться, тогда не устанешь. Ладно, иди, отдыхай…

Станислав Васильевич остался в кухне, а Юрий отправился к себе. Заскочить в комнатку домработницы он теперь не мог. Не смотря на усталость, долго не мог заснуть. Приезд Илоны, о котором он совсем забыл за эту ночь, выбил из колеи. Он вовсе не жаждал ее увидеть. Предстоящий разговор о женитьбе начал страшить. Представил, как руки Илоны снова обовьются вокруг его шеи, как ярко накрашенные губы прижмутся к его губам. Как они снова займутся сексом где-нибудь в гостинице и не испытал ровным счетом ничего, кроме отвращения.

В памяти всплыло юное личико, обрамленное светлыми волнистыми волосами. Серебряный голос отчетливо зазвенел в ушах. Юрий ясно представил красиво очерченные пухлые губы и душа вздрогнула. По телу пронеслась дрожь. Он улыбнулся. Закинул руки за голову и подумал, что не хочет потерять эту девушку. Надо было срочно что-то придумать, чтоб исчезнуть из дома до того, как приедет Илона и встретиться с Юлей. Дальнейший скандал его не волновал. Парень принял решение.

Часа через полтора беспокойного ворочанья, он все же придумал план. Поставив будильник на десять тридцать, Юрий наконец-то спокойно заснул. Вскочил от неистового трезвона. Быстро умылся и переоделся. Вышел на кухню. Мать с бабушкой пили кофе. Анюта что-то обжаривала на сковородке. Все три женщины ахнули от его вида. Инна Станиславовна сообщила:

– Дедушка и папа уехали за Илоной в аэропорт. Папа рассказал мне, что с тобой произошло. Что же сын, я рада, что ты рыцарь! Твои синяки я замажу и они станут практически не видны. Илоне, думаю, мы сумеем объяснить…

Через десять минут он успел перекусить и терпеливо сидел на стуле, пока мать замазывала багрово-синие фингалы. Затем вскочил:

– Мам, бабуль, я сгоняю букет куплю! Все же невеста! Туда и обратно!

Он впервые в жизни врал и не думал о том, что будет потом. Обе женщины согласно закивали и лишь стоявшая у плиты Анюта внимательно посмотрела в лицо воспитанника. Она единственная поняла, что с парнем что-то произошло, но ни слова не сказала. Юрий чмокнул ее в щеку и исчез. Сейчас Романовского волновала лишь Юлька. Но едва вышел из подъезда, как в кармане затрезвонил мобильный. Это оказался Вован. Он хохотнул в трубку:

– Как певичка? Хорошо оттянулся? Мы тебя ждали. Особенно Луиза, она от окна не отходила и всем отказала. Рекомендуешь Юлю или себе загребешь, пока не надоест? Сколько раз вставить сумел? Колись, не скромничай!

Юрий неизвестно почему взъярился:

– Скажи еще одно плохое слово про Юлию и при встрече я начищу тебе фейс!

Отключил мобильный совсем. Забил в карман и торопливо отъехал, боясь столкнуться с машиной отца. По дороге купил цветы, но не для Илоны, а для Юли…

Девушка проснулась сама за три минуты до звонка будильника. Отключив звонок, устремилась в ванную, как была: в коротеньком топике на голом теле и трусиках. Почистив зубы и умывшись, с удовольствием почувствовала себя отдохнувшей. Выскочила на кухню не одеваясь, шлепая по линолеуму босыми ногами. В доме никого не было и стесняться было некого. Разогрела сборную мясную суп-солянку и гуляш с макаронами. Не спеша поела, раздумывая: стоит ли идти на свидание к Юрию. В памяти всплыли синие глаза, лицо в крови и легкий запах дорогого дезодоранта. Щеки обдало жаром, а в душе возникло ощущение радости. Она принялась приводить себя в порядок.