Читать книгу Стихи в прозе - Людмила Вячеславовна Федорова - Страница 1

Венецианская маска…

… Благородный роскошный 18 век, эпоха барокко, шик Венеции того времени, роскошно вычурно разнаряженные дамы и кавалеры в помпезных нарядах, дорогих украшениях и с обилием пудры на причёсках и париках, мчатся позолоченные кареты с лошадьми, гондольеры учтиво предлагают знатным дамам и господам свою помощь в преодолении каналов Венеции…

… А возле старого, покрытого гипсом и украшенного гипсовыми скульптурами и скамейками дома на этих скамейках расположились те, кто никогда не сможет позволить себе такой роскошной образ жизни, девицы и юноши из бедных сословий, что стали по воли судьбы куртизанками и альфонсами. В те времена их было легко отличить по маленькой детали: только «жрецы и жрицы любви» в те времена носили рубиновый перстень. Все они сидят по-разному, с противоположными эмоциями, ведь у каждого своё горе, которое привело к такой некрасивой профессии, и у каждого своё отношение к своему блудному образу жизни. Есть и те, кто вполне доволен. А что? Сыт, нарядно одет, ни в чём не нуждаешься, не сильно утруждаешься…

… Но большинство всё-таки воспринимают свой непристойный образ жизни с тяжёлой душой, чуть ли не со слезами смиряются со своим крестом, таких не осуждать не хочется, а пожалеть…

… Вот, из ребят второго типа, сидит молодой человек. Молодой, но точно, сколько ему лет, по внешности не скажешь. Что-то между семнадцатью и двадцатью двумя. Красив, волны русых волос собраны лентой, тонкие черты лица, большие глаза табачного цвета, лицо, как и у других, слегка прикрыла венецианская маска, а он, нервничая, то поднимал руку с рубинным перстнем демонстративно, то быстро её прятал. Зависимости от того, проходящая мимо него дама была достойной кандидатурой в пассии или чем-то не подходило юноше…

… Джовано Казанова, да-да, дорогие мои любимые читатели, этот смущенный юноша, не кто иной, как в будущем самый популярный авантюрист и любовник-альфонс Казанова, сейчас сидел на скамейке смущённый и униженный, нервно теребя то рубиновый перстень, то венецианскую маску. Рядом с ним невозмутимо стоял его лучший друг, такой же куртизан Ромео.

– Ромео, я не понимаю, почему на нас не обращают внимание? Ну, ведь и красив, и молод, что ещё этим графиням, герцогиням и маркизам нужно? Чего не хватает-то? – заныл тихо Джовано.

– Сиди тихо и не возмущайся! – слегка недовольно фыркнул Ромео – Посмотри, сколько у нас конкурентов! Понял всё теперь? А нам нужны деньги, так что сиди без возмущений и красиво улыбайся!

– Понял, молчу… – с обидой тихо протянул Джовано, а сам мысленно мечтал: «Так в моей жизни будет не всегда, я верю, что обязательно найду хорошую работу и перестану быть альфонсом, что у меня будет семнья, и я навсегда расстанусь с рубиновым перстнем и ненавистой маской, и уже мне не придётся стыдливо прикрывать лицо…»…

Ода истинной силе духа или царю Фёдору Алексеевичу Романову

… Много лет назад девчушкой-школьницей я прочитала историческую книгу Ключевского и узнала о тебе, царь всея Руси Фёдор Алексеевич Романов, сын славного русского царя Алексея Тишайшего и его первой жены Марии Ильиничны, которая передала почти всем своим детям, тринадцати детишкам, страшную болезнь, неизлечимую врождённую форму цинги с осложнениями. Настоящий бич первых представителей династии Романовых …

Ты был старшим их сыном, гордостью своего народа и царской семьи, и умён, и образован, твоим главным и лучшим учителем был великий Симеон Полоцкий, пророчивший тебе престол. А ты лишь мило ребячливо смеялся, ты не думал, что отец отправиться в жизнь вечную так быстро…

… Нет, ты не хотел ведь так рано становиться царём, тебе нравилась твоя жизнь царевича, любимая библиотека, уж у такого книгочея и полиглота, как ты была шикарная библиотека с книгами на разных языках, даже на латыни. А ещё, удивительно, любимая… конюшня! Ты ведь обожал верховую езду и своих многочисленных породистых лошадок, ты умел заботливо обойтись со своими питомцами: и почистить, и напоить, и накормить, а особенно любил арабского скакуна Гарпона. Вы с ним были одного характера: жизнерадостные, смелые, бесшабашные.

