Читать книгу Судьбы кружение - Людмила Каштанова - Страница 1

От автора

Вся моя трудовая деятельность прошла на хрустальном заводе в городе Дятьково. Сюда я приехала из в маленького поселка Плужин Климовского района Брянской области в 1970 году, после восьми классов. Поступила в училище №14 и параллельно заканчивала вечернюю школу, получая среднее образование. Затем был Дятьковский индустриальный техникум и диплом техника-технолога. Кроме профессии меня всегда манила литература, к которой меня, сестру и братьев приучила мама. Живя в сельской местности, она находила время для чтения. Мне, пятилетней девочке, сестра приносила детские книги, она же и научила меня читать.

Первые стихи я начала писать в 15 лет. Юность, влюбленность, хотелось все чувства выразить в поэтических строках. Более серьезные стихи пришли ко мне позже. Сейчас больше пишу прозу – рассказы. В них могу объемнее выразить свои мысли, эмоции, переживания.

Свою первую книгу посвящаю моим родным людям, которые сейчас рядом со мной и которых уже нет на этом свете. Я хочу, чтобы читая эти страницы, моя дочь, внук и правнуки знали и помнили, какою была я, как жили их прабабушки и прадедушки. В этой книге мое отношение к братьям нашим меньшим, к животным, которые радуют нас и скрашивают нашу жизнь. Надеюсь и ты, дорогой читатель, найдешь здесь что-то близкое твоей душе.

Старик

(Посвящается моему отцу)

Усталое огромное солнце медленно катилось к закату. Оно уходило за горизонт, за день отдавшее столько тепла и света, что, казалось, к концу дня оно должно стать маленьким и незаметным. Но всё было наоборот. К вечеру, низко склоняясь к земле, оно превращалось в большой красный шар, на который хотелось смотреть, не отрывая взгляда. На скамейке, со следами когда-то зеленой краски, сидел старик. В поселке его звали по фамилии – Салов. Обычного прозвища за всю жизнь ему никто не дал, хотя в поселке все, от мала до велика, имели свои прозвища. Кто-то в ком-то замечал какие-то недостатки или, наоборот, какие-то заслуги и народ метко награждал их прозвищем. Но его такое событие обошло стороной. Салов… Так он им и оставался.

Старик часто вытирал слезившиеся глаза, глядя на уходящее солнце, и мысли его уходили далеко. Он все чаще вспоминал свою Аннушку. Не так давно покинувшую его и этот мир. Только теперь он понимал, как мало ее ценил, сколько нанес ей обид, в гневе мог поднять на нее руку, о чем ему сейчас так больно вспоминать. Перед глазами он видел ее глаза: большие, серые, любившие и прощающие его. Вот сейчас покаяться, попросить прощения, да нету ее, Аннушки, умерла, даже не попрощавшись. Не успела, а может, не захотела…

…ОНИ прожили вместе сорок лет. Родили пятерых детей. Первая дочка Валя, Валечка, умерла, когда ей было девять месяцев. Старые бабки, видя младенца, говорили: «Не жить ей, такие красивые дети не живут. Бог заберет ее, она, как Ангелочек».

Оно и вправду, дочь родилась с белокурыми волосами. Мелкие кудряшки украшали ее головку, а из глаз лился какой-то непонятный свет. То ли сглазили старые говоруньи, но Бог и вправду забрал ребеночка. Остальные дети живы, здоровы, улетели, разлетелись. Дочь в соседнем селе живет, обзавелась своей семьей. С мужем, правда, не повезло, очень уж любит к рюмке прикладываться. У самой двое деток, так что лишний раз добежать до родительского дома времени нет. Да отец и не в обиде. Остальные дети иногда приезжают.

Когда Аннушка жива была, все, как птенчики, слетались, собирались вместе, особенно на любимые тогда праздники – первое мая и седьмое ноября. А теперь дом пустой, как будто не живет в нем живая душа. Их дом был новым и крепким, он сам его построил. Все бревна, доски – всё сам облюбовывал, строгал, пилил. Мужики помогли поставить сруб, а остальное всё сам, своими руками. Дом получился с высоким крыльцом, со светлыми окнами, три из которых выходили на улицу, а два больших – в сад.

Он любил свой дом и гордился им. По ночам его часто мучили боли в спине и руках, надорванных тяжелой работой, и он часто просыпался, а потом долго не мог уснуть, выходил на улицу, скручивал самокрутку из табака, который сам выращивал и… вроде боль отступала. «Как же мне тяжело без Аннушки», – думал старик, подняться бы и пойти в дом. Натруженные больные руки лежали на коленях и не хотелось даже пошевелить ими.

