Читать книгу Узоры Тьмы - Максим Анатольевич Макаренков - Страница 1

Слухи

Тринта полнилась слухами. Вместе с опадающей золотой листвой, они невесомо влетали в город, невидимой лёгкой паутинкой липли к лицу, едва уловимым запахом перезрелых овощей с рынка касались обоняния горожан… и ветерком разносился чуть слышный шёпот – Эрион… Эрион, вы слышали, в Эрионе то?

Что именно "в Эрионе"точно не знал никто. Откуда-то объявились великие колдуны и наслали мор. Да не мор! Прокляли они наместника, и тот теперь лежит и гниёт в своем дворце, а гарнизон взбунтовался! Да прекратите вы глупости говорить, как Высокородный то человечью хворь подхватит? Так в том и дело, не человечью, говорю ж, колдовскую!

Не так всё! Ноддские лодьи в порт зашли и всех вырезали! Да не ноддские вовсе! Летающие лодки предатели угнали и теперь мятеж учиняют! А колдуны помогают им, ибо обещаны им земли к востоку от столицы для своего колдовского княжества, где люди и жить не смогут!

Болтали о многоголовых чудовищах, что выходят на дорогу в северных лесах тянувшихся до самых росских княжеств, об огнях, что видели в проклятых развалинах городов Древних. Говорили о том, что Печальная Королева собирает свои слёзы в хрустальный сосуд, а как сосуд наполнится – передаст его верным людям. чтобы закляли теми слезами императорский дом, и тогда в империи наступит вечная осень…

И почти беззвучно, только самым доверенным и близким шептали – восстал Белоголовый. Неспокойно у заброшенных гробниц и в развалинах храмов Древних Богов.

На рынках и в лавках вроде бы не верили, но купцы, поглаживая окладистые бороды, понемногу начали поднимать цены, а хозяева некоторых аристократических столичных особняков вдруг решили, что этот осенний сезон в столице неблагоприятен для их здоровья. Те, у кого были покровители из Высокородных, осторожно выспрашивали, что говорят об обстановке наги-исчислители.

Что говорили между собой высокородные в городе не знали.

Однако, с особым вниманием следили за всем, что происходит вокруг императорского дворца, провожая внимательными взглядами каждый паланкин и каждого гонца-мьюта.

Эрион…

Эрион…

Чем холоднее становился осенний ветер, тем больше страха звучало в голосах.

Из Эриона вестей не было.

___***___

Тринта. Тени в лавке

Воргор Тенеброд уже и забыл, когда последний раз выходил из лавки.

Прошли те дни, когда приходилось самому добывать нужные ингредиенты. очень редкие ингредиенты, вы уж поверьте. Это только кажется, что настоящего серьёзного заказчика удовлетворят, к примеру, чаши для зелий из черепов какого-нибудь бродяги, помершего, захлебнувшись блевотиной.

неееет.... Чтобы предмет сработал как надо, требуется вложить искусство в каждый этап изготовления. Начиная с подбора и обработки материала.

Поэтому и пришлось Воргору, который тогда ещё не был Тенебродом, спешно покинуть далёкий, ныне уже потерявшийся в тумане воспоминаний, Зольт. Славный был город. Большой, торговый, богатый, растянувшийся вдоль полноводной реки – он идеально подходил для того, чтобы добывать редкое и необычное сырьё для изготовления предметов силы.

Да, тёмной силы, но что с того? Это не просто приносило хороший доход.

Он появился сам собой, когда Воргор осознал, как мало тех, кто решается бродить в Тенях… Так высокомудрые маги-белоручки называли работу с материалами, ингредиентами, процессами их получения, подготовки и обработки, для изготовления по-настоящему могущественных предметов для обращения к Тьме.

Он подробно изучил свитки, некогда найденные в Брошенных башнях. Беседовал с одним из Двенадцати – тем, со странными очками, и тот объяснял ему, почему силы в наибольшей мере воздействуют именно на судьбы тех, кто соприкасается с необработанными, неорганизованными силами, что вырываются из сырья в момент, когда его покидает жизненные эманации.

Что-то было о том, что уловить и обработать, заключить в предмет удается лишь часть этих эманаций, а остальные мечутся, бушуют и тем ужасающе искажают Пути Судеб всех, кто окружает Тенеброда.

И именно эти искажения служат знаком того, что Тенеброд отныне может заходить в самые странные пространства и создавать столь странные предметы, что их предназначение оценят лишь истинные Искатели Могущества.

Так же это значило, что отныне он может создавать новые предметы по заказу самых взыскательных клиентов, которым требуются поистине дивные вещи.

Воргор понял, что тропы Теней открылись ему, когда с восторгом смотрел на своего сына, вдумчиво чертившим ножом неведомые знаки на телах своей матери и младшей сестры.

Женщина еще вздрагивала в экстазе, силилась что-то сказать, и Воргор ласково отвел руку сына. Нагнулся, чтобы расслышать чуть слышный шепот.

Поморщился – кровавые пузыри некстати лопались на губах умирающей, мешали слушать.

Три слова, она все повторяла три коротких незнакомых слова, но Тени подсказали их значение и место в процессе.

Он дослушал, кивнул и разрешил терпеливо ждавшему разрешения сыну закончить начатое. Сам тщательно перерисовывал знаки на пергамент.

Когда тело жены перестало дрожать, пришло время обработать полученный материал.

Его хватило на целых пять предметов, в том числе, чётки. Очень лёгкие, с непривычным для непосвященного узором на светло-коричневатой поверхности. Знаток же сразу опознал хорошо выделанную человеческую кожу.

Обычный человек испытывал бы сожаление, поскольку Воргору пришлось спешно покинуть город и оставить сына в живых, а это можно было считать неосмотрительным – мальчик страшно кричал и всё смотрел на отца белыми, без зрачка, ставшими нечеловеческими, глазами, когда его уводили стражники, но некто шепнул ему на одной из тенетроп, что так должно быть.

И Воргор, как и положено безутешному вдовцу и любящему отцу, чей сын внезапно сошёл с ума и в припадке безумия убил и освежевал мать и сестру, рвал на себе волосы и в голос выл.

Ночью забрал из тайника материалы и готовые предметы, и покинул город Зольт.

В хижине на глухом горном перевале он отточил своё мастерство и, осторожно используя возможности своих заказчиков, обосновался в столице Империи.

И уже более никогда сам не искал материал. Теперь материал доставляли в его лабораторию.

А он брал на себя то, что не решались заказчики, какими бы могущественными они себя не считали.

Поскольку Воргор Тенеброд плевал на закон Последствий. Он с нетерпением ждал, когда же ему придется заплатить настоящую цену.

Похоже, времена эти приближались. Тени шептались, тени танцевали, над немыслимыми пространствами Того, что лежит МЕЖДУ – Тенеброд не знал, как это еще назвать, да и не всё ли равно… поднимались ветры, на перекрёстки странных дорог, которыми ходил Тенеброд и другие, похожие на него, выходили охотиться порождения сил, для которых не было называний в человеческих мирах.

Мир простецов ещё ничего не знал, но те, кто знал и чувствовал уже явственно видели Знаки Изменений и готовились…

Каждый к своему и каждый по-своему.

Тенеброд проверил записи в книге, куда вносил все заметки о заказах, над которыми работал и ингридиентах, которые ему должны были доставить в ближайшее время.

Понять их мог лишь сам Воргор, но всё равно, никаких намёков о заказчиках в этих книгах не было.

Гархард Корчевник должен появиться завтра к вечеру, принести внутренности эфипа. Безгубый клялся, что скоро придёт караван. в котором ему тайно доставят глаза степного волка. Материал редкий, капризный, хранить нужно бережно, ну да, Воргор умеет.

Этот заглянет дня через три.

Заказанные изделия ждут хозяев, но – за ними придут лишь когда в город заползут тени, да-да, когда наступит время теней, лишь тогда Воргор Тенеход принимает посетителей.

Воргор подвигал плечами, поудобнее устраиваясь на стуле с высокой резной спинкой, закрыл глаза, успокоил дыхание, и скользнул в Тени.

Этот мало кому доступный мир знающие называли по-разному – тонкий мир. астрал. всё это были старые слова. пришедшие еще из языка Древних. Воргору было все равно, как называть, главное, именно здесь он обретал те умения, благодаря которым стал Тенебродом.

Воргор скользил по призрачным улицам призрачной Тринты едва уловимой тенью, позволял холодному ветерку, что постоянно дул в этом странном мире, гнать себя вдоль полупрозрачных, подрагивающих стен. Силой мысли представил, как поднимается над городом – и, взлетел.

Сверху Тринта казалась сплетением дымных щупалец, которые оплетали сгустки тёмной с фиолетовыми, красноватыми, или гнилостно-жёлтыми прожилками. Между сгустками и щупальцами тянулись полотнища равномерно серого пространства, на первый взгляд, пустые, но тенеброд то знал… знаааал… И проносился над ними, скользя в потоках чего-то такого, что сам он ощущал, как пахнущий чуть залежалым мясом, ветерок.

Вот, впереди и чуть правее, целое скопление чёрно-желтоватых сгустков, опутанных фиолетовой сетью, императорский дворец. Окутанный магической защитой, которой уже не одна тысяча лет, и каждый дворцовый маг добавляет к ней что-то своё. Даже отсюда, из междумирья, внутрь не заглянешь, вон, подрагивают, ждут добычу, едва заметные ворсинки сторожевых заклинаний, текут эманации ритуальных жертв, навсегда прикованных к этому месту.

Но дворец Тенеброда и не интересовал. Всё, что ему было надо, он об императорской семье знал и так, безо всякой магии. Не открывая глаз, Тенеброд хихикнул.

Это только простецы верят во всемогущество магов и считают, что те получают все, что пожелают, просто, щёлкнув пальцами и прошептав что-то непонятное. Знали бы они, сколько сил и времени ушло у Тенеброда только на одну Чашу Заклятия, которую можно использовать лишь один раз и только для вполне определенного ритуала…

Нет-нет, он даже вспоминать не будет, какого именно, это дело заказчика, только его, Высокородного… Тсссс

Правда, интересно, отчего для чаши понадобился именно детский череп.

Тенеброд больше не думал, не оценивал то, что видел. Он позволил ветру поднять себя над городом. Ветры междумирья несли его к белёсому небу, исходящему завитками грязносероватого дыма-тумана. Горизонта в этом мире не существовало, непостижимым образом Тенеброд видел весь континент – вот танцует чёрное с красным на юге, там Эрион, там море, тело Воргора подрагивает на стуле, с юга так сладко пахнет кровью.

И – чем-то ещё. Невыразимо древним и тёмным настолько, что он тихо стонет от восхищения.

А там, за светящимися зеленоватым владениями Печальной Королевы, встаёт волна тьмы, полная серебряных просверков и надвигается на Империю.

Тенеброд чуть заметно, нет-нет, здесь не стоит привлекать привлекать внимание, посматривает в другую сторону, и ветерок несёт его к прозрачно-голубоватому с золотыми сполохами. Росские княжества, страна ноддов – здесь надо быть осторожнее, Тенеброд не понимает здешних троп, тени здесь иные и слишком близок Север, а то, что происходит на Севере Тенеброд не понимает совсем, и он туда не ходит.

Но сейчас невольно всматривается во тьму, которая ползёт по белой равнине и слышит шорох льда…

шорох льда…

Что-то рождается-проявляется там, и это нечто – Тенеброд решает, что приближаться не стоит.

Он осторожно собирает себя обратно в тело, потягивается, хрустит пальцами. Ах как интересно, опасно, но – он чует выгоду. Очень большую выгоду.

Горные колдуны и тихие незаметные посланники Ордена Демиургов, посредники, трущиеся вокруг Высоких Домов, гнёзда некромантов…

Всем им будут, непременно, понадобятся изделия Тенеброда

. ___***___

Из лавки донёсся тихий нежный перезвон. Будто детские пальчики коснулись хрустальных пластин, подвешенных на драгоценной серебряной нити в храме Милостивой Матери.

Воргор запахнул поплотнее тёплый халат и поспешил в лавку.

Лицо его как всегда, изображало почтительное внимание, как и положено лавочнику. Однако, Тенеброд был встревожен. Мало кто был способен войти в лавку в неурочное время. Те, кто о Тенеброде знал – знал и время, когда можно приходить. Остальным бы просто не пришло в голову войти в неприметную дверь неприметного дома в самом конце улицы, где держали лавочки и жили торговцы пряностями и экзотическими лакомствами.

Никакой серьёзной магии, что вы, за этим в столице Империи следят строго! Просто легчайшее прикосновение т е н и к двери, но для большинства и этого достаточно.

Лавочка у Тенеброда была маленькая, чистая, светло-радостная, как окошки пробивали – хозяин лично следил, место под каждое сам намечал, умильно улыбался и всё объяснял, что любит свет и чтоб внутри покупателю, значит, уютно было и благостно, товар то какой! лучшие специи со всего света, приправы наиредчайшие, такие только в возвышенном состоянии духа оценить можно!

Не врал. Не всё говорил, так у каждого купца и тайны, и приметы свои.

Войдя в лавочку, первым делом окинул Тенеброд прилавок, у которого стоял нежданный посетитель, да пол под прилавком.

На пол приказал он мастерам пустить доски редкого северного дерева. Здесь, в сердце империи мало кто знал свойства этого дерева. Например, не держались на них, п л ы л и тени тех, на ком были чары, либо заклинания для изменения образа… Ну и еще немало интересного заметить можно было, надо лишь уметь смотреть.

Вроде бы, все в порядке было, но стоило Воргору глянуть на неприметного, неброско, но добротно одетого человека, как он подобрался.

Человек был настолько неприметен, что это требовало либо огромного мастерства, либо использования чар, какими владели единицы истинных мастеров. А содержать таких умельцев могли лишь богатейшие Высокие Дома, либо…

Неужто, ДВОРЕЦ? Это означало очень выгодный заказ. И было смертельно опасно.

– Чем я могу служить почтенному господину…?, – Воргор подвесил вопрос в воздухе, пусть неприметный сам представится.

Тот, однако, молча протянул Воргору небольшой свиток, плотно перетянутый чёрным шнуром, на конце которого покачивалась глиняная печать.

Герб на печати Воргор узнал, а потому просто взял свиток, развернул.

Прочитал – всего несколько строк.

Очень медленно свернул и вернул посетителю. – Передайте, что я возьмусь за заказ. Но, – он помедлил, подбирая слова.

От этого заказа отказаться нельзя…

Но после выполнения таких заказов даже истинные мастера своего дела, случалось, исчезали. Нельзя чтобы такое произошло с ним.

– Но передайте тому, кто вас послал, что цену я оговорю лично с ним и ни с кем более. Посетитель выпрямился, убрал свиток и бесшумно вышел.

Это магия, дорогой

Ниула выгнула спину и крепче сжала ногами бёдра Горана.

– Не спеши, куда ты торопишься.... � – и сама медленно подалась ему навстречу, остановилась, подалась назад, дразня, распаляя всё больше и больше.

Наконец, Горан, коротко вздохнув, прижал её к себе, навалился сильным большим телом и Ниала, закрыв глаза, расслабилась, позволила себе целиком отдаться наслаждению…

Потянувшись, она подошла к столику, рассеянно отщипнула виноградину, налила в кубок лёгкого таллского вина.

– Милый, хочешь? – посмотрела вполоборота на Горана.

Приподнявшись на локте, лейтенант любовался ладной миниатюрной фигуркой ведьмы.

– У тебя юное тело девочки, которая лишь недавно осознала свою женственность и красоту. В постели ты творишь вещи, секрет которых знают лишь немногие служительницы храмов Богини Тёмной Любви, – задумчиво заговорил Горан, – а когда я смотрю в твои глаза, порой, мне становится страшно. А я, знаешь ли, видел многое.

Ниула улыбнулась. Лейтенант был неглуп.

Отпила глоток – терпковатый напиток приятно освежал, и было так приятно чувствовать это простое, совсем человеческое, удовольствие, что она закрыла глаза.

Нет, неправильно, он умён. Это гораздо интереснее, но и опаснее, чем просто неглуп. Верность умных людей сложнее сохранять.

С весёлым удивлением Ниула поняла, что ей не просто полезна, но и приятна преданность этого умного, умеющего быть нежным любовником, верным другом и жестоким врагом, человека. И, кроме того, он так мило злился, стоило ей начать заигрывать с его другом, Золтаном.

– Мне приятно это слышать, воин, – не дождавшись ответа, она наполнила второй кубок.

Сев на край кровати, протянула Горану.

Лейтенант одним сильным текучим движением сел, принял бокал, прежде чем отпить, легко поцеловал ведьму в плечо. Зажмурился, чувствуя губами тёплую гладкость нежной кожи, вдохнул её запах.

Ведьма, как есть, ведьма, сводит с ума, а я с удовольствие схожу.

Он прислонился к спинке кровати, поёрзал, устраиваясь поудобнее. Что-то пробурчав, сунул под плечи подушку.

Ниула смотрела на него с улыбкой, молчала. Горан одним глотком осушил половину кубка, одобрительно поднял бровь.

И, замолчал. Взгляд сделался отсутствующим, он машинально крутил в руке кубок, следил, как закручивается по стенкам вино.

– Скажи мне, что такое магия?

Ниула выпрямилась от неожиданности, по-кошачьи легко забралась на кровать, села на колени, с любопытством посмотрела на любовника,

– С чего, вдруг, тебя это заинтересовало, мой воин?

– Ниула, я не первый год живу на свете. Мы с Золтаном повидали всякое, и в "тени"попали совсем не за смазливые мордахи, – Горан хмыкнул, – и не по протекции, к нам, знаешь ли, по протекции не попадают.

– Ииииии?, – Ниула провела кончиками пальцев по бедру лейтенанта. Но тот не откликнулся на ласку, хотя, обычно, ему было достаточно малейшего намека.

– Помню, был маленький ещё совсем, в деревеньке поблизости жил старик, которого все считали колдуном. Мы с братом часто бывали в деревне, все знали, что мы сыновья господаря, но в горах люди друг к другу относятся не так, как в городах....

Горан хмыкнул,

– И, уж, точно, не как Высокородные. Ну вот, колдуна этого мальчишки боялись, говорили, что тот закрутить может, глаза отвести, и что любая шалость ему известна. Корову он найти умел. Правда, умел. Потом, в отцовский крепостец, – Ниула заулыбалась, услышав, как Горан ввернул это словечко, совсем горское, непривычное, особенно, здесь, в столице, – раз в несколько лет приезжал мольфар. Отец его всегда с почётом принимал. Потом, уединялся с ним в хозяйском особом покое, запирал дверь и советовался. Мольфар предсказывал ему виды на урожай, предупреждал о недоброжелателях из соседских господарей.

– Но, увы, – хмыкнул лейтенант, – не смог предсказать собственную глупую смерть от случайного камня, который попал ему точно в висок. Просто, сорвался с горы, разогнался, отскочил от скалы и, – памм, – он гулко щелкнул ногтем по кубку. Тонкостенный кубок загудел.

– Никто не может точно предсказать свою смерть, – рассеянно ответила Ниула.

– Потом, уже когда я служил в "тенях", нас однажды отправили подавить восстание одного маленького племени. Было это далеко отсюда, на юге, жило это племя работорговлей, контрабандой и набегами, и никому до них не было дела, пока они не оседлали караванную дорогу. И так внаглую, что купцы решили. что дешевле будет один раз скинуться и заплатить наместнику, чем откупаться от этих дикарей. Наместник поделился с полковником, и, вот, тяжелая пехота отправилась восстанавливать мир и покой в империи.

Ниула с интересом слушала. Раньше Горан так не говорил, предпочитал делать комплименты, или подшучивал над Золтаном, а о своём прошлом и "тенях"говорил скупо, отшучивался.

– Это был мой первый боевой поход с "тенями", я всё больше смотрел за ветеранами, не сразу даже понял, что с нами идёт человек, одетый как местный, из кочевников, а по внешности, откуда-то, вроде,из северян. Спросил десятника, тот шепнул, колдун, мол, полковник в помощь нам дал. Я во все глаза смотрел на него, всё думал, что ж он такое сделает. Смотрю, он так руки в стороны разводит, – и Горан широко расставил руки, будто пытался что-то поймать, – а мы всё идём. А уж должны подойти к стоянке шайки этой, её разведчики наши нашли. Думаю, увидят же нас, тут и положат, а колдун это всё идёт, солнце печёт, тень густая под деревьями, и уже навесы между деревьями видны, рощица редкая, они просто палок нарубили, к створам прислонили, да всякое тряпье сверху накидали. Вижу, дозорный их в кустах прячется, смотрит прямо на меня, я за метательный нож схватился, а он – смотрит мне в глаза, и будто не видит…

Горан замолчал.

– И чем же кончилось дело, – отпила маленький глоток вина Ниула, поморщилась, – Тебе не кажется, что вино слишком тёплое?

Не дожидаясь ответа, приложила палец к кубку Горана. Лейтенант отпил и вскинул на ведьму удивлённый взгляд.

Та шаловливо улыбнулась и пожала серебристо-белыми в свете осенней луны, плечами.

– Мы вырезали всех. А они нас так и не увидели. Но обратно колдуна мы несли на носилках. По очереди, тяжёлый оказался, – Горан допил вино и со стуком поставил на пол рядом с кроватью, – Но никогда я не видел ничего и близко похожего на то, что устроила той ночью ты.

Ниула поводила по ободку кубка пальцами, послушала низкое гудение.

– Понимаешь, милый, магия это, – боги, как сказать простецу так, чтобы он понял?! – она разная. Некоторые люди умеют черпать обрывки знаний, договариваться с какими-то силами, присущими определенному месту, видимо так делал твой деревенский колдун. Кто-то может изменять картину реальности, это тяжело и требует большого расхода жизненных сил, такое мог колдун, с которым ты ходил в поход. Это называется "отвести глаза".

Ниула медленно легла, положила голову на бедро Горану, раскинула руки. Лежала, задумчиво гладила его по широкой груди. Смотрела, как текут по потолку тени.

– И всегда это договор.

– С кем? – Горан осторожно, чтобы не потревожить ведьму, сменил позу.

– С кем-то, – пожала плечами Ниула, – С силами. Существами, которых люди называют духами. Или, демонами. Или, богами. Некоторые привлекают их внимание ритуалами, жертвами…

Она помолчала,

– А других не спрашивают. Ты, вдруг, просто обнаруживаешь, что через тебя в мире кто-то действует, – она смотрела в тени на потолке, и становились они всё темнее, и уже казалось, что нет никакого потолка, а только непроглядная тьма, в которую она взмывала, или падала? И некто, там, по ту сторону темноты, – и чтобы выжить, начинаешь с этим неведомым договариваться. если повезёт, ты получаешь толику его силы. Это может быть и очень больно, ведь, как тебе сказать… Ты пытаешься сделать то, что не можешь осуществить своими силами. Ты призываешь в этот мир силы, которых в нем нет. Или действуют они не так, как нужно тебе. И всегда за это расплачиваешься.

Она с улыбкой повернулась к Горану. Лейтенант смотрел на неё серьезно, кажется, даже, с сочувствием,

– И кто он, твой кто-то?

Она похлопала его по плоскому животу,

– А вот этого, дорогой, тебе знать не надо.

Конечно, Горан умница и предан ей настолько, насколько это, в принципе, возможно для горского обедневшего дворянина, но не, думала Ниула, именно поэтому, не стоит ему знать всего. Хотя, то, что он и Золтан решились сопровождать её в столицу, говорило о многом. Ниула и сейчас вспоминала разбойничий свист, храп загнанных лошадей, хохочущую в небесах кровавую луну.

Такая луна много говорила знающим.

Ниула осторожно тянулась своими нечеловеческими чувствами к Эриону и отдёргивала свои колдовские щупальца – город погружался в иномирье, реальность дрожала, текла расплавленным стеклом, бурлила, и уже многие, многие судьбы переплавлялись в чудовищном костре, который разжигал кто-то неведомый.

Силы этого неведомого ведьму пугали.