Читать книгу Выживут только волшебники. Книга 2 - Людмила Клемят - Страница 1

В Стройграде не бывает ни настоящей зимы, ни весны, ни осени. Снежные облака и грозовые тучи еще на подступах к городу наталкиваются на климат-контроллеры. А если и доберутся в мегаполис особо настырные осадки, их последствия мгновенно утилизируют дорожные роботы-чистильщики. Идеально чистые и сухие улицы в любое время года. Удобно.

Только лето в назначенную пору заглядывает в город, чтобы нагреть дороги, да наполнить дворы кисловатой духотой. Но до лета пока далеко. Весна. Солнце светит в глаза – чуть теплое, ласковое…

Аэрис с наслаждением вдохнула прохладный терпкий воздух, достала с заднего сидения мобиля пакеты и заспешила к крыльцу.

Три дня… Ее не было в городе целых три дня. Как же все это некстати! Меньше всего ее интересовал сейчас и сам дипломный проект, и дополнительные данные для него, за которыми пришлось лететь в отдаленное лесничество куда-то на край света. Но отказаться от поездки она не рискнула: тому, кто хочет сохранить тайну, не стоит лишний раз привлекать к себе внимание. Особенно теперь, когда они с профессором Гором… Интересно, успел ли он закончить работу? Хватило ли ему материалов? Аэрис торопливо достала с заднего сидения пакеты и зашагала к знакомому крыльцу. Долгий звонок. Радостная улыбка в глазок видеофона… И тишина. Никто не спешил открывать ей дверь.

Странно… Профессор не мог никуда уйти. Сегодня – день ее возвращения. Он должен был ждать.

Еще звонок и… Ничего.

Улыбка медленно сползла с лица. В чем дело? Что-то случилось со стариком? Только не это! Она и так слишком многое и многих потеряла. А если что-то случилось с профессором Гором – это катастрофа. На всех планах можно будет поставить крест.

Пакеты с гостинцами выпали из рук, что-то покатилось по ступенькам. Дрожащими пальцами Аэрис вытащила из сумочки карту-ключ – одноразовый пропуск в дом, для самого крайнего случая.

Взмах возле датчика. Теперь возле второго… Дверь тихонько щелкнула, девушка перешагнула через порог и замерла, прочесывая прихожую цепким взглядом. Пальто на месте, ботинки тоже, а вот домашних тапок старика – любимых, меховых – нет.

– Профессор! Вы дома?

«Дома… Дома…» – разнесло по углам гулкое эхо.

И вновь тишина. Нет, конечно, профессор по рассеянности мог забыть переобуться и унесся куда-то в тапках. Но он никогда бы не забыл при этом активировать ловушки, ни за что не оставил бы свою крепость без защиты. А они отключены. Все, до единой. Неужели старик…

Аэрис выскользнула из прихожей и осторожно пошла по дому, обходя комнату за комнатой, изо всех сил надеясь, что не наткнется где-нибудь на бездыханное тело. С каждым шагом эта надежда таяла, и, наконец, осталась непроверенной только лаборатория. Они с профессором вместе ее оборудовали, собирали и покупали редкие приборы, дорогие реактивы. Если и там старика не будет, что тогда и думать?

Она зажгла свет. Пусто. Поблескивали колбы, бежали по мониторам рядки цифр, подмигивали датчики. И все. Никого. Ни живого, ни мертвого.

– Ку-ку! – громко раздалось из воздуха прямо перед носом Аэрис.

Та испуганно вздрогнула и отшатнулась. А через мгновение материализовался профессор Гор – ликующий, молодцеватый. Его всклокоченные волосы выбивались из-под густой серебристой сетки.

– Вы! – гневно воскликнула Аэрис. – Вы меня напугали! Как вы мо…

Она осеклась и замолчала, потрясенно глядя на старика.

– Неужели… – выдохнула она. – Получилось? – ясные аквамариновые глаза Аэрис победно засияли. – У вас всё получилось!