УЖЕ заметно стемнело. Вокруг стало тихо, и только беспокойные сверчки, ждавшие своего часа, завели свои песни на только им понятном языке. Старик с трудом приподнял свое непослушное тело и, слегка сгорбившись, устало пошел к дому. Калитка тихонько скрипнула, будто признавая и поддерживая своего хозяина. Никто его не ждал и не встречал. Лишь только бессонная ночь, да беспрестанные думы об Аннушке, о том, как тяжко одиночество.

Времена года

Весна – чудо, лето – чудо, осень – чудо, зима – чудо. Сколько бы столетий не спорили, кто создал всё это, но слово останется за теми, кто верил и верит, что всё создано Создателем, Высшим разумом. Бог, видимо, очень серьёзно занялся нашей планетой в своё время, и всё что теперь на ней живёт и размножается, будь то люди или животные, растения – всё процветает. Как процветает весна с её удивительными запахами, чуть показавшиеся на пригорке травы или несмелого, но настойчивого подснежника, который вызывает у нас первую весеннюю улыбку и сердце тает от нежности к этому удивительному маленькому и хрупкому цветочку, а душа становится облаком и вроде на время куда-то уплывает. Потом ты замечаешь, как на деревьях набухли почки и лес наполняется шумом, чувствуя прилёт птиц и приход тепла. С каждым днём солнце дольше задерживает свои лучи, оставляя своё тепло для всего живого. Это – солнечная энергия, от которой земля от зимнего отдыха начинает просыпаться. Все начинает оживать, как только снег, всем надоевший, неожиданно исчезает, вызывая этим всеобщую радость. И вот тут начинается самое интересное. Все становятся влюблёнными. Любовь всюду, даже воздух наполнен её частичками. Весна – это любовь. Все по парам – люди, птицы, звери, насекомые и, конечно, растения. Они рождаются из земли, рядышком, красивые цветы, приветствуя друг друга и влюбляясь. Весна в разгаре, всё цветет, всё бушует, всё радует глаз. Деревья радуют глаз своей нежной зелёной листвой. Стоят одетые в дорогой красивый шёлк неотразимого цвета. Такой цвет может подарить только Тот – кто всё это создал. День за днем становится жарче. Одни цветы сменяются другими. Листья на деревьях приобретают более сочный и темный цвет. Птицы, выбирая укромные места в кустарниках и на деревьях, вьют гнёзда. Любовь дала потомство, нужно строить гнёзда, растить, заботиться о птенцах. Ведь не зря они летят из чужих стран на свою Родину, которую покидают с тоской, чтобы вернуться сюда весной. Жизнь снова продолжается. Все идёт к тому, что скоро лето.

Лето! Кто не любит лето?! Природа повзрослела, она выросла, обзавелась потомством. Господствует теперь в этом живом мире – забота. Лето – солнце в зените, для того, чтобы весенние первые росточки выросли, набрались сил. Семена и плоды взяли солнечную силу и энергию для будущего потомства. И летний дождь, тёплый дождь, которым земля насыщается. Матушка земля, впитывает целительные капли для всего живого и ей родного.

Лето – другие запахи, другие цветы, как-будто они взрослее весенних. Они все очень красивы. Особенно красиво луговое поле. Вот где рай. Зайдешь по пояс в эту красоту, приляжешь на травы – кругом ромашки, колокольчики, весь летний цвет. Закроешь глаза и вдыхаешь этот аромат, и этот запах смешанный, неповторимый, течёт по твоим жилам, как живая вода и ты, как-будто где-то паришь в невесомости, под пенье жаворонка и не хочется открывать глаза, терять это наслаждение. С силой открываешь глаза и видишь небо голубое без единого облака. Вся красота завораживает и потом ещё долго вспоминается это неповторимое ощущение невесомости и легкости, как-будто ты излечился от дурной болезни, долго тебя мучавшей. И хочется петь во весь голос, зная, что тебя никто не услышит, и никто не осудит. И сам поёшь, и душа поёт.

Постепенно жаркие лучи солнца становятся менее тёплыми. День понемногу становится короче, а ночь длиннее. В садах наливаются соком яблоки и груши, и дразнят своей спелостью бордовые вишни. Острее ощущаешь приближение осени. Идет, спешит красавица со своим богатством.