Да, ты тяжело воспринял уход отца, потому что понимал, как сейчас ответственность ляжет на тебя. Ведь ты и так царевичем из-за этой страшной цинги, что передалась по наследству и тебе, полжизни проводил прикованным к постели, обострения болезни случались часто и могли длиться и месяц, и два. Да и, когда обострений не было ,и ты ходил своими ногами и жил обычной жизнью царевича, всё равно опасность погибнуть никуда не исчезала. Каждый твой день в жизни был ещё одним сражением за самое простое право: жить на этой земле. И всё. А, став царём ты будешь воевать каждый день не только за свою жизнь, но и за благополучие своей Родины.

… Да, Фёдор, тебе было больно и унизительно, когда тебя несли в кресле с ручками до церкви, чтобы миропомазать на царство, ведь во время обострения ты не мог пройти даже такое расстояние, а толпа, вместо сочувствия, издевалась:

– Ой, да что это за царь?! Выглядит, как тощая колченогая коза!!!

Но ты не уронил, ни слезинки, ты никому не показал свою боль, при всей жизнерадостности у тебя была стальная сила воли или, что я называю силой духа. Ты сам, без чьей-либо помощи карабкался за жизнь, и страной ты управлял умело, все твои указы , новшества приносили видимую пользу Руси. Ты действительно был великий царь и великий человек, ведь при всех своих страданиях ты любил жизнь, свою страну, свою семью, даже мачеху Наталью Кирилловну и маленького сводного братишку Петрушеньку, будущего царя Петра Великого, ты стал ему достойным примером для подражания, твоей любви, твоих слабых силенок больного человека хватало на всех. У тебя была воистину широкая душа.

… Да, ты постоянно терпел боль, твоя болезнь никуда не исчезала, но ты служил Отчизне, рьяно доводил до конца все государственные важные дела и новшества, ездил на Гарпоне, играл Иваном и Петрушей, ухаживал за своей женой прекрасной Агафьей, словно не замечал трости в руках и боли в теле. Ты смеялся, радовался жизни, заботился о целой стране сквозь боль. Да, ты смеялся, когда тебе было больно, просто потому что, если бы не был таким смешным, ребячливым бесшабашно озорным, ты бы погряз в унынии. Смеялся любой опасности в лицо, будто вообще не умел бояться. Настолько привык к боли и к риску погибнуть в любую минуту Надеюсь, мои любимые дорогие уважаемые читатели сейчас тоже сделали свои выводы из этой оды…

. Вот это действительно, великая сила духа, которая спасла тебя, и многих, кто, как ты, жил неизлечимой болезнью. Я всегда восхищалась такими, как ты!..

И, собственно, я сейчас красиво пела эту оду тебе и силе духа, потому сама в самые тяжёлые моменты жизни вспоминаю тебя и учусь, хоть, чаще всего безуспешно, у тебя главному навыку: смеяться, любить, радоваться через боль, страдания и слёзы…

Пришли все эмоции и чувства в гости ко мне…

… Как-то созывала всех на званый я обед, стол нарядной скатертью с подсолнухами накрыла, в вазу букет из астр, роз и ромашек поставила, и салфеточки белые, и чайный сервиз нарядный, и чай ароматный разлила. А сколько угощений! И салаты редкие, и фрукты, и десерты вкусные, и бутерброды разные, и с сыром, и с красной икрой, и с паштетом поставила. Я ждала необычных гостей: разные чувства и эмоции решили собраться за беседой у меня.

… Вот, и первая гостья пришла, моя очень близкая подруга, леди Спокойствие. Как всегда, безупречна и в строгом тёмно-синем деловом юбочном костюме с женственной блузочкой и кожаной сумочкой, в которой всегда порядок, она с милой улыбкой осторожно зашла и произнесла:

– Здравствуй, Людмила, можно ли к тебе?

