Читать книгу Везунчик Пашка - Маргарита Александровна Соседова - Страница 1

Везунчик Пашка

Он постоянно так себя называл. Жил играючи, словно проверял саму жизнь на прочность. Говорят, у каждого человека есть свой код. У Пашки он был на саморазрушение. Словно пограничник, ходил он по краю черты: манила грязь, призывали пороки. На все мольбы Татьяны остановиться он смеялся ей в лицо и отмахивался. Мол, живу, как хочу. Как умею. Как могу. Мол, не тебе меня судить, ведь я везунчик по жизни. Это кто-то там спивается и садится на иглу, он не из таких. Это другие корчатся в страшных ломках и смертельной агонии. У него все будет иначе. Он всегда может сказать себе «стоп!» и начать все сначала. Наивный глупый мальчик. Ее несчастный заблудившийся сын.

Людские легенды

С того момента, как оборвалась Пашкина жизнь, прошло несколько лет. И не было ни дня, чтобы женщина не вспоминала те годы, пытаясь понять, почему это случилось с ее сыном? Когда она проморгала тот момент, где хрупкая веточка надломилась? Может, тогда, когда узнала о своей беременности и начала сомневаться, сможет ли второй ребенок спасти трещащий по всем швам брак? Или тогда, когда семья едва сводила концы с концами, и Татьяна не купила десятилетнему Пашке велосипед, и он проплакал всю ночь? А возможно, это произошло тогда, когда женщина влюбилась в другого мужчину и ушла с двумя сыновьями от деспота мужа? Эти вопросы давно стали риторическими, ответа на них нет и уже не будет.

Мы были знакомы с Татьяной давно, по долгу службы. Периодически встречались на различных мероприятиях, иногда созванивались, уточняя необходимую информацию. Улыбчивая, деятельная и интеллигентная женщина всегда располагала к себе.

У таких, как Татьяна, непременно должны быть хорошие и воспитанные дети. Они умные, щелкают сложные интегралы словно орехи, посещают сразу несколько кружков и секций, а в кармане у них действующий абонемент читального зала.

У таких, как Татьяна, умный и энциклопедически начитанный муж, который знает, что Бетховен – это выдающийся немецкий композитор, а не огромный пес породы сенбернар из голливудского фильма.

И вечера в такой семье непременно проходят в до слез гармоничной обстановке, где глава семьи листает распухшие от похвал педагогов дневники своих благообразных детей, а идеальная жена воспроизводит на кухне добрую половину поваренной книги, разумеется, на скорую руку…

О том, что на самом деле происходит в домах знакомых и близких нам людей, мы можем только догадываться.

У меня есть одна подруга, зовут Светкой. Она по молодости неудачно вышла замуж, через несколько лет снова отправилась в ЗАГС. На этот раз ее избранник оказался настоящим подарком. Со Светкой они составили до тошноты идеальную пару: называли друг друга ласковыми прозвищами, держались за руки, приглашали гостей, устраивая каждый раз гастрономический пир, вместе отдыхали. Мы, их друзья, постоянно приводили эту сладкую парочку друг другу в пример, радуясь и одновременно завидуя дарованному свыше счастью. Этой легенды Светка с мужем придерживались года два, после чего выяснилось, что никакой жизни, в том числе и интимной, у пары нет практически с первого дня знакомства. Потому как возбуждали «идеального» мужчину отнюдь не дамы, и все свое свободное время он проводил на порносайтах соответствующего содержания.

Татьяна открылась случайно, в переписке. Неожиданно для меня, да и, скорей всего, для себя тоже, она написала о своем горе. Через несколько дней мы встретились в кафе. Я попросила Татьяну рассказать свою непростую историю, она согласилась. По словам женщины, она не касалась этой темы достаточно долгое время, но груз пережитого давил по-прежнему.

– Возможно, станет легче, когда озвучу то, что творится в душе, – постаралась объяснить порыв откровенности моя собеседница. Мы заказали по чашке кофе и уединились в дальнем углу уютной кафешки.

Гудбай, папа!

– Смешно сказать, но в свои 22 я считала себя очень мудрой женщиной. Была уверена: если встречу мужчину, это навсегда. Ведь только полные дуры разводятся, не в состоянии сохранить брак. Это их предают мужья: изменяют, обманывают, пользуют. Я же всегда стремилась служить мужчине верой и правдой, ожидая взамен безграничного уважения и любви.

Когда мы поженились с Кириллом, я сразу принесла себя в жертву на алтарь семьи. Я растворилась в муже без остатка, пытаясь стать воздухом, которым он дышит. Это была большая ошибка. Жизни жертвы не нужны, она их изначально отрицает. Все мои горячие борщи и супы, наглаженное белье, постоянная улыбка на лице, даже если на душе скребут кошки, – все было в корне неверно.

Пойми правильно, я не призываю к тому, что всем женам нужно перестать стирать, готовить и начать плевать в потолок. Я говорю, что забывать о том, что ты личность, нельзя никогда. А я забыла.

Со временем я превратилась в кастрюлю, которую муж, когда хотел, брал с полки, а когда надоедала, задвигал куда подальше. Конечно, ему нравилось, что дома было чисто, всегда первое, второе и компот с ягодками. Когда Кирилл возвращался со своих гулянок, то падал на кровать со словами: «Как хорошо!»

В то, что муж мне изменяет, я отказывалась верить до последнего. Ведь я и в постели старалась на пятерку с плюсом, откровенно недоумевая по поводу его возможных измен!

В браке у нас родилось двое сыновей. О детях муж вспоминал только по большим праздникам, а если я что-то покупала мальчишкам, то врала, что на покупки потратила гораздо меньше денег. Кирилл был жадным, и 50 рублей, неоправданно переплаченных за ботинки ребенка, могли запросто привести нашего папу в бешенство.

Мы прожили вместе 16 лет, и однажды у меня открылись глаза. Просто утром я проснулась и поняла, что выросла из этого брака и не хочу больше тратить жизнь на нелюбимого человека.

Семке тогда было 15, Паше – 10. Мальчишки меня поддержали. Мы устали жить в постоянном напряжении, ведь когда наступал вечер и Кирилл должен был появиться на пороге, в доме сгущались настоящие тучи. Мы знали, что сейчас придет папа и начнутся придирки, насмешки или, как сегодня говорит молодежь, унизительные предъявы.

В какой-то момент я поймала себя на мысли, что давно разговариваю с мужем азбучным языком, подбирая простые, более понятные ему фразы. Как с сумасшедшим!

Но последней каплей стала пощечина, которую мне Кирилл залепил, когда я попыталась выяснить, изменяет ли он мне с соседкой.

Разводились долго и унизительно. Благо, квартиру разменяли практически сразу. Нам с мальчиками достался не самый лучший вариант – однокомнатная хрущевка, угловая на 1 этаже. Под нашими окнами постоянно ходили люди, пели брачные песни коты, газовали машины, но это было самое лучшее время за последние несколько лет.

Когда сыновья и я приходили домой – они со школы, а я с работы, мы буквально падали плашмя и отсыпались. Ведь нам больше не нужно было ничего из себя изображать, ходить по струнке, выслушивать лишенные смысла обвинения. Все это осталось в прошлом.

Муж приходил с разборками, каждый раз намереваясь остаться. Нет, он не извинялся и не сулил нам с детьми золотые горы. Просто констатировал факт – сегодня переночую здесь. Тогда я звонила старшему брату, который словно Бэтмен несся на помощь.

Иногда в ход шли кулаки, потому как Кирилл считал нас своей собственностью и расставаться с мягкими и удобными тапочками не спешил. Его визиты прекратились только тогда, когда я сказала, что встретила другого мужчину. Это сработало. Однажды он исчез, позабыв начисто не только про меня, но и про детей.

И вот когда Кирилл оставил нас в покое, начал бузить Пашка. Мой мальчик, который еще вчера мог заплакать, потому что забыл сделать «домашку», вдруг решил, что учиться – глупое и бесполезное занятие. Сначала он банально прогуливал уроки, затем стал врать.

Постепенно ко мне выстроилась очередь из педагогов, желающих указать на успеваемость и поведение младшего сына. На родительских собраниях, словно душ Шарко, на меня обрушивался поток дурных новостей. Сотрудничества со школой не получилось, мне было стыдно, я втягивала голову в плечи и впитывала, впитывала, впитывала. Больше всех старалась Пашкина классная. Она пророчила сыну будущее в школе для дураков, а в далекой перспективе работу дворника. Мол, на большее он не способен. Не потянет. Я что-то невнятное лепетала в ответ, а придя домой, устраивала сыну настоящую взбучку. Только теперь понимаю, насколько была неправа.

А потом Пашу ударила учительница географии. Сын нагрубил ей и получил пощечину при всем классе. И понеслось. Педсоветы, бесконечные беседы с психологом: девушкой с кукольным ротиком, которой едва исполнилось 18.

Географичку из школы уволили, дело замяли. Я выбрала, как мне тогда казалось, единственно верную позицию – мы все преодолеем и никого казнить не будем. Возможно, я ошибалась.

После того инцидента у меня вообще опустились руки. Как теперь я могла требовать от сына уважения к учителям, если в ответ они могут его оскорбить или даже ударить?

Старший сын к тому времени уже поступил в техникум. С Семеном у меня никогда не было проблем. Он всегда был взрослым, даже в детстве. Таких детей часто называют «маленькими старичками»: рассудительные и ответственные не по годам.

Паша же был другим. Он постоянно провоцировал окружающих

своим поведением, и одним из его любимых занятий было шокировать меня.

У них все будет по-другому

– Помню, когда ходила беременная Семкой, представляла, как будет расти мой ребенок. Я не желала ему той участи, которая когда-то досталась мне.

Когда я была подростком, меня дразнили сверстники за пышные формы.

Поэтому школьные годы вспоминать до сих пор не люблю.

На мои жалобы мама только отмахивалась или смеялась. Она говорила, что

всем этим мальчишкам я просто нравлюсь, и, мол, так они выражают свою

симпатию. Может, так оно и было, но, согласись, довольно сомнительное

утешение для двенадцатилетней девочки.

Папе вообще было не до меня, он зарабатывал на хлеб с маслом, а свободное от работы время обогащал алкоголем.

В нашем подъезде жил один мальчик. Он частенько поджидал меня у дома. Как же я его боялась! Его грязных слов, насмешливых взглядов, обидных прозвищ. Затравленным зверем пряталась я в чужих подъездах, часами бродила возле дома, не решаясь приблизиться.

Наконец я видела, что путь свободен – у подъезда никого нет. Оглушенная ударами собственного сердца, бежала я к дому, мечтая захлопнуть дверь за спиной и оказаться в безопасности. Но мой палач не дремал, он ждал внутри. Где и настигал. Надменный и колючий взгляд того мальчишки до сих пор стоит перед глазами. Безжалостный подросток прекрасно знал, что толстая девчонка его боится. Что боялась его вчера и будет бояться завтра.

Закусив губу, бежала я вверх по лестнице, чтобы затаиться и переждать. Дожить до следующего дня. Дня, когда все повторится сначала. Но это будет завтра, а завтра еще так далеко. Тогда мне казалось, что в целом мире я одна-одинешенька и так будет всегда.

Гладя живот, я мечтала о том, чтобы у моих детей было все иначе. Чтобы мой ребенок слушал свою особую музыку, идеализировал киношных кумиров, влюблялся, учился строить отношения с другими людьми, а я всегда была рядом: добрая, все понимающая и безгранично любящая. В принципе, с Семкой все так и вышло. Мы преодолели подростковый возраст старшего сына вместе, без крутых виражей и неприятных эксцессов. Он прислушивался к моим советам, хотя ведомым не был. После техникума сам захотел продолжить учебу, поступил на заочное в престижный столичный вуз, пошел работать.

С Пашей этот номер не прошел.

Казалось бы, вот он – трудный подросток во всей своей красе, давай поддерживай, учи, направляй. Но невозможно достучаться до небес, когда у человека на уме одна только грязь. Подруги советовали: заинтересуй пацана чем-нибудь. Но сына привлекала только улица. Вечные разборки, выяснение отношений, спорные подвиги и перетирание каких-то криминальных тем – вот что было данностью для моего мальчика.

В шестом классе Паша предложил посмотреть свой любимый музыкальный клип. Я обрадовалась, ведь у нас уже начались проблемы в общении друг с другом. Клип был мерзкий и пошлый. Какие-то дети пели про наркоманские косяки, групповушку, бухло и откровенно все демонстрировали на экране. Я молча смотрела на монитор компьютера, а на затылке шевелились волосы от страха. Разумеется, я не ханжа и понимаю, что все вышеперечисленное имеет место быть, но то, как светились глаза младшего сына, повергло меня в ужас. Паша реально получал удовольствие. И не столько от «песни», как от моей реакции.

Уже который день он приходил домой с перегаром. Когда я пробовала поговорить, сын только отмахивался и врал. Говорил, что стоял рядом с пьяными приятелями, что поел забродившего варенья, или что так пахнет его новая жвачка. Первое время я верила как последняя идиотка. Иногда казалось, что я ошибалась, что приторный аромат алкоголя мне просто мерещится. Но это был элементарный самообман. Спустя какое-то время Паша стал открыто говорить, что попил с друзьями пивка. Подумаешь, проблема!

Страшно такое признать, но когда сын находился рядом, мне это начало доставлять боль. Причем даже физическую. Трудно было слышать его голос, боль сидела в груди тупой занозой.