Читать книгу Девятый портал. Дежавю - Максим Никонов - Страница 1

Сегодня опаздывать было никак нельзя – лучше уж вообще не заявляться, а объявить себя больным, найти в интернете описание самого последнего и беспощадного вируса, блуждающего по стране, приписать себе все первичные и вторичные симптомы и прогулять пару дней. Так нет же, поперся на работу, вдруг показалось, что успею. Конечно же, не успел и, конечно же, опоздал. Поэтому в кабинет старался войти тише мыши, ниже крыши. Опять же, все сделали вид, что в первый раз меня видят, и с большим удовольствием и глубоким удовлетворением разглядывали, как я подкрадываюсь к свободному стулу, который, ежу было понятно, находился в самом дальнем от двери углу.

Усевшись, отлично понимаю, что все продолжают с увлечением рассматривать мои перемещения и последующие действия, поэтому негромко так говорю: «Привет всем!» и, как ни в чем не бывало, углубляюсь в свой блокнот, приготовив карандаш, чтобы записывать любое высказывание начальства и коллег. Пауза затянулась. Но я был зол, в первую очередь потому, что опоздал, и пришлось тоже встать в позу и сделать морду кирпичом.

– Очень приятно отметить, – непосредственное начальство продолжало толкать речь, прерванную моим появлением, – что вчерашнее мероприятие нашего отдела прошло в очень спокойной и расслабляющей атмосфере. Некоторые особо старательные прибыли туда на час раньше, хотя рабочий день еще не закончился.

– У, карга старая, уже доложили, что мы с Питером пораньше с работы свалили. Свиньи. А может, сам Питер сказал. Он же часто дурачком прикидывается. За это я его опять на круг пива выставлю. Так с него, придурка, как с гуся вода. Кретин Питер, и я кретин, что с ним дружу. Карга старая.

И так далее. Понятно, что это все я произношу про себя. И делаю вид, что старательно слушаю и записываю идиотские высказывания начальства.

– Спрашивается, – это начальство, не я, – спрашивается, а почему же столь ретивые на выпивку на следующий день опаздывают на еженедельное совещание…

Пошла-поехала, старая перечница.

– … про которое все заранее знают. Лучше бы эти ретивые прикинулись больными, поискали в интернете описание лихорадки бразильской свиньи или там нильского крокодила какого-нибудь…

Это я в прошлом году увлекся и нечаянно такую вот амазонскую свиную лихорадку в объяснительную вкатал. Так у этой карги старой мозгов хватило: взяла всю мою объясниловку как есть и открыла поиск в интернете. Ну а там, понятно, с точностью до запятых про этих самых бразильских свиней, чтоб им пусто было. Такую идею опошлила.

Сволочи все. Им бы все похихикать, козлы. Ланч, понятно, насмарку – лучше со всеми не ходить. Идиоты, блюдолизы, лизоблюды. Не думать об этом, а держать морду кирпичом. Не к тебе это. Задуматься.

– … и не напивались до часу ночи….

Питер свинья все-таки. Вчера что мне, что ему обломилось, так мы там хорошо вмазали. Все равно же контора платит. А когда контора перестала платить, мы из того бара в другой свалили, но там было слишком громко, и мы потащились в третий. Вот где действительно оказалось хорошо. Уютно. К нам примкнули еще пара товарищей, всего человек восемь, наверное, получилось, и мы так хорошо вмазали. Питера раскрутили на все три круга, а меня – только на один. Настроение от этой мысли чуть поднялось. А от мысли, что к тому же контора оплатила проезд домой в шикарном лимузине, настроение вообще подскочило, как будто пару чашек кофе выпил.

– … развозя половину ночного бара в транспорте, оплаченном нашей организацией и нашим с вами департаментом…

У, гадина, все знает. А сама свалила чуть ли не через час после начала банкета с каким-то пижоном седовласым. Тоже в лимузине, кстати. Так, а что там за пижон? Я стал вспоминать. Вроде бы ничего так с виду мужик, он даже имя свое назвал, когда представлялся. Смеялся, да это ерунда. Что мне тогда в нем понравилось? Пиджак, галстук, все как обычно, ну, мужик как мужик в пиджаке. Но не мудак. А, вспомнил, этот, с бакенбардами седовласыми, официантку за задницу ущипнул, а та даже не пискнула. А потом начальство мое увез, в лимузине задрипанном. Ну эта карга, начальство то есть, ей бы пиджак только подавай. Дальше она их куда-то увозит, и все, кранты, те пропадают надолго, но чаще – навсегда. Вот, помнится, пару лет назад тот лопоухий на следующий день завалился и все пунцовым становился, стоило только ухмылку понаглее надеть… Вот сейчас вякнет еще что-то, выскажусь в смысле, мол, начальство с пиджаками разъезжает, – может, заткнется. Хотя отлично понимаю, что никогда так не выскажусь. Душа моя мягкая, нежная не позволит начальство это злобное своим сквернословием обидеть.

– На сегодня у нас следующие задания…

Все, можно отвлечься. Вчера, конечно, облом за обломом. Хотя начиналось все – супер. Мы с Питером пораньше свалили, пока доступ к стаканам был свободен, и еще до прихода всего батальона успели по полной программе пройтись и небольшой запасец на нашем столе сделать. Ладно по пиву. По бурбону мы сразу же у стойки дерябнули, а потом по паре хайбола заказали и мирно его пили, поджидая подкрепления. Когда оно подоспело и у стойки было не протолкаться, мы уже сидели и кружок приятных людей вокруг нашего столика собирали. И в том числе эта девочка, мы ей один из наших припасенных бокальчиков вручили. И вообще ничего девочка была, из какого-то смежного департамента. Как ее хоть звали то? Надо у Питера спросить, наверняка уже все данные про нее собрал. Сволочь он, Питер, хоть и друг. Мы там представление целое разыграли. Но девочка быстро свалила – ждал там ее, что ли, кто-то. И мы с Питером без нее затосковали. А потом в другой бар повалили. Но это позже было, когда здесь попойка бесплатная завершилась. А в другом баре мы, как всегда, эту игру закрутили, со спичками. Кто проиграет – кружку ставит. Житуха! Блин, сколько простого народа вокруг, который тебя пивом готов залить, лишь бы себя умнее других показать. Года три назад мы на спор двадцать кружек с простачков вытянули. И это в одном баре, часа за полтора управились. И все потому, что проигравшие уже за нас болели, чтобы показать, мол, не одни они дураки такие. Хохмы тогда было!

Дураку понятно, что, когда дурак о приятном думает, дурацкая из него ухмылка лезет. А если еще с дюжину за этим дураком, за мной то есть, наблюдают… Я сообразил это и опять уткнулся в свой идиотский блокнот на коленях. Пробую сообразить, о чем идет разговор. Поздно, слишком поздно, дурак дураком.

Все кругом молчат. Поднимаю глаза, обвожу взглядом, полным ума и задумчивости, окружающих, снова опускаю глаза в блокнот. Молчание, все ждут моего ответа на вопрос, который я пропустил. Вздыхаю, даю дежурный ответ.

– Мне надо закончить анализ данных, чтобы более точно описать суть этой проблемы.

Молчание. Сволочи. Даже не ржут. Сжать зубы. Начальство:

– Когда вы сможете дать хотя бы, во-первых, примерные данные, и во-вторых, ваши ожидания?

– До конца рабочего дня, – пробую вспомнить я свои текущие задания. – В крайнем случае, к полудню завтрашнего.

– Хорошо, – согласно кивает головой начальство. Я вздыхаю; разберемся. Не зря и сегодня приперся, помню, что надо что-то доделать. Несложное, на полдня. Я скривился: пока в компьютер свой не гляну – не вспомню.

– Итак, на сегодня…. – начальство перечисляет задания ребятам на сегодня. Что-то в голове начинает всплывать. Мы же обсуждали большинство из них. Ну не проснулся я еще…

– Юрий… – слышу свое имя. Сосредоточиться. – Юрий, до полудня завтрашнего дня…

Так, что там у меня? Пожалуйста, попроще, мне бы еще эту вчерашнюю девочку найти…

– …Юрий, пожалуйста, не отвлекайтесь на другие мелочи, а сконцентрируйтесь на главном в вашем списке. А именно, прошу вас, поймите, сейчас самое важное для всего нашего отдела… Пожалуйста, вспомните, над чем именно вы работали всю прошедшую неделю. И помните, что вы сегодняшнюю ночь на дежурстве, будьте добры, находитесь поблизости, не далее Парижа. Затем… Питер, загляните в отдел межконтинентальных перевозок. У них там какие-то накладки….

Гадина. Что она, что Питер. Оба. Ненавижу. Это она про дежурную комнатенку с диваном вспомнила. Кто-то там повесил фото Эйфелевой башни, ну и понятно, как комнату тут же назвали. Париж и есть Париж. Питер тогда на дежурстве был. Его ищут, а он дрыхнет и телефон то ли специально, то ли нечаянно отключил. Из оперативного отдела кто-то из новых звонит мне, уточняет, где Питера найти. Я: «В Париже ищите, как обычно». Та, новенькая – в парижский офис. Тамошние весь терминал обыскали – им жареного петуха уже наверняка пообещали. Нету Питера! Меня с кровати подняли, в лимузин запихали, разбираться вместо Питера. Я этому идиоту, пока ехал, раз двадцать позвонил. Нету его, в отрубе. Я уже в офисе на телефонах сидел минут двадцать, когда он в дверях, сонный еще, появляется. Меня увидел – за свой телефон схватился, проверить, что к чему. А потом так, с ухмылочкой, подваливает и в паузу вклинивается:

– Я вижу, у вас здесь все нормально, так я пойду. Если что – ищите меня в Париже.

Кофе бы выпить, а они измываются. Сволочи. А ее больше всех ненавижу. Как она измывается, ведьма трухлявая. А еще этот ее акцент, который она умело скрывает перед одними и нарочито выставляет перед другими. Когда ей надо притвориться умной и хитрой, она тут же русский акцент включает. У этих придурков-американцев менталитет такой: русский акцент – значит, ум и хитрость. А с другими американцами, когда надо, она очень даже без акцента говорить может. Сволочь она, начальство мое. Софа, гадина, ближайшая подружка моей тети Наты, чтоб она сгорела. Не тетя, понятно, она-то тут ни при чем. Тетя Софа эта. Ненавижу ее, как и она, наверняка, меня. Ни дома покоя нету, ни на работе. Измывательство по всей жизни, чтоб она в гробу крутилась. Надо будет тетке Нате про седовласого рассказать, только этой карге как с гуся вода. Зато Ната посмеется. Она любит про Софку говорить. Про эту змеюку-удавку.

Мой босс себя называет Сарой. И все называют, потому что она так в документах прописана. А когда-то была Софой или Софкой. Язва она такая – поискать еще надо. Ее все в отделе побаиваются, стараются стороной обходить. Только не мы с Питером. Питер – потому, что у него шкура носорожья, пробить его только стрелы амура могут. А я… А я потому что знал кое-что про нее. Фотку одну у нее на столе один раз увидел. Мельком так заглянул, а ее к начальству видно вызвали, раз такой компромат на столе оставила. Фотку-то я сразу узнал, потому что у тети Наты такая же на стене висит. Четверо на ней, один молодой человек и три смеющиеся девушки. Молодой человек обнимает двух девушек за плечи, а третья чуть в стороне стоит. Это тетя Ната, она сестра папы. А сам папа обнимает за плечи маму и Софу. Ната дружила с Софой с детства, а она уже маму с папой познакомила.

Потом, уже после моего рождения, Софа уехала и стала Сарой. Обычное дело – половина Соф в России еврейского происхождения дома отзывались на имя Сара. Двойное имя – свое, родное, и близкое по созвучие имя местного народа, – обычное дело у евреев, вечных изгоев.

Позже уже, когда родители погибли и тетя Ната моталась по всяким учреждениям устраивать похороны, эта появившаяся неизвестно откуда женщина смотрела на меня встревоженным и чуть тоскливым взглядом. Этот взгляд я запомнил, а сами похороны – нет. Любила она папу. Поэтому тетя Ната строго настрого мне запретила ее обижать.

Мне стало грустно. А до ланча еще далеко. И карандаш сломался. Тоскливо. Пора идти за кофе.