– Конечно! – радостно воскликнула я, – Мы с тобой в дружбе, Спокойствие, ты всегда долгожданный гость у меня и часто помогаешь, и часто скучаю по тебе! Садись к столу…

– Благодарю тебя, но, извини, прошу заметить, если бы была более рассудительной и менее мнительной, я бы приходила в гости намного чаще… – тихо и мелодично ответила леди Спокойствие и села кушать фрукты и пить ароматный малиновый чай.

Тут на пороге моего дома появилась вторая гостья, мадмуазель Счастье, моя лучшая подруга, как всегда, была прекрасна. Её красивое женственное оранжевое платье с женственным болеро развивалось, как и золотистые кудри с яркой заколкой, личико украшала лучезарная улыбка, кругом сразу зазвучал её чудесный нежный звонкий смех, а руках она держала нарядную коробочку с ленточкой.

– Здравствуй, здравствуй, милая Людмила, а посмотри, какой я тебе подарок приготовила! – воскликнула Счастье.

Я приняла коробочку с подарком, открыла, а там лежал чудесной красоты жемчужный браслетик, о котором я давно мечтала.

– Спасибо тебе, милая мадмуазель Счастье, – ответила я, – садись за стол, угощайся любимым зефиром, мы ещё с тобой побеседуем, но только почему, если мы настоящие подруги, ты редко приходишь ко мне?

– Ну, – протянула, скромно отведя взгляд, Счастье – Извини, я не хочу никого обидеть, я очень занятый человек, я не могу всегда и везде успеть, но я стараюсь…

Тут пришла и третья гостья, маленькая девочка Удивление с пшеничными косичками с яркими лентами, рыжими веснушками на деском милом личике в ярком зелёном летнем платье и принесла мне в подарок букет из одуванчиков со словами:

– Здравствуй, Людмила, этот букетик – тебе за то, что ты не разучилась удивляться интересным вещам, коре кажутся некоторым людям мелочами, не потеряла интереса к краскам жизни…

– Спасибо тебе, Удивление, – ответила я, принимая одуванчики, – Только я тебя очень-очень прошу, как добрую девочку, пожалуйста, пусть сюрпризы, что ты преподносишь, будут всё-таки приятными, а не досадными. Потому что, иногда ты приносишь такие сюрпризы неприятные, что очень обидно. Ты больше не будешь меня обижать?

– Я очень постараюсь, но не могу обещать… – ответила Удивление и поскакала ко всем гостям баловаться сушками.

Тут пришла ещё одна гостья, мадам Печаль, скрюченная седая, но со вкусом наряженная с серое платье с ниткой жемчуга и тёмное пальто и робко спросила:

– Здравствуй, Людмила, можно тоже пройти? Я… не на долго…

– Спасибо, мадам Печаль, что вы не надолго, а то, без вас невозможно Счастье, но, когда вы гостите слишком долго, становится невыносимо тяжело… – вежливо изрекла я.

– Не волнуйся, Людмила, я назойливо мучаю только вредных, злых и глупых людей, а с таким хорошим людям, как ты, я стараюсь не слишком надоедать, и спасибо, что признала, что без меня, без капельки дёгтя, не бывает бочки мёда, как в мудрой поговорке, не было бы счастья, да несчастье помогло…

Вот таких гостей принимала я, а кого из эмоций и чувств позовёте в гости на званый обед вы, дорогие мои любимые читатели?

Монолог жалостливого солдата…

(творческая фантазия по мотивам романа «Фаринелли»)

…Эх, служба солдатская, вроде и благородная ты, а как же не служить-то своей родине и своему королю! На это и отвага, и пылкая преданность присяге и родине нужна, благородное это дело…

Но только есть в этом деле один нюанс: всё мужество это ты проявляешь только на войне или ответственных заданиях короля, когда действительно нужен героизм, а такие моменты случаются та-а-ак редко, что я вспомню пару таких эпизодов только из молодости. Когда же всё спокойно, тебе приходится выполнять такую жутко неприятную работу, как сидеть конвоиром в тюрьме, или стоять на посту, за порядком в городе наблюдать, или, самое тяжёлое для меня, быть исполнителем наказаний, когда король приговаривает кого-то к публичному высечению розгами на помосте на площади. Не знаю, как другим, солдатам, некоторые говорят, что даже любят это дело, чтобы силу свою продемонстрировать на наказуемом, посмеяться, а я так не умею, я не люблю такую обязанность, а иногда некоторых ребят мне очень даже жалко.