Осень – самая волнующая пора. У неё свой особый запах. Запах осени, мудрый и неповторимый. Всё, что готовила весна и лето, она выставляет, она гордится. Вот я, я – пришла, берите, собирайте, только не ленитесь. И когда собраны все урожаи, осень готовит ещё подарки. Подарки красок: листва постепенно начинает менять цвета, где-то листья желтеют, где-то краснеют, постепенно деревья становятся царственно величавыми с золотыми кронами. Этой порой очень хочется пойти в лес по грибы – опята. Зайти в лес, поклониться ему, попросить набрать ведёрочку грибов и на входе положить кусочек пирога лесовику, чтобы был не в обиде. Кто не испытывал восторга, когда вдруг видишь поваленное дерево, а на нём видимо-невидимо грибов опят. Вначале замираешь, не веря в удачу, а потом вырывается непроизвольно радостный крик – крик торжества. Садишься на корточки и начинаешь с нежностью срезать каждый грибочек, и бережно складывать в ведерко. Моя подруга однажды нашла в лесу пенек, а на нем друг на дружке росли опята, такие красивые, с толстыми ножками и красивыми шляпками. Она долго любовалось такой находкой, но так хотелось, чтобы все увидели такую красоту. Она созвала нас всех, мы были поблизости и когда подошли, она с блеском в глазах и с какой-то торжественностью сказала: «Посмотрите, какой натюрморт». Потом этот живой натюрморт долго стоял в глазах, принося радость. Это осень-дарительница. Осенью хочется уединиться, побродить по шуршащему ковру, взять в руки веточку клена и думать, думать. Как-будто всё раскладывать по полочкам, некоторые слова складываются в стихи и посвящаются осени.

Осень тихо загрустила,

Листья наземь уронила

И стоит печальная,

Листья растерявшая

Вот и осень с бабьим летом отдает последнее нежное тепло, как-будто просит помнить ее щедрую и красивую. Слетают с деревьев последние листья. Задувает холодный ветер. Начинаются дожди. Вот и закончилась осень.

Зима. Властная, холодная красавица. Богатая бриллиантами, изумрудами, засыплет снегом поля, леса, и чуть солнышко покажется на небе, коснется лучом ее богатств, и начинают они гореть и завораживать взгляд. Возьмешь в руку комочек снега, он быстро тает и красоты не остается. Но люди любят зиму за ее буйный нрав, за морозы и метели, за радость кататься с горок и на лыжах, и на коньках. Мороз проберет тебя до костей, и как приятно прийти домой, выпить горячего чая. Лечь в теплую постель, согреться и видеть сон: весеннюю проталинку с зеленой травой и маленький белый подснежник. И снова все начнется сначала.

Марина

Марина, сидела на своей небольшой кухне и мыслями уносилась на свою малую родину, на которой давно не была. Родители умерли, но ей так хотелось туда поехать, где прошло её детство, походить по родным местам, сходить на родительские могилки. День она запланировала. «А возьму-ка с собой внука», – решила. Пусть побывает на бабушкиной родине. Внучок вырос красивый, с чёрными густыми волосами, а глаза украшали густые длинные ресницы. Волосы слегка были волнистыми и за это он их недолюбливал.

Погода выдалась теплой и солнечной. Взяв билеты, они заняли свои места. Автобус, грузно качнувшись, выехал из города. Марине всегда нравилось смотреть на проносящиеся мимо поля, на лес с зелёною листвою, на синее небо с причудливыми облаками. Она вспоминала, как, закончив школу, уехала учиться. Как много ребят пытались за ней ухаживать. И она любила знакомиться, протягивала ладошку и говорила:«МАРИНА». Ей так нравилось своё имя, оно её завораживало и от этого она казалась себе красивой и загадочной. Мама всё диву давалась: «Что они в тебе находят?». А девушка лишь усмехалась и думала: «Моё имя – как песня, как птица!». Жизнь, конечно, не была песней. Мама умерла рано. Мир стал серым и ненужным. Домой ехать не хотелось, отец обижался, но без мамы дом стал пустым, чужим. И когда отец вскоре женился, ей стало даже легче, не нужно было испытывать чувство вины перед ним. Дом был продан на снос и даже, если бы захотелось когда-нибудь приехать домой, то было бы просто некуда. Дому осталась верна кошка Мокрида, таким именем её назвала мама. И сколько отец не пытался её увозить в мешке за несколько километров, она упорно возвращалась и сидела, ждала хозяев на пустом месте. Марина тоже никак не могла привыкнуть, что нет мамы. Господи! Иногда, слушая подруг, недовольных советами своих мам, она думала, мне бы хоть на минутку увидеть её, погладить её усталые руки, посмотреть в её глаза, поговорить. Нет! Этого уже никогда не будет.

Остановилась Марина у своей племянницы. Двор был ухоженный, кругом цветы в красивых клумбах. Много было красивых роз. Две большие вишни склоняли свои ветви под тяжестью плодов. Такая красота! Внук, озираясь вокруг, дёргал её за руку и всё говорил: «Ба, глянь, ба, глянь!» Вечером Марина позвонила брату, договорились утром съездить на кладбище. У брата была машина и на рассвете, нарезав роз, они поехали. Зайдя в ограду, Марина ахнула. На маминой могилке вырос огромный белый гриб! Брат хотел сорвать его, но Марина сказала, не надо, это мама даёт нам знак, что рада нас видеть. Она нагнулась, потрогала молодую и упругую его шляпку. Потом села на скамейку и мысленно разговорилась с мамой. Сегодня ей ещё хотелось побыть в своём посёлке, где она родилась и выросла, где стоял родительский дом. Брат высадил её с внуком возле старой школы, в которой Марина училась. Школа была развалена, её двор зарос высокой травой. Ей показалось, что вот сейчас выйдет за село и увидит родной посёлок. Но каково было её удивление, когда выйдя из села, она увидела, что с левой стороны стоял стеной молодой, зелёный, хвойный, незнакомый лес. Когда же он сумел вырасти? Дороги не было видно и на миг показалось, что заблудилась она навечно. Но к посёлку привела их дорога через поле. Рожь стояла, налитая зерном, и мерно покачивалась под ветром. Приятно было видеть поле, которое плодоносило, а не пугало страшным чертополохом. Когда пришли в посёлок, Марине подумалось, вот пришли с одного кладбища на другое. Только здесь похоронены дома. Уцелел лишь один дом и в нём явно кто-то жил. Марина с нетерпением стала стучать в ворота. Так хотелось увидеть кого-то живого, помнящего её родителей, а, может, и её саму? Вышел старик, на лице его светилось добродушие, а глаза улыбались.

Вы кто? – спросила Марина. Он назвал фамилию, и она вспомнила его и его семью. Она тоже представилась, назвала родителей, но старик, конечно, её не узнал, хотя сделал вид, что узнал, наверное, чтобы не обидеть. Но Марине было всё равно. Она попрощалась и поспешила к тому месту, где когда-то стоял родительский дом. К горлу подступил ком и на глаза навернулись горячие слёзы. На месте дома гулял ветер, росла, высокая трава и больше не было ни-че-го! Она попросила внука отойти недалеко. А сама, усевшись на тёплую землю, залилась слезами. Она плакала и говорила, шептала, разговаривала с мамой, просила у неё прощение за тот роковой день.

…Мама тяжело и долго болела, Марине невмоготу было видеть её страдания и, по своей глупой молодости, она не выдержала и сбежала из родительского дома. Мы всегда думаем, что потом всё объясним и нас поймут. Не хотелось верить, что мамы когда-то не станет! Но, приехав в тот раз домой, на подходе к дому, ее нагнала почтальонка с телеграммой. Мамы не стало! С тех самых пор Марина мучилась от того, что не услышала мамины прощальные слова и не знала, простила она её или нет. Вот сейчас, сидя на месте дома, Марина говорила и говорила, и ей казалось, что её слышит мамина душа. Слёзы облегчали душу.

Она привстала и посмотрела вдаль. Там виднелся далёкий горизонт и как в детстве показалось: вот только стоит пробежать немного, и коснёшься края. Они так и делали в детстве, но чем дольше они бежали, тем быстрее убегал и убегал горизонт. Марина поклонилась низко до земли своим родителям, дому, всему тому, что есть и будет в её памяти. Она уходила с внуком, боясь оглянуться, унося тепло своей земли в душе. Марина надеялась, что сегодня мама, наконец, её простила.

А мама простила её уже давно…

Матвей

За день, нагретые весенним солнцем почки на деревьях набухали и, глядя на них, думалось, сейчас выстрелят. И они выстреливали нежнейшими, резными, зелёными листочками. Весна этого года начиналась дружно, уже сошёл снег, отшумели ручьи, и она с уверенностью вступила в свои права. Это была пятая весна Матвея. Он ещё спал, досматривая чудесный сон, где улыбающаяся мама щекотала его и прижимала к себе. Он был счастлив! Утренний луч солнца, такой яркий и смелый, передвинулся на лицо мальчугана, и он открыл глаза.

