Читать книгу Достаточно трёх. Война души. Книга 3 - Маргарита Климова - Страница 1

Пролог

– Дотронься Акмаль, – шепчет змей искуситель, втягивая ноздрями моё возбуждение. – Я же знаю, ты этого хочешь не меньше нас.

– Позволь сделать тебе приятно, – вибрация воздуха сзади, замешивает ураган в груди, спускающийся вниз живота. – Позволь любить тебя, малышка.

Я со стоном подаюсь вперёд, впечатываясь губами в Литама, сдаваясь на волю победителям. Меня окутывает поцелуями, ласками, по всему телу гуляют руки и губы. Я проваливаюсь в пучину страсти, взлетаю к мерцающим звёздам. Не замечаю, как в каюте появляется Лахтур, приникший жадным поцелуем, вдавливающий с силой в себя, трясясь от нетерпения мной обладать.

– Я так долго ждал… мечтал… – ловлю его слова, продирающиеся в самое сердце.

– Моя малышка… сладкая… яблочко… – окружают слова, стелющиеся шёпотом.

Это моя жизнь, разделившаяся на до и после. До было как во сне, сжигая меня в пламени страсти, после остались прилагательные – первая и единственная. Первая девочка, рождённая от землянина, первая женщина, закончившая военную академию, первый курсант женского пола, допущенный до управления звездолёта, первая ганзалеонка, отправившаяся служить наравне с мужчинами. Единственная сакиа, потерявшая своих мужей, и не сумевшая сохранить своего ребёнка. Бывшая первая, стала единственной ганзалеонкой с изуродованным на одну треть телом, отказавшейся устранять дефекты. Почему? Чтобы помнить! Чтобы не забыть, что не уберегла своих мират и маленькое сердечко, которое уже отстукивало несколько дней, будя меня по утрам. Чтобы, глядя в зеркало, я всегда видела ту, которая виновата в случившемся.

Оставшись служить в приграничном гарнизоне, стала разочарованием своей семьи, одновременно получив под командование тяжёлый крейсер и отшлифованную команду, готовую умереть за меня и безопасность Ганзалеона. Первый год, после случившегося, окружающие ждали, когда я сломаюсь. Но я обновила апгрейд, произвела дефрагментацию и выбила кулаками все ожидания. Мой слом означал бы потерю связи с местом гибели и захоронения мужей, что было сравнимо с окончательной смертью телесной оболочки. Душа умерла в тот день, семнадцать лет назад, уйдя в мир Зандал, в надежде соединиться там со своей судьбой.

Мой крейсер патрулирует приграничный район Дамиртал, планеты, воинственно настроенной против всех, стремящейся захватить и поработить население ближайших планет. Именно в стычке с дамирталцами я потеряла свою жизнь, именно они разнесли в щепки моё счастье. Возможно поэтому я осталась здесь. Месть и жажда убивать несли меня все эти семнадцать лет в самые горячие точки столкновения. Стены моей каюты покрыты звёздами, за каждую уничтоженную жизнь. Это мой храм войны, где я покланялась богу мести.

Семнадцать лет я не видела свою семью, довольствуясь несколькими минутами общения по видеосвязи, вовремя пристыковки к космической станции пару раз в год, и каждый раз они уговаривали меня вернуться, начать новую жизнь, связать себя с новым родом. Возможно когда-нибудь, но не сейчас. Возможно, настанет время, когда я смогу отпустить прошлое ради будущего.

Давайте знакомиться. Я Акмаль Дор, в девичестве Лароз, капитан военного крейсера Замилак, что в переводе означает дракон, бороздящего неспокойные просторы космоса. Мне тридцать девять лет, из которых двадцать два года я проживала счастливую жизнь, а последние семнадцать лет существую, тайно надеясь на почётную смерть воина, выполняющего долг.

Глава 1

– Капитан! В квадрате три двадцать шесть зафиксирована вспышка! – отрапортовал Шамид, молодой, но толковый парень, заслуживший два года назад место моего помощника.

– Перемещаемся! Квадрат три двадцать шесть! Сотрём это дерьмо в пыль, ребята! – это не моя фраза. Когда-то она принадлежала капитану космического корабля Мирто, моему старшему мужу Лахтуру.

Я поступила под его командование в восемнадцать лет, будучи выпускницей военной академии и лётной школы, организованной моим отцом. Безумно красив, высок, широк в плечах. Змеевидная татуировка тянулась от виска, пересекая скулу и уползая под китель, расстёгнутый не по уставу на одну пуговицу. Чёрные глаза в гневе, испещрялись шоколадными лучами в моменты спокойствия. Тонкие губы придавали мужественному лицу аристократической твёрдости, а выбритые виски и дреды, забранные в высокий хвост, нагоняли ужас на каждого, прогневившего кэпа.

– С каких это пор домашних девочек присылают в горячие точки?! Совсем охренели?! Планета перенасыщена воинами, а командование женщинами прикрывается?! – первые слова, застрявшие в глубинах сердца, заставившие его затрепыхаться, ускориться и потеряться в этом мужчине.

Год я давила в себе чувства, стараясь меньше попадаться на глаза Лахтуру. Он сам не жаждал встречи со мной, заваливая заданиями подальше от капитанского мостика. Служба шла, и мы, наверное, так и избегали бы друг друга, пока к звездолёту не откомандировали его братьев Ларита и Литама, служивших до этого на других кораблях. Они были очень похожи. Тот же взгляд, та же стать, те же, сводящие с ума губы. Ларит ничем не уступал старшему брату, огромный с массивным разворотом плеч, с татуировкой, витиевато расчерчивающей левую часть лица, затылок, шею и прячущейся за воротом кителя, вызывая зуд в пальцах от желания снять одежду и пройтись по тёмным росчеркам вниз, узнать на сколько далеко они уходят вниз. За этими грязными мыслями и поймал меня Литам, младший из братьев Дор.

– Нравится? – прошёлся по виску бархатистым урчанием. – Хочешь потрогать?

Я аж подпрыгнула от неожиданности и от стыда, заливающего щёки румянцем. Литам стоял слишком близко, оставив пару сантиметров между нами, что не спасало от жара, исходящего от его тела. Чёрные омуты пожирали меня целиком, затягивая, не давая шансов на спасение. Непослушная чёлка спадала на выбритую полосками бровь, закрывала маленькие звёзды на виске, нахальный оскал поблёскивал белизной, маня пройтись по ней языком.

– Не стесняйся, яблочко, – шёпот, доносящий свежесть мяты, пробегающий мурашками по хребту, стремящийся вниз к пульсирующему лону. – Достаточно прикоснуться, и я весь твой.

Подняла руку, приближая к непослушным тёмным прядям, и одёрнула, заметив, как замер в ожидании Литам.

– Капитан! Мы на месте! – вырывает из воспоминаний голос Шамида. – Четыре корабля-разведчика дамиртальцев по правому боку!

– Орудия?! – проверяю данные по количеству и принадлежности вражеских кораблей.

Исключаю наличие по близости гражданских транспортников. Мы не уничтожаем мирное население, заставляя переговорами и угрозами вернуться в измерение, но вооружённые звездолёты уничтожаем без предупреждения уже семнадцать лет.

– Работаем, мальчики! – прикрикиваю, поддаваясь жгущему грудь желанию мести. – Защитные щиты опустить! Оружие на цель! Никого не упустить!

Бой длился пять-десять минут. Это даже не бой, одностороннее истребление. Мы месяцами плавали в просторах вселенной, выискивая корабли врагов и уничтожали их, следуя охотничьему инстинкту.

Рисую ещё четыре звезды на стене в каюте, такие же как у Литама на виске. Каждую смерть я посвящаю мужьям, каждую звёздочку любимому Литаму. Как позже оказалось, звёзды покрывали ключицу и плечо.

– Почему звёзды? – спрашивала, когда мы поженились.

– По одной на уничтоженный вражеский корабль, – улыбался, подминая под себя.

После каждого вылета их становилось больше, завладевая предплечьем и грудью. Для него это было игрой. Немного беспечный, слегка бесшабашный, всегда улыбающийся. Но это всё я узнала потом, а сейчас стояла, одёрнув руку и шумно дыша.

– Смелее малышка, – склонился, уткнувшись лбом к моему. – Коснись, и дальше я всё сделаю сам.

Что-то щёлкнуло в голове, выключив рубильник, отгородив окружающий мир от нас, засосав в вакуумный колпак. Слишком близко, слишком горячо, слишком хочется податься вперёд, скользнуть по тонким, приоткрытым губам. Грудь болезненно вздымается, касаясь его собой. Каждое касание проходит наждаком по соскам, кружа голову, мутя разум. Стон. Не его, мой, от этой случайной ласки, от сумасшедшего желания большего.

– Давай, яблочко! – нетерпеливо рычит, впиваясь горящим взглядом, но не касаясь меня руками.

Те же пару сантиметров, между нами, и только в области лба пульсирует энергия, закручивающая нас в безумие. Срываюсь с места, боясь погибнуть в воронке чувств, скрываясь в машинном отделении, глотая появившиеся откуда-то слёзы. Не плакала с шести лет, считав солёную сырость слабостью. Никогда не реагировала так на мужчин, считая себя выше этого. Всегда хотела быть воином, перечеркнув семейную, оседлую жизнь, затолкав взгляды на мужчин, как на самцов. Они всегда делали попытки сблизиться, выделиться, зацепить, но меня не трогало, моя цель блестела звёздами, меня тянуло в бесконечную черноту.

Теперь вою, как маленькая девочка, спрятавшись за ящики с инструментами, растирая слёзы и сопли по щекам. Дура! Расклеились! Ты капрал звёздного флота! Встала, вытерла сопли и на выход проверять систему охлаждения!

Мне удалось пробегать два дня, не сталкиваясь с братьями Дор. Постоянное напряжение смешивалось с воспоминаниями, окатывающими огненной волной. Противоречивые чувства раздирали на части. Меня тянуло к ним, и в тоже время хотелось бежать как можно дальше. Мои сомнения разрешил стук в дверь и Ларит с Литамом, стоящие на пороге.

Глава 2

– Капитан. На смену выдвинулся Асалар, – Шамид настигает меня в столовой. – Встреча в квадрате шесть восемнадцать через четыре дня. Какие распоряжения?

– Просканируй перед уходом ещё раз квадрат. Если всё чисто, направляемся в точку встречи, – отправляю в рот мясную подошву, безвкусную, как и вся моя теперешняя жизнь.

Пол дня прошло в подготовке корабля к броску в световую воронку, с точкой выхода к квадрату, приближённому к месту встречи. Через неделю предстояло прибыть на станцию для профилактического ремонта и отдыха команды.

У ребят приподнятое настроение. Как бы они не любили космос, походы по питейным и публичным домам никто не отменял, а сбросить накопившееся напряжение требуется любому, здоровому мужику.

Ларит стоит за спиной, опаляя горячим дыханием затылок, мутя сознание своей близостью. Литам загораживает выход, медленно двигаясь ко мне. Это как танго втроём без тактильности. Только воздух искрит, потрескивая между нами.

– Дотронься Акмаль, – шепчет змей искуситель, втягивая ноздрями моё возбуждение. – Я же знаю, ты этого хочешь не меньше нас.

– Позволь сделать тебе приятно, – вибрация воздуха сзади, замешивает ураган в груди, спускающийся вниз живота. – Позволь любить тебя, малышка.

Я со стоном подаюсь вперёд, впечатываясь губами в Литама, сдаваясь на волю победителям. Меня окутывает поцелуями, ласками, по всему телу гуляют руки и губы. Я проваливаюсь в пучину страсти, взлетаю к мерцающим звёздам. Не замечаю, как в каюте появляется Лахтур, приникший жадным поцелуем, вдавливающий с силой в себя, трясясь от нетерпения мной обладать.

– Я так долго ждал… мечтал… – ловлю его слова, продирающиеся в самое сердце.

– Моя малышка… сладкая… яблочко… – окружают слова, стелющиеся шёпотом.

Влажное дыхание по складочкам, требовательные касания языком клитора, пальцы, проникающие в меня. Холодные простыни, касающиеся спины, чёрные омуты Лахтура, нависшие надо мной.

– Я, Лахтур Дор, беру тебя, Акмаль Лароз, в жёны. Навсегда, – входит резко, разрывая девственную плеву, не давая вздохнуть и опомниться.

Его движения резкие, быстрые, доводящие до бурления в крови, разрывающие струны одну за другой, отпускающие напряжение внизу живота, вызывающие судороги в ногах. Первый оргазм накрывает с головой, пробивая тело дрожью, выбивая стон, переходящий в рык.

– Я, Ларит Дор, беру тебя, Акмаль Лароз, в жёны. Навсегда, – не даёт опомниться Ларит, накрывая собой, врываясь слишком глубоко, затрагивая чувствительные точки, нещадно вбиваясь, заставляя кричать, вонзаться в плечи ногтями, доводя до новой волны удовольствия, до нового взрыва внутри, сжигая в пламени страсти и воскрешая в море нежности.

Кожа покрыта потом, горло саднит от криков. Литам не спешит войти, ласкает, целует, покручивает клитор. Расслабленное, измождённое тело принимает его касания, отзывается ленивым возбуждением. Рваное дыхание вырывается из груди, рука скользит по звёздам, усеявшим плечо.

– Возьми меня… – шепчу подпухшими от поцелуев губами.

– Я, Литам Дор, беру тебя, Акмаль Лароз, в жёны. Навсегда, – плавно погружается, не отрывая глаз от моих, впитывая зелёные отблески возбуждения, насыщая своей шоколадной темнотой.

Выходит, переворачивает, ставя на колени, прижимает голову к смятой простыне и входит грубо, глубоко, до тянущей боли. Играется, полностью выходя и резко врываясь внутрь. Каждый нерв раскалён до предела, каждая клеточка кипит от ожидания срыва. Движения ускоряются, отбивая звонкие шлепки об ягодицы, накаляя, подводя к очередному пику удовольствия. Комкаю простынь, вгрызаюсь зубами, прогибаюсь в спине, как тетива, натянутая на стрелу, сокращаюсь, держась на ногах из последних сил и принимаю семя, растекающееся по пульсирующим стенкам влагалища.

Сил не осталось, заваливаюсь на матрас, проваливаюсь в небытие, не чувствую рук, несущих в душ, не реагирую на потоки воды, стекающие по телу, лишь сладкое марево, вобравшее в себя и нежное покачивание волн.

Утро встречаем бурным сексом, распаляясь и доводя друг друга до помутнения рассудка.

– Собираешь вещи и переезжаешь в нашу каюту, – командует Лахтур, гуляя пальцами по моему бедру.

– Может не стоит? Что скажет команда? – пытаюсь отстоять свою независимость.

– Ты наша жена, Акмаль! – рычит. – А жена должна жить с мужьями! И плевать мне на мнение команды!

– Могли бы не афишировать до возвращения на Ганзалеон, – обиженно дую губы. Всё-таки вылезла бабская натура.

– Месяц? Хочешь, чтобы мы на протяжении месяца дрочили по утрам, а ночью пробирались тайком к своей жене? – прищурился темнеющими от злости глазами.

– Прости. Я не подумала, – оправдываюсь, тихо пища. – Всё произошло неожиданно. До меня ещё не дошло…

– Не волнуйся так, яблочко, – вклинивается Литам. – Просто Лахтур привык командовать, казаться грозным. На самом деле он мягкий и пушистый. Я помогу тебе перебраться к нам.

– Капитан. Капитан Дор! – пытался докричаться Шамид.

– Слушаю, – растерянно собрала мысли, забредшие в счастливое прошлое.

– Из световой воронки вышли, – отчитался, с беспокойством смотря на меня.

– Курс в квадрат шесть восемнадцать. Выполнять, – спустилась с капитанского мостика и направилась в свою каюту.

Очень много воспоминаний. В горле горечь от подступающих слёз. Не хватало перед командой начать наматывать сопли. Залезла в душ, скуля от боли в груди, из-за рвущейся наружу безысходности. Семнадцать лет, а тоска всё также выматывала остатки души. Семнадцать лет, а сердце всё также выворачивало наизнанку. Выползла из душа, и мокрая свернулась на кровати, давясь слезами, заглушаемыми подушкой. Так и заснула с влажными щеками и перекошенным от рыдания лицом. Когда-нибудь это пройдёт. Когда-нибудь я буду вспоминать с улыбкой своих любимых мират. Когда-нибудь я отпущу их. Когда-нибудь…

Глава 3

Утром чувствовала себя разбитой, рубцы ныли, задевая нервные окончания позвонков. Странное состояние для ганзалеонки. Обычно мы не страдаем от заболеваний. С нашей регенерацией мы не знаем, что такое простуда, остеохондроз, гастрит. Тем удивительнее мои фантомные боли, преследующие меня на протяжении последних лет. Скорее всего они шли из головы, усиливаясь после наваливающихся воспоминаний.

Приняв холодный душ, спустилась в столовую, стискивая зубы от дискомфорта в спине. Есть не хотелось, но первое правило солдата гласило: хороший воин – сытый воин. За командирским столом сидел Шамид, дожидаясь моего появления.

– Привет, капитан, – встал, приветствуя.

– Здравствуй, Шамид, – кивнула, присаживаясь на стул. – Что-то случилось?

– С кораблём всё нормально, как и с командой, – сел на против. – Что происходит с тобой, Акмаль?

– С чего ты взял, что со мной что-то происходит? – недовольно повела плечом.

– Такой я видел тебя после… после ухода мужей, – пробубнил, запинаясь.

– Какой, такой? – начала заводиться.

– У тебя затравленный взгляд, Акмаль, – устало вздохнул. – Глядя на тебя, душа истекает тоской.

– Со мной всё нормально Шамид, – зашипела, забыв о своём звании. – Не кажется ли тебе, что ты слишком много на себя берёшь?

– Я не забываю про субординации на мостике, но здесь я прежде всего твой друг, который вытаскивал тебя депрессии, заставлял жить, помогал справляться с горем, – схватил за запястье, притягивая к себе ближе. – И не позволю сползти в тоже болото. Надо будет, свяжу и отправлю на Ганзалеон. Пускай твои родители находят смысл жизни и учат заново жить.

– Ты не сделаешь этого, – уставилась на него, прожигая взглядом.

– Сделаю. Ещё как, – получаю в ответ грозное рычание. – Когда ты последний раз сияла, Акмаль?

Когда сияла? Последний раз семнадцать лет назад, когда моя волна света соединилась с уничтожающим синим пламенем, выпущенным из нового оружия с корабля дамиртальцев, усилив его и расплавив всё вокруг.

– Акмаль! Уходи! – кричит Лахтур, прикрывая меня от смертельной вспышки. Если бы я знала…

Влажная дорожка очертила контор шрама на щеке. Смахнула, отворачиваясь от Шамида, восстанавливая ледяную суровость на лице.

– Ты перестала контролировать эмоции, Акмаль, – прошептал Шамид, погладив по руке. – Столько лет, а ты всё никак не справишься. Надо жить дальше, искать новый смысл, новое счастье. Уходи с флота. Возвращайся домой. Найди в конце концов себя. Ты молодая, Акмаль, красивая. Ты ещё можешь выйти замуж, нарожать детей.

Мне захотелось ударить Шамида за предательские слова, но я сдержалась, встала и пошла на рабочий пост. Прятаться в каюте, жалеть себя и рыдать, не могла позволить. Надо выстоять шесть дней, продержаться до возвращения на станцию, а там можно зарыться в кровать и предаться воспоминаниям на пару дней.

Корабль режет черноту с россыпью далёких звёзд, проходя как нож сквозь масло в пространстве. Где-то там в трёх неделях лёту дом, где я росла, купалась в родительской любви, мечтала о нескончаемом счастье, где меня до сих пор ждут и любят.

– А жене капитана можно постоять на мостике? – пристаю к Лахтуру, раскладывая вещи по выделенным полкам в шкафу.

– А жена капитана не слишком наглеет? – смеётся он, подходя сзади и беря руками в плен. – Команда ещё не в курсе, а она на мостик просится.

– Почему ты избегал меня целый год? – задаю вопрос, который мучает меня со вчерашнего вечера.

– Ждал приписки ребят к моему кораблю, – целует в макушку, зарывшись лицом в волосы. – Каждую ночь хотелось ворваться и забрать тебя, не дожидаясь братьев. Только долбанная бюрократия затянула перевод. Пришлось держаться от тебя подальше.

– Зачем держался? Мог соблазнить меня раньше.

– Не мог. Я хотел взять тебя в жёны, а не пользоваться втихаря по ночам, – разворачивает к себе. – Чуть с ума не сошёл от ожидания. Всей команде пришлось терпеть мой буйный нрав.

– Мне тоже пришлось не легко держаться, – шепчу, прижимаясь к груди.

– Знаю, – гладит по спине. – Следил за тобой. Видел, мне как вспыхиваешь при и хмуришь брови, думая, что я на тебя не смотрю. Как только понял, что нравлюсь тебе, сразу вызвал парней.

– Когда признаемся команде? – млею от нежных касаний, готовая заурчать.

– Ларит с Литамом как раз занимаются подготовкой, – хитро улыбается. – Тебе надо надеть платье.

– Из простыни сделать? – свожу недовольно брови, выпячивая нижнюю губу.

– В шкафу висит, – подталкивает к нужной двери. – Специально для тебя с Ганзалеона привезли.

Оно шикарно. Сочного зелёного цвета с чёрными кристаллами по лифу и низу рукавов. Длинная юбка с запахом, оголяющая ногу при ходьбе, и неглубокий вырез лодочкой, открывающий небольшую часть плеч.

– Оно прекрасно, – восторженно шепчу, приглаживая вдоль линии бёдер. – Спасибо Лахтур.

– Это ты прекрасна, а платье всего лишь дополняет твою красоту, – он выходит из ванной комнаты, застёгивая рубашку такого же цвета, что и платье. Мои глаза выпрыгивают из орбит от его красоты, подчёркнутой мерцающей зеленью.

– Ты как на свадьбу оделся, – справляюсь с заторможенностью.

– У нас и есть свадьба в походных условиях, – чмокает в лоб. – Вернёмся на Ганзалеон, и сразу в храм.

– Родители обрадуются, – слежу в отражении зеркала за своим мужчиной. – Особенно мама. Право на самореализацию конечно мне дали, но идея выдать замуж всё равно сидит.

– Ну что готовы? – просовывает голову в дверь Литам. – Охренеть яблочко! Ты необыкновенно красива! Мужики от зависти умрут!

Подхватывает на руки и кружит, а я заливисто смеюсь, цепляясь за шею. Счастье бьёт через край. Хочется делиться им и заражать окружающих эмоциями. Хочется, чтобы чёрная бесконечность озарялась цветными вспышками. Жаль, что в основу моего дара заложены защита и нападение. Жаль, что моё сияние играет только зелёным спектром разных оттенков. Жаль, что я не могу добавит в него красок и устроить для всех световое шоу.

Команда оказывается в шоке. Кто-то от души нас поздравляет, кто-то смотрит с обидой и завистью, не сумев ранее добиться моего расположения. Конечно. Ганзалеонки всё ещё являются диковинками, поэтому в основном выбирают партию получше. А кто здесь самый лучший? Конечно же капитан корабля. Но такие взгляды единичны, и в большинстве мне открыто улыбаются, радуясь, что появился повод накрыть столы и выпить сатаял.

От поздравлений и градусов кружится голова, а может моя нетрезвость связанна с безграничным счастьем. Лахтур вводит всех в замешательство своей улыбкой. Команда первый раз видит улыбающегося капитана. Обычно его брови сходятся на переносице, глаза гневно горят, а мои любимые губы сжаты в тонкую полоску, скрывающую их потрясающий контур. При всех старший муж надевает мне на шею брачный кристалл, а потом втихаря вдавливает его в расщелинку между грудью.

– Хочу увидеть тебя одетой только в этот кристалл, – шепчет, рассматривая с пошлостью процесс погружения камня между холмиками.

Щёки заливает румянец, сто́ит только представить себя обнажённую перед ними. Ночью и утром всё прошло в угаре, на кровати и в темноте. А вот при свете и с кристаллом на вздымающейся от возбуждения груди…

Я стою посреди комнаты под голодными взглядами своих мужей, окруживших меня, гордо красующихся своими совершенными телами, покрытыми татуировками. Смущение заставляет шевельнуть рукам в попытке прикрыться.

– Не смей, – рычит Лахтур, пожирая меня от макушки до кончиков пальцев на ногах.

Заламываю руки за спиной, покрываясь очередной порцией румянца, расползающегося огнём по щекам, шеи и груди.

– Ты совершенна Акмаль, – сбивается на хрип Ларит.

Дальше всё смешивается во что-то острое, горячее, страстное, нежное. Три пары рук гладят, мнут, ласкают, языки сводят с ума, оказываясь везде, ноги отказываются держать, как только Лахтур с Ларитом опускаются на колени и начинают вытворять нечто своими языками. Пока Литам играется с сосками, Лахтур присасывается к клитору, выписывая восьмёрки по пульсирующей точке. Ларит не оставляет обделёнными попку, выцеловывая каждый сантиметр, каждую складочку. Давление на тугое колечко поначалу напрягает, но лёгкий укус клитора приводит к оргазму, расслабляя и концентрируя ощущения только на взрывах внутри, вымещающих мою сущность.

Лахтур подхватывает на руки, утягивая с собой на кровать, усаживая сверху на бёдра. Одно движение и член оказывается внутри, сладко наполняя собой. Пригибает, впиваясь в губы и слабо поддаёт бёдрами, задевая нервные окончания. Я плавлюсь от неспешных движений, позволяя Лариту растягивать себя пальцами сзади, насаживаясь на них, подводя к очередному пику удовольствия. Пальцы сменяются членом, медленно заполняющим не пользованную дырочку.

– Расслабься малышка, – шепчет Лахтур, полизывая губы. – Тебе понравится.

Скулю от распирающего ощущения, сбиваясь с дыхания, замираю, не в силах шевельнуться. Слишком много, слишком остро, слишком страшно. Ларит останавливается, давая привыкнуть, просовывает под живот руку и находит клитор. Настойчивые поглаживания разжигают стихнувшее возбуждение, посылая разряды удовольствия. Литам подходит сбоку, разворачивает голову и упирается креско в губы, требуя повиновения. Открываю рот и прохожусь по кончику языком, вызывая сиплый выдох, продираемый сквозь зубы. Они начинают двигаться, поймав общий ритм тараня меня во все дырочки, накаляя до состояния жидкого металла. Я больше не держусь, отдав себя полностью в руки мужей. Толчки становятся резче, быстрее, меня разрывает на части от бурных накатов волн, внутри всё натягивается, цепляя и выворачивая душу.

Пара движений и я разлетаюсь, слепя искрящими вспышками, сбивая предметы световой волной. Без сил лежу на кровати в коконе крепких рук. Под мерное поглаживание засыпаю с глупой улыбкой на лице.

Глава 4

Приборы уловили движение впереди и опознали Асалар в трёх часах лёту. Вернулась в каюту привести свою форму в подобающий встречи вид. Парадный мундир с приколотыми регалиями одевало редко, только в такие моменты. На корабле мы предпочитали одежду попроще, майки, брюки и куртки. Поправив чёрную форму с кричащими, золотыми нашивками, стянув волосы в тугой пучок, возвратилась на командный мостик и вышла на связь.

– Капитан Дор, приветствую, – на экране высветился Толар, капитан Асалара. По сравнению с ним все мы были детьми. Толар за четыреста восемьдесят лет сменил девять кораблей, и всю жизнь провёл на флоте. Единственный сын, которому была закрыта дорога в семейные дебри, отдал себя космосу и служению Ганзалеону.

– Рада видеть Толар, – кивнула головой, касаясь кулаком груди в знак уважения. – Жду на Замилаке.

С Асалара направился в нашу строну челнок, и скоро капитан Толар сидел со мной в переговорной, переваривая мой отчёт по патрулированию точки выброса с Дамиртала.

– Дамирталцы стали проявлять активность? – спросил Толар после моего рассказа.

– Не сказала бы. Они не появляются чаще, – озвучила беспокойства. – Просто последние полгода активизировались именно мелкие корабли разведчики. Не одного пассажирского или грузового транспортника. Толи они нашли новую точку выброса, толи что-то планируют.

– Данные на станцию передавала? – Толар протянул руку к кофейнику, замерев в подвешенном состоянии.

– Передаю. Каждый раз, после стычки передаю, но на меня не обращают внимания, – тяжело вздохнула, забрав кофейник и налив капитану кофе. – Ты же знаешь их отношение ко мне. Я корабль-то получила благодаря положению моей семьи. А так для них я зажравшаяся девчонка, которую мало лупили в детстве, с неустойчивой психикой после смерти мужей.

– Понял тебя, – посмотрел на меня поверх чашки. – Я прощупаю квадрат и попытаюсь надавить, со своей стороны.

– Будьте осторожны. Всё слишком похоже на ситуацию семнадцать лет назад, – закрыла на несколько секунд глаза чтобы скрыть эмоции и восстановить холодность на лице.

– Не переживай Акмаль, – ухмыльнулся кончиком губ. – У меня достаточно опыта…

– У Лахтура тоже было достаточно опыта! – перебила, огрызнувшись. – Огромный корабль сплавился и рассыпался на куски за пять минут!

– Я услышал тебя, девочка, – ткнул меня мордой в разницу возраста и опыта, встал и направился на выход.

Поднялась и двинулась за ним следом, ругая себя за несдержанность. Теперь Толар считает меня психичкой, не умеющей держать себя в руках.

– Акмаль, – повернулся в проёме ко мне. – Послушай совет умудрённого годами и одиночеством солдата. Не держись за прошлое. В прошлом счастья не найти. Возвращайся к семье, научись жить, найди себя.

– Я услышала тебя, Толар, – попыталась произнести ровнее, без колючек. – Береги себя.

– И ты себя, – кивнул и покинул Замиилак, а я прокручивала его слова, один, два, три раза, пока не заложило от шума в голове уши.

– Ларит, прекрати! – кричу, смеясь и отбиваясь мокрым полотенцем. – Дай одеться! У меня дежурство через час!

– Я успею, малыш, – обходит со стороны стола, ловя меня в броске. – Всего пол часа, Акмаль.

Он шепчет, как змей искуситель, приподнимая за ягодицы и вынуждая обхватить его ногами. Его поцелуи жалят, а руки заставляют стонать, впиваясь ногтями в плечи. Одним движением он входит в меня, кусая губы и массируя попку пальцем, сначала одним, потом двумя. От головокружения теряюсь во времени и прострации, не услышав открывающуюся дверь.

– Как вы здорово готовитесь к дежурству, – весёлый тон Литама раздаётся сзади.

– Присоединяйся, а не трепись, – рычит Ларит, сбавляя темп и замирая в ожидании Литама.

– С удовольствием подготовлю тебя к дежурству, яблочко, – сипло произносит, проходясь языком по шее. – Заставлю тренировать голосовые связки, крича наши имена.

Сменяет пальцы Ларита на свой член, нетерпеливо растягивая тугие стенки. Ларит шипит на каждое движение Литам, сдерживаясь из последних сил.

– Поехали, – рявкнул, как только Литам довольно выдохнул.

Я выкрикиваю их имена на каждом движение, вбивающимся в меня жёстко, быстро, глубоко. Горячее дыхание разрывает лёгкие, также как резко скручивающаяся спираль разрывает всё внизу от оглушающего удовольствия. Кажется, проходит значительно больше получаса, когда замученную меня опускают на кровать, укрывая одеялом.

– Отдыхай малыш, – Ларит оставляет смазанный поцелуй на губах. – Подежурю за тебя.

– Обед принесу через пару часов, – Литам жадно впивается в губы. – Восстанавливай силы яблочко.

Я засыпаю и просыпаюсь от влажного томления внизу, и требовательного языка, скользящего по розовым складочкам. Отрываю голову от подушки и встречаюсь с хитрым взглядом Литама.

– Расслабься яблочко, – отрывается от посасывания клитора. – Я собираюсь сполна воспользоваться единоличным владением, и насытиться твоими вкусом. Так что ложись и считай оргазмы.

Что он вытворяет своим волшебным языком и пальцами. Я сокращаюсь от одного его дыхания, касающегося разгорячённой плоти, пульсирую, взрываясь раз за разом.

– Четыре… – выдыхаю, укладываясь на мокрую от пота грудь Литама.

– Что четыре? – тихо урчит от полученного удовольствия.

– Четыре оргазма, – устало глажу его грудь, покручивая сосок.

Он молчит, но я чувствую, как расползается в улыбке и подтягивает мою ногу повыше, вырисовывая пальцами узоры на бедре.

– Я люблю тебя, Литам, – шепчу, не дожидаясь от него звуковой реакции.

– Я люблю тебя, Акмаль, – шепчет в ответ. – Больше жизни.

– Капитан. Асалар направился в сторону приграничной зоны, – произнёс Шамид, дотронувшись до плеча. – Какие будут распоряжения?

– Домой Шамид, – устало потёрла виски́. – Мы возвращаемся домой.

Меня беспокоили неконтролируемые воспоминания, врывающиеся в сознание, как смерч, закручивающий в свою воронку мою жизнь. Слабость, слезливость, головная боль, преследующие после лавинных наплывов прошлого, стирали все мои старания по поддержанию самоконтроля последние семнадцать лет. Слишком мягкотелой я становилась, что было неприемлемо и опасно для команды и корабля. Я стала чаще возвращаться к советам Шамида и Толара, пыталась разобраться в себе, в причинах, держащих меня здесь. И чем дольше я думала, тем тоскливее становилось в области груди. Там скручивало, раздирало, сплющивало и распирало от сгустка боли, увеличивающегося с каждым прожитым днём, с каждым нахлынувшим воспоминанием.

Глава 5

– Акмаль. Сиди здесь, молчи и ничего не трогай, – распоряжается Лахтур, усаживая меня рядом с главным креслом на корабле.

Меня распирает от счастья и гордости, что мне доверили место помощника на Мирто, самом большом военном корабле, бороздящем просторы безграничного космоса. Мои руки подрагивают от желания поуправлять этим монстром, но суровый взгляд капитана прижимает к сиденью, обрывая все восторженные мечты. Это он в нашей каюте милый, нежный, любящий муж, здесь он жёсткий, местами жестокий воин, не подпускающий к командной панели никого, кроме своего помощника, доказывающего на протяжении тридцати с лишним лет своё звание лучшего.

Я понимаю, что это моя последняя вылазка в пограничный район, так как утром услышала внутри перезвон новой жизни, зародившейся в чёрной вселенной. Через пять, шесть дней для мужей это не будет секретом, но пока я молчу, боясь нарушить планы по патрулированию. Через три недели мы вернёмся на станцию, и мужьям придётся брать длительный отпуск для возвращения на Ганзалеон. Радость беременности омрачает тот факт, что после родов звёздного флота мне не видать, как и мужчинам, выбравшим меня в жёны. Привязка не даст им оставить меня на долго, а страх не позволит отпустить на службу. Поэтому я жадно глотаю последние дни свободы и стараюсь влезть везде, где раньше не была. А где я раньше не была? Правильно. На капитанском мостике, куда меня раньше не пускали даже вытереть пыль.

– Егоза! Ты и сюда добралась? – восклицает вошедший Ларит. – Мягчаешь братец. Пустил женщину за пульт.

Он смеётся, а я глупо улыбаюсь от их нежных взглядов, обещающих горячую ночь.

– Я пустил не женщину, а жену, – лыбится в ответ Лахтур, и команда, находящаяся здесь, выпадает в осадок от его обворожительной улыбки. Кто-то прикрывает улыбку кулаком, кто-то отворачивается не в силах скрыть смешки от капитана.

Я два часа впитываю рабочую атмосферу, выверенную до совершенства, с благодарностью наблюдаю за Лахтуром, прокладывающим курс, и с лёгкой надменностью маленькой девчонки наблюдаю за действиями команды.

Провела рукой по зеркальной панели командного пульта, выплывая из воспоминаний. Часто думала, как бы выглядел наш малыш, если бы я смирила своё любопытство и гордыню, поделилась радостным событием до похода в неспокойный район. Кто бы у нас родился, мальчик или девочка?

– Акмаль. Мы вошли в наше пространство, – Шамид неслышно подошёл сзади и тронул за руку. – Через два дня будем на станции.

– Хорошо, – ответно пожала его руку. – Пойду пройдусь по кораблю.

– Отдохни лучше. На тебе лица нет.

– Его на мне нет уже семнадцать лет, – огрызнулась, выдернув руку, и пошла на выход. – Прости Шамид. Мне просто надо пройтись, – обернулась в проёме.

– Ничего Акмаль, – грустный взгляд. – Я всё понимаю.

Обход корабля занимает проверенные тридцать семь минут. Заглядываю в каждый уголок, в каждое помещение. Он в четыре раза меньше Мирто, но в два раза манёвреннее. За пятнадцать лет Замилак стал моим домом. Я знала каждую царапину, оставленную на стенах и полу, каждую заплатку на обшивке, залатанную после боёв. Подсознательно прощалась с кораблём, понимая, что это последний мой вылет. Больно. Хотя сейчас больно постоянно.

– Моё вкусное яблочко, – просыпаюсь от нежного покусывания внутренней части бедра и влажных мазков языка по складочкам. – Еле дождался утра, сгорая от желания отведать сладкую жёнушку.

Литам доводит меня до сумасшествия, пока Лахтур с Ларитом наблюдают за ним голодным взглядом, потирая руками по всей длине своих стволов. Плавлюсь от этой картины, раздвигая ноги шире, оттягивая себе соски. Им нравится, то что они видят, понимаю по ускорению движения рук и сиплого дыхания.

– Литам кончай, – рычит Лахтур. – Боги велели делиться.

После шутливой потасовки Лахтур занимает его место и замирает над животом. Эмоции, сменяющиеся на лице, и пугают, и радуют. Непонимание сменяется удивлением, переходящим в гнев, смывающимся радостью.

– Когда собиралась сказать, – поднимает глаза, впиваясь в меня.

Сжимаюсь под его пронизывающим насквозь взглядом, переводя глаза на Ларита с Литамом в поиске поддержки. Они непонимающе смотрят на Лахтура, ожидая объяснений с его стороны.

– Это сюрприз, – пищу, вжавшись полностью в матрас.

– Только не говори, что узнала до отправки в этот квадрат? – начинает заводиться, сверкая потемневшими глазами.

– В процессе, – шепчу, выдавливая слёзы, чтобы скрыть маленькую ложь.

– Лахтур! Прекрати на неё давить, и объясни в конце концов, что за разборки ты устроил? – не выдерживает Ларит, вытаскивая меня из прожорливого матраса и запутывая в коконе рук.

– Жена забыла сказать, что мы ждём ребёнка, – рычит Лахтур, выжигая взглядом на мне клеймо. – Вместо патрулирования квадрата, мы должны лететь на Ганзалеон, планируя дату церемонии бракосочетания.

– Хорошо. Малышка сглупила, в силу возраста не подумала о безопасности, – вступается Ларит. – Сообщишь командованию о возврате на станцию, и к вечеру покинем эту зону.

– А если бы на нас напали? – гнёт своё Лахтур.

– Но на нас не напали, – не отступает Ларит.

Они сверлят друг друга, и я начинаю волноваться, что дойдёт до драки, но между ними встревает Литам, разряжая искрящуюся обстановку.

– Остыли! Оба! Вы пугаете яблочко, а ей нельзя волноваться.

Лахтур рычит, и оскалившись, уходит в ванную комнату, а остальные бросаются меня успокаивать, но я их не слышу, глотая обиду и страх, что муж меня разлюбил. Не проходит и минуты, как дверь ванной открывается, являя моему взору мокрого Лахтура. Он подскакивает к кровати, заваливает меня на спину и покрывает поцелуями живот.

– Я люблю тебя, Акмаль, – перемежает каждое касание губами. – Прости, любимая… Прости…

Они поочерёдно встают на колени, целуя и поклоняясь животу, вызывая во мне настолько огромное счастье, что оно готово выплеснуться из краёв. Любовью мы не занимаемся, просто нежимся в кровати, строя планы по возвращению на Ганзалеон.

Я снова давилась рыданиями в душе, подставляя перекошенное от боли лицо под горячие струи воды. Зачем мне заново всё вспоминать? Зачем переживать эту боль изо дня в день? Почему Зандал не забрал меня вместе с ними?

Глава 6

– Шамид. Я хочу с тобой поговорить, – пригласила помощника в свою каюту.

– Проблемы? – напрягся, шевеля извилинами и вспоминая грешки команды.

– Слишком громко извилинами ворочаешь, – засмеялась, стараясь разрядить напряжение. – Нет проблем. По крайней мере никто из команды не проштрафился.

– Хорошо, – расслабился. – Тогда слушаю тебя, капитан.

– Я подаю в отставку, – выдала на одном дыхании. – Это мой последний вылет. Буду рекомендовать тебя на мою должность.

Он молчал минуты две, смотря на меня в неверии, открывал рот, как рыба, пытаясь что-то сказать, налил стакан сатаяла и опрокинул залпом.

– Дыши ровнее, Шамид, – подколола его. – Ты же сам видишь, что мне надо уходить. Я плохо себя контролирую, а это плохой знак для капитана. Космос не прощает слабостей, а я чувствую себя слабой.

– Тебе не обязательно угодить в отставку, – зашипел, справляясь с опаляющими градусами. – Ты можешь остаться на станции, учить новобранцев, или на Ганзалеоне работать в академии. С твоим опытом тебя возьмут куда угодно.

– Нет, Шамид, – мотнула головой. – Армия без полётов меня не прельщает, а летать я больше не могу.

Весь вечер мы пили, вспоминая совместную дружбу, проверенную годами, походы. Окрашенные злостью и жаждой мести. К полуночи он ушёл нетвёрдой походкой, оставив меня в моём аду.

– Я связался с командованием, – входит Лахтур, сжимая в руках планшет. – Мы разворачиваемся и возвращаемся на станцию.

– Можно с тобой на командирский мостик, – начинаю тихо канючить. – Я буду сидеть, как мышка.

– Хорошо, только сначала поешь, – соглашается, берёт на руки и несёт к накрытому столу. – Малышу надо как следует питаться.

Я быстро съедаю весь обед, тороплюсь, пока Лахтур не передумал, и под смех Ларита и Литама выбегаю из каюты, цепляясь за руку любимого мужа.

Он показывает на панели далёкие планеты, рассказывая про население на них и обещая когда-нибудь отправиться туда со мной. Яркий луч прорезает пространство, и перед нами из световой воронки выплывает корабль дамиртальцев, большой, серый, пошарпанный, без сигнальных огней.

– Сорм! Доложить обстановку! – повышает голос, обращаясь к помощнику.

– Корабль с Дамиртала. По габаритам походит на пассажирский, – чеканит каждое слово. – Сканирование оружие не обнаружило. По отсутствию освещения могу предположить, что у них не всё в порядке.

– Выйти на связь, – приказывает Лахтур, из динамиков раздаётся скрежет, шипение, а Сорм пытается настроить канал, для передачи информации.

Минут пятнадцать мы пытаемся вывести на общение корабль дармитальцев, не успевая среагировать на новую вспышку по правому борту. Уже на выходе из воронки чужой корабль производит залп, сбивая защиту с нашего корабля. А дальше всё происходит в считанные минуты. Их удар новым оружием, плавящем обшивку корабля, мой всплеск в защитной реакции, соединяющийся с синим пламенем, пожирающим всё на своём пути. Крик Лахтура:

– Акмаль! Уходи! – отталкивающего меня, закрывающего собой. И этот запах палёного мяса, въевшийся на всю жизнь.

Я вижу его лицо, перекошенное от страха за меня, лопающуюся от высокой температуры кожу, и чувствую рывок, переворачивающий меня в воздухе. Литам хватает меня на руки и бежит, уворачиваясь от лижущих языков смерти, захватывающих всё большее пространство. Обшивка стекает, превращая всё вокруг в раскалённое варево. Тот же запах исходит от Литама, дымясь серой копотью за спиной. Сжимаю от страха глаза, цепляюсь за остатки одежды и падаю с рук, завалившегося Литама.

– Беги, Акмаль… – хрипит, харкая кровью. Спина оплавлена до костей, а я не могу оторвать от него глаз.

Ещё рывок, и напуганные глаза Ларита. Он впихивает меня в капсулу, задраивает люк. Кричит:

– Береги ребёнка!

Шепчет:

– Люблю тебя…

Падает, съедаемый огнём, ползёт из последних сил и нажимает кнопку запуска капсулы. Кричу, срывая связки, царапаю обшивку, сдирая ногти, и вижу рассыпающийся пепел, подхватываемый ветряным потоком. Уже на вылете сносит волной от взрыва, превратившего Мирто в оплавленные обломки, а мою жизнь в бездушную серь.

Пять дней я болтаюсь в свободном полёте, пять дней сдираю заживающие рубцы, мечтая умереть от заражения, или болевого шока. Я уже знаю, что мой ребёнок тоже умер, впитавшись сгустком крови в остатки штанов.

Глава 7

Проснулась в поту, лёжа на полу. Толи напилась до чёртиков и заснула, толи сползла от мучительных воспоминаний. Они вымотали всю мою душу, ослабили тело, истощили сердце. Боялась оставаться одна, и радовалась, что скоро будем на станции. Без сожаления собиралась уйти в отставку и передать командование своему помощнику.

Шамид заслужил корабль своей преданностью, дружбой, поддержкой. Он был первым, кого я увидела после пяти дней умирания в космосе. Именно он вытащил моё истерзанное тело из капсулы, отнёс в медицинский отсек, привязал к кровати, чтобы я не могла сдирать с себя рубцующуюся кожу. Сидел со мной, пока я билась в истерике, кормил, заставляя глотать еду, когда я чахла в апатии. Умоляла его оставить меня, но он задался целью заставить жить. Именно его слова достучались до гниющего от смерти мозга, помогли нащупать цель и начать неполноценную, но понятную жизнь. Именно благодаря его поддержки, протянула эти семнадцать лет, мстя, уничтожая, истребляя убивших моих мужей и двести сорок шесть человек, нёсших службу на Мирто.

А теперь я захотела домой, утонуть в объятиях матери, ощутить поддержку и заботу отцов, познакомиться с сёстрами и племянниками, окунуться в семейное тепло. Наверное, должно было пройти время, чтобы решиться вернуться, ступить на твёрдую землю и перестать мечтать о звёздах.

К вечеру мы подлетели к станции Намистор, являющейся моей отправной точкой, сначала отправив на Мирто, теперь на Ганзалеон. Простившись с командой, первым звездолётом улетела домой, ничего не сообщив родителям. Не хотелось, чтобы меня встречали всем селением, дёргая расспросами. Хотелось тишины, спокойствия и пары дней одиночества в комнате, где нет плохих воспоминаний.

– Акмаль! Акмаль, милая! Наконец-то! – набросилась мама, голося на весь дом. – Ал! Марк! Дарт! Акмаль вернулась!

Отцы с грохотом спустились с лестницы, схватили меня в охапку и передавали друг другу, тиская, как плюшевого мишку.

– Слишком громко, – простонала я, отвыкнув от такого наплыва нежностей. – Слишком много нежности.

– Совсем забыла семейные обнимашки, командуя кораблём, – покачал головой папа Дарт, но рук не убрал. – Поешь, или сначала отдохнёшь?

– Отдохну, – чмокаю его в щёку. – К ужину спущусь.

– Хорошо. Надо всех позвать, – оживился папа Алекс. – Отметим возвращение любимой дочери.

– Не надо никого звать, – заныла. – Дайте пару дней прийти в себя, пообвыкнуться, разложить мозги по полочкам.

– Ты права, принцесса, – папа Марк взял мою сумку. – Отдохни, погуляй в саду, хочешь, съезди к океану. Успеем ещё гостей созвать. Главное ты вернулась.

Проводил в мою старую комнату, в которой ничего не изменилось. Те же золотистые стены, та же белая мебель, зелёные занавески и покрывало на кровати, которые так подходили к моим глазам. Открыла шкаф и обнаружила полно новой одежды.

– Мы всё время ждали тебя, – мама тихо зашла следом за мной. – Каждый год обновляли гардероб по модным тенденциям. Если не нравиться, купим новые платья. Только не уезжай больше от меня.

На этих словах мама всхлипнула, притянула к себе и заплакала. Почувствовала, что у меня тоже текут слёзы. Так и стояли, обнявшись и увлажняя воздух. Потом посекретничали немного. Она рассказала, что мои братики обхаживают девушку в надежде, что та станет их женой, и кажется к этому всё и идёт. Сёстры Тамис и Леяла ждут прибавления, а с двумя младшими сестрёнками договорились встретиться за ужином. После мама ушла, оставив меня одну.

Сходив в душ, медленно ходила по комнате, поглаживая мебель и вспоминая детство. Вот эту царапину на комоде оставила катаной, стащив её в оружейной отцов. Мне тогда было лет десять, а меч длинноват для моих габаритов. От разницы в росте, слава богам, пострадал только комод и балдахин над кроватью. А об этот угол стола разбила бровь в двенадцать лет, когда подралась с Риннатом из-за кинжала, подаренного ему. Мне стало обидно, что его подарили не мне, и я просто украла сокровище у брата. Больше всех тогда испугался папа Марк, увидев кровь, стекающую на глаз. Он схватил меня на руки и истерично метался по дому в поисках остальных отцов, выкрикивая ругательства на земном языке.

Залезла в шкаф, нащупала секретку и открыла тайник с хранившейся с юности разной мелочью и дневником, в который записывала свои мечты. Открывать не стала, и так помнила их все наизусть. Они исполнились. Коряво, кратковременно, неполноценно. Новый поток слёз, и желание свернуться калачиком и провалиться в сон. Так и поступила. Залезла под одеяло, зарылась в подушку и попыталась заснуть. Мысли скакали по нескончаемой дуге. Смогу ли я адаптироваться к домашним условиям? Примут ли меня сёстры и братья после стольких лет моего отсутствия? Приму ли их я с моим нежеланием пускать кого-либо в сердце? Так много вопросов, изматывающих физически и морально. И не одного ответа, снимающего напряжение. Надеялась только на помощь родителей, на их заботу, надёжность, любовь.

Прокрутившись пару часов, засыпая обессиленная, измученная, с вернувшейся головной болью и ноющим состоянием спины.

Глава 8

По совету папы решилась провести неделю в загородном доме на берегу океана. От компании отказалась, сославшись на усталость от большого скопления народа. Просто скрыла свой страх общения с родственниками и сбежала. Не привыкла бегать от трудностей, но сейчас позволила себе такую роскошь, чтобы подумать о своём предназначении в этой жизни.

Первый день провела в слезах, вспоминая прошлое и жалея себя, на второй выбралась к воде и бродила по сверкающему, белоснежному песку, строя планы на будущее. Сидеть дома на шеи родителей не собиралась, хотя с их доходом они и не почувствуют ещё один рот в их бюджете. Обдумала предложение Шамида работать в военной академии или в лётной школе. То, что меня возьмут в оба заведения, сомнений не было. Осталось определиться, кого я хочу учить, девушек, осваивающих звездолёты, или в основной массе мальчиков и мужчин, проходящих обязательное обучение в академии. Зная, что опыт командования альфа-самцами большой, склонялась к академии, так как не понимала, чему учить девушек. Сама только недавно поняла, что женщинам в армии не место. Нет. Не разочаровалась. Потеряла слишком много, и не переставала винить во всём себя.

На третий день залезла в воду и плавала до одурения, пока мышцы не стянуло болью. С этого дня загнала хандру подальше и занялась адаптацией к новой реальности. Утром бег по пляжу, занятие с холодным оружием, таскание железа в зале, днём старание вспомнить светский этикет и правила поведения за столом, вечером изучение танцев по видео урокам и попытки скрыть под косметикой шрамы на лице. И если с танцульками проблем не возникало, то косметическая наука не поддавалась. Штукатурки было или слишком много, или слишком мало, а избавляться от рубцов я не собиралась. Я бы и не старалась их замазать, если бы не ловила на себе жалеющие взгляды родителей. Это команда привыкла к моему лицу и не реагировала на уродство, перекашивающее женское личико, а вот родственники, приятели и окружение к такому не привыкли. Для них женщина – богиня, которая светится своей красотой, а не покорёженная жизнью жертва, отказавшаяся восстанавливать свою божественность. Что это? Ущербность? Упёртость? Протест? Не знаю. Всегда считала, что покорёженную душе не надо прятать под идеальной обёрткой. Так что продолбавшись с неделю, отправила косметику в помойку и решила оставить как есть. Не нравится – не смотрите.

Домой вернулась через три недели, успокоившись, осмыслив жизненные приоритеты, и подготовив морально к выходу в люди. Как только вошла в дом озвучила, что готова к встрече с родственниками, и уже к вечеру во дворе собралась наша огромная семья. Наверное, при аренде бабушки, дедушки и представить не могли, как разрастётся род Зардо. Естественно, большая часть создала отдельные семьи, но по привычке нас всех называют Зардо. Я окунулась в вихрь голосов, объятий, радостных улыбок, стараясь не прятаться в себе, и к середине вечера уже не шарахалась от заботы, нежности и тепла. Оказалось, что даже соскучилась по женскому обществу, детским крикам, мужчинам, горящим любовью, а не долгом перед Ганзалеоном. Как стемнело, мама с сёстрами устроили светопреставление, в очередной раз поражая переливами в ночном небе, рассыпающимися искрами и растворяющимися в черноте.

– Не хочешь присоединиться? – подошла бабушка, обняв за талию. Никто так и не узнал, что я потеряла дар, оставив его на корабле Мирто, похоронив вместе с мужьями.

– Не хочется, ба, – грустно улыбнулась. – Тем более я никогда не умела использовать силу в мирных целях. Всегда всё разрушала.

– Не грусти, – она погладила меня по спине. – Всё наладиться. Счастье всегда настигает, когда его уже не ждёшь. Посмотри на меня. Когда-то мне хотелось умереть, а сейчас я счастлива, и низа что не упущу его от себя.

Ночью все разошлись, детей уложили спать, а я осталась с родителями впитывая тишину. Все выглядели уставшими, но очень довольными. Такими объёмами собирались не часто, и только по большим праздникам. Стало до слёз приятно, что моё возвращение восприняли как большой праздник.

– Какие планы? – осторожно спросил папа Дарт.

– Хочу устроится преподавателем в академию, – на нервах комкала подол юбки, боясь, что родители не поддержат меня.

– Помощь нужна? – он серьёзно смотрел, отметая сомнения в родителях.

– Спасибо, пап. Но я хочу попробовать сама, – улыбнулась, встретив в его словах поддержку. – Когда-то я была лучшей выпускницей академии, да и опыт большой. Думаю, проблем возникнуть не должно.

– А почему не хочешь в лётную школу идти? – вклинился в разговор папа Марк. Он очень гордился своей школой, и тем, что она уравнивала мужчин и женщин в военном деле.

– Мне проще с мужчинами работать, – не задумываясь ответила. – Я не знаю, как налаживать контакт с женщинами. Сам знаешь, что я была единственной девушкой на флоте.

– Хорошо, – кивнул для подтверждения головой. – Не против, если я тебя отвезу туда сам?

– Не против, – моя улыбка стала ещё шире. – Выезжаем в восемь.

Попрощавшись и пожелав всем доброй ночи, поднимаюсь в свою комнату, обдумывая свой завтрашней наряд. Плате – слишком фривольно, деловой костюм – слишком чопорно. Решила одеть военную форму, сняв с неё наградный обвес.

Утром оделась, собрала волосы в тугой пучок, осмотрела себя в зеркало и осталась довольна. Папа Марк ждал уже внизу, нетерпеливо допивая кофе и посматривая на лестницу.

– Садись завтракать и едем, – сходу налетел на меня, пододвигая чашку и выпечку.

– Я только кофе, – благодарно улыбнулась. – С утра кусок в горло не лезет.

– Волнуешься, – мама налила кофе, разбавив молоком, как в старые времена.

– Немного, – сделала глоток, зажмурившись от удовольствия. Последнее время отказывала себе в молоке, поддерживая статус командира с железными яйцами.

– Не переживай, – поддержал папа Ал. – Тебя с руками оторвут.

К академии долетели за двадцать минут, пользуясь привилегиями Зардо по использованию верхнего потока, предназначенного для военных и медицинских аэромобилей. У входа притормозила, борясь с волнением и странным чувством тревоги.

– Всё нормально? – папа Марк взял за руку. – Если не готова, можем посидеть в кафе, или пройтись по магазинам.

– Всё хорошо, пап, – глубоко вдохнула воздуха, расправляя грудь. – Я справлюсь.

Зайдя в академию, выписываю пропуск к директору, и поднимаюсь на четвёртый этаж. Постояв пару секунд у массивной двери, постучала и вошла в кабинет.

– Доброе утро, директор Стамур, – обратилась к мужчине, преподававшему мне когда-то науку взаимодействия между мирами.

– Доброе утро, капитан Лароз, – удивлённо встал, протягивая руку.

– Капитан Дор, – поправила его, понимая, что моё замужество осталось незамеченным общественностью.

– Рад, рад, – спохватился он. – Кто из рода великих воинов оказался счастливчиками?

Назвала имена мужей и увидела, как радость на лице сменилась растерянностью и сожалением. Сглотнула комок и натянула улыбку.

– Не стоит, директор Стамур, – попыталась разрядить тяжёлую обстановку. – Они были великими воинами, и я горжусь, что стала их женой.

Он с благодарностью посмотрел, облегчённо вздохнул и сел за стол, занимая руки бумагами, лежащими с краю.

– Чем могу помочь, – решил сразу преступить к разговору.

– Я ушла в отставку и хочу преподавать у Вас в академии, – отчеканила отрепетированную заранее фразу.

– Какую дисциплину предпочитаете вести? – в его взгляде появилась заинтересованность.

– Я в совершенстве владею всеми видами оружия, пилотирование, и стратегией ведения боя, – перечислила свои сильные стороны. – Предпочитаю физические нагрузки и работу на свежем воздухе, – добавила свои пожелания.

– Хорошо, – ответил, подумав с минуту. – Будете преподавать ближний бой. Когда готовы приступить?

– Завтра, – улыбнулась такому удачному предложению.

– Договорились, – хлопнул в ладоши, довольно потирая ими. – Перешлите до обеда свои данные для пропуска, и завтра в восемь жду на плацу.

Простилась с директором Стамур и вылетела радостная из кабинета, налетев всем телом на мощный торс.

– Простите, – залепетала, выравнивая выбитое дыхание.

– Ничего страшного, – услышала сверху мужской голос со знакомой хрипотцой в нём.

Подняла голову и обмерла, забыв, как дышать. Передо мной стоял мой Литам. Те же чёрные глаза, тот же насмешливый взгляд, те же потрясающие губы с чёткими контурами и белёсым напылением, та же выправка и широченные плечи. Не хватало только любимых звёзд, рассыпанных от виска до предплечья.

– Вам не хорошо? – взволнованный голос немного вывел из ступора.

Попятилась назад, отступив на пару шагов, осторожно обошла по дуге и быстрым шагом ломанулась к лестнице, переходя на бег. Меня гнал страх, испуг, что я сошла с ума. Это бред, воспалившегося от тоски мозга! Литам погиб! Это не может быть правдой!

Глава 9

Не поняла, как оказалась дома. В глазах пульсировала темнота, сердце скручивало болью, ноги подкашивало от слабости, а тело сотрясало лихорадочной дрожью. Пролетела мимо мамы, ворвалась в комнату и забралась под одеяло.

– Он погиб… погиб… погиб… – бредила, затыкая уши. – Это не правда… Это всё обман зрения…

В таком безумие меня нашла мама, решившая зайти после такого появления в доме.

– Милая. Что случилось? На тебе лица нет, – сжала плечо через одеяло, беспокоясь за меня.

– Я видела призрака, мама, – прошептала, боясь озвучить в голос своё помешательство. – Я ведь домой вернулась, потому что с ума сходить начала от воспоминаний. Надеялась они меня здесь не достанут.

– Какого призрака? – растерянно произнесла мама.

– Литам, мама. Литам, – начала истерично ржать, содрогаясь всем телом. – Они отказываются меня отпускать… Слышишь мама… Они хотят забрать меня себе…

– Зандал! Не говори глупости, – встряхнула за плечи. – Всему есть объяснение. Понервничала, устала, наслоились воспоминания, в конце концов просто показалось.

– Да… Ты права… Показалось… – решила согласиться с ней, заткнув страх разумными объяснениями.

– Вот и хорошо, – погладила по голове. – Отдохни, милая. Тебе станет полегче.

Мама ушла, а я осталась со своими тараканами. Проще было согласиться с её рассуждениями, убедив себя, что мне показалось. Возможно, память сыграла со мной плохую шутку, подсунув искажённые воспоминания, утратившие ясность за семнадцать лет. Скорее всего мои мысли спроецировали то, что хотелось больше всего увидеть, почувствовать пальцами, нащупать глазами. Моя тоска обострилась на фоне безделья в последнее время, всё сконцентрировалось на воспоминаниях, разрушая барьеры, выстраиваемые годами.

Я была уверена, что стоит выйти на работу, занять себя до предела, и моя броня снова начнёт выстраиваться, по кирпичику, день за днём. Углубиться в обучение, отрешиться от воспоминаний, научиться жить в мирном обществе. Только это меня интересовало на данном этапе, только эта цель вела меня вперёд, заставляя просыпаться каждое утро.

В половине восьмого я стояла на плацу в ожидании своих курсантов, отданных мне на растерзание. Первое занятие было у выпускного класса, достигшего девятнадцатилетнего возраста. Достаточно взрослые мужчины, имевшие свои взгляды на будущее.

Ровно в восемь передо мной стояло двадцать шесть парней в обтягивающих, чёрных штанах и с голыми, накаченными торсами, с интересом рассматривающих мою миниатюрную фигурку, нелепо смотревшую среди обилия мышечной массы.

– Я ваш новый преподаватель, капитан Дор. Преподаю практические занятия по ближнему бою, – громко и чётко произнесла слова знакомства. – За пару дней я ознакомлюсь с вашими делами, а пока, просьба, называть свои имена, обращаясь ко мне.

– И чему может нас обучить такая прелестная крошка, капитан Дор? – улыбнулась, наметив первую жертву.

– Представьтесь, курсант, – зыркнула на него, потирая от удовольствия руки.

– Хамат Тол, капитан, – задрал кверху подбородок и выпятил грудь. Наивный. Думал, что перед ним слабая женщина, умеющая только готовить и воспитывать детей.

– В круг, курсант Тол, – скинула куртку, освобождаясь от скованности движений. – Даю вам право выбрать оружие.

– Вы серьёзно, капитан? – усмехнулся, расплываясь в оскал. – Даже не представляю, как мы будем с вами это делать.

Оставила его хамство без внимания, вышла на середину круга, заняла оборонную стойку и молча позвала его рукой, демонстрируя уродливые шрамы, опоясывающие правую руку. Поймала оторопелые взгляды парней, обративших внимание на мои увечья, сжала зубы и разбежавшись подпрыгнула, оглушив оппонента ударом по ушам.

– Правило первое: не расслабляйся, даже если перед тобой прелестная крошка, – перегруппировалась, пока Хамат тряс головой.

– Правило второе: получив по ушам, займись своей обороной, – в очередном прыжке влупила ногами по почкам, отскочив на безопасное расстояние.

– Правило третье: никогда не стой спиной к врагу, даже если он кажется безобидным, – следующим движением нанесла удар по ногам, свалив тушу на землю, и напрыгнув на спину обвила его шею рукой, сжимая в удушении глотку.

– Хамат! Кажется, капитан Дор надрала тебе задницу, – раздался смех от парней, следящих за избиением младенца.

Надо отдать должное курсанту Тол, он получил мужское воспитание. Поэтому, поднявшись, склонил голову и ударил кулаком в грудь, в знак уважения. Все остальные выпрямились и проделали тот же ритуал, признавая во мне старшего по званию и мастерству. Пришлось в воспитательных целях погонять их по плацу, выкрикивая короткие команды.

– Разрешите вопрос, капитан Дор? – обратились курсанты, после построения.

– Разрешаю, – удовлетворённо заметила взмылившиеся от нагрузки тела.

– Где Вы обучались мастерству?

– Моё имя Акмаль Дор, до замужества Лароз, представитель рода Зардо, – обвела каждого глазами. – Думаю, это достаточный ответ на ваш вопрос.

Под одобряющий свист покинула плац, ощущая спиной прожигающий взгляд. Безумно хотелось обернуться и посмотреть, кому принадлежит зрительная атака. Сдержалась, ощущая жжение и зуд, пока не скрылась в прохладной темноте командного корпуса.

Раталл

Я наблюдал за этой странной девчонкой, пока она муштровала ребят. Увидел из окна, как она скинула куртку, продемонстрировав тонкую талию, высокую грудь и крепкую попку, обтянутую штанами, не смог оторваться, приклеившись лбом к стеклу. Её техника удивила, напоминая уличную драку, нацеленную на быстрое устранение противника. Сегодня она мало напоминала вчерашнюю испуганную мышку, сбежавшую, увидев меня и посмотрев так, как будто увидела приведение. Не успел навести о ней справки, поэтому решил отлипнуть и последовать на плац.

Скрываясь за спинами курсантов, подошёл поближе, прислушиваясь к их разговору.

– Моё имя Акмаль Дор, до замужества Лароз, представитель рода Зардо, – услышал конец разговора, и попытался загасить нахлынувший гнев.

Стоял, прожигал взглядом и не мог поверить, что передо мной Акмаль Дор, сука, которая должна была умереть, а не топтать эту землю.

Глава 10

С того дня моя жизнь начала меняться. В академии я стала легендой, слово «первая» прилипло с новой силой. Первая женщина, закончившая академию с отличием, ставшая лучшей из выпуска, первая ганзалеонка, командующая кораблём, уничтожившим не один дамиртальский корабль, первая леди, допущенная к обучению курсантов, и обучающая их далеко не домоводству. Мне оставалось только надеяться, что к слову «первая» не добавится «единственная». Ребята с большим желанием посещали мои занятия, как младшие, так и старшие отделения. Встречали, всегда вытянувшись в струнку, и отдавая честь. На тренировках выкладывались полностью, стараясь во всём превзойти меня. Я никогда не стояла в стороне, выполняя все марш-броски вместе с курсантами, участвуя в спаррингах, поправляя недочёты. Ко мне прислушивались, не считая зазорным действовать под началом женщины. К моим шрамам привыкли и больше не пялились, порождая во мне желание прикрыться. Я всегда с гордостью носила свои отметки, и только здесь меня стала посещать мысль исправить их хотя бы на лице. С удовольствием заметила в мужских рядах четверых девушек, решивших получить военное образование. Две из них близняшки Шутара и Самила – дочери Камиль, очень похожие на Шаада, одна внучка Вероники – Алексия, почему-то внешне похожая на мою бабушку, и Мулар – девочка, появившаяся от генетически подобранной землянки, ставшей сакиа в роду Штор.

Они как никто равнялись на меня, выбегая со мной на утреннюю пробежку перед занятиями, расспрашивая про службу на станции Намистор и управление военным кораблём. Казалось, они возвели меня в статус божества, жадно проглатывая каждое слово, всасывая любую информацию, а моя душа кричала «очнитесь! вернитесь домой, создайте семью, и никогда не желайте моей судьбы!» Но всё это было пустым. Упрямство и подростковую гордыню нельзя переубедить советами, не получится перенаправить примерами. Всё, что оставалось, давить в себе крики и занимать все их мысли тренировками. В них я видела себя. Такую же амбициозную, знающую всё лучше всех, не терпящую критики и нравоучений.

Стало жалко родителей, страдающих столько лет по моей вине. Сейчас они успокоились, видя, что их непутёвая дочь выбрала мирный путь для самореализации. С родственниками отношения также выровнялись. Я больше не шарахалась от их общества, а они перестали смотреть на меня, как на чудо чу́дное. С племяшками нашла общий язык, особенно с дочерями Меланик, моей второй сестрёнки. Она, как и я, поступила в академию, но после произошедшего со мной, отчислилась не задумываясь. Больше ни одна девушка рода Лароз не пошла моим путём.

В общем-то моё возвращение домой сказалось положительно на моём душевном состоянии, кроме одного. Я постоянно ощущала хребтом прожигающий взгляд, а невозможность вычислить следящего, повергало в маниакальный психоз, возвращающий к мыслям о незнакомце, вызвавшим ассоциации с Литамом. Первое время вглядывалась в толпу мужчин, посещающих военную академию. Не встретив своего незнакомца, решила слить воспоминания и больше к нему не возвращаться. Но чтобы я не решила, у старушки-судьбы были совсем другие планы.

Утро, как и обычно, радовало солнечной прохладой и влажным ветром, набирающим силу перед дневным зноем, грозящем изжарить всю поверхность города. После пробежки отправила девчонок в жилой корпус, и разминалась перед занятием с выпускным классом. Ребята, как всегда, явились без опоздания, выстроились в шеренгу и ждали команды к бегу с препятствиями. Меня отвлёк директор Стамур, спешащий с каким-то мужчиной в нашу сторону. Как только смогла разглядеть лицо незнакомца, разряд боли пробил тело. Дыхание замкнуло, кровоток передавило, а в голове что-то лопнуло, ударив по ушам. Директор Стамур приблизился, начал представлять незнакомца, но шум в ушах не давал услышать его речь. Мои глаза переползали с его шевелящегося рта на такое милое, родное лицо, прожигающее меня на сквозь.

– Капитан Дор! Вы меня слышите? – прорывается сквозь шум голос директора.

– Раталл, – протягивает мне руку двойник Литама. – Преподаю тяжёлое вооружение. Давно наблюдая за вашими спаррингами и, мечтаю поучаствовать для поддержания формы.

– Хо…хорошо, – выдавливаю из себя. Горло мгновенно пересохло и покрылось саднящими трещинами. – Присоединяйтесь, как возникнет желание.

– У вас несколько совместных занятий планируется, – информирует Стамур. – Вам надо обсудить план взаимодействия.

– Мы всё обсудим с капитаном после занятий, – говорит Раталл, поворачиваясь к директору. – А сейчас, если вы не против, я хотел бы воспользоваться разрешением размяться.

Он скидывает куртку, а я машинально начинаю шарить по телу в поисках звёзд, захвативших грудь и плечо. Но их нет. Только два широких браслеты перехватывают предплечье.

– Окажете мне честь, капитан Дор? – разворачивается и становится в оборонительную стойку.

– Конечно, – собираю мысли в кулак, и стянув куртку, захожу в круг.

Подбадривающие свисты, голоса звучат вокруг, скандируя моё имя, которые должны придавать уверенности, настраивать на воинствующий лад, разжигать жажду победы, запускать процесс впрыскивания адреналина. Но ничего этого не чувствую. Только растерянность, страх и непонимание. Сейчас я вижу, что это не Литам. Похож. Безумно похож, но не он. Головой я это понимаю, а сердце отказывается переходить в нормальный ритм.

Он ждёт, дразня меня звериным оскалом, ухмыляясь, показывая превосходство. Мы ходим по кругу, сверля друг друга взглядом, следя за каждым подрагиванием мускул, за каждым взмахом ресниц. Он перетекает с ноги на ногу, как хищник, вышедший на охоту, а я чувствую себя жертвой, готовой отдаться на его растерзание. Бросок, и я на земле, придавлена его телом, не в состоянии сопротивляться, не в состоянии собрать себя. Я понимаю, что это не Литам, но рука тянется провести его по скуле, пробежаться по вискам, зарыться в волосы и прижаться до боли в рёбрах, до сбитого дыхания. Закрываю глаза, и одинокая слеза теряется в волосах, руки сжимаю в кулаки, удерживая их от безрассудства.

– Капитан Дор неважно себя чувствует, – вступается за мою слабость Раталл, услышав разочарованные стоны ребят. – Проводите её в медицинский блок.

Он подбирает куртку, и не прощаясь покидает плац, не разу не обернувшись в мою сторону. Мне помогают встать и порываются отвести к врачу, но я отказываюсь от помощи, и с гордо выпрямленной спиной, иду в направлении спасительного корпуса. Мне надо побыть наедине, собрать размолотые кусочки, успокоиться и замазать треснувшую броню.

Раталл

Когда Стамур предложил провести совместные занятия для лучшего взаимодействия в бою, я отказался, чем вызвал подозрение во взгляде, и недовольное покашливание. Мои доводы о нецелесообразности этого мероприятия ушли в пустоту. После двух недель уговоров, Стамуру надоело проявлять мягкотелость, и я получил приказ. Пришлось собирать всю свою силу воли, вешать дружелюбную маску на лицо, и тащиться знакомиться с этой сукой. Все две недели продумывал план мести, но все мысли возвращались к соблазнить и растоптать. Первое меня не привлекало, второе в отдельной подаче не представлялось возможным. По началу надеялся на курсантов и их попытки изжить бабу из преподов, но они возгорели к ней уважением, восхищались её смелостью и мастерством. Бесило не по-детски.

Теперь иду по плацу знакомиться с девицей, прикидываясь мирной овечкой, мечтающей поучаствовать в её тренировках. Как только она меня видит, перестаёт дышать, движения груди становятся рваными, пытаясь протолкнуть очередную порцию кислорода. В глазах застыл страх, разжигающий в мне звериный азарт. Не могу удержаться от предложения провести спарринг прямо сейчас.

Мы ходим по кругу, следя друг за другом. Ловлю глазами пульсацию венки на шее, а носом вдыхаю яблочный аромат, наполненный мускусом страха и желания. Это злит и срывает башку. Делаю бросок и замираю, придавив её тело к земле. Такое мягкое, с соблазнительной грудью, расплющенной подо мной, горячем лоном, опаляющем мою ногу через одежду. Взгляд, наполненный нежностью и голодом, выбивающий во мне последние силы к сопротивлению. Как заворожённый слежу за слезой, тянущей блестящую дорожку по виску. Из транса выводят разочарованные стоны курсантов.

– Капитан Дор неважно себя чувствует, – бросаю, скрывая своё замешательство. – Проводите её в медицинский блок.

А потом бегу от этого помешательства, от прострелившего желания ей обладать, от ненависти к самому себе за слабость не позволительную воину.

Глава 11

Я сидела в туалете, обливалась слезами и выла в кулак. Лучше бы осталась на корабле, мучалась воспоминаниями, убивала врагов и рисовала звёзды. Лучше бы так, чем сходить с ума от близости любимого мужчины и знать, что это не Литам. Весь день прошёл как в трансе. Я сидела на газоне, пялилась в горизонт, пока курсанты наматывали километры. После занятий не выдержала и пошла к директору получать информацию. Мне надо было знать, кто такой Раталл, и почему он похож на моего погибшего мужа.

– Директор Стамур, разрешите? – приоткрыла дверь и просунула голову.

– Конечно, капитан Дор. Проходите, – поднялся с кресла, приветствуя. – Чем могу быть полезен?

– Кто тот мужчина, с которым вы меня знакомили? – с ходу набросилась с вопросом.

Он очень странно на меня посмотрел, потёр переносицу, встал, походил из угла в угол, кхекнул и сел обратно.

– Вы действительно не знаете его? – недоумённо уставился.

– Вам говорили, директор Стамур, что отвечать вопросом на вопрос, как минимум, не вежливо, а если это касается дамы, то просто вульгарно, – попыталась огрызнуться, стараясь держать свой гнев и растерянность.

– Раталл, младший сын рода Дор, – тихо, но чётко произнёс он, внимательно всматриваясь в моё лицо. – Родной брат ваших мужей. Удивительно, что вы не знаете друг друга.

– Мы не успели познакомиться, – пролепетала, встав и направившись на выход. – Мужья погибли при возвращении на Ганзалеон.

Последнюю фразу я прошептала уже в дверях, неся своё невесомое тело в сторону туалета, чтобы опереться об раковину и облиться ледяной водой. Язык онемел, и казалось увеличился в размере, ноги покрылись свинцом, с трудом отрываясь от пола, в глазах забегали мушки, размывая вид передо мной. Я ползла на ощупь, пока не вырубилась посреди чего-то. Так и не поняла, доползла до туалета, или осталась валяться в коридоре.

В чувства приходила от лёгких шлепков по щекам и влажного полотенца на шее и лбу. Разлепив глаза, уставилась в грозовую черноту, испещрённую шоколадными лучами, такую родную, любимую, и такую далёкую, не мою. Что-то непонятное промелькнуло в его взгляде, буквально на мгновение, затем затянуло безразличием и холодностью.

– Наконец-то пришла в себя, – выплюнул Раталл, с ярко сочащимся сарказмом. – Интересно, как ты командовала кораблём, капитан Дор? С такой падучестью должен быть очень преданный и опытный помощник.

– Не переживай, – оттолкнула его руку, протирающую полотенцем мне лицо. – Мой помощник справлялся.

Попыталась встать, но тут же была придавлена мощным телом к дивану. Глаза гневно буравили, въедаясь в душу и запуская мозг в раздрай.

– Зачем ты вернулась на Ганзалеон? – его лицо приблизилось слишком близко, губы зло шипели в миллиметре от моих, задевая горячим дыханием. – Что тебе мешало сгинуть, как моим братьям?

– Отвали! – бесполезно попыталась вырваться. – Я сама буду решать, когда вернуться, а когда сгинуть!

– Зубами также клацала, убежав с корабля, на котором сгорели твои мужья? – накрыл рукой горло, передавливая и перекрывая дыхание.

Перед глазами пробежали последние минуты жизни мужей, сползающая кусками кожа, пузырящаяся кровь, потухающие глаза. Зажмурилась, сдерживая подступившие слёзы, но слишком сильные эмоции сбили окончательный самоконтроль, запустив феномен водопада, извергающегося из глаз.

– Сука, – услышала хриплый шёпот, и почувствовала касание его губ к моим, сначала несмелое, порхающее, лёгкое, усиливающееся с каждым глотком воздуха.