Вот, помню, дня два назад мне был отдан приказ, что я буду на помосте на главной придворцовой площади сечь в то утро оперного певца Фаринелли, триста ударов. Ну, я, скрипя сердцем, лавку на помосте поставил, ведро с раствором и розгами приготовил к назначенному времени. Тут на площади столько много народа всякого собралось разного сословия и дохода посмотреть на публичное наказание! Яблоку негде было упасть…

… А тут мне и на наказуемого указали. Ой, как сердце у меня от жалости сразу вздрогнуло! Я не ожидал, что мне такого на скамейку положат худосочного юношу. Такой ещё молоденький! Совсем, как маленький невинный Ангелочек, очень жалко его стало мне. А что делать? Как ни жалко, а свою работу мне нужно выполнить…

Я дал ему специальную тонкую намоченную рубашку для наказаний, тот сменил свою нарядную рубашку с кружевами на рубашку для наказаний. Я смотрю, а король ещё не нанял своё место, я и сказал юнцу:

– Нужно постоять здесь немного, подождать его величество, потом начинать наказание…

… И смотрю на Фаринелли, что стоял рядом со мной в этот момент на помосте, и сердце у меня сжималось, так я сочувствовал ему. Стоит он и одновременно красивый, как Ангел, и несчастный, напуганный, сжался, как комочек. Хоть пиши картину: «печальный Ангел». Длинные, до середины предплечья, блондинистые золотые локоны рассыпались по спинке и хрупким плечикам, а на личико совсем ещё юный и красивый, как Ангелочек. Личико худенькое, совсем белое, от волнения, видно, черты лица изящные, из огромных напуганных небесно-голубых очей текут слёзы по личику. И до того уж невинное чистое полное боязни выражение на лице у него было, что не пожалеть его было невозможно. Да, самое главное, такой хрупкий фигуркой, болезненно худой, ручки дрожат от волнения, слёзки не вытирает и тихонько, шёпотом молится, да с ужасом на ведро с розгами поглядывает.

Я сначала не хотел заговаривать с ним, но король что-то долго не появлялся, а мне жалко юношу-Ангелочка, вот и первым спросил:

– Дрейфишь, малец, да?

– Ну, есть такое дело… – не переставая плакать, с испугом в огромных небесно-голубых очах посмотрев на меня, ответил Фаринелли.

Я со вздохом произнёс, не сдержался:

– Что же мне с тобой делать, спрашивается? Что король думал, когда дал тебе тридцать ударов? Как тут разместить триста ударов? Ты такой худосочный, и спинка маленькая, как у ребёнка! А мы ж, солдаты, народ, ох, крепкий!..

А потом добавил:

– Ладно, я постараюсь не наотмашь, не со всей силы, без оттяжки, в основном. Ой, конечно, тяжко тебе сейчас, малец, будет, но я немножко, как смогу, облегчу. Тебя есть, кому забрать? Это важно, потому что после такой трёпки ты просто никакой будешь…

– Да, старший брат и молоденькая жена, ещё даже полгода в браке не прожили… – ответил юноша, показав лёгким жестом худенькой ручки на своих близких.

– Ой, хорошенькая она у тебя, красавица, и видно, переживают они оба за тебя серьёзно. А что так сильно прям дрейфишь? Никогда что ли в детстве не пороли? – спросил я, пытаясь как-то отвлечь его от переживаний.

– Нет, ни разу, сейчас будет первый раз, «боевое крещение» так сказать… – по-детски шмыгнув, ответил юноша.

