Читать книгу Достаточно трёх. Поиск души. Книга 2 - Маргарита Климова - Страница 1

Пролог

Говорят, двадцать шесть лет назад Ганзалеон был другим. Злой, жестокий, с суровыми законами и беспощадными мужчинами. Планета воинов, завоевателей, лишившаяся женщин, сковала сердца льдом, вытравив чувства, нежность, душу. Всё изменилось с появлением моей мамы. Она растопила лёд, научила любить и верить, сломала систему и подарила надежду.

Я одна из этих надежд, чудо, родившееся в этом мире. Меня зовут Таларри, я дочь Дариоллы, появившаяся на свет двадцать четыре года назад. Возможно, для Ганзалеона я и была надеждой, но родительские надежды оправдать не смогла. Почему? Мне двадцать четыре, и я не замужем. Мои старшие сёстры, близняшки и даже младшие давно нянчат своих дочерей. Они рано связали свои судьбы с мужьями, а я всё жду истинную любовь. Здесь не удалось создать привязку, сердце отказывалось срываться в бег, общаясь с сильными представителями расы. Отцы твердили, что это неважно, достаточно найти достойных, забеременеть, и привязка появиться, только я не хочу искусственной связи. Хочу сходить с ума от взгляда, хочу краснеть от мыслей, хочу трястись от прикосновений, хочу, как в старом романе с Земли, украденном у тёти Вероники восемь лет назад. Она не догадалась, не искала пропажу, а я читала ночами, прячась под одеялом, пропитывая слезами страницы и мечтая о такой же любви, сносящей всё на своём пути.

Год за годом я отвергала именитые семьи, вглядывалась в лица мужчин и прислушивалась к сердцу. Оно молчало, искры не пробегали, и я снова ждала волшебства. Только оно не спешило, застряв далеко от меня, свершаясь где-то там в других мирах. Сначала плакала ночами, жалея себя и глупое сердце, потом привыкла ждать.

– Таларри, солнышко. Посмотри вокруг, – приставала мама. – Ганзалеон забит привлекательными мужчинами. Ткни в любого, и он будет счастлив сделать тебя своей сакиа. Неужели ни один Род из такого выбора не привлёк твоё внимание?

– Нет мам. Сердце молчит, – отмахивалась от неё. – В груди не сжимается от нехватки воздуха, а по-другому я не хочу.

Через пару лет мама перестала подталкивать меня к узам священного брака и только тяжело вздыхала. Окружающие не понимали, что я выделываюсь, да им и не объяснишь метания души. Они видели красивую девушку со стальными глазами и рыжей копной волос, которую давно необходимо выдать замуж, подобрав род, держащий в руках власть. Хорошим бонусом для сватавшихся мужчин являлся мой дар. Я хранительница, воин, влияю на настроение окружающих. Таких всего три на весь Ганзалеон, я и мои сёстры – Минар и Алисор.

Вероника всегда твердила, что я рождена сталкивать миры своей красотой, провоцировать мужчин на войны. Я смеялась, говорила, что все миры целы, а войны идут без меня. Она гладила по волосам и мечтательно улыбалась. Всегда с удовольствием слушала тётю, её рассказы и воспоминания о Земле. Не той, какая она стала сейчас, сжираемая войной, не той, которой она была, отправляя дочерей на верную смерть. Вероника рассказывала истории о временах, описанных в старом романе. Я слушала и продолжала мечтать. Мечтать о том, чего не вернуть.

Глава 1

– Таларри, солнышко! Надо забронировать комнаты на восемьсот человек. Транспортник прилетит в пятницу ночью, – мама всегда волновалась перед очередной доставкой девушек с Земли.

Договор на поступление кадров подписали только год назад, после окончательного формирования власти на Земле и подавления военных конфликтов. Мамин клуб взял на себя обязанность по размещению, поиску работы и защиты прав землянок. С отсутствием мужей и детей, я старалась быть полезной и отдавала всё свободное время клубу. Суета заражала, рассказы девушек об изменения на Земле тоже.

– Я забронирую, – заранее радовалась новой дозе новостей. – Кто отвечает за доставку с транспортника до гостевых?

– Должна Вероника, но она родит к концу недели, – задумалась мама. – Надо решить, кому можно доверить этот процесс.

– Я могу, – небрежно ответила, скрывая свою заинтересованность. Любопытно посмотреть на внутренности земного корабля, окунуться в его атмосферу, побыть хоть чуть-чуть частью чужого мира.

– Уверена? – оторвалась от документов и внимательно посмотрела на меня. – Надо по списку забрать, разместить в аэромобилях, проследить чтобы никто не потерялся и все разместились по своей брони.

– Я справлюсь, мам, – кивнула в подтверждение головой, перекрестив за спиной пальцы. – Я помогала тёте Веронике, всё видела, всё знаю. Тем более я уже взрослая и умная.

– Кажется, слишком взрослая, – улыбнулась она. – Вышла бы наконец замуж, пока взрослая не перешло в старая.

– Рано, мама. Рано, – улыбнулась в ответ. – До старости у меня ещё лет восемьсот есть.

– Ладно, – устало вздохнула. – Вот списки, трудись.

Мама встала, потянулась, прогнувшись в пояснице, платье обтянуло округлившийся животик. Нас уже двадцать семь, но останавливаться родители не собирались. Они с тётей Вероникой устроили соревнование, кто больше. Пока лидирует мама, но с целеустремлённостью тёти, мама может отстать. Я осталась в кабинете наедине с документами. Кипа листов, исписанных именами, датой рождения, скупыми данными, рост, размер, цвет волос. Люди меняли жизнь, а в списках лишь пара безликих строк. Конечно, прилетая сюда, каждая девушка обзаводилась подробной анкетой, но это скотское отношение землян бесило.

Изучив документы, заполнила бронь на комнаты, заказала аэромобили, отправила список продуктов, проверила наличие нужного количества униформы. Из кабинета выбралась за полночь, спина задеревенела, голова раскалывалась, глаза драло, как будто я не читала, а лицом по песку ползала. До кровати добралась, скинула платье и провалилась в мир морфея. Во сне смешался полный бред. Лица, имена, орущие дети, стены корабля, чернота вселенной и ярко-зелёные глаза, прожигающие моё нутро. Проснулась от противного визга будильника, в поту, со спутанными волосами и новой, головной болью. Кажется, кто-то решил схватить кусок, который не в состоянии прожевать.

Кряхтя, как бабка, слезла с кровати и поплелась в душ. Большое зеркало отразило бледное, растрёпанное нечто с серыми провалами глаз.

– Ничего. Вот девушек размещу и отосплюсь, – пообещала себе и встала под прохладные струи воды. Она освежала, тонизировала, придавала сил.

К завтраку скатилась по лестницы, источая волны энергии, улыбаясь во все тридцать два зуба и напевая какую-то прилипшую хрень. За большим столом сидели отцы, как всегда, перетаскивая маму с коленей на колени, братья и младшие сёстры, не вышедшие в силу возраста замуж. Замужние совсем недавно переехали в свои дома и стабильно приходили каждый день к ужину. Вот тогда наш дом гудел, как в старые времена, переливаясь множеством голосов и смеха. Сливалось всё. Дети, сёстры, мужчины, звон посуды и стук каблуков. Я любила вечера за полную счастья атмосферу и суету. Впитывала в себя, как губка, светясь золотисто-розовым сиянием. Каждый вечер устраивала детям световое шоу, вызывая восторженные крики. Когда-нибудь я буду показывать шоу своим детям. Когда-нибудь, когда моё сердце найдёт любовь.

– Доброе утро, семья! – одарила всех улыбкой. – Как спалось?

– Доброе утро, солнышко! – мама слегка покраснела. – Крепко.

Села за стол, положила на тарелку выпечку и порезанные фрукты, папа Стар передал мне травяной чай. За едой обсуждали план по трудоустройству прибывающих землянок, оговорили дату и место аукциона, на котором должны были представить девушек потенциальным работодателям. Доев, папы попрощались с нами до вечера, а мама пошла их провожать. Вернулась с подпухшими губами, блестящими глазами и перекошенной одеждой. Двадцать шесть лет, а они ведут себя, как молодожёны. Смотрела на них с завистью. Честно сказать, завидовать можно было любому роду с привязкой. В них властвовали страсть и любовь, мужчины боготворили сакиа, а жёны плавились от малейших касаний мужей. Можно было согласиться на брак без влечения, ломать себя и делить постель с холодными ганзалеонцами, не получая искренней нежности, и надеяться на скорую беременность. Я не смогла себя перебороть, уговаривала, но не смогла.

Сегодня по плану была проверка забронированных комнат на готовность принять завтра временных жильцов. После трудоустройства, заботу о проживании возьмут на себя наниматели, но пока это было моей обязанностью, создать комфорт и заботиться обо всём необходимым.

Комнаты нам предоставили светлые, с большими окнами и весёлыми занавесками. В каждой спальни стояло по две кровати, шкаф и комод. Такие же условия требовались и от работодателя. Прошло время серых комнат, голых стен и холодного пола. Клуб жёстко контролировал соблюдение контрактов, а с Дариоллой портить отношения никто не хотел.

Обойдя жилой фонд, поехала в кафе, обеспечивающее девушек горячей, здоровой пищей. С ним мы сотрудничали давно, доверяя качеству и компетенции. Утвердили меню на десять дней, время подачи блюд, количество порций и сроки оплаты. С прокатом аэромобилей связалась по планшету. Ехать к ним не было сил. Уговаривала себя, что ещё сутки, и будет полегче. Аукционом займутся родители, составлением и рассылкой анкет постоянные члены клуба, а я искупаюсь в новостях с земли, заряжу свою батарейку любопытства и буду ждать следующий прилёт девушек.

Глава 2

Зелёные глаза не отпускали всю ночь, вскрывая сердце, выворачивая душу. Они смотрели из темноты, не отрываясь, преследуя, разгоняя кровь. Казалось, я чувствовала дыхание, опаляющее кожу, касающееся лица. Из сна вырвал будильник, заставляя рассеяться темноте, подгоняя новый день, требуя активных действий.

Последние штрихи к приготовлению встречи, заполонившие весь день. Лишь поздним вечером в усталый мозг врезался мамин голос.

– Таларри, ты готова? Пора, – её звонок натянул пружину совести внутри.

– Ещё чуть-чуть, – уговаривала себя, спускаясь к аэромобилю. – Последний рывок. Встречу, размещу и спать.

Во взлётном терминале пришлось провести всю ночь. Прилёт транспортника задерживался, о чём я узнала только, прибыв в терминал. Время задержки уточнить никто не мог, пришлось оставаться в холодных стальных стенах, кутаясь в плед, выданный заботливым служащим. Паренёк приносил горячий чай, уговаривал перекусить, предлагал устроится в комнате отдыха.

Конечно, он знал, что я дочь Дариоллы, а отсутствие брачного кристалла на груди кричало, что я и есть та сумасшедшая рыжая хранительница, отказавшая не одной тысяче мужчин, чем разжигала звериный азарт привлечь, покорить, заклеймить. Его не обошло это желание. В каждом взгляде, с каждым словом я ловила импульсы жажды, но привычка давить звериную сущность и не обращать внимание на попытки сблизиться, сделали своё дело. Его забота не трогала, болтовня раздражала, от усталости кусок не лез в горло, а потяжелевшие глаза в какой-то момент моргнули, закрылись и забыли открыться.

Вывел из кратковременного сна шум. Вой сирены, грохот, писк приборов, голоса. Не сразу вспомнила, где нахожусь, сидела, усиленно моргая и тряся головой. В проёме затемнённой, стеклянной двери наткнулась на спелую зелень глаз, в открытую изучающих меня от кончиков пальцев до серых глаз. Казалось, я нахожусь всё в том же сне, пугающем и одновременно затягивающем. Зажмурилась, тряхнула головой, морок рассеялся, но сканирующий взгляд не отпускал.

– Госпожа Зардо. Ваш груз прилетел, – голос служащего буквально отодрал от гипнотизирующей зелени, переведя внимание на себя, давая возможность вздохнуть, набрать в лёгкие густого кислорода.

– Выгружаем по спискам? – буркнули зелёные глаза, бросив планшет на стойку.

Поднялась с дивана, направляясь к стойке. Ватные ноги, то ли онемели со сна, то ли ослабли от гипноза. Глазами зацепилась за планшет, небрежно валяющийся на металлической поверхности. Так и шла на неуверенных ногах, удерживая взглядом ориентир, хватаясь, как за якорь, не позволяющий кануть в глубине.

– По спискам, – пискнула я, еле сдерживая пучки сияния, прожигающие внутренности.

Страшно было увидеть радугу цветов, соответствующую страху, стыду, растерянности, злости. Всё это требовало выпустить наружу, снести в пыль парочку стен, сжать стойку в металлический узел. Давно меня так не распирало, скорее всего сказывалось переутомление и недосып.

– Пошли, – рыкающие глаза сгребли планшет и направились к открытому проёму.

С трудом оторвала взгляд от ориентира, развернулась и засеменила за ним. Идя по длинным коридорам, пришла немного в себя, подняла глаза и упёрлась в широкую спину. Прошлась вверх до мощной шеи, коротко стриженного затылка, растрёпанных на макушке чёрных волос. Высокий, метра два. Конечно, по ганзалеонским меркам среднего роста, чуть суше, но достаточно широк в спине, обтянутой белой футболкой, длинные, загорелые руки с перекатывающимися мышцами, крепкие бёдра с упругими ягодицами. Дальше взгляд опуститься не успел, упругие ягодицы резко остановились, и я врезалась лицом в каменную спину.

– Ой, – всё, что смогла произнести, отскакивая и шмякаясь на попу.

Отбитый копчик даже не заметила, как и задравшуюся до трусиков юбку. Так и пялилась в область паха, оказавшегося на уровне глаз, пока загорелая лапа не подтянула меня за шкирку и не поставила на ноги. Треск платья надрывно кричал: «Очнись! не веди себя, как дура!» Но в поле зрения попала мускулистая грудь, и я зависла на ней.

– Девочка, ты читать, хоть умеешь? – с издёвкой спросила грудь.

Заставила глаза подняться, задев волевой подбородок, поджатые губы, прямой нос, широкие скулы, насыщенные зеленью глаза. В сердце кольнуло, потом кончился воздух, или его стало слишком много, распирая грудную клетку, ноги подкосились, пришлось вцепиться в мужскую футболку, язык онемел и распух, а тело отразило розовое сияние с всполохами жёлтого и голубого.

Глава 3

– Девочка, ты читать, хоть умеешь? – эти слова медленно, но, верно, отрезвили. Не такой уж этот хам и красивый! Подумаешь, зелёные глаза и крепкое, подтянутое тело! У нас на Ганзалеоне этих крепких, подтянутых тел завались!

Розовое сияние заиграло всеми спектрами красного, отталкивая земного придурка в стену. Впечатавшись в железную обшивку, придурок сполз на пол, непонимающе смотря на меня.

– Я умею не только читать, малыш, – огрызнулась в ответ. – Вставай, веди к девушкам! Не собираюсь торчать здесь с тобой весь день!

Он встал, прошёлся по волосам пятернёй, мельком посмотрел в мою сторону, развернулся и пошёл вперёд. По правую стену длинного, узкого коридора располагалось множество дверей. Подойдя к первой, мужчина ввёл код, и дверь задвинулась в стену, открыв большое помещение, пропахшее потом. Девушки сидели и лежали на голом полу. Я никогда не входила с тётей внутрь корабля и не видела, в каких условиях перевозят людей, всегда встречала их уже на выходе с терминала, рассаживая по аэромобилям. Такое скотское отношение меня завело окончательно. Повернувшись к виновнику дурного настроения, сжала кулаки и, брызгая бешенством, шагнула на него. Шаг, ещё, ткнула пальцем в стальную грудь.

– Это живые люди! Женщины! – на каждом слове тыкала в него пальцем. – А вы их как скот перевозите! Вы! Вы!

Запас слов кончился. Стояла, глотала воздух, сдерживаясь, чтобы не наброситься на груду мышц с кулаками. В какой-то момент показалось, что в зелёных глазах промелькнули стыд и сожаление. Присмотревшись, поняла – показалось.

– Меня зовут Таларри Зардо! – развернулась к измученным перелётом девушкам. – Я буду заниматься вашим размещением и трудоустройством! Я называю фамилии, вы выходите и по восемь человек садитесь в аэромобили у входа!

Девушки закивали, загалдели и приготовились вступить в новую жизнь. Та же процедура прошла у оставшихся восьми помещений, в которых перевозили «живой товар». Погрузка заняла пару часов. Всё это время ловила на себе зелёный, раздражённый взгляд, и делала вид, что не замечаю всяких хамов. Отмечаясь в получении груза, бросила взгляд на фамилию капитана – Александр Крафт. Теперь у зеленоглазого придурка появилось имя.

Убедившись, что все заняли в транспорте места, села в первый аэромобиль и посмотрела на вход терминала. Капитан стоял в проёме, расставив ноги и сложив руки на груди, провожал меня внимательным взглядом, возможно, выругался и скрылся из зоны видимости.

Размещением занялись приехавшие на помощь члены клуба, отпустив меня отдыхать. Решила отчитаться маме о проделанной работе и обнаружила, что оставила в терминале планшет. Жутко хотелось принять ванну и лечь спать, но планшет нужно было вернуть. Слишком много там нужной информации по последней партии землянок.

Я не ожидала снова встретить там капитана, надеялась по-быстрому забрать потеряшку и добраться до кровати. Хотя, кого я обманываю? Пока добиралась до терминала, мысли возвращались к зелёным глазам и мускулистому телу. Входила в дверь с замиранием сердца. С чего оно замедляло бег, а потом срывалось в галоп? Не хотела знать, не хотела думать.

Он сидел на том же диване, на котором я провела прошлую ночь, и спал. Застыла в проёме, рассматривая его. Расслабленное лицо выглядело ранимым, из-за пухлых губ, которые Александр поджимал, когда злился, складка на лбу разгладилась, делая его моложе на несколько лет, грудь мерно покачивалась в такт дыхания. Он был красив, более нежной, земной красотой, без резких, угловатых черт, присущих мужчинам Ганзалеона. Руки чесались от желания подойти и провести по щеке, покрытой лёгкой щетиной.

– Нравлюсь? – тишину разрезал хриплый голос.

Подпрыгнула от неожиданности, почувствовав себя глупенькой девочкой, подсматривающей за взрослыми дядями в душе. Но я же не маленькая девочка. Мне двадцать четыре. Я взрослая женщина. Я не буду краснеть из-за какого-то землянина.

– Нравишься настолько, насколько может нравиться человек, перевозивший своих же землянок, как скот, – задрала к верху подбородок, пряча смущение за спесью.

– Дура! – он подлетел ко мне, вбивая в стену и хватая за горло. – Это грузовой корабль, а не комфортабельный лайнер! Меня наняли перевезти груз с Земли и забрать взамен груз с Ганзалеона!

– Сам дурак! – попыталась вырваться, но хватка у него была стальная. – Мог создать им условия лучше!

– Я и так отдал им все боксы, отказавшись забирать ещё один груз! – его перекошенное злостью лицо нависало в паре сантиметров от моего. – Я сделал всё возможное, чтобы облегчить им перелёт!

Мы прожигали друг друга ненавидящими взглядами, а затем он впился мне в губы, сминая, сжирая, накрывая огненной волной. Не помню, когда обвила его шею руками. Может в момент укуса нижней губы, может когда жадный язык ворвался ко мне в рот, тараня преграды и утверждаясь в своём праве. Тело сотрясало от нового чувства, от скручивающихся эмоций. Тепло побежало по кровотоку, вырываясь сиреневыми лучами, окутывая страстью наши тела.

Всё это слишком быстро закончилось. Мужчина оторвался, отскочил, оставив меня в растерянности и с огненным, пульсирующим сгустком внизу живота.

– Не подходи ко мне! – гаркнул он, тыча пальцем в моё лицо. – Держись подальше! Идиотка… – последнее слово он выплюнул, исчезая в тёмном коридоре, бросая меня одну.

В горле запершило от обиды, глаза защипало от стремящихся наружу слёз, дыхание забилось, отказываясь проходить в лёгкие. Мне нужно было срочно вырваться на воздух. На выходе вспомнила причину приезда сюда, перегнулась через стойку, схватила планшет и сорвалась к аэромобилю. Дыхание

медленно возвращалось вместе с прорвавшими плотину слезами. Комок, сдавивший грудь, рассасываться не собирался, расползаясь тяжестью по всему телу.

– Ты просто устала, перетрудилась, – успокаивала себя, размазывая сопли по щекам. – Сон лечит, сон лечит. Поспишь, и завтра всё будет как прежде.

С трудом доползла до своей комнаты, упала на кровать и провалилась в сон.

Глава 4

Тяжёлое дыхание, горячие руки, скользящие по покрытой испариной спине, спускающиеся к бёдрам, обхватывающие ягодицы, притирающие вплотную к крепкому телу. Губы, ловящие и проглатывающие стоны, вылетающие от каждого движения внутри. Зелёные глаза, впитывающие все эмоции, пробегающие по лицу.

– Зандал! Это был всего лишь один поцелуй, – застонала, зарываясь с головой в одеяло. – Даже не поцелуй, а недоразумение. Замуж тебе, Таларри, надо. Замуж. Чтобы всякая дурь не снилась.

Душ не смог прогнать смятение после ночных ведений, за завтраком задумчиво ковырялась в тарелке, пытаясь сконцентрироваться на разговорах родителей.

– Милая, сегодня немного задержимся. Отгружаем крупную партию кристаллов на землю, – папа Стар виновато посмотрел на маму, боясь расстроить её. – Постараемся освободиться быстрее.

– Стар, не переживай, мне есть чем заняться, – улыбнулась мама. – Освободитесь, заберёте меня из клуба?

– Малыш, может не будешь перенапрягаться и сидеть в клубе? – папа Шаад стянул маму со стула, перетащив себе на колени. – В твоём положении надо больше отдыхать.

– Благодаря вам, я постоянно в таком положении, – с сарказмом процедила в ответ. – Мне всю жизнь дома сидеть?

– Любимая, не волнуйся. Шаад шутит, – папа Даян сделал попытку отобрать жену, но получил по рукам. – Собственник хренов. Отдай жену.

– Обойдёшься, – заржал папа Шаад. – Руки не доросли.

Они так и спорили весь завтрак, а я процеживала папины слова про погрузку кристаллов. Сегодня его загрузят, и он улетит. Скорее всего больше я его не увижу. Тоска затянула в мутную серость, настроение сдулось до нуля, в сердце защемило и заскреблось. Глупая. Расквасилась. Он землянин. У него другой менталитет, другой образ жизни. На Земле, двадцать лет, как мужчины имеют по пять жён. Он ни за что не согласиться делить сакиа. Мозг выдавал доказательства абсурдным мыслям, а глупое сердце кричало – беги к нему, ты его потеряешь!

Весь день я пыталась занять себя, не думать, не мучаться в сложном выборе. Помощь на кухне привела к порезанным пальцам, разборка шкафов к бардаку в комнате, работа по списку прибывших к удалению данных по нескольким девушкам. Из рук валилось всё, оставляя пустоту, в голове вертелось от дум, распирая мозг. Поцелуй вывел из равновесия. Стоило зажмуриться, как всплывали зелёные глаза и жаркий сон. В животе скручивалось желание, потребность прикоснуться и поцеловать рвали грудь. Не найдя успокоения дома, отправилась в город побродить по магазинам. Городская суета проплыла мимо незамеченной, магазинная тишина раздражала до сжатых кулаков.

Бесполезные метания по городу, попытка отвлечься, растянуть время, закончились полным крахом. Истерзанная, растерянная очнулась у входа в терминал. Ночь уже раскинула свои лапы, утопив в темноте город. Судя по тишине, погрузка закончилась, и страх потерять навсегда заскрёб когтями в груди.

– Корабль землян улетел?! – ворвалась в зал терминала и врезалась в стойку.

– Нет, – оторопело ответил служащий, нажимая какие-то кнопки на панели. Сегодня за стойкой стоял незнакомый мужчина, непонимающий, что может связывать меня и землян.

– Меня зовут Таларри Зардо. Я забирала груз с Земли, в суматохе забыла данные на девушек и подписи в отгрузочных документах, – врала на ходу, не желая выглядеть полной дурой. – Можете проводить к капитану?

– Они готовятся к отлёту. Давайте я вызову капитана сюда? – он лениво потянулся к планшету.

– Нет! – запротестовала я. – Не будем отвлекать капитана от дел. Проводите меня на корабль.

Мужчина вздохнул, вышел из-за стойки и направился в знакомый коридор. Мне казалось, он идёт слишком медленно, но торопить его не решилась, послушно шла за ним, боясь отстать. На корабле властвовала рабочая суета. Люди готовились к отлёту, проверяли системы, механизмы, загруженный товар, провизию, шутили и смеялись. На нас не обращали внимания, все были заняты своим делом. Длинными, узкими коридорам мы продвигались в сердце металлического монстра, не добро смотрящего на меня. С каждым шагом моя уверенность сползала в пятки, прячась и скуля от страха. Зачем я здесь? Зачем я пришла туда, где меня не хотят видеть? «Не подходи ко мне! Держись подальше! Идиотка…» – в последний момент резанули слова, щедро подкинутые памятью. Собралась развернуться и сбежать в привычную жизнь, наполненную безопасностью и заботой родных, но не успела.

Открытая дверь, он на диване с закрытыми глазами, потягивающий прозрачную, коричневую жидкость из пузатого бокала, и весь мир, оставшийся где-то там, за моей спиной, на окраине восприятия.

– Капитан, к вам госпожа Зардо, – взорвал тишину голос сопровождающего меня ганзалеонца.

Удивлённый взгляд, приподнятая бровь, слишком резко взлетевшая вверх, поджатые губы, скрывающие милую пухлость с небольшой ямочкой по середине, отросшая щетина, предающая лицу брутальный вид. Я смело шагнула в помещение, отпуская кивком сопровождающего, осмотрела обстановку, подавляя нервозность и дрожь в руках. Диван серого цвета делил помещение на две зоны. Письменный стол, удобное кресло, журнальный столик перед диваном, объединяли в себе кабинет и зону отдыха. В углу спряталась кровать, покрытая серым, матовым покрывалом, на котором заблудилось несколько складочек. Тумбочка рядом ломилась от непонятных моему разуму предметов, возможно, важных для землян, а точнее для одного землянина, застывшего на диване и готовящегося к броску.

– Зачем пришла, Рыжая? – усталый голос отдавал обречённостью.

Не так я рисовала в голове нашу встречу. Спасибо, что не вышвырнул, как нашкодившего котёнка за шкирку. Рыжей даже назвал, прям как братья, когда я их бесила в детстве.

– Я сказал держаться от меня подальше! – звон разбитого стекла оглушил комнату. – Но ты как светлячок, тянешься на свет, летишь на огонь! Я не свет! Я долбанный огонь, который сожрёт тебя не задумываясь!

Он приближался, а я смотрела, как мартышка на удава и не могла пошевелиться. Он медленно обошёл меня по кругу, осматривая с ног до головы, а я всё стояла, напитываясь страхом и возбуждением.

– Вообще, хорошо, что ты пришла, Рыжая. Я трахал разных баб в просторах вселенной, а ганзалеонок не приходилось. Вы же редкость! Надежда планеты! Сколько вас? Десять? Двадцать? Такая драгоценность, и у меня в спальне, – его слова врезались в сознание, как острые лезвия ножей, но я продолжала стоять, пытаясь осмыслить всё сказанное.

– Молчишь? Это хорошо. Баба должна молчать, когда её трахают, – прижал меня к стене, прошёлся по бедру, задирая платье. – Ты же будешь молчать, Рыжая? Молчать так же, как мои сёстры, когда их отправляли на вашу планету? Или как моя мать, когда умирала от тоски?

Последние слова вывели из ступора. Ненависть сквозила в каждом звуке, сплюнутом мне в лицо. Как же так? Не об этом я молила богов. Не о таком я мечтала много лет. Не такой должна быть земная любовь. Не должно быть в ней столько ненависти.

Рука добралась до ягодицы, болезненно сжав и дёрнув на себя. Возбуждённый пах упёрся в живот, причиняя боль. Слабая попытка вырваться с треском провалилась, или треск издали порванные трусики.

– Нет! – крикнула я, почувствовав пальцы в зоне пульсации. – Ты не должен! Пусти!

– Нет? Мои сёстры тоже кричали «нет», когда их рвали ваши звери! Скорее всего кричали «Пусти! Ты не должен!», но кто же их слушал? А тебя кто услышит? – приподнял над полом, раздвинул ноги и с силой вогнал свой член в меня.

Боль прошила от копчика, до шейного позвонка, расползаясь по промежности и животу. Визг и выбитое дыхание сползли по стенам спальни, лопаясь, как мыльные пузыри. Капитан замер, подёргиваясь внутри, растягивая узкую плоть. Его рваное дыхание врывалось в волосы, застревая там, насыщая меня своим запахом. Не знаю, сколько мы стояли без движения, но боль рассосалась, оставив распирающее чувство наполненности.

– Я просил держаться от меня подальше, Рыжая, – зашептал капитан в волосы, зарываясь в них рукой. – Что же ты со мной делаешь… Зачем пришла…

Страстный поцелуй обжёг губы, сметая боль, страх, обиды. Он плавил изнутри, просачиваясь под кожу, вызывая мурашки, разбегающиеся, словно рой по коже. Плавное движение внутри, стягивающее низ живота в сладких спазмах.

– Смотри на меня, Рыжая, – выдохнул в губы. – Смотри на меня…

Утонула в бархатной зелени, такой тёплой сейчас, такой тёмной. Он пожирал меня глазами, двигаясь быстрее, входя глубже.

– Не молчи, Рыжая… Хочу слышать, как ты меня хочешь… Покричи для меня…

Слова тонули в сознании, распаляя больше, разгоняя застывшую кровь. Резкий толчок, достающий до самой души, стон, вырывающийся из груди, рык, сопровождающий мощные движения, руки, исследующие спрятанное под платьем тело, взрыв, разрывающий меня на миллиарды песчинок, теряющихся в углах тёмной спальни. Фиолетовое сияние с всполохами красного осветило каждую поверхность, прогнало мрачную тень. Это лучше, чем сон. Лучше, чем все мои мечты. Это лучше, чем весь мир, вместе взятый. Несколько фрикций и стенки опалило горячим семенем, клеймя, присваивая, делая своей.

Алекс перенёс меня на кровать, раздел, уложил на обнажённую грудь. Стук мужского сердца бил в набат, ударяясь о грудную клетку.

– Почему ты светишься? – его шёпот пошевелил воздух незаметной рябью.

– Это мой дар. Я хранительница. Сияние появляется в ответ на сильные эмоции. Ещё я влияю на настроение.

– Что значит, влияешь?

– Чувствую чужие эмоции. Могу поднять настроение, могу испортить его, успокоить, разозлить, развеселить, – самозабвенно перечисляла, пока не почувствовала руку на внутренней стороне бедра. – Эй, ты чем занимаешься?

– Уберегаю себя от твоего желания испортить мне настроение, – пропел, продвигаясь рукой выше. – Удовлетворённая женщина должна сиять и ловить положительные эмоции. Раздвинь ножки, Рыжая… Я сделаю тебе приятно…

Приятно, слабо сказано. Что он вытворял своим языком! Танец на клиторе в ведомом одному ему ритме, покусывания, посасывания, голодные пальцы, раздвигающие складочки, проникающие внутрь горящей плоти, вибрация, стягивающая в узел внутренности, крик, сопровождающий судороги, сотрясающие тело в оргазме.

– Ты такая вкусная, когда кончаешь, – заурчал, накрывая своим телом. – Кричи громче, Рыжая.

Я кричала, горела, извивалась, взрывалась всю ночь. Не помню, как провалилась в сон. Проснулась с ломотой в теле, одна в комнате отдыха на терминале. Мой капитан сбежал, не оставив ничего от себя, кроме боли, разрывающей сердце и потерянности, пропитывающей чернотой душу.

Глава 5

Александр

Чёрт! Зачем я полетел на эту планету! Она всегда была для меня закрыта, я жёстко отказывался от любого предложения в сторону Ганзалеона. Этот груз пришлось взять в ответ на угрозы, закрыть доступ в космос для моего корабля. За пятнадцать лет я сросся с темнотой вселенной, не представлял лишения смысла жизни. Планета вскрыла детские нарыва, напомнила, как я лишился семьи.

Мне было шесть, когда сестёр вывели из дома, а мама рвала волосы на голове и выла. Неделю просидел у окна, ожидая, что сёстры вернуться, слушая мамины всхлипы и проклятия отца. Потом мама затихла. С того дня я не услышал от неё ни одного звука. Отец ударился в алкоголь, перестал возвращаться домой, а мать медленно угасала, молча, в тишине. Два года я наблюдал за прозрачным телом, передвигающимся по дому на автомате, два года я слушал пьяные крики отца, призывающие мать проснуться. Она не спала. Она умирала. Ложась спать, надеялась не проснуться, и не проснулась однажды, оставив меня в тишине.

В тот день я просидел тихо на кухне, дожидаясь, когда она встанет и приготовит завтрак. К обеду зашёл к ней в спальню, увидев остывшее тело. Она улыбалась. Спустя два года, она улыбалась. Её улыбка на восковом лице до сих пор стояла перед глазами. Отец протрезвел и вернулся на полгода. Вернулся не ко мне, вернулся к оплакиванию мамы. Он перестал пить, перестал работать, перестал жить. Неделями сидел в тёмной спальне и проклинал Ганзалеон. Через полгода он повесился в спальне, где провёл самые счастливые годы в своей жизни, пока она не разбилась.

Меня забрала старшая сестра. Спасибо ей конечно, что не отправила в детский дом, но муж у неё был полное дерьмо. Шесть лет он изводил сестру за пригретого ублюдка, жрущего его хлеб. Шесть лет я терпел удары исподтишка и слёзы сестры. В четырнадцать поступил в звёздную академию и с радостью покинул ненавистный дом.

В академии пришлось отвоёвывать свою свободу силой, злостью и кулаками. Синяки не сходили с лица, а костяшки рук не успевали заживать. Но я вырвался из этой клоаки, стал лучшим на курсе и в двадцать три управлял кораблём. Лучшие годы моей жизни. Я молод, красив, покоряю просторы вселенной и женщин своей и чужих планет. Уже и не помню, сколько баб перетрахал, пытаясь забыть искорёженное детство и восковую улыбку матери. Все мысли вертелись только на конце члена, удовлетворяя похоть. Единственная цель, к которой я шёл много лет, сбылась в тридцать лет. Собственный корабль и возможность выбирать груз и направление самостоятельно.

И вот к чему привела меня возможность выбора. Я лежу, смотрю на рыжую копну волос, рассыпанных по подушке и тонкой, белой спине с россыпью бледных веснушек на плечах. Зачем она ворвалась в мою жизнь? Зачем я её поцеловал? Таларри. Она порвала мою душу на части, наполнила собой и снова порвала. Не стал бриться, боясь смыть её сладкий запах, пытался вспомнить слёзы сестёр и матери, чтобы возненавидеть, но закрывал глаза и видел взгляд цвета стали в обрамлении тёмного кольца, чувствовал запах, оставленный на щетине её губами, искал в себе силы улететь и больше не возвращаться.

Всё бы закончилось на этих виденьях, но она появилась на пороге спальни. Глупая девчонка. Наивная и глупая. Хотел её запугать