– У нас всё получилось, – поправил профессор, довольно улыбаясь, и деловито осведомился: – А что ты купила нам к чаю?

* * *

По кухне плыл аромат заваренного «по особому рецепту» чая, старик шуршал пакетами, рассматривая благополучно собранные с крыльца гостинцы, и что-то мурлыкал себе под нос. Распотрошив упаковку печенья, он кинул румяный кругляш себе в рот и с наслаждением захрустел.

– Мое любимое… – довольно зажмурился профессор и стал разливать чай по кружкам.

Аэрис бросила взгляд на буфет. Фотография была на прежнем месте. Под фотонной пленкой в аккуратной рамочке – непослушные темно-русые волосы, упрямый взгляд… Кир. Сердце отозвалось болью. Уже не настолько острой, как тогда, но всё же…

А как же Гор? Каково ему смотреть в эти серьезные серые глаза каждый день? Она никогда не спрашивала.

После гибели Кира профессор как-то сразу сильно сдал. Ссутулился, похудел… Да даже не в этом дело. Взгляд, прежде цепкий, пытливый, молодой, стал пустым и безжизненным, словно Гор умер вместе с племянником. Еще год назад ни у кого бы и мысли не возникло назвать его стариком, а теперь… Лишь когда появилась Аэрис и попросила помочь выполнить поручение Кира, последнее поручение, профессор немного ожил. Он согласился, не раздумывая. И помогал – отчаянно, не задавая лишних вопросов и не торгуясь. Идеальный напарник.

– Аэрис!

– Да, – она с трудом отвела взгляд от фотографии.

Идеальный напарник виновато топтался у стола, будто не решаясь усесться за стол.

– К магикам должен идти я.

Опять сто двадцать пять в сто двадцать пятой степени!

– Киру не нравилось, когда их так называли, – нахмурилась Аэрис. – Он считал, что это оскорбительно.

Так и есть. Кир считал… А что думает она сама? Она не знает… Она прошла долгий и странный путь от ненависти и презрения – почти к пониманию. И даже желанию помогать. А потом Кира не стало. И в этом были виноваты они… Кто-то из них так уж точно.

– Маги, волшебники, гуманитарии! – старик повысил голос. – Называй их как хочешь, главное – идти должен я! Я уже немолод. А эта гм… экспедиция весьма опасна. И если что-то с тобой случится…

Аэрис едва заметно кивнула. Не потому что была с ним согласна, а потому что уже знала, что он скажет: он себе никогда не простит. В этом даже сомнений не было.

– К ним пойду я, – спокойно ответила она. Но было в ее тоне нечто такое, отчего профессор ясно понял: спорить бесполезно. – Мне нужно увидеться с сестрой. И предотвратить…

Аэрис запнулась. Она и сама не знала, что ей следует предотвратить. И следует ли.

– Она тебе не сестра, – осторожно сказал Гор.

– Я знаю, кто она мне! – Аэрис резко встала. То, о чем говорил профессор, было болезненно и неприятно. Он с девушкой в мире магиков – клоны. Вернее даже не так. Это Аэрис клон… – Мы не будем это сейчас обсуждать. Мы вообще никогда не будем это обсуждать. Как и то, что на Альтару отправлюсь я.

Потом они пили чай, натянуто беседовали о новостях академии, о последних научных открытиях, о чем-то еще, столь же малозначительном и совершенно сейчас неважном, потому что о важном оба говорить избегали.

Да и что тут скажешь? Аэрис вздохнула. Сначала она старалась растормошить поникшего старика, развеять сгустившееся над столом тоскливое напряжение. Кто знает, может, они больше и не встретятся. Не хотелось бы прощаться вот так. Потом поняла: ничего тут не развеется. Слишком многое потеряет профессор, когда за нею закроется дверь. И не потому, что она какая-то особенная и старик к ней привязался, нет. Просто она – последняя ниточка, которая пусть и таким отдаленным способом связывает его с погибшим племянником.