Ещё не совсем проснувшийся малыш понял, что будила его совсем не мама. Он хотел повернуться, но резкая боль в коленке и рёбрах заставила его тихо охнуть. Вчера его опять выловили ЭТИ, избили. Били не совсем жестоко, но было очень больно. А он смотрел на мучителей своими бархатными карими глазами, не выдавая страха и унижения, а, главное, надо было в это время не плакать. Бить Матвея сильно обидчики не решались. За побои младших в детдоме строго наказывали. Малыш сжимал в ладошке своего друга, про которого никто не знал, не догадывалась об этом даже его любимая воспитательница Тамара Ивановна. Маленький резиновый мячик оранжевого цвета. Матвейка нарисовал ему нос, глаза и губы, немного растянутые в улыбке. Про себя мальчик назвал его просто – ДРУГ. Он всегда носил его с собой, засыпал с ним, а когда совсем становилось плохо и одиноко, он с ним разговаривал. Как ему хотелось, чтобы когда-нибудь приехала мама и забрала его. Его так обижают ЭТИ! Эти, их было четверо, самый несносный Санька, он всегда старался его побольнее ударить или дёрнуть за ухо. За что его невзлюбили ребята, Матвей не мог понять своим детским умом, ведь он-то как раз никогда не задирался, просто потому, что не мог этого делать. Миролюбивым рос человеком Матвейка. Физически мальчик выделялся, угадывалась в нём, пятилетнем, крепкая и статная фигурка, широкие плечи! Волосы были светлые, прямые и густые, но им не давали отрасти – стригли всех ребятишек так, что оставалась одна чёлка. Уже в этом возрасте проявлялся его характер, не хотел он быть похожим на других. Матвей любил одиночество и у него был самый лучший и верный ДРУГ! Во дворе детского дома рос большой и раскидистый клён. Матвей очень любил сидеть на земле, прижимаясь спиной к его стволу. Своим маленьким тельцем он чувствовал, как большое дерево, становясь тёплым, раскачивал большими ветками. Тимофею было покойно на душе в эти мгновения, большой и добрый клён защищал его! Мальчик закрывал глаза, а в душе у него почему-то звучали слова. Потом они складывались в строчки, строки в рифмы и получались певучие стишки. Он их запоминал и накрепко хранил в памяти. Спустя много лет, он увидел американский фильм «Изгой», режиссёра Роберта Земекиса. По воле судьбы, взрослый мужчина-почтальон, попадает на необитаемый остров и у него другом становится футбольный мяч. Этот фильм вызовет у Матвея скупые слёзы, по тому одинокому и жестокому детству. Он совсем не помнил, почему и как очутился в детском доме, ему казалось, что он был в нём всегда. А вот маленькое его сердечко подсказывало ему, что ведь где-то живут и мама, и бабушка, а если совсем повезёт, то и папа! Вот тогда не стояли бы у его кроватки старые, стоптанные тапочки с дырочками и протёртой подошвой и ЭТИ его бы не обижали! А вместо красивого фантика, который он случайно нашёл и нюхал, и нюхал, у него была бы настоящая вкусная конфета! Фантик от конфеты Матвей бережно хранил в карманчике. От таких грустных мыслей малышу захотелось плакать, как вдруг рядом раздался зычный голос Тамары Ивановны:

–Ну, Матвеюшка, вставай, вставай, у тебя сегодня смотрины!

– Какие смотрины, – удивился он?

– Всё узнаешь сам. Сейчас пойдём в корпус, принарядим тебя, причешем, переоденем, приговаривала воспитательница.

Да, Матвейке повезло, его усыновили. Теперешняя его мама – Оксана Фёдоровна – преподавала английский и французский языки в школе, папа работал рядовым инженером на заводе. Когда они увидели Мальчика в первый раз, у неё задрожали губы, и она заплакала. Повернувшись к мужу, сказала одно: «Это – он!» Муж, кивнув головой, быстро отвернулся. Так просто и буднично Матвей стал их сыном. Они сразу и безоговорочно полюбили друг друга. Маленькое сердечко потихоньку оттаивало. Он, обнимая и прижимаясь к маме, сразу затихал, боясь даже дышать. А вдруг это сон? Но мама обнимала его, поднимала на руки и кружила по комнате и они счастливо смеялись. Папа старался угодить сыну, покупал ему игрушки. Самая крутая была – пожарная машина. И мальчуган начал познавать, что такое счастье. Это когда они с мамой шли зимой по заснеженной дорожке из детского сада, а в воздухе кружились белые снежинки. И мама крепко держала его за руку, а он думал, наверное, она боится потерять меня и был этому несказанно рад. С самых первых дней они договорились, что будут изучать иностранные языки. Один день – английский, другой – французский. Так с пяти лет и пошло ненавязчивое знакомство и обучение иностранным языкам. Матвей быстро всё схватывал, у него обнаружились несомненные способности к языкам. А родители не могли не порадоваться этому. К семи годам мог сносно разговаривать на двух языках. В школу пошёл с большой радостью. За это время он вытянулся, его карие бархатные глаза стали более выразительными, а густые волосы маме было жаль стричь. И он стал с удовольствием носить красивую причёску, без безобразной чёлочки. Накануне первого похода в школу Матвей почти не спал. По нескольку раз перепроверял. Всё ли на месте в портфеле. Несколько раз вытаскивал и перекладывал книги, тетради, ручки. Он уже умел писать и считать. А в его детском личном дневнике появились стихи. Трогательные, наивные, но это были его мысли, переживания. Учился он легко и школу окончил с отличным аттестатом. Уже в старших классах он пробовал сочинять ещё и рассказы, и под псевдонимом отсылал в разные журналы. Некоторые из них печатались, иногда приходили хорошие отзывы. Ему нравилось погружаться в мир литературы и своим ощущением мира придавать смысл написанному. Мама поддерживала его, гордилась, а папа частенько говорил:

– Ну, сынок, быть тебе писателем.

И как в воду глядел. Его первая книга «Обо всём и ни о чём», вышла миллионным тиражом и сделала сенсацию в литературных кругах. Матвей окончил журфак, но писательская деятельность привлекала его всё больше.

Следующая книга была не менее популярна «Забытые вами, вас прощают». Он стал знаменит, работал над новой книгой. Всё в его жизни складывалось удачно, и он благодарил судьбу и Бога, за всё. Вот только, чем больше он взрослел и мужал, одна мысль не давала ему покоя. Он очень хотел найти свою кровную маму и надеялся, что она жива, а если так, он её обязательно разыщет. Только не знал, как сказать своим приёмным родителям об этом, чтоб не обидеть их.

Как-то, сидя вместе на кухне, он решился начать нелёгкий разговор и, к своему великому изумлению, мама вдруг сказала: «Сделай сынок одно большое дело, разыщи свою настоящую маму, приложи к этому все усилия и возможности». Он, потрясенно обнял её, уже постаревшую с седыми волосами, но такую родную мамулю.

Да, ему пришлось потратить много времени, разговаривать со многими нужными людьми, он посетил тот детский дом и ему дали данные. Мама, Пражская Лариса Фёдоровна, проживающая в городе N, по такому-то адресу. А жива ли и живёт ли она сейчас там, никто не знал. И Матвей не стал откладывать поездку. То ли кровь звала, то ли обида гнала? Он ехал в своей новенькой машине и чем ближе он был к её дому, тем сильнее стучало его сердце. Матвей быстро нашёл трехэтажный старенький дом. Дверь в подъезде еле держалась на петлях, видимо часто её пинали ногами. Подойдя к заветной двери, он долго не мог нажать на звонок. Но, пересилив себя, резко нажал кнопку звонка. В ответ – тишина. Нажал ещё раз, ещё – безрезультатно. Никто не открывал. Он хотел уже уходить, как за дверью раздался еле слышимый шорох. Кто-то с усилием открывал замок. Когда дверь приоткрылась, перед ним оказалась худенькая женщина в инвалидном кресле, с такими же, как у него, карими бархатными глазами. В стареньком застиранном халатике, в котором не хватало двух пуговиц, а на их месте зияли дырки, как будто кто-то их выдрал с мясом. И у Матвея вдруг предательски задрожали ноги, а на глаза навернулись слёзы. Он понял, что нашёл, вот она, такая беззащитная, как и он тогда, в детстве. А она, увидев его, сразу в догадке рвануло сердце. Она не могла вымолвить ни слова. И лишь безумное удивление, близкое к помешательству, отразилось в её глазах. Матвей, испугавшись, припал к ней, как будто ему было пять лет и почувствовал такое мощное тепло и нежность, таких состояний он никогда не испытывал. А в голове билась одна мысль, вот и нашёл, вот и нашёл!

Потом они долго разговаривали. Она рассказала про обман его смерти, но эти люди уже наказаны жизнью. А она, после тяжёлых родов, стала инвалидом. Всю ночь не гас огонёк в их окнах. Теперь Матвей часто навещает свою маму, купил ей красивый халат, новое кресло, нанял сиделку, а на её столе теперь всегда лежат хорошие конфеты в красивой красочной обертке.

Чужое счастье

О ней так много писали, сочиняли песни, стихи… О молодой и красивой, о ее влюбленности и неразделенной любви. Писали и сами себе верили, что не может быть иначе: она могла любить только его, мечтая коснуться, прижаться к нему и, наконец-то, быть счастливой. А дуб – раскидистый, властный, могучий и любивший больше всего на свете себя. Она никогда его не любила и не хотела к нему прижиматься. А люди верили в эту сказку, да и пускай верят. Она-то сейчас уже немолода и ее ветви уже не так упруги. И ее мучитель теперь не приходит к ней и не ломает ее ветви. Она слышала через свою боль, как они говорили, мол, будут хорошие веники. Она не знала, что такое веники. Временами боль уходила, а весной она вновь расцветала, ее сережки свисали бахромой с какой-то залихватской красой. Она стояла одна в поле. Одна-одинёшенька. Смотрела на лес, где были ее браться и сёстры, они лишь издали иногда махали своими ветками, приветствуя ее. Иногда ей очень хотелось к ним, быть рядом со всеми. Но так всё сложилось, так упало ее семя одинокой красавицы. А она и впрямь была красавица: высокая, белоствольная. Раскидистая. Она много лет стояла одна, иногда – грустя, иногда- радуясь внезапному порыву ветра с дождем, когда вдруг он начинал с ней играть, и она не могла сопротивляться.

Но однажды, после такой игры, спустя время, из-под земли стало прорастать маленькое деревце. Она очень внимательно прослеживала каждый день появившегося на свет соседа, который жалобно тянулся вверх. Вначале это ее раздражало, что еще кто-то рядом с ней на ее владениях. Потом у нее появилась непонятная жалость. Лето было засушливое, и она видела, как это деревце… гибнет. Тогда она обвила его своими корнями и стала его подпитывать.

Потом пошли дожди. И дерево стало стремительно расти. Ей очень нравилось наблюдать за ним: как растут его ветви, как распускаются маленькие зеленые листочки и ей уже не было так одиноко и грустно. Дерево ей улыбалось, приветствуя ранним утром взмахом веток, желало спокойной ночи вечером.

…Прошло несколько лет. Из маленького дерева оно превратилось в большое и раскидистое. Они сплелись ветвями и корнями, и она помолодела. Она поняла, что можно любить и быть любимой. Они вместе встречали рассветы, провожали закаты. Они разбрасывали вокруг семена, и через несколько лет в этом месте выросла красивая березовая роща. Сюда приходят люди и любуются белоствольной красотой стройных березок. А они по-прежнему стоят рядом, обнявшись упругими ветками, и по ночам шепчут под шум ветра слова любви. А дуб по-прежнему стоит независимый и… одинокий. Иногда он поднимает вверх сильные могучие ветви, чтобы взглянуть на чужое счастье. Но… оно его не трогает. Он опускает ветви и ему хорошо одному, сильному и властному.

Хотя… Быть может, пройдут сотни лет и тогда он тоже не будет одиноким?

Жемчуг

Праздничные дни… Она их теперь не любила. Суета. Все бегут куда-то, торопятся. Вот и сегодня она шла по нарядной улице, украшенной гирляндами, красочными елками, витрины магазинов ослепительно сверкали поздравлениями «С новым годом!». А ей приходилось тащить своё усталое, непослушное тело, чуть сгорбившись, и стараясь не поскользнуться. Она медленно шла к своему дому. В руках у нее была небольшая сумка с продуктами. Себе она купила очень мало, больше – любимому коту Жемчугу. Она-то и вышла из дома ради него. Так хочется побаловать любимого котика. Подарки некому дарить, да и ей самой никто уже давно ничего не дарил. Но ее это не обижало. Те, кто ей были близки и дороги, давно растворились в Вечности. Она сильно сжимала в руках свою сумку, как будто это ей придавало уверенности. Но вдруг кто-то резко выдернул из ее рук сумку и, улыбаясь, сказал:

– Здравствуйте, Дарья Николаевна.

Она даже не успела испугаться, а он с очаровательной улыбкой смотрел на нее.

– Ты кто? – как-то робко и глухо спросила она.

– Я – Артем. Артем Дементьев.

У нее пронеслось в голове мысль, несвойственная по быстроте ее возрасту: «Наверное, это один из тех хулиганов с нашего двора».

– Я вам помогу, если Вы не возражаете, – он очень цепко взял ее под локоть, чуть прижал к себе и сказал: – Ну, что, пойдемте?

И она засеменила, не смея возражать, почувствовав уверенную опору.

– Так, ты – кто?

– Дарья Николаевна, мы поговорим еще об этом. А сейчас я Вас провожу до дома, – он ей так открыто улыбался, что она ему поверила. Поверила тому, что он доведет ее до дома и ничего плохого не случится.

– Ну, пойдемте же, а то Ваш Жемчуг совсем Вас заждался…

Ее это удивило: он знает ее любимца, но решила промолчать.

Подойдя к двери, попыталась вспомнить, куда положила ключи, но незнакомец, прижал свою руку к двери, и она открылась. Ее старое тельце задрожало от испуга:

– Уже в квартире кто-то есть, – мелькнула догадка. Она еще толком не успела всё это обдумать, как незнакомец сказал:

– Дарья Николаевна, заходите.

Навстречу ей бежал ее друг, кот Жемчуг. Он стал тереться о ее ноги, не обращая внимания на незнакомца.

Артем уверенно прошел на кухню, выложил нехитрые покупки и с какой-то грустью произнес:

– Да, совсем небогато, Дарья Николаевна, Вы не возражаете, если я накрою вам стол, ведь сегодня Новый год. А Вы немного отдохнете…

…Спустя полчаса она зашла на кухню и чуть не лишилась чувств. В углу сверкала нарядная елка (таких она не видела даже в самых дорогих магазинах), стол был празднично накрыт. Его украшали салфетки в виде белых лебедей. Роскошный сервиз сверкал своей белизной. Закуски ее поразили. Не было ни оливье, ни колбас, ни знаменитой «шубы». Всё было приготовлено в виде 12 знаков Зодиака. Блюда были из фруктов и овощей. Желтыми солнечными глазами на нее смотрел тигр, рядышком стояла белая коза и так все знаки. В центре стол украшала шоколадная лошадь. Она отливала коричневой глазурью и, казалось, сейчас топнет копытом. Женщина вдруг подумала: «Вот я и сошла с ума…» Хотя всю жизнь была мечта: зайти на кухню, а там праздничный стол и не просто праздничный, а сказочный. Но возле стола стоял молодой человек, он жестом пригласил ее к столу. О, она, уже ничего не соображая, послушно присела на краешек стула.

– Ты кто? – опять спросила она, подслеповато щурясь, стараясь рассмотреть его лицо.

– Я – Ваш ученик, Дарья Николаевна.

– Какой ученик? – вскрикнула она. – У меня никогда не было учеников. Моя жизнь прошла в городской библиотеке.

– Вы не поняли, я – Ваш ученик из будущего. В канун Нового года энергия Вселенной, Высший Разум выбирает самых одиноких и больных людей, чтобы подарить им праздник. Через двести лет Вы будете жить на планете Ютар и будете, выражаясь языком Земли, вести преподавательскую деятельность. Союз общественных пониманий, сохранение жизнедеятельности на существующих планетах. Одним словом, Ваша профессия – психолог.

Она посмотрела на угол, где у нее висели иконы Христа Спасителя, Николая Чудотворца, Божией Матери и хотела перекреститься.

– Дарья Николаевна, Вам сейчас это трудно воспринять, но Вы хотите праздника?

И ей вдруг очень захотелось праздника.

– Еще Вы можете загадать одно желание, всего лишь одно и я смогу его исполнить. У Вас на Земле в Новый год желания исполняет Дед Мороз. Ну вот, считайте, что я – это он.

Она обалдело смотрела на него. Молодой парнишка, у него даже на носу прыщик, да он просто смеется над ней.

– Загадывайте, – сказал он.

И она, удивляясь самой себе, вдруг сказала:

– Я хочу увидеть эту планету и себя через двести лет.

Ее старенькое сердце ёкнуло и как-то сжалось, наверное, от страха. Артем хлопнул ладонями. На стене появился экран. Она увидела здание в форме большой ракушки.

– Здесь Вы работаете, – сказал Артем.

Она увидела вокруг этой огромной ракушки, как растут… нет, не деревья. Это были растения, чем-то напоминавшие огромные фикусы. Листья у них были разного размера, и каждые три-пять минут они меняли цвет. Они трепетали, вздыхали, они – жили.

– Вы ведь знаете, что все растения у Вас на Земле – живые. А у нас это – факт.

Она увидела людей, выходивших из этого удивительного здания. Она отчетливо видела всех этих людей, их одежду, глаза… Глаза у них были как у ее Жемчуга, зеленые с вертикальными зрачками. На экране появилась женщина: стройная, молодая, она торопливо бежала по ступенькам и на мгновение остановилась, и их глаза встретились. Дарья Николаевна поняла: кто это. Она ахнула от изумления и счастья. У нее глаза были такими же зелеными с вертикальными зрачками. Она энергично сбежала по ступенькам, села, нет, это была не машина, это было что-то похожее на колесо круглой формы. Она стремительно влетела в это чудо и не поехала, а полетела. Там давно уже все летали. На экране мелькал город. Дома имели форму вертикальных свечей, где на вершине горели яркие лампы разноцветных цветов.

– А почему такие цвета? – робко спросила она.

– Ну, мы ведь все стремимся ввысь, а не вниз. Ввысь к Высшему Разуму. Этим самым мы показываем свое смирение и поклонение.

… Вдруг в городе пошел дождь. Она это поняла по наполнявшимся лужам. Дождь не капал, он был струйчатым, как будто его лили через решето непрерывно. И у нее в душе вдруг возникла такая тоска по этому городу, по этим деревьям, по странным зданиям. Ей уже сейчас захотелось быть ТАМ и не ждать двести лет.

– Дарья Николаевна, из всего этого есть только одна формальность…

– Какая? – спросила она отрешенно и уже ничему не удивляясь.

– У Вас сегодня праздник. Завтра Вы проснетесь и не будете ничего помнить. Таково условие Вселенной.