Тут своё роскошное позолоченное кресло занял король, и я, с тяжёлым сердцем, показав рукой на лавку, промолвил:

– Всё, пора начинать порку, но ты не бойся так сильно, я же сказал, что постараюсь…

А юноша, умница, сдержал страх. С тем же несчастным побелевшим невинным чистым Ангельским личиком, слезами и длинными небрежно растрёпанными блондинистыми золотыми локонами, лёг на скамейку. Молчит, только ручки дрожат, да слёзки текут из огромных небесно-лазурных очей. Ох, и жалко мне было, я по-отечески похлопал его по плечику, понимая, как туго ему придётся, но взялся я за розгу и начал работу…

Надо сказать, что, конечно, мужественной выдержкой это поведение не назовёшь, но выдержал он на удивление очень достойно, за час высечения, он даже не вскрикнул громко, что меня очень удивило. Он только очень сильно плакал, рыдал, и так и лил слёзы в течении всех ударов. Я старался, старался, как и пообещал ему, но у меня не всегда получалось, рука-то привычная. И когда у меня выходили случайно особо сильные болезненные удары с оттяжкой, начинал всхлипывать, и тихо, как маленький котёнок, попискивать, (у меня от этого звука ещё больше душа от жалости болела, так уж эти тихие звуки душу бередили, хотелось по-отечески пожалеть мальца) и так в течение всего часа…

Потом я себя ещё долго мысленно ругал, что надо было получше стараться смягчать удары.

Хорошо, что потом родные сразу забрали его в мягком одеяле, был юноша в ужасном состоянии, а я ещё долго буду помнить тот день…

Белый танец

… Светлый зал ресторана. И, хотя на улице поздний вечер и прохладный дождь, но в ресторане уютно, тепло и весело, так, что ты не замечаешь непогоды на улице. В зале всё ярко освещено самыми модными люстрами и бра, весь интерьер выполнен в бежевых и кофейных тонах. Оркестр играет для танцующих пар живую музыку, а гости танцуют, официант подаёт изысканные блюда, что заказали себе посетители…

… У моей подруги День Рождения, поэтому я тут с подругами и оказалась в тот вечер, в таком женственном модном оранжевом платье в пол по фигуре, с асимметрично отрытым правым плечом и розами тот же цвета на лифе…

И я смотрю за твой столик, ты сидишь с друзьями, молодой мужчина неброской, достаточно обыкновенной, но приятной внешности, так же, как и я, не заказал себе никаких алкогольных напитков, и даже на еду не смотришь, а глубоким вдумчивым взглядом смотришь на меня, но никак не решаешься подойти…

… А я смотрю на тебя и тоже мило смущаюсь начать разговор и мысленно ищу какой-то уважительный предлог подойти к тебе…

… Странно чувство: мы с тобой незнакомы, видим друг друга в первый раз, не сказали ещё ни слова, но есть ощущение симпатии, и что мы должны быть похожи по характеру и приятны друг другу в общении…

… И тут объявили белый танец, женщины стали приглашать кавалеров, и я решилась. Я подошла к тебе и начала разговор:

– А что же вы ни с кем не танцуете? Сейчас белый танец, я хотела вас пригласить, не хотите потанцевать?

И я увидела на твоём лице радость и мягкую улыбку и нотки ликования в твоём голосе, когда ты ответил:

– Что ж, юная прелестница, я с радостью станцую с вами белый танец, хотя, вообще-то не особо хорошо танцую…

… И мы закружились в вальсе так мило, грациозно, весело, мы очень интересно пообщались и ты мило шутил, когда мы, как две тропические бабочки в так нежной приятной музыки, кружились по залу…

Это было непередаваемое ощущение красивой сказки, где красавица и благородный принц танцуют вальс…

… После этого ты предложил обменяться номерами телефонов и ушёл из ресторана, а я снова села к подругам…

… И, вот, неделю жду и думаю: хватит у тебя мужества позвонить первому или мне, как и с белым танцем, придётся набрать твой номер первой?

Или лучше не делать этого, друг ты не хочешь? Ведь красивый вальс – это всего лишь красивый вальс, быть может, мне только показалось в той романтичной обстановке, что он имел для тебя такое большое значение?..

Может ли в нашей жизни что-то изменить в лучшую строну просто белый танец, или этой сказочной возвышенной романтики вальса мало для чего-то серьёзного и глубокого?..