Тратить время и силы на переживания Аэрис не собиралась. У нее есть дело. И это дело будет сделано, пусть даже придется разбить сердце славному старику. Да хоть сотне славных стариков. Разве могло ее что-то остановить, когда у нее была цель?

* * *

В лесу всё еще лежал снег. Тяжелый, ноздреватый, влажный. Здесь, в низине, он сойдет только через месяц-полтора, а чуть дальше, в паре километров, снега уже нет. Даже земля подсохла. Но подъезжать туда рискованно: слишком близко к переходу. Придется идти пешком. И идти довольно долго. Весенний лес – это не парковая дорожка. Медлить не стоило.

Аэрис выбралась из мобиля и моментально провалилась в серовато-белую массу по щиколотку. Поправив серебристо-сетчатую шапочку, она аккуратно повернула рычажок – и… исчезла. Нет, к этому невозможно привыкнуть… Вот она проводит рукой перед глазами, но руки нет. Ни руки, ни второй, ни ног, ни тела, затянутого в фирменный исследовательский костюм из сверхпрочной ткани, ни ботинок… Аэрис шагнула в сторону, и на белой ровной целине словно сам по себе появился еще один глубокий отпечаток подошвы. Да-да, следы на снегу от ботинок есть, а самих ботинок нет! И ее, Аэрис, вроде как тоже нет. Она невидима. И не только для человеческого глаза, но и для любых возможных приборов.

Сложные голограммы, преломление волн, теория Арф и еще несколько десятков терминов, которые для Аэрис так и остались непонятными, хоть профессор честно пытался втолковать ей суть. В общем, серебряная сетка создает некое излучение… или вносит куда-то искажения… Да какая разница! Главное, что работает. А еще у Аэрис есть план. Настолько сумасшедший и дерзкий, что тоже может сработать.

Низина кончилась, теперь девушка шла быстро, но не торопилась. Этот путь она проделала не раз и не два, так что точно знала: поспешишь, устанешь, выдохнешься – и последние километры будешь ползти как черепаха.

Ей пришлось отказаться от многого… Изменить тему дипломного проекта, например. Бросить труд последних нескольких лет, зато получить возможность торчать в этом лесу сколько угодно, не вызывая подозрений. Изучать местность, наблюдать за переходом…

Низину, куда можно было спрятать от чужих глаз мобиль, Аэрис нашла почти сразу. С переходом было сложнее: следы… Чертовы следы, из-за которых даже ребенку становилось ясно: тут кто-то был. И скорее всего тот, кому тут быть не положено. А охрана перехода – далеко не дети. Пришлось почти всю зиму не совать сюда нос. Счастье, что она в этом году выдалась поздней и малоснежной, а весна ранней: Аэрис хватило времени все разведать.

Люди появлялись у перехода каждый день. Охранники порядка. Квадратные подбородки, массивные фигуры, тяжелый шаг. Такие похожие, словно их тоже клонировали. Прошла не одна неделя, прежде чем она научилась их различать.

Охранники ее не интересовали. Их работа – сторожить дверь между мирами. Аэрис нужен был тот, перед кем эта дверь откроется. И такой человек был. Он не мог похвастаться ни размахом плеч, ни угрюмой тяжестью подбородка. Обычный тип. Приезжал раз в неделю – с тяжелым свёртком. Спускался под землю, как и охранники. Но не оставался там на сутки, а возвращался часа через три. И уже с другим свертком.

Если Аэрис правильно сложила два и два, то именно в эти часы переход был открыт. А значит, именно в эти часы имело смысл оказаться рядом с заветной дверью. И совершить самое большое безрассудство в своей жизни.

Аэрис притаилась за деревом скорее по привычке. Увидеть ее все равно никто бы не смог. Она ждала. Если она чему-то и научилась за эти месяцы, то терпению.

