Читать книгу ЦИКЛ «ОКНО ГИПЕРКОСМОСА» КНИГА 1: «ПОРОГ ГИПЕРКОСМОСА» - Максим Вячеславович Орлов - Страница 1

.Орбитальная научная станция «Фадей», гравитационная тень Юпитера.

Тишина здесь была иного качества. Не уютная, а тотальная, давящая, пронизанная лишь ровным гулом систем жизнеобеспечения и белым шумом реликтового излучения. Доктор Артём Лебедев предпочитал её шуму Земли – политическим дебатам, спекуляциям в новостных лентах, истеричному стремлению его вида ко всему быстрому и громкому. Здесь, в этой стальной скорлупе на краю колосса, царил порядок. Порядок чисел, уравнений, предсказуемых физических законов. И одно нарушение этого порядка – его собственное творение.

Они называли это «Окнами».

Не мгновенными прыжками через подпространство, о которых грезили фантасты. Те были энергетически невозможны для цивилизации уровня Земли. «Окно» Лебедева, Генератор Метрического Резонанса-1 (ГМР-1), было иным. Оно не прорывало пространство-время, а… размягчало его, создавая стабильный, медленный туннель в прилегающий слой гиперкосмоса – гипотетическую среду, где расстояния сжимались, но время текло. Это был компромисс. Путешествие к звездам занимало не мгновения, а недели, но требовало энергии не целой планеты, а лишь одной термоядерной станции. Прыжок в один конец.

Две недели назад, под скептические взгляды наблюдателей с Земли, в первое такое Окно ушёл «Первопроходец-1». Автоматический зонд. Искра разума, брошенная в гипотетическую бездну. Расчётное время его прибытия в систему Проксимы Центавра и отправки сигнала истекло шесть часов назад.

Лебедев смотрел на Юпитер. Полосы газа двигались с неторопливостью вечности. *Всё, что мы делаем, – это миг для тебя*, – думал он. *Но для нас этот миг – всё*.

***

Звук пришёлся настолько неожиданно, что сначала показался галлюцинацией от переутомления. Не вой, не скрежет, а чистейший, почти музыкальный импульс. Зелёная строка вспыхнула на главном экране операционного зала, где замерли трое членов его команды.

Ø СИГНАЛ МАЯКА. ПРОКСИМА ЦЕНТАВРА. КООРДИНАТЫ ВЕРИФИЦИРОВАНЫ.

Ø ПЕРЕДАЧА ОСНОВНОГО МАССИВА ДАННЫХ…

Последовали минуты сдержанной, почти болезненной эйфории. Получилось. Теория стала реальностью. Дорога к звёздам открыта. Алиса Чжан, его правая рука и главный аналитик, уже запускала алгоритмы обработки, её пальцы порхали над голографической клавиатурой с непривычной поспешностью.

Первые данные были сухими: спектрография, анализ магнитного поля красного карлика, подтверждение наличия планетарной системы. Потом пришли изображения с третьей планеты, той самой, что болталась на внутреннем краю зоны обитаемости.

«Каменная пустыня, – прокомментировал бородатый инженер-компьютерщик Ковальский, склонившись над экраном. – Атмосфера разрежённая, в основном CO2 и азот. Температурный градиент дикий. Ни признака воды, ни органики в спектрах. Стандартная безжизненная глыба».

«Но Окно сработало, – тихо сказала Алиса. – Это и есть главное. Координаты точны. Мы можем отправлять миссии».

Лебедев молча кивнул, глядя на данные. Всё сходилось. Слишком хорошо сходилось. Его творение, его уравнения выдержали проверку реальностью. Но в груди оставался холодный, тяжёлый ком. Он ждал ликования, триумфа, а чувствовал лишь пустоту после сверх напряжения и.… настороженность.

«Стоп, – вдруг сказал Ковальский. – Временные метки в пакете… они идут с небольшими сбоями. Не критичными, но… будто передача шла через турбулентную среду. Или аппарат был повреждён».

«Покажи последние серии снимков поверхности крупным планом, – неожиданно для себя попросил Лебедев. – Перед самым завершением передачи».

Алиса бросила на него быстрый взгляд, но выполнила просьбу. На экране поплыли детальные панорамы ржаво-бурого ландшафта под багровым светом крошечного солнца. Кратеры, разломы, нагромождения скал. Ничего.

И вдруг – предпоследний кадр. Скалистое плато, освещённое под низким углом. И на нём…

«Увеличь сектор G-7, – голос Лебедева стал чужим, плоским. – Вправь края и усиль контраст».

Изображение поплыло, стабилизировалось. Тишина в зале стала густой, физически ощутимой:

Ø На камнях, в тени уступа, лежало *нечто*. Не артефакт сжатия или шум. Чёткая, геометрически правильная структура. Не металлическая и не каменная. Что-то среднее.

Ø Оно напоминало кристаллическую решётку, выращенную с противоестественной, отталкивающей симметрией.

Ø От неё расходились… не то борозды, не то каналы, впаянные в саму скальную породу, как если бы камень на мгновение стал жидкостью, обтекая форму, а затем снова застыл.

«Это… эрозия? – неуверенно прошептала Алиса. – Ветровая? Или следы лавового потока?»

«Лава так не течёт, – отрезал Ковальский, побледнев. – И ветер так не вытачивает. Это…»

Он не закончил. Все понимали. Геометрия была *чуждой*. Она не подчинялась логике земной физики или геологии. Она была нарочитой.

И последний кадр, самый размытый, словно зонд начал передавать его уже в движении, падении. Снято с другого ракурса. Там, на горизонте, за той самой структурой, угадывался контур. Слишком правильный, чтобы быть горой. Огромный, тёмный, с угловатыми, преломляющими скудный свет гранями.

«Дайте полную глобальную картину, – приказал Лебедев. – Собрать всё, что есть. Наложить спектральный анализ на рельеф.»

Программа сработала быстро, синтезируя разрозненные снимки в единую картину. На экране проступил мир. Но не живой:

Ø Сначала показались контуры материков под плотной, инертной атмосферой. Затем детализация выявила аномалии. Геометрию. Идеальные спирали, вписанные в горные хребты.