Рассказ одной девочки

… Я не буду называть о себе совершенно банальных фактов, как, например, моё имя, возраст, национальность, цвет глаз и цвет волос. Лучше я скажу о себе то, что я – юная православная христианка, не девочка и не женщина, а так, что-то среднее между девушкой и девочкой-отроковицей. У меня своеобразное мировоззрение, очень крепко сплетённое с моим вероисповеданием: я верю в Бога, я верю, что Он есть Любовь, как написано в Библии, я верю в вечную жизнь. И я, далеко не всегда правильно поступая, всё равно тянусь к Богу и ко всему, что связано с ним, хотя бы косвенно, проще говоря, к светлому и доброму, сама мечтаю подарить людям кусочек своего тепла. Я забавная, эмоциональная, милая, немножко ветрена и мечтательна, как настоящая барышня. Свои светлые мысли я часто излагаю в художественных рассказах и повестях, проживая страдания своих героев вместе с ними, поэтому они настолько настоящие, что многим не вериться, что это всё можно с нуля так ловко придумать. А ещё я люблю рисовать, танцевать, беседовать: у меня очень разные вкусы и предпочтения, меня много что интересует, я люблю менять имидж и роли, но самое главное – я стараюсь подарить людям чуть-чуть душевного тепла, которого не хватало когда-то мне. Может, поэтому я слишком, до крайности впечатлительна и ранимая…

Что ж, если ты внимательный человек, ты теперь узнаешь меня при встрече без знания моего возраста и внешности…

Гречанка

Гречанка в золотой колеснице, увитой персиковыми розами, мчалась по залитой солнцем просторной улице, заполненной народом, где росли и благоухали весной персиковые, абрикосовые, апельсиновые и оливковые деревья. Роскошной девушкой была та гречанка: длинные каштановые локоны с шоколадным отливом дополнял золотой лавровый венок с цветами, а карие её очи напоминали о жарком лете. Туника гречанки была выполнена из золотой парчи, фибула – из абрикосового коралла, а и из сандалии из серебра. Но остановилась колесница у входа в храм, и с благоговением сняла лавровый венок девушка и с опушенной главой, покрыв волосы лёгкой шифоновой тканью, вошла в храм, и всё существо её в молитве Богу воздыхало из-за сожаления о грехах, о причастности к мирской суете. Как же божественно распрекрасны, как солнце, были те греющие и освещающие путь, как свеча, чувства! И стали они для гречанки дороже парчовых одеяний, лавровых венков славы, дороже богатства и колесниц. Я тоже пойду в храм по примеру гречанки и с покаянием прильну к церкви, как к истинной небесной красоте души, и, быть может, испытаю то же благие чувства сожаления, смирения и желания исправиться. Я желаю и вам, дорогие читатели, испытать эту благодать.

Путешествие в рай

Зимняя стужа в этот день «привела» десятилетнюю Софию и её братика Бориса, который был на три года младше своей дорогой сестрёнки, домой пораньше: вьюга, неприятный мороз и большие застилающие очи хлопья снега не дали вдоволь насладиться зимушкой ребятам. Благо, в уютной квартире было отопление и электричество. Мама ребят, Маргарита Фёдоровна, готовила ужин и встретила детей приветливой улыбкой и ласковой речью:

– Озорнички мои милые, что ж вы пошли гулять в такую пургу? Не замёрзли хоть?

– Что ты, матушка, мы же тепло оделись, только неприятно на улице, поэтому быстро вернулись… – с минорной ноткой нежными голосочками ответили дети, переоделись в домашнюю одежду и с грустью сели у окна, спросив:

– А батюшка с работы скоро приедет?

– Нет, детки, у папы много работы, он ведь доктор, людей лечит. Но вы не грустите, найдите себе дома занятие интересное, —ответила, продолжая хлопотать по хозяйству Маргарита Фёдоровна, и стала предлагать Софии и Борису разные занятия —можно слепить из пластилина картинку, можно раскраску раскрасить, я вам новую как раз купила в церковной лавке: «о Рождестве Христовом», скоро ведь этот праздник светлый, можно плюшевых зверят или кукол «полечить», в доктора поиграть, а к вечерней молитве батюшка приедет…

Но дети ещё пуще затосковали у окна, со слезинками произнеся:

– Без дедушки скучно в доктора играть, мы тоскуем без дедушки…

Маргарита с тяжёлым вздохом оставила хозяйство, зажгла ажурную милую настольную лампу и предложила:

– Я понимаю, что без дедушки тяжко всем, мы все его очень любим, но он уже у Господа Бога нашего Иисуса Христа в раю, хотите, я вам почитаю о Господе?

Дети повеселели, сели рядом с мамой, а Маргарита Фёдоровна принесла Библию в пересказе для детей с иллюстрациями. Надо отметить, что семья Софии и Бориса была верующей, православной. Когда Маргарита и её супруг Олег, папа Софии и Борисушки, венчались, то дали обещание воспитать своих детей в вере христианской, поэтому каждый вечер вся семья собиралась в гостиной на молитву, в воскресение и в праздники церковные семья посещала церковь, исповедовалась и причащалась. И в честь первой исповеди Софии родители подарили эту книгу, которую дети полюбили больше всех остальных книг и игрушек.

– Эта книга такая красивая, красочная, интересная, мне она так нравится! – воскликнула София.

Книга и впрямь была красоты невиданной, богатой на иллюстрации, а обложка просто поражала: там был изображён прекрасный и сияющий, как солнце, Ангел с двумя нарядными детишками.

– Это тебе, София, книга за красоту нравится, ты вообще, всё красивое любишь, а мне нравится читать, я уже тоже умею! – заметил Борис с важным видом, но тут Маргарита Фёдоровна начала чтение и дети перестали ссориться. Мама долго читала ребятам о Рождестве, деяниях Христа, распятии и славном Воскресении, а закончила чтение словами:

– Теперь каждый верующий человек, если достойно проходит земной путь, попадает в рай, к Ангелам и Господу, и вечно радуется, и дедушка ваш молится за нас в раю…

За окном стемнело. Только одинокий фонарь освещал золотистым лучом снежные хлопья. Дети устали, стали зевать…

Вдруг зазвонил мобильный телефон в сумке Маргариты Фёдоровны, и мама ребят соскочила и вышла из комнаты.

София взяла книгу в руки и со вздохом произнесла:

– Жаль, что я не такая красивая, как девочка на обложке книги, хотя моё зелёное платье и резиночки с цветочками меня очень украшают…

Девочка нарядилась в платье под цвет удивительно добрых наивных распахнутых вежд и завязала пшеничные волосы в хвостик резинкой с цветочком.

– Хи-хи – посмеялся по-доброму Борис, занимаясь лепкой – Модница нашлась! Мама говорит, что главное – не одежда, а добрые дела и вера, даже я это понимаю!

Дети стали вместе лепить и смеяться, но вдруг вошла мама со словами:

– Папа сегодня задержится, так что будем молиться без него, вам уже пора спать…

Дети снова загрустили, но помолились вместе с мамой и переоделись в пижамы. Маргарита Фёдоровна напоила детей тёплым молоком с мёдом, благословила на сон и ушла на кухню: она собиралась при нежном неярком свете мерцающей свечи дождаться мужа, а свечу зажгла, чтобы яркий свет лампы не мешал ребятишкам сладко спать. Только всё равно не могли уснуть Борис и София, а переговаривались так тихо, словно в комнате шуршали мышата.

– Борис, – спросила София, – а ты кого хотел слепить?

Светловолосый мальчик с грустью в травянистых глазах ответил:

– Я хотел слепить Ангела, может он показал бы нам рай и мы бы увиделись, хоть на минуточку, с дедушкой…

– Я бы тоже хотела посмотреть на рай, наверное, там красиво, но пока это невозможно… – задумчиво произнесла София братику.

И тут произошло настоящее чудо! Детская комната, в которой при выключенной ажурной лампе едва можно было рассмотреть стол для занятий, кровати, игрушки и детские фотографии на стенах с персиковыми обоями, вдруг осветилась, будто молния пробежала по комнате, а в центре комнаты появился прекрасный Ангел. Светлый Ангел в золотом хитоне с сапфировым поясом так ярко светился, и ступал в золотой обуви так грациозно, что дети замерли от восхищения. Никогда им не забыть огромных ласковых крыльев Ангела, его лучистых синих очей, лилейного лика и нежной улыбки небесного гостя.

Дети встали в кроватях и распахнули от восхищения слезящиеся зелёные очи. Молчание царило в освещённой комнате: вся обстановка комнаты, по сравнению с Ангелом, была такой убогой, что дети не могли поверить в чудо. Но тут Ангел пощекотал мягким пёрышком своего крыла щёчки деток и с ласковой улыбкой изрёк мелодичным голосом:

– Не бойтесь, София, Борис. Господь услышал вашу просьбу увидеть рай и послал меня отнести вас туда, чтобы вы увиделись со своим дедушкой, а утром я верну вас обратно, ведь вам ещё рано там оставаться. Хотите отправиться в это путешествие?

– Конечно, хотим! – воскликнули ребята.

Сразу же после этих слов дети закрыли глаза, а когда открыли, оказались в удивительном месте: зеркально чистые пруды с живописными фонтанами и водопадами обрамлялись белоснежными лилиями, розами всех размеров и цветов, ароматными орхидеями и другими диковинными цветами. Чуть поодаль прудов и цветов росли огромные плодовые деревья с аппетитными плодами, гуляли дружно разные животные, и хищники не обижали слабых, а, наоборот, помогали доставать плоды. На ветвях деревьев восседали и заливались чудесными песнопениями яркие птицы.

София и Борис умылись в пруду, побегали с радостным смехом по воде, а потом увидели тигрицу с тигрятами.

– Можете поиграть с животными, – сказал Ангел – в раю никто никого не обижает…

София и Борис удивились, но осторожно погладили тигрят и те стали ласкаться к детям и мурлыкать, как котята. Потом к тигриному семейству прибежал павлин и раскрыл свой удивительный хвост. Борис угостил семечками красавца-павлина и погладил. Вдруг послышался весёлый смех, и появились три девочки с нимбами и в золотых хитонах, а за ними шла женщина с нимбом, в белом пологе и голубом платье.

– Здравствуйте, София и Борис, вы нас не узнаёте? – спросили девочки.

Борис и София замерли от восторга, вдохнули свежий воздух и одновременно воскликнули:

– Вы же – Вера, Надежда, Любовь и матушка София! Как же вы светитесь! Вы прекраснее, чем на иконах!

– Да, это мы, – ответила мама трёх девочек, святая София – Тебя, София, назвали в честь меня, я за тебя неустанно молюсь, так что на мою молитвенную поддержку можешь всегда рассчитывать. Нелёгок был наш путь в рай, но три добродетели, в честь которых я назвала своих дочерей, помогли нам, учитесь и вы этой христианской науке…

Маленькая София была так растрогана словами своей святой покровительницы, что обняла святую женщину. А тем временем Вера, Надежда и Любовь сплели венок из лилий для Бориса.

София и Борис продолжили свой путь по раю, когда увидели четырёх дев с нимбами. Их чистые лица, голубые глаза и белые платья показались знакомыми Софии и Борису.

– Как же я сразу их не узнала! Это же дочери святого царя Николая! – воскликнула София.

– Здравствуйте, ребята, меня зовут Татьяна, я рада с вами познакомиться, мы действительно дочери Николая… – начала самая высокая из святых дев, но София перебила её:

– Я читала про вас, и про вашу семью, вы просто удивительные! Вы и впрямь семья Ангелов!

– Спасибо, только вот я совершенно на Ангела не похожа: у меня стрижка и раскосые глаза, это Мария со своими Машкиными блюдцами – Ангел…

После этих слов самая красивая из дев, с очень большими очами и длинными волосами раскраснелась и стала оправдываться:

– Я не виновата, что у меня большие глаза, не хвалите меня, я не заслужила…

– А ты – Мария Николаевна, третья дочь царской семьи. Ты хорошо рисовала, а Татьяна – вышивала! Я сразу узнала вас всех! Как вам в раю, чем вы тут занимаетесь?

– Да, это я. Я и в раю занимаюсь рисованием, а Татьяна – вышиванием, а ещё мы поём и много молимся. Тут прекрасно… – ответила Мария Николаевна.

Тут самая молоденькая из девушек лучезарно улыбнулась и задорно спросила:

– А кто я? Ты, София, говоришь, что знаешь нашу семью!

София растерялась, а потом увидела чёлку на челе девы и радостно воскликнула:

– Ты – Анастасия Николаевна, самая артистичная и шаловливая из дочерей Николая!

– Молодец, узнала! – восхитилась неподдельно Анастасия – Я и тут поиграть люблю! Знаете, какие мы интересные игры с детишками придумываем? Даже спектакли ставим!

Пока София восхищалась красотой княжон и обсуждала секреты хорошего настроения с Анастасией, Борису стало скучно, и он спросил: