Читать книгу Богатство дураков - М.А. Жарикова - Страница 1

«Доброго времени, дорогие слушатели! На календаре двадцать шестое июня, а часы показывают ровно восемь утра. Мы рады приветствовать вас на волнах радио «Заря». В эфире Катя Круглова, и мы поговорим о погоде на ближайшие сутки. Сегодня в городе без осадков и тепло – плюс двадцать шесть! Самое время выйти на улицу, чтобы получить максимальный заряд от яркого солнышка. А не сгореть этим летом поможет крем «НЕСГОРИН». Крем «НЕСГОРИН» и самая лучшая музыка на волнах радио «Заря».

– Алло. Это радио «Заря»? Я бы хотел заказать крем «НЕСГОРИН».

– Да положи ты трубку, Кеша! Сколько можно заказывать всякую дрянь? Хоть бы рубль домой принес… Уже полвека мне уши промываешь, а картины твои, вон, пылятся по углам. – Полная старушка в халате, видавшем лучшие дни, подошла к мужу, выхватывая трубку стационарного телефона, стоящего на тумбе рядом с радиоприемником.

– Нина, курочка моя, ты же знаешь, что картины – это дело всей моей жизни. Призвание, дарованное мне свыше! А сегодня тот самый день, когда мои труды и твое терпение будут вознаграждены. Меня пригласили в галерею на выставку! – Иннокентий Федорович приосанился и горделиво вздёрнул подбородок. – Семёныч мне пообещал, что картину мою возьмут и народу представят. И меня наконец-то накроет волна давно заслуженного успеха, курочка ты моя! А крем я тебе хотел подарить, чтобы ты не сгорела.

– Дурак ты, Кеша.

Иннокентий проводил взглядом раздраженную жену, выключил радио и принялся упаковывать картину, над которой работал несколько последних месяцев. На полотне были изображены несколько волков, по-хозяйски гуляющих по улицам города, в то время когда люди, совершенно голые, сидели на деревьях, готовясь к первому полету.

На вопросы тех, кому посчастливилось лицезреть пока ещё никем не признанный шедевр живописи, Иннокентий отвечал, что так он видит мир. Будто звери достигли настолько высокого уровня развития, что вполне способны стать единственными хозяевами земли, а люди настолько свободны, что могут улететь. А вот куда именно улететь, старый художник так и не решил: одним он говорил о полётах на другие планеты, добавляя многозначительное «Век технологий, так сказать!», а другим – о воссоединении с Творцом, намекая, что нагота у людей с картины явно неспроста.

Сегодня, как и, впрочем, каждый день, Иннокентий провел утро, наслаждаясь чудесами, творящимися во дворе его дома. Он наблюдал, как рабочие копались в яме, ремонтируя трубы, которые лопались чуть ли не каждую неделю. Проследил за дворовыми кошками, бегающими за воронами, сделав забавное наблюдение – оказывается, что иногда стая ворон вполне может гонять обнаглевших преследователей. Кинул найденную палку собаке, живущей в старой будке вот уже несколько лет. Побеседовал с дамами уважительного возраста, воркующими у подъезда каждое утро. Затем прогулялся до цветочного киоска, где купил гвоздики любимой старушке, а на обратном пути заглянул в магазинчик и взял чекушку водки, но уже себе, чтобы успокоить нервишки перед предстоящей выставкой.

– Уже надрался, скотина! – ругалась жена, встречая мужа в дверях квартиры. – Обещал же, что больше не будешь пить! А как же выставка твоя? А?

– Нина, птенчик мой, ну ты же знаешь, я чуть-чуть… Для храбрости пригубил, – почесал затылок старик. – А на выставку я обязательно пойду! Уже все приготовил… Вот и цветы тебе купил.

Иннокентий всегда говорил жене, что выпивает «для храбрости» или «для вдохновения». Конечно же причина была совсем иной. Возможно, он просто любил выпить, а возможно, страдал из-за жизни, которая с годами превратилась в надоедливый сериал с повторяющимся день ото дня сюжетом. А может и то и другое. Иногда художник ловил себя на мысли, что ему не хватает той самой искры, которая бы могла вновь зажечь пламя давно угасшего юношеского азарта, освещавшего путь в молодости и помогавшего двигаться вперед, преодолевая любые жизненные невзгоды. Сегодня же, как и последние пятнадцать лет, только алкоголь, как верный товарищ, отвлекал Иннокентия от мыслей о никчемном существовании на этой планете.

– Ну ладно, садись обедать. Хоть перегар перебьёшь, прежде чем поедешь, – смягчилась старушка, взяв цветы. – И чтобы в этот раз вернулся с хорошими новостями, а то не пущу! Будешь с Семенычем своим любимым жить.

– Конечно, синичка моя ненаглядная, все только для тебя, – с натянутой улыбкой отвечал старый художник.

– Иди уже руки мыть, дурень мой.

После обеда Иннокентий прилег ненадолго вздремнуть, но так толком и не уснул, лишь ворочался с боку на бок, то и дело поглядывая на часы. Ближе к пяти вечера он стоял около подъезда, укладывая на тележку картину, завернутую в плотную ткань и перевязанную шпагатом.

Во время поездки он думал о том, что сегодня самый лучший и самый важный день в его жизни, ну, конечно, после встречи с женой и тем днем, когда он осознал своё призвание. Он мечтал о том, как выйдет из галереи победителем, держа в руках купюры, вырученные с продажи своего лучшего творения…

«Ох, заживем мы с ласточкой моей! Ох, да пир закатим на весь двор, да в санаторий, наконец-то, поедем, косточки погреем. И кистей новых прикуплю, да краски…»

Иннокентий никогда не соглашался продавать картины за маленькие суммы. Если ему не удавалось набить цену, то он их просто дарил. Ему всегда казалось, что подаренное полотно будет цениться дороже, чем купленное за копейки.

Когда-то, в далёкой молодости, Иннокентий обещал себе, что обязательно разбогатеет благодаря творческому таланту. Годы шли, но он не терял надежды, веря, что в один прекрасный день его труды будут оценены по-настоящему. И этот счастливый день наконец-то наступил!

Подходя к галерее, старый художник махнул еще один стакан крепкого портвейна, купленный неподалеку в ларьке. Немного охмелев, он проверил хорошо ли закреплена картина на тележке, поправил оставшиеся на голове волосы и с уверенностью на лице вошел в здание, где уже несколько часов шла выставка современного искусства.

– Добрый вечер, мадам, – обратился Иннокентий с важным видом к девушке-администратору. – Я по приглашению Дмитрия Семеновича, пришел свою картину на выставке продавать.

– Простите дедушка, вы, наверное, ошиблись, – хихикнула администратор. – Это не ломбард, а ваш Дмитрий Семенович у нас вообще в охране работает. Сейчас его позову. Вы можете пока пройти в зал, осмотреть выставку.

Иннокентий Федорович с удовольствием принял приглашение. Он направился по залам галереи, следуя указателям на стенах и полу, здороваясь с проходящими мимо людьми, но те не обращали на него никакого внимания.

Выставка современного искусства напомнила ему… Да ничего она ему не напомнила! На развешанных по стенам картинах были изображены различные предметы, раскрашенные в яркие цвета. В одной из комнат он рассматривал записи, принадлежащие какому-то неизвестному писателю, абсолютно не понимая их ценности, а в другой нажимал на кнопки, рассказывающие о неведомой силе, находящейся в видеокадрах, мотающих сказку про полярного медведя. Посетителей было немного, но каждый из них внимательно изучал экспонаты, словно те обладали неким потайным смыслом, и попивали шампанское из высоких фужеров, которое раздавали худенькие девочки в черных платьях.

Через двадцать минут Иннокентий был сыт всеми этими новомодными штучками. Ему не терпелось доказать, что его работа – это настоящее современное искусство, а не эта мазня, висящая на стенах! Он подошёл к одной из картин, на которой красовалась пара геометрических фигур, аккуратно снял ее с имитированного крючка и начал распаковывать свое творение.

– Иннокентий, что ты делаешь? – послышалось негромкое бурчание позади.

– О, Семеныч, здравствуй дорогой! – потянулся с объятиями старик к другу. – Я тут картину принес. Ну, как и договаривались…

– Какой договаривались? – повысил голос Семеныч, но тут же привлек к себе внимание посетителей галереи и перешел на шепот: – Я же сказал, чтобы ты пришел посмотреть на то, что сейчас молодежь рисует и что сейчас «в тренде», как они говорят! А ты… Ты зачем картину-то притащил? – Семеныч подошел ближе, пытаясь выхватить у товарища его творение.

– Как зачем? – возмущался Иннокентий, отодвигая Семеныча от тележки с полотном. – Продавать! Ты же сам сказал…

– Кеша, что ты несешь? – перебил его Семеныч, продолжая наступать. – Бери свою картину и пойдем отсюда. Без обид! – Он подхватил друга за локоть и потащил в сторону выхода.

– Никуда я не пойду! – отмахнулся Иннокентий. – Я долго работал и не собираюсь уходить с пустыми руками! Да и жене я обещал… – Старый художник наклонился и продолжил распаковывать картину, придерживая ногой тележку.

Ситуация вырисовывалась чертовски неприятная. Иннокентию было противно от того, что его лучший друг так подставил его. Он злился, но виду не подавал, думая про себя: «Раз уж пришел, доведу дело до конца!»

– Добрый вечер, господа, – отвлек его нежный женский голос. – Я прошу прощения, но меня очень заинтриговал ваш разговор. Простите, я невольно подслушала. – Дама в больших темных очках широко улыбнулась. – Я бы хотела взглянуть на вашу картину.

– Мою? – отозвался удивлённый Иннокентий. – Сейчас-сейчас… Только развяжу этот узел… Вот она!

– Кеша, убери это! – прорычал Семеныч.

– Подождите, – обратилась вежливая дама в тёмных очках к охраннику, и в её голосе зазвенели стальные нотки. – Я хочу взглянуть на картину! Это же галерея искусств, не так ли? Разве я не могу насладиться искусством в полной мере? Картина уже здесь, я тоже тут, а значит, я могу на нее взглянуть. Или мне позвать администратора?

– Нет! В смысле, да! – замешкался тот. – Мадам, вы правы, конечно. Смотрите, сколько хотите. Я пока тут приберу. – Семеныч спешно повесил картину с фигурами на место и удалился, пригрозив Иннокентию напоследок кулаком.

– О, ваша картина чудесна! Эти милые песики с сумками и обнаженные господа на деревьях – это просто шедевр. – Женщина легонько провела рукой по деревянной раме. – Сколько вы за нее хотите?

Иннокентий никак не ожидал, что так скоро найдёт покупателя на свою картину. От удивления он даже приоткрыл рот, но потом опомнился и на всякий случай провел по деснам пересохшим от волнения языком, проверяя, на месте ли вставная челюсть.

– Дэ, да-э, два, кхм. Прошу прощения. Двести тысяч, – отпустило наконец-то Иннокентия.

– Прошу прощения?! Двести тысяч? Но это очень большая цена! – дама замешкалась, пряча кошелек обратно в сумочку.

Для подобной работы, ещё и неизвестного художника, сумма и вправду была чересчур завышена, даже несмотря на высокий уровень исполнения. И Иннокентий охотно уступил в цене:

– А… я понял, – почесал он затылок. – Сто девяносто пять. Да! Хорошая, думаю, скидка.

Удивленная женщина приспустила очки, окатив старика странным и очень пристальным взглядом. – А вы, я смотрю, хотите с женой съездить отдохнуть? Да и кисти вам новые нужны, не так ли?

Иннокентий снова приоткрыл рот от удивления, прокручивая в голове воспоминания о том, упоминал ли он при этой милой леди о жене… Возможно, он и обмолвился, когда спорил с Семенычем.

«Но откуда она знает про кисти? И что за особый блеск в ее глазах? Видимо, причудилось».

– Послушайте… Я вижу, что вы талантливый художник и хочу предложить вам отличный шанс, – продолжала дама. – Вы сможете выставить свою картину на аукцион. Мой друг – коллекционер. Он поможет вам выручить за ваше творение куда больше ста девяноста пяти тысяч.

– Насколько больше? – опешил Иннокентий.

– Много больше. Вы сможете отвезти жену к морю, а может, даже и за океан. Что скажете?

– Как вас зовут, о нимфа, приносящая столь чудные вести? – пробормотал Иннокентий, полностью растворившись в сладких словах собеседницы.

– Меня зовут Марго, – протянула руку дама. – Рада знакомству!

– Меня… Э-эм… Иннокентий Федорович, – он легонько прикоснулся пальцами к её ладони, опасаясь, что перед ним мираж.

– Иннокентий, мне очень приятно. – Незнакомка легко пожала руку художника. – Единственным условием будет сопровождение одной особы на этом аукционе. И я попрошу вас остаться сегодня у меня в гостях. Я подберу вам подходящую одежду и познакомлю с тем самым другом-коллекционером. Думаю, что ваша жена отпустит вас, если вы ей все объясните. Я уверена.

– Я согласен! – не раздумывая, ответил Иннокентий. – Жена домой все равно не пустит без хороших новостей. Поехали! Только в магазин забежим. Хочу кое-что прикупить для настроения. – Старик аккуратно упаковал картину, закрепил на тележке, ещё раз поправил оставшиеся на голове волосы и с гордостью на лице зашагал к выходу вместе с новой знакомой.

«Удачный день, – думал он. – Везение на моей стороне!»