Отрывок из книги
«В сердце каждого мужчины есть место для подвига. И это место пустует. Большинство из нас – на самом деле – охотники, моряки и солдаты. Мы чувствуем настоящее удовлетворение и счастье только в борьбе с опасностью и стихией, когда нужно испытать себя, проявить свою силу и дух, совершить подвиг. Те из нас, у кого это пустое место в сердце слишком велико, обычно рано уходят из жизни. Они, едва достигнув совершеннолетия, отправляются на войну, или в море, штурмуют неприступные горы, или, на худой конец, идут учиться на пожарных или полицейских, терпеливо предвкушая спасения людей и погони за преступниками. В наших религиях и культурах принято проклинать беды и несчастья, уготованные человечеству природными и общественными катаклизмами – землетрясения, войны, пожары и бури. Но для мужчины такие катастрофы являются единственным путем к настоящей реализации своей никчемной души. В этих очагах первобытных сил мы можем вкусить их дух, красоту и величие, слиться и побрататься с ними. Побороться с ними и победить или умереть, лучшей возможной смертью, смертью храбрых. Каждый хочет смерти храбрых и жизни храбрых, но где эта жизнь, и где эта смерть? Все меньше такой жизни у нас; вслух провозглашая превосходство нашей жизни перед жалкой участью предков, мы про себя тайком завидуем им и мечтаем, как Дон Кихот, бросить все, сесть на лошадь и отправиться бороться с ветряными мельницами, искать прекрасную даму и защищать паломников на пустынных дорогах. Но вместо этого мы занимаемся чем угодно: что-то производим, продаем-покупаем, и в конечном счете все наши личные усилия направлены на зарабатывание денег для поддержания наших семей, а совместные усилия – на облегчение и улучшение жизни нашего общества. Ведь у нас облегчение – синоним улучшения. Мы стараемся изо всех сил сделать существование наших детей еще более беспроблемным, и тем самым совсем отнять у наших мальчишек возможность и необходимость подвига.»
Примерно так думал Хааст во время долгого перелета на остров Альбины в Охотском море, где и происходит действие нашей истории. Скользя взглядом по бесконечной веренице сверкающих на солнце облаков, то расстеленных снежным войлочным одеялом, то взбитых гигантской сахарной ватой, он испытывал глубокое облегчение от своего, наконец свершившегося, отъезда из столицы. Его карьера в Московском офисе министерства чрезвычайных ситуаций была отмечена всеми возможными «не», которые только могут быть применимы к понятию «карьера»: она была недолгой, неуклюжей, неинтересной и неплодотворной. Хааста терпели только благодаря протекции его дяди, крупного правительственного функционера, который и выписал племянника из крымского приморья на престижную работу в Москву. Хааст ни в коем случае не был офисным работником, в Крыму он руководил спасательными морскими операциями и любил сам принимать в них участие. В последние годы он скорее тяготел к организационной и даже теоретической работе по планированию таких операций, ибо не лишен был склонности к научному подходу в решении масштабных задач. Это стремление к научной деятельности и подвело его при решении перебраться в Москву; уже в первую неделю на новом месте он понял, что в центральном министерстве никаких методик не разрабатывают, кроме методики разворовывания государственного бюджета и перекидывания реальных задач в региональные отделения. Хааст был редким специалистом-универсалом, прошедшим весь путь рядового спасателя, понимающим до мелочей все стороны профессии, и при этом знающим отрасль в целом. Он выбился в руководители благодаря своим лидерским качествам; его спасательное отделение отличалось эффективностью и продуманностью операций.
.....
– Куда это он? – спросил Хааст.
– Скрипка. Скоро вернется. Не мешайте, пожалуйста, – быстро ответила Елена, она вся была погружена в проглатывание текста на экране аппарата Чагина.
.....