Шум мотора. Хруст веток…

Тип со свертками, сам того не зная, делал ее задачу куда более простой. Охранники спрыгивали в воронку перехода как игрушечные солдатики – быстро и бесшумно. Он же открывал люк и несколько минут смотрел в его темное нутро. То ли темноты боялся, то ли высоты, то ли замкнутых пространств. Так или иначе – это давало ей запас времени.

Человек со свертком приблизился. Нажал на потайную ветку, и облезлый зимний куст медленно пополз в сторону. Аэрис подобралась.

Вот он, тот самый момент, что определит: победа или поражение. Нужно успеть юркнуть в люк. Так, чтобы этот со свертком не заметил, не услышал и не почуял ее рядом.

Она была уже готова сорваться с места, но чья-то рука вдруг крепко ухватила ее поперек живота, а другая – зажала рот. Последнее было явно лишним: кричать у перехода, когда рядом торчит охранник порядка, она бы точно не стала.

Тип закончил медитировать и нырнул в дыру. Минута, другая – и куст медленно встал на место. Всё. Теперь поздно. И, кажется, это даже не главная ее проблема.

– Прошу прощения, я вел себя грубо и невоспитанно, – прямо в ухо сказал мужской приглушенный голос. – Но тут есть и ваша вина. Изобретение старины Гора не позволяет вас хорошенько рассмотреть, а потому пришлось хватать за то, что под руку подвернулось. Если вы эту штуку выключите, всё станет гораздо проще.

Она не шелохнулась. Как будто все еще надеялась, что произошла ошибка и сейчас ее отпустят.

– Впрочем, если вы предпочитаете, чтобы я пытался на ощупь определить, где тут у вас что… – в голосе незнакомца явно слышалась насмешка.

Вспыхнув, Аэрис попыталась вырваться, но незнакомец сжал ее еще сильнее. Притворяться бесплотным духом, когда кто-то крепко держит тебя в руках, – занятие бессмысленное. Аэрис обреченно повернула рычажок. И стала видимой.

– Какой интересный головной убор. Вынужден признать, что даже эта нелепая конструкция вам к лицу. Но, уверяю, без нее будет намного лучше. Дайте мне.

Он говорил снисходительно, как с маленькой. И это злило чуть ли не больше, чем провал. Стиснув зубы, Аэрис сняла серебристо-сетчатую шапочку и неохотно положила ее на требовательно протянутую ладонь незнакомца.

– Отлично! – довольно заявил тот. – Старайтесь не совершать резких движений – и мы обязательно поладим.

Он ослабил хватку, а потом и вовсе убрал руку. Она медленно повернулась.

Мужчина, который стоял перед ней, был ничем не примечателен. Среднего роста, среднего телосложения, лицо самое заурядное. Такого можно десять раз за день встретить у себя возле дома и даже не заметить. Только глаза… Глаза были необычными – светло-голубыми, почти прозрачными. И под этим взглядом становилось неуютно.

Впрочем, возможно, дело было вовсе и не в глазах. Мало кто может чувствовать себя комфортно, когда на него направлено черное дуло пистолета.

– Вы оставили свой мобиль далековато отсюда. А я, признаться, не расположен к прогулкам. Так что приглашаю вас прокатиться на моем – он совсем рядом.

Спорить под дулом пистолета с его обладателем – занятие неблагодарное. Аэрис послушно прошла к мобилю, осторожно опустилась на сидение.

Так. Говорить нужно спокойно, без истерики, но уверенно, с небольшим нажимом:

– Кто вы? И по какому праву…

Закончить она не успела: негромкий щелчок – и на запястьях сомкнулись сияющие браслеты наручников. Подобное украшение Аэрис примеряла не впервые.

Что ж, теперь, по крайней мере, ясно: незнакомец – не злобный маньяк-похититель, а вполне порядочный представитель силовых структур. Правда, хорошая это новость или плохая, пока неизвестно.

Мобиль запетлял по лесным дорожкам, Аэрис откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Больше вопросов она не задавала. Рано или поздно и так получит все ответы. Вовсе ни к чему показывать этому человеку, что она до дрожи в коленках, до смерти напугана.