Читать книгу В поисках Гипербореи - М. Д. Сан - Страница 1
ОглавлениеГлава 1
По плодам их узнаете их
От Матфея 7:16
– Ну так что, ты с нами?
Андрей Вениаминович исподлобья смотрел на меня сквозь слегка затемненные прямоугольные стекла. Густые усы медленно шевелились из стороны в сторону. Всем видом он сообщал мне: “Я конечно хочу, чтобы ты согласился, но впрочем дело твое, не так уж это и важно”. Что можно было сказать точно, так это то, что его раздражала моя нерешительность.
Я чувствовал все посланные в меня сигналы и взгляды, но решиться никак не мог. Да, с одной стороны деньги действительно хорошие, с другой – ехать за тридевять земель не пойми с кем. Звучало как авантюра. Мой собеседник тоже никакого доверия не внушал.
– Давай еще раз, – нервно выдохнул он. – Мы тебе предлагаем десять тысяч за месяц работы. Транспорт, питание, проживание – все за наш счет. Работа несложная. Надо снять любительский документальный фильм. Монтировать сможешь на месте, будет достаточно свободного времени. Все очень просто. Тут даже думать не о чем!
– Я все понимаю, но подумать – оно как бы не лишнее.
Он закатил глаза.
– Ладно, давай так – думай до завтра, потом наберешь Алену Константиновну и договоришься с ней. Она сообщит куда прийти и что с собой взять. Мы отчаливаем в субботу. Сегодня среда. Завтра определись, и еще останется время на подготовку.
Я неуверенно кивнул и опустил глаза. Он покачал головой, вставая из-за стола.
– Ты же еще совсем молодой, где же твой дух свободы и приключений?! Рациональным и скучным успеешь побыть, когда состаришься. Я тебе даю возможность поучаствовать в чем-то грандиозном и заявить о себе. Думаешь такие шансы, как этот, будут валяться за каждым углом. Нет! Я тебе гарантирую. Хватай судьбу за хвост, пока есть возможность.
Он кинул сотку на стол, развернулся, и направился к двери.
Я подождал пока он выйдет, собрался и поплелся домой вдоль набережной.
Пасмурные дни – резиденты северных городов, к которым так не хочется привыкать. Обычно я старался не замечать окружающую серость, но непокой после разговора с Андреем Вениаминовичем обострил чувства. Я не знал, что делать. Ехать или не ехать. Соглашусь – пропущу месяц учебы, надо будет как-то догонять. Ехать, опять же, бог знает куда, и неизвестно зачем. Почему они выбрали меня – студента третьего курса? Почему более достойные операторы отказались? Они готовы платить десять тысяч долларов не пойми кому. Что это за работа такая?
С другой стороны, если не поехать, то ничего и не произойдет. Пройдет обычный месяц обычного года. Все останется так, как было до этого.
Деньги мне нужны – это я знаю точно. Где еще за месяц десять тысяч заработать? К тому же жилье и питание. Да и побывать в Норвегии хочется. А вдруг повезет, и я действительно прославлюсь?!
«А что такого грандиозного мы собираемся там снимать?» – неожиданно возник, казалось бы, очевидный вопрос.
Он ведь ничего толком не рассказал. Какое великое открытие можно сделать на заснеженных островах. Может, что-то связанное с рыбой?
Я остановился и попытался представить «грандиозный» документальный фильм о рыбалке. В голову навязчиво лезла старая передача «Диалоги о рыбалке», хотя грандиозной в ней была только эфирная живучесть.
Пока я стоял и думал о рыбалке, солнце умудрилось проскочить сквозь серую завесу. Яркие золотые лучи вмиг разукрасили все вокруг и заблестели на воде. Я прищурился и взглянул в глаза богу, но он тут же ослепил меня за подобную дерзость. Я зажмурился и расплылся в улыбке. Благостный свет скользнул в душу, и все тревоги разом растаяли.
«Когда, если не сейчас?» – будто бы спросил меня добрый бог.
Я молча кивнул. Себе, богу, миру. В этот момент стало ясно – надо ехать. Возможно, это тот самый счастливый случай, который больше никогда не повторится.
Я прибежал в общежитие и схватил телефон.
– Алена Константиновна?
– Да, – раздался значительно менее восторженный голос в трубке.
– Я еду! – обрадовал я ее.
– Вы кто?
– Алексей, – опешил я, – оператор. Я сегодня встречался с Андреем Вениаминовичем по поводу Норвегии…
– Ясно. Вышлешь мне фото документов в мессенджер. Я завтра отправлю тебе список того, что надо иметь с собой. В пятницу пришлю время и место, куда подойти в субботу. И не вздумай опоздать.
– Да, хорошо, я все подготовлю. Буду вовремя, – промямлил я.
– Угу, – бросила она, и повесила трубку.
В субботу, ровно в семь утра, я был у причала. Солнечная погода добавляла уверенности. Я стал осматриваться и возле белоснежной двухпалубной яхты увидел Андрея Вениаминовича. Его сложно было с кем-то спутать. Тонкие ноги и руки, похожее на футбольный мяч пузо, желтая жилетка и мешковатые штаны цвета хаки, с невообразимым количеством карманов. Завершала образ великого исследователя зеленая кепка с надписью USA.
Рядом с ним стояла маленькая, худощавая женщина лет сорока и что-то рьяно выясняла по телефону командирским голосом. Второй телефон жалобно звенел у нее в руке. Она подняла его и начала ругаться в обе трубки, периодически притоптывая маленьким каблучком.
В нескольких метрах, опершись на перила, стояла девушка. Она уткнулась в телефон, и не обращала внимания на происходящее вокруг.
Андрей Вениаминович спешно отбежал к девушке и заговорил с ней о чем-то, она нехотя отвечала на его вопросы, не отводя глаз от телефона.
Я решил не испытывать судьбу и терпение Алены Константиновны. Уже подходя к ней, услышал возглас за спиной:
– Русские!
На меня налетел расхристанный мужик, обхватил меня и потащил к остальным.
– Нашелся наконец-то, – Алена Константиновна развела руки с телефонами, – а я его ищу кругом. Все в порядке, одного пиндоса нашли, – сообщила она трубке в левой руке.
От нашего нового знакомого несло перегаром. Выглядел он странно даже для пьяного иностранца. Черные берцы с развязанными шнурками, красный килт, и тельняшка. Все это под распахнутым белым тулупом, с розовыми пятнами, будто от краски из аэрозоля. Черные солнцезащитные очки, с которых не удосужились снять бирку, и серая шапка-ушанка. Я постарался прикинуть его туристический маршрут, но он не брал пауз, и принялся со всеми знакомится, попутно крепко обнимая.
– Шаммет. Зови меня Шам! – кричал он мне на ухо, крепко прижимая к себе.
Он обнялся с Андреем Вениаминовичем, девушкой, и направился к Алене Константиновне. Глаза ее расширились от ужаса. Она замерла, как суслик при виде хищника, но Шама это не остановило. Закрыв глаза, она сжала губы и отвернула лицо.
– Алена! – накинулся на нее Шам.
– Господи, уберите его, – зашептала она.
Я решил выслужиться и поспешил спасти Алену Константиновну. Обняв американца за плечи, потащил его к перилам, приговаривая:
– Где это ты такой тулуп достал?
Он неопределенно помотал пальцем, выбирая направление.
– На север едем! – закричал. – Надо тепло одеваться, иначе отморозишь себе что-нибудь.
– То есть юбка и голые ноги тебя не смущают, – невольно заулыбался я.
Он отмахнулся.
– Это для вентиляции. Тут жарко. А вот там, – он указал на море, – там будет холод.
– Не будет там никакого холода, – поправил очки Андрей Вениаминович, – градуса два-три мороза. Островная зона достаточно теплая даже в феврале.
Шам скривился и замер.
– Доброе утро! Все на месте? – по сходне с корабля сошел мужчина с клипбордом.
– Нет, нет, товарищ капитан, – замахала руками Алена Константиновна. – Этот меня отвлек совсем. Спонсор наш еще не приехал! Сейчас наберу.
– Я не товарищ, – вскользь поправил капитан.
– Уже подъезжаете? Как замечательно. Да, ждем, разумеется, – бархатным голосом пропела Алена Константиновна в правый телефон.
Шам, будто в летаргии, повис на перилах и уставился на море.
«Расстроился наверное из-за тулупа», – подумал я.
Через несколько минут показался черный мерседес. Он подкатил под самый трап-сходню. Первым вышел водитель и пошел разгружать багажник.
Передняя дверь открылась и появился огромный накачанный бугай в черной облегающей футболке с длинными рукавами. Его лысая голова поблескивала на солнце, а шея была толщиной с мое тело. Он зыркнул по сторонам, нацепил солнцезащитные очки, подошел к багажнику, схватил две большие сумки и пошел к сходне.
С заднего сидения появился невысокий щуплый мужчина с зачесанными набок короткими волосами, в больших прямоугольных очках, и с жидкими усиками. Он застегнул простенькую ветровку и, странно наклонившись вперед, пошел к багажнику. Дешевые туфли, широкие брюки, все подобрано с использованием генератора случайных чисел – сразу видно наш человек.
– Сергей! – завертелась вокруг него Алена Константиновна. – Рада видеть! А где же собственно наш дорогой иностранец? – добавила она шепотом.
– Здесь, – кивнул он и поправил очки.
Задняя дверка автомобиля распахнулась и неспеша, даже плавно, вышел третий мужчина. Осмотрелся. Легкая улыбка тут же возникла на смуглом лице. Обвел взглядом стоявших вокруг и кивнул в знак приветствия. Длинные седые волосы были зализаны назад, с характерными проборами от расчески. Короткая седая борода, будто только что подстрижена. Идеально сидящий костюм-тройка темно-синего цвета и до блеска отполированные светло-коричневые туфли.
Мы стояли и смотрели на него, а он на нас. Улыбка на его лице никак не исчезала, и похоже только она хоть как-то разряжала неловкую паузу.
– Джордан! Как вы доехали? Как вам у нас? Все ли в порядке? – спохватилась Алена Константиновна, первой выйдя из транса.
– Все прекрасно, Алена, благодарю, – ответил он по-русски и учтиво кивнул.
– Ну что, все в сборе? Время уже поджимает, – вмешался капитан.
– Да, давайте грузиться! – замахала руками Алена Константиновна.
Первым, со своим чемоданом, поднялся мужчина в ветровке.
– Сергей Эктика, – кивнул он капитану и поправил очки.
Капитан отметил его в списке и пропустил на борт.
– Грозный Иван, – пробасил бугай в черном, идущий следом.
Капитан на мгновение замер и посмотрел на него с удивлением и нелепой улыбкой. Бугай смотрел сквозь черные стекла. Ни одна мышца на его лице не дрогнула.
– Грозный Иван, значит Грозный Иван, – пожал плечами капитан.
«Иван Грозный, серьезно? Кто вообще поверит, что это реальное имя?!» – возмутился я про себя.
– Пойдем и мы! – Шам толкнул меня в бок, так, что я подпрыгнул от неожиданности. – Сейчас все места займут, хватит стоять!
Он подхватил меня под руку и потащил на трап. Мы неслись прямым курсом на Джордана, неспешно катившего свой чемодан. Он, будто опытный матадор, сделал шаг вбок и прикрылся портпледом. Разъяренный бык Шам пронесся мимо, увлекая меня за собой.
– Шаммет Англанд, – крикнул он в лицо капитану, – и мой друг…
Он застыл и посмотрел на меня, только сейчас сообразив, что даже не знает моего имени.
– Алексей Казимиров, – выдавил я.
Командир корабля отметил нас в журнале и недовольно покачал головой.
– Джордан Диал, – услышал я за спиной бархатный голос.
Шам потащил меня прямиком на вторую палубу. Мне не доводилось еще быть на подобных яхтах. Большая, красивая, чистая и ухоженная. Хотелось побродить по ней и рассмотреть, но Шам вытолкнул меня на смотровую площадку и выскочил следом.
– Красотище! – довольно протянул он.
И действительно. Просыпающийся город в холодных солнечных лучах – я раньше не видел его с такого ракурса. Привычное серое место, в котором я проводил свои дни и ночи, внезапно обрело яркие и теплые черты. Странно, я первый раз за несколько лет покидаю его, и вдруг он стоит передо мной такой светлый и уютный. Что стало с тобой облезлый черный пес, с чего это ты завилял хвостом?
Я достал камеру и решил заснять своего старого друга в его новом обличье.
По мостику поднимался Андрей Вениаминович со своими женщинами. Я направил на них объектив. Он и девушка улыбнулись и помахали рукой. Алена Константиновна прикрылась папкой с документами.
Все погрузились, и судно, наконец, отчалило. Тотчас стало легче дышать, будто тяжесть выбора разом спала с плеч. Все проблемы и невзгоды остались за бортом – я был в другом пространстве, в другой роли – не студент третьего курса кафедры операторского искусства, а исследователь-путешественник.
Приятное, теплое чувство захлестнуло меня с головой. Мир стал ярким, пестрым и гипертрофированным, будто на картине экспрессиониста. Мне захотелось снимать все и всех вокруг.
Щелк-щелк-щелк.
Я оторвался от фотоаппарата и с широченной улыбкой осмотрелся. Чтобы еще снять? На глаза попалась здоровенная фигура Ивана Грозного. Он стоял на первой палубе, возле фальшборта, и рассматривал какие-то бумаги. Затем оглянулся по сторонам – никого не было рядом – и задрал правую штанину. На голени был закреплен пистолет. Рядом с ним виднелась татуировка – какое-то странное дерево, обведенное кругом рун.
Я машинально навел объектив и сделал несколько снимков. Он резко повернулся в мою сторону и посмотрел прямо в объектив.
Я подскочил от неожиданности и отвел объектив в сторону моря. Попытался сделать вид, будто ничего не произошло, и продолжал жать на кнопку, не обращая внимания на то, что снимаю. Осмелев, осторожно покосился на нижнюю палубу – Ивана там уже не было. Мое сердце ускорилось, а руки вспотели.
– Дай сюда камеру! – раздался бас сзади.
Меня будто током пробило. Я резко обернулся и уставился на него. В отражении черных стекол увидел себя – бледного и дрожащего.
Он выхватил камеру, и перед тем, как я успел что-то сказать, быстро достал флешку и выкинул ее в море.
– Встроенная память есть?
– Нет, – промямлил я.
Он с силой прижал камеру к моей груди.
– Никогда больше не снимай меня. Никогда. На первый раз я тебя прощаю. Считай тебе повезло.
Он развернулся и ушел вниз. Я же дрожал, и не мог прийти в себя от страха.
Через несколько минут немного успокоился, и тут меня будто молнией ударило.
«Он же выбросил мою карту памяти! Гигабайты моей жизни! Что-то сохранилось в облаке. Но многое было только на ней!»
От осознания потери, беспомощности и злости меня опять начало трясти. Я вскочил в дверной проем и сбежал на нижнюю палубу в поисках Андрея Вениаминовича.
«Чертов бугай. Идиот проклятый. Вымахал два метра, а мозгов совсем не отсыпали!» – чертыхался я, проскакивая пустые каюты.
Наш лидер и девушка с пристани стояли в коридоре и что-то обсуждали. Я бесцеремонно прервал их разговор и накинулся на Андрея Вениаминовича.
– Вы меня не предупреждали, что мне здесь будут угрожать и выкидывать мои вещи за борт!
– Что случилось? – насупился он.
– Непоправимое, – ляпнул я длинное слово, для драматического эффекта. – Этот огромный хряк выбросил мою карту памяти в море. Вся моя работа пропала. И как я теперь должен снимать ваш фильм?
– У меня есть флешка, я с тобой поделюсь, – приятным голосом предложила рыжеволосая девушка. – А старые материалы может в облаке сохранились?
– Да, наверное, что-то сохранилось, – она была симпатичная, и я постарался взять себя в руки, сделав голос как можно ниже.
– Ну вот и замечательно, – подытожил Андрей Вениаминович. – А ты разнервничался.
– Ничего я не разнервничался! – кровь вновь прилила к щекам. – Но как я могу… Как можно нормально работать, если этот боров в любой момент может лишить меня отснятого материала?!
– Да какой еще боров?! – раздраженно взмахнул руками Андрей Вениаминович.
– Иван Грозный, или как его зовут, на самом деле. Запретил снимать его. Нужен он мне больно… просто в кадр попал случайно, – добавил я, рассматривая потолок.
Андрей Вениаминович развел руками и даже вздохнул сокрушенно:
– А… этот. Ну тут я тебе ничем не помогу. Это охранник у Джордана. Не надо его снимать. Специфика работы, сам понимаешь.
Я закатил глаза, изо всех сил демонстрируя собственное раздражение.
– Кстати, – продолжил он, – вы же не знакомы. Это – Юля, моя ассистентка. Она тоже занимается фото и видео, и еще чем-то там. Так что над фильмом будете работать вместе.
– Алексей, – кивнул я.
Она улыбнулась. Я почувствовал, как уголки моих губ расползаются.
– Оу, а вот и ты! – раздался знакомый голос за спиной. – Мы теперь соседи по каюте!
Сзади на меня налетел Шам. Обвил мою шею худощавой рукой и притянул к себе.
– Располагайтесь, – кивнул Андрей Вениаминович, – и не опаздывайте на ужин.
Они с Юлей ушли. А Шам потянул меня через коридор в нашу каюту.
–
Чувак, номера просто люкс! – он казался постоянно взбудораженным и
возбужденным, и я начинал от него уставать.
Шам влетел в небольшую, выкрашенную в зеленый цвет каюту, где меж двух кроватей стоял маленький столик на тонкой ножке, и наши вещи – мой небольшой старый потертый чемодан, и его два новых пластиковых, обклеенных штрихкодами, бирками из аэропорта, и разнообразными наклейками. С поверхности чемодана на меня угрожающе глядели Рэмбо, Терминатор, Робокоп и Дарт Вейдер. Все это было обильно приправлено то тут, то там флагами США.
Американец распластался на кровати, не снимая берцы. Я покосился на грязь на подошве, пожал плечами, и стал раскладывать свои вещи.
– Ну что, выпьем? – прервал он паузу и полез в сумку. – Бурбон, – потряс блестящую плоскую флягу.
Шам сделал глоток, поморщился и передал мне. Я нехотя пригубил. Пылающая жидкость обожгла рот и мягко скользнула по горлу. Приятный кукурузный привкус задержался на несколько секунд.
– Спасибо, – я вернул флягу.
Он коротко кивнул, широко улыбнулся и спросил, растягивая слова:
– Ну и что, ты оператор, получается?
От его былого энтузиазма не осталось и следа.
– Вроде того, – кивнул я.
– И что, снимать будешь?
– Фильм о путешествии.
Он многозначительно причмокнул и сделал еще глоток. Мне не хотелось продолжать разговор. Распихав вещи, я лег на кровать и достал телефон.
Татуировка Ивана возникла перед глазами. Погуглил: «татуировка дерево окруженное рунами» и нажал на «Изображения».
Появились фотографии татуировок с какими-то кругами, что-то скандинавское, различные рунические надписи, но ни одна не была похожа на то, что я видел. Пролистнул ниже. Вот она!
«Мировое древо Иггдрасиль» – гласила подпись.
Я нашел статью про дерево. Оказалось, что это какая-то скандинавская мифология. В общем-то об этом можно было догадаться и по рунам. Ничего провокационного. Тату, как тату. Море людей с такими. Я продолжил блуждать по интернету, переходя от одной статьи к другой, и не заметил, как заснул.
– Ужин! – раздался возглас.
Я разлепил глаза и приподнялся.
– Вот это вовремя, – потер руки Шам и вскочил с кровати.
Мы вышли из каюты и направились по коридору, вслед за остальными пассажирами корабля.
Столовой служила кают-компания, расположенная, как и наша каюта, на нижней палубе. Матросы поставили несколько столов вместе в форме прямоугольника, накрыли скатерть, расставили тарелки и бокалы, словно в ресторане.
Окон на нижней палубе, естественно, не было, и я не мог понять – на улице темно или нет. В самой же кают-компании горели всего две тусклые желтые лампы, прямо над столом. Мягкий свет с трудом разгонял темноту, и не доставал до стен, от чего, сидя за столом, казалось, будто ничего кроме белой скатерти и сидящих вокруг людей в помещении и не было.
Запах жаренного мяса выскользнул из камбуза и заполнил кают-компанию. Я со вчерашнего дня толком ничего не ел – тут же потекли слюни.
Остальные уже сидели за столом. Во главе – с одной стороны – Джордан, с другой – Андрей Вениаминович. Мы сели на свободные места посередине стола, я, с одной стороны, Шам – напротив меня.
Приборы сверкали, идеально чистые бокалы и тарелки отражали теплый золотистый свет ламп. Из-за приглушенного света, окружающей темноты, и изысканной сервировки, за столом исчезало чувство корабля и открытого моря. Мы словно находились где-то в городском ресторане.
Члены экипажа начали выносить тарелки с едой и выставлять их на стол. Затем выкатили столик с запеченным каре. Повар разрезал мягкую розовую плоть и стал выкладывать на тарелки.
– Мясо сюда, и вот сюда, – командовала Алена Константиновна, – здесь мясо не едят, – указала она на тарелку Джордана. – Так, кто еще не ест мясо? – она обвела пристальным взглядом остальных, насупив тонкие брови.
Юля подняла руку и улыбнулась. Алена Константиновна закатила глаза и поморщилась. Затем заметила еще одну руку, и ее глаза расширились, как и мои. Вот те на, громила Иван Грозный не ест мяса! А я-то думал он цыплят целиком глотает на завтрак. С перьями.
– Итак, профессор… или доктор? Как к вам лучше обращаться? – Джордан прищурился и посмотрел через стол на Андрея Вениаминовича.
– Технически, я кандидат исторических наук, – заерзал Андрей Вениаминович, – но, думаю, никто не обидеться, если вы будете звать меня профессор, – добавил он и расплылся в улыбке.
– Андрей, – Джордан поднял руку, прерывая полет фантазии собеседника. – Расскажите лучше про наше путешествие.
Андрей Вениаминович посмотрел на него поверх очков удивленным взглядом.
– Эм-м, добренько. Как и договаривались, – он сделал ударение на последнем слове, – мы плывем на север Норвегии. В регион под названием Тромс-ог-Финнмарк. Там есть архипелаг небольших островов. Наш пункт назначения один из них. Сперва приплывем в порт Хоннингсвог, переночуем, и направимся к городу Хаммерфест. А дальше, уже интереснее – одинокий рыбацкий остров, где мы, собственно, и разместимся.
– Андрей, – вновь прервал его Джордан, – расскажите, зачем мы плывем туда.
– А-а, вы об этом, – протянул он, подмигнул, и заговорщически зашевелил усами. – Дамы и господа, мы плывем на поиски древней затерянной цивилизации – Гипербореи.
Он выдержал театральную паузу.
– Первые упоминания о Гиперборее встречаются у античного историка Геродота, – он вскочил со стула и стал бродить взад-вперед. – Ряд классических авторов, таких как Софокл, Симонид, Гекатей и прочие, так же упоминали о легендарной стране на далеком севере, где жили потомки титанов.
Он активно размахивал руками и менял интонацию.
– Гиперборея, что значит это странное слово, спросите вы. Это земля за домом Борея, за домом северного ветра. Согласно источникам, она расположилась за Рифейскими горами. Некоторые исследователи считали, что это Урал, некоторые – Карпаты, возможно Альпы.
Он замер и обвел взглядом слушателей.
– Бытовали различные теории. Мол это Британия, Гренландия, или даже Китай, – он наиграно расхохотался. – Китай. Да уж.
Внимание гостей было полностью обращено к еде, и только Джордан учтиво слушал докладчика. Я же не ел со вчерашнего вечера, и мне казалось, а может быть так и было, что ничего вкуснее я в своей жизни не ел.
Вынесли еще вина. Андрей Вениаминович схватил бокал, сделал глоток, и впал в лекторский раж, совершенно позабыв о гостях.
– А как же ваше открытие, Андрей, – напомнил Джордан.
– Ах, да, да, сейчас я подведу. Итак, никто так и не нашел эту легендарную цивилизацию, но это потому, что они не там искали. Британия, ха! Я сопоставил все имеющиеся легенды и свидетельства, и что же говорят нам древние источники? Что Гиперборея – вотчина Аполлона, солнечного бога. Как же, север – дом солнца? Спросите вы. А я отвечу! Именно на севере существует такое явление, как полярный день, когда солнце не исчезает с небосклона даже ночью. Аполлон мчался на своей колеснице с востока на запад, и исчезал за горизонтом каждую ночь, но на крайнем севере был его дом. И античные люди знали об этом! Все эти свидетельства сохранились. Лежат по музеям. Читай – не хочу. Но «официальная история» отметает эти документы, как мифы и легенды, как «сказочки».
Он принялся за третий бокал и уже порядком раскраснелся.
– Как древние греки могли знать про полярный день? А? – он пристально осмотрел аудиторию. – Никак! Кто-то рассказал им об этом удивительном явлении. Какие-то очевидцы, возможно сами гиперборейцы, пришли в Грецию, и рассказали о своей удивительной стране. И как греки описывали гиперборейцев – человекоподобные, огромные, под три метра ростом, необычайно белые, и чрезвычайно развитые физически.
Андрей Вениаминович подливал алкогольное топливо в свой раскочегаренный мотор и набирал обороты.
– Палеоконтакт! – кричал он. – Великие целители, маги, и друиды! Упоминание о сверхразвитой северной цивилизации есть и у древних ирландцев, в знаменитой Книге захвата Ирландии! Что они, договорились по-вашему?! Или содрали у древних греков под копирку? Все древние источники указывают на то, что знания были получены извне. Миф о Прометее. Боги и титаны передали знания людям!
Я с удовольствием доедал вторую порцию, и запивал терпким красным вином, попутно слушая рассказы Андрея Вениаминовича. Смысл их был мне понятен не до конца, но азарт и задор, с которыми он вещал нам про древних космонавтов, передавался мне с лихвой.
– Обезьяны построили пирамиды! – с досадой крикнул он и натурально плюнул на пол. – Ать! – он с горечью отмахнулся, и вылакал еще один бокал. – Великие открытия… зарождение цивилизации… божественные храмы… неимоверные архитектурные постройки, сохранившиеся через тысячи лет! А они говорят обезьяны построили, – он шмыгнул носом и вытер накатившиеся слезы.
Обессилев, плюхнулся на стул и поник, пуская сопли и слюни.
До этого я активно кивал, уплетая третью порцию божественного каре ягненка, но при виде осевшего кандидата исторических наук невольно замер с поднесенной ко рту вилкой.
Алена Константиновна и Юля быстренько подхватили его под руки и вывели из столовой. Он мешком висел на их руках и что-то тихонько булькал себе под нос.
– Увлекающийся человек, – нарушил неловкое молчание Джордан.
– По существу он не неправ, – подал голос Сергей, – история действительно псевдонаука.
– Провокационное мнение, – улыбнулся Джордан, с удовольствие глотнул вина, и откинулся на спинку деревянного стула.
Сергей поправил очки средним пальцем и посмотрел на него сквозь толстые стекла.
– Но, ведь так и есть, – продолжил он, – кто-то сотни, иногда и тысячи лет назад написал что-то. Как это можно проверить? Я имею в виду достоверность описанного, а не датировку документа, – сразу же поднял руки он, предвосхищая возражения.
Джордан продолжал улыбаться, подперев висок рукой.
– Кто умел писать в те времена? – Сергей говорил быстро, чеканя слова. – Только придворные, позже монахи, но в любом случае, это люди подконтрольные своим сюзеренам. Если в наш цифровой век существует цензура, то представь какой она была в те времена.
– Не все источники восхваляют правителей, – возразил Джордан, медленно протягивая слова.
– Пускай. Но негативно писали либо про врагов, либо про умерших. Я все это к тому, что история – это не более чем мнение. Человечество имеет множество профессий будто бы валидирующих первоисточники, но на самом деле история держится на одной лишь вере.
– Как и все остальное, – расплылся в улыбке Джордан и поднял бокал.
– Математика…
Джордан поморщился и поднял руку.
– У твоей математики фундамент висит в воздухе, там кроме веры ничего и нет. Отсутствие полноты, внутренняя противоречивость, неразрешимость ряда задач… не заставляй меня продолжать.
– Но все же…
– Но все же. Ты лучше скажи, найдем мы что-нибудь или нет?
– Что-то должно быть, – Сергей посмотрел на лампу и прищурился.
– То есть в историю ты не веришь, а в древних космонавтов – пожалуйста!
– Я пойду, – тихо пробасил Иван.
На секунду улыбка исчезла с лица Джордана. Он коротко кивнул охраннику, затем повернулся к Сергею, и благожелательная маска вернулась на место.
– Это кажется мне более вероятным, нежели обезьяны, научившиеся строить чудеса света просто потому, что прошло много лет. Не находишь это странным?
– Если так ставить вопрос, – Джордан причмокнул, – что угодно покажется странным.
– Сам подумай, – Сергей раззадорился и не собирался бросать эту тему, – как культура, в широком смысле, приходит в новые места? Она перекочёвывает с места на место!
– Что ты имеешь в виду?
– Ну смотри. Даже на примере колыбели западной цивилизации – античной Греции. Они переняли культуру у древнего Египта, туда она пришла из Месопотамии, еще раньше Индии, или еще откуда-то… не суть важно. Я не говорю о культуре лепить горшки или делать фрески, я о цивилизационном импульсе.
– Допустим.
– Вот. От античной Греции к Римской империи, дальше Европа. Они разносят культуру, точнее даже цивилизацию, дальше по Европе, – Сергей совсем затараторил.
Джордан довольно смотрел на него, поглаживая короткую бороду.
– Из Европы в Америку, и так далее. Сам посуди. Где цивилизация возникла сама по себе, из ниоткуда?
– Сложно сказать, – Джордан повел плечами.
– Кто-то должен был дать изначальный импульс. Как иначе?
– Так а что мы ищем в итоге? – отозвался Шам, вылизавший свою тарелку до последней капли.
Сергей несколько секунд смотрел на него, затем уткнулся в свою тарелку и принялся есть.
– Следы древней сверхразвитой цивилизации, – ответил Джордан.
Шам прищурился.
– Масонов что ли?
Джордан молча смотрел на него, иногда делая небольшие глотки вина.
– Что? – насупился Шам.
– Не думаю, что масоны – это цивилизация, – прошептал я.
– Да хоть инопланетяне! Что там можно будет пощупать руками? – разозлился Шам.
– Что нельзя пощупать, того не существует, не так ли? – подуськивал его Джордан.
– А-а, к черту! – Шам махнул рукой и ушел.
Джордан перевел пристальный взгляд на меня. У него была странная, хищная улыбка. Он все время прищуривался, но только сейчас стала заметна какая-то надменность в его взгляде. Мои внутренности будто скрутились в узел. Я поежился и быстро отвел глаза.
– Тоже, пожалуй, пойду, – выпалил я и быстро покинул столовую.
Глава 2
Наутро я проснулся от назойливого шуршания. Шам, словно крот, зарылся в свою огромную сумку, извлекая ее содержимое и разбрасывая вокруг себя. На полу валялись полупустые бутылки со спиртным, какие-то журналы, карты, и пакет с сушенной рыбой.
– Разбудил?
– Нет, нет. Я сам проснулся, – соврал я.
– Ну, прости, если что.
Он вытряхнул остатки содержимого сумки и принялся за чемодан.
– Потерял что-то? – участливо спросил я.
– Чертово барахло. Не найдешь, когда надо.
Он бросил чемодан на пол и стал запихивать выброшенное обратно, как попало утрамбовывая вещи.
«Не удивительно, что он потом ничего не может найти».
– Долго вчера сидел с ними? – пыхтя от усердия, поинтересовался он.
– Нет. Ушел минут через пять после тебя. Но я еще выходил на палубу.
– С ними посидишь, – хмыкнул Шам. – Городят всякую чушь. Какие-то цивилизации и космонавты. Что за бред.
– А ты как тут оказался? – удивился я его настрою.
– Наняли.
– А ты кто?
– Я, вроде, техник, или типа того. Если что-то сломается, буду чинить.
– Механик что ли?
– Ага.
Я еще раз посмотрел на расхристанного Шама и его кое-как набитые всяким хламом сумки. Сложно было представить, как этот адепт хаоса мог хоть что-нибудь привести в исправность.
Пока Шам копошился, мне на глаза попался армейские жетоны, висевшие у него на груди.
– Ты служил? – искренне удивился я.
– Было дело.
– Ирак? – возраст казался подходящим.
– Угум-с, – нехотя промычал он, перехватил мой взгляд и спрятал жетоны под майку. Настроение у него явно испортилось. Он нахмурился.
– Пойдем на улицу. Здесь дышать нечем, – нарушил он повисшее молчание.
Мы вышли на палубу. Яркий свет утреннего солнца разлился по безоблачной синеве. Мы повисли на поручнях и наблюдали, как золотистые лучи разделяют изумрудные воды и сапфировый небосвод. Раскинувшаяся безбрежность уходила далеко за горизонт, вызывая ощущение покоя.
На нижнюю палубу вышли Джордан и Сергей. Они обсуждали очередную загадку вселенной, а мне не хотелось ни говорить, ни слушать. Мне просто нравилось находится в этом моменте. Хотелось чувствовать и переживать величественное спокойствие природы, а не рассуждать об этом.
– Опять бубнят о чем-то, – недовольно пробурчал Шам. – Такое утро. Нет, чтоб помолчать. А они все бухтят, и бухтят.
Я разочаровано выдохнул.
– Вот о чем можно тарахтеть там, я не понимаю? – повысил он голос.
Вся магия раннего утра вдруг безвозвратно рассеялась.
– Пойду послушаю, что они там обсуждают, – бросил мне Шам и направился к лестнице.
Он окончательно вырвал меня из состояния покоя. И вдруг, будто молния, вспыхнула мысль:
«Господи, хоть бы успеть заснять! Где моя камера!»
Сбежав по лестнице вниз, стремглав направился к своей каюте. Раздался шум голосов. Я замер и прислонился к стене. За углом слышался какой-то шорох. Заглянул, а там Андрей Вениаминович и Юля.
Он прижал ее к стене, навалился, и стал тискать. Все внутри меня вскипело. Я готов был бежать на помощь бедной девушке и спасать ее от похотливого чудовища, но она не сопротивлялась. Андрей Вениаминович облепил ее и принялся целовать. Она стояла и не двигалась.
Руки мои дрожали, то ли от негодования, то ли от отвращения. Сложное неприятное чувство распирало изнутри. Я хотел было подойти, и оторвать его от нее, но что-то мешало сделать шаг.
Они стояли посреди темного коридора, ведущего к каютам. Я притаился за углом и нехотя наблюдал.
С другой стороны коридора послышались шаги. Юля едва успела отодвинуть нависшего Андрея Вениамоновича, когда из-за угла вышла Алена Константиновна.
Она заметила их, кажется догадалась обо всем, побледнела и вытянулась в струну. Губы ее задрожали, и, резко развернувшись на каблуках, она засеменила прочь. Андрей Вениаминович разгладил рубашку и поспешил за ней. Юля оправилась и ушла в другую сторону.
Я проскользнул в свою каюту. Сердце учащенно билось. Из каюты Андрея Вениаминовича раздались крики. Точно разобрать сказанное мне не удавалось, но судя по интонации, Алена Константиновна не выбирала выражения. Я схватил камеру и поспешил удалиться.
Из соседней каюты вся в чувствах вылетела бледная и растрепанная Алена Константиновна.
– Еще в дом приведи свою шлюху! – закричала она, хлопнула дверью, и мелкими шагами убежала по коридору.
– Истеричка! Мы даже не расписаны! – раздался возглас Андрея Вениаминовича из каюты.
Не знаю, что именно заставило меня зайти к нему. Я был уверен в пагубности этой идеи, когда переступал порог, но не мог остановиться. Это был странный сплав злорадного торжества и любопытства.
Он сидел на кровати, уставившись в стену. Пунцовое лицо, порванная рубаха, взъерошенные редкие волосы.
– Андрей Вениаминович, извините, что беспокою, – начал я, бесцеремонно разглядывая перевернутую вверх дном каюту и ее хозяина, – делать все равно нечего, может, мне начать работу над фильмом?
Он медленно перевел отупленный взгляд на меня и замер, совершенно потерянный. Затем тряхнул головой, вскочил, и направился к двери.
– Не сейчас! – хлопнул он меня по плечу и вихрем унесся по коридору.
«Так тебе и надо!» – ехидно ухмыльнулся я.
Не успел выйти в коридор, как налетел на Юлю
– А Вениаминович где? – растеряно пробормотала она.
– Убежал. У него тут была свара.
– Опять старая мегера скандалила, – улыбнулась она.
Я даже расстроился. С такой легкостью она произнесла эти слова.
– Идем, отдам тебе флешку, – махнула она рукой. – Мы, кстати, причалили. Пойдем на берег, хоть развеемся.
Мы вышли на палубу и увидели небольшой пестрый норвежский городок. Маленькие, словно игрушечные, домики у подножия массивных лысых холмов. Разномастные, красные, желтые, серые, бежевые, будто грибы, они усеяли припорошенный снегом берег.
– Не больше часа, – прикрикнул нам капитан.
Городок был совсем крошечный, и мы решили просто прогуляться по бетонному пирсу и небольшой набережной.
Я по привычке достал камеру и начал снимать все вокруг. В один из кадров попала Юля. Она улыбалась. Заметив камеру – принялась позировать. Сперва на фоне городка, затем темного норвежского моря, а затем фон совсем исчез, и я наконец-то смог разглядеть ее.
Милое курносое овальное личико, усыпанное веснушками, и серо-зеленые глаза. Желтые зимние ботинки, облегающие темно-синие джинсы на тонких ногах, темно-зеленая куртка. Из-под вязаной зеленой шапки вырвались ярко-рыжие кудри.
Она показалась мне симпатичной еще дома, но только сейчас я смог рассмотреть ее красоту. Будто линза камеры устраняла весь назойливый шум окружающего мира, помогая сфокусироваться на важном. Все, кроме изображения, переставало существовать.
Камера не была для меня простым инструментом, она была дверью в идеальный мир, где нет будущего и прошлого, а только настоящее, навсегда запечатленное на снимке, и не подверженное забвению.
Мы, люди, додумываем увиденное. В плену времени искажаем «сейчас», вспоминая то, что было, и предвосхищая то, что еще не случилось. Камера же лишена этих недостатков. Она живет моментом. Каким бы он ни был. Маленькая, едва заметная улыбка, осветившая лицо на короткое мгновение, и сделавшая его прекрасным. Камера заметит это. Мы же, так часто пропускаем самые волшебные мгновения жизни, не замечая их в потоке.
– Смотри, а то памяти на фильм не останется, – засмеялась она.
Я опустил камеру и улыбнулся.
– Как ты вообще попала сюда?
– Вениаминович преподавал на кафедре, я была студентка. Потом он ушел делать свои фильмы и писать книги про альтернативную историю, а мне нужна была работа. Он меня взял с собой. Так одно за другое…
– А чем ты конкретно занимаешься?
– Да всем подряд. Веду соцсети, фото и видео съемку, какие-то статьи за него пишу, книги.
– А я тогда зачем, если ты съемкой занимаешься?
– Вениаминович невысокого мнения о моих профессиональных качества, – иронично улыбнулась она, – я для него осталась студенткой на кафедре. В лучшем случае секретаршей.
– Он хорошо платит? – я никак не мог понять, почему она его терпит.
– Что-то платит, – пожала она плечами. – Иногда удается дополнительно подзаработать, сейчас вот нашла этого американца для экспедиции, получила бонус. В общем, не худшая в мире работа.
Перед глазами возникла сцена из коридора и меня покоробило.
– Давай уже возвращаться, – она посмотрела на часы, – скоро отплываем.
Мы пошли обратно, вдоль набережной.
– А ты веришь в этих изначальных инопланетян? – спросил я, чтоб не идти молча.
– Гиперборейцев? – засмеялась она. – Нет, конечно.
– А он верит?
– Бог его знает. Они его кормят, так что одна причина верить у него точно есть.
– Получается, они и тебя кормят, – поглумился я.
– Получается. Но мне хватает более реальных проблем в жизни, чем поиск древних цивилизаций. Как-то все равно, кто там построил пирамиды.
– Не могу понять, как взрослый мужчина может верить в подобную чушь, – неожиданно серьезно произнес я.
– Пусть верит во что хочет, лишь бы деньги платил.
Я замолчал. Мне никак не удавалось примириться с увиденным на корабле.
– А здесь красиво, – нарушила она молчание. – Вроде бы голые скалы. Холод и серость. А все равно есть что-то притягивающее в северных просторах.
– Колыбель цивилизации! – ерничал я.
Она посмотрела на меня каким-то разочарованно-соболезнующим взглядом. Будто у меня была некая определяющая черта, не позволившая мне промолчать, и заставившая ляпнул очередную глупость, казавшуюся мне остроумной. Назойливые шуточки, в то время, когда собеседник делился личными переживаниями.
Мы подошли к кораблю. Джордан вальяжно поднимался по трапу, за ним по пятам семенил Сергей, что-то бубнивший себе под нос. Следом шел Шам, самодовольно отпуская скабрезные ремарки, и тем самым раздражая Сергея, периодически бросавшего на него злобные взгляды.
Капитан пересчитал всех на борту, отметил у себя в журнале, и корабль отплыл.
На ужин мы вновь собрались в небольшой тусклой столовой. Все уже сидели за столом. Джордан успел переодеться в новый костюм-тройку серого цвета с синей клеткой. Остальные выглядели, как обычно. Никто не решался оспорить с Джорданом звание главного денди на этом корабле.
Сегодня нас потчевали филе трески со спаржей в каком-то белом кремовом соусе.
Вынесли белое вино. Пить не хотелось, и я сразу набросился на еду.
Соус оказался чесночно-устричный. С ним даже спаржа показалась вкусной. Рыба же распадалась на мягкие сочные кусочки, как только прикасалась к языку. Соус был густым и достаточно насыщенным, но не перекрывал вкус рыбы. Солоноватый морской привкус разом захватил дыхание.
Я потянулся за бокалом.
Кислый насыщенный вкус поразил меня. В сочетании с едой возник такой витиеватый и волшебный привкус, заставивший меня зависнуть, пытаясь разобраться в новых ощущениях. Все внимание перешло к рецепторам и мой взгляд блуждал, когда же вкус рассеялся, я понял, что, не моргая, смотрю на Андрея Вениаминовича.
Он сменил свою порванную рубашку на новую, в общем-то такую же дешевую, свободную, и уже слегка пожелтевшую. Алена Константиновна сидела по его левую руку, Юля – по правую. Все трое избегали смотреть друг на друга.
Вениаминович принялся было за еду, но голос спонсора оторвал его от этого приятнейшего занятия.
–
Андрей, расскажите о наших планах, – Джордан поднял бокал и улыбнулся.
Вениаминович выдохнул, зашевелил усами, собрался с силами, и поднялся.
– Конечно, – с трудом натянул он улыбку. – Этой ночью мы зайдем в порт, и сразу же отправимся на наш остров. Там мы, собственно, разместимся, и на следующий день пойдем на первую вылазку. Еще планируется поездка на остров Сейланн, где археологами были найдены древние останки людей.
Он начал было загадочно подмигивать и ворочать густыми усами, но быстро скис и сел обратно за стол.
– Занимательно, – кивнул Джордан. – А вы предполагаете, что эти «сверхразвитые существа» это те самые языческие божества?
Вениаминович нехотя оторвался от тарелки.
– Да, пожалуй.
– А из какого пантеона? Гор, Сэт, Анубис, или может Зевс, Гера, Гермес?
– Я как-то еще не думал об этом, – чавкая, Вениаминович потянулся за бокалом, сделал большой глоток.
– Любопытно. – Заметил Джордан. Он ел медленно, смакуя, делал затяжные паузы, и отпивал из бокала, наблюдая, как Вениаминович устраивает месиво на своей тарелке.
– Загадки древних богов, – протянул он. – По сей день тревожат сердца людей.
– Бог принципиально не познаваем, – проснулся Сергей, – эта загадка останется неразгаданной.
– И все же мы можем вечно стремиться, бесконечно приближаясь к нему, – поднял бокал Джордан.
«Понеслось, – с досадой подумал я, – из одних сказок в другие. Лучше бы ели молча.» Не удержавшись, решил выплеснуть свое разочарование, казалось бы, неглупыми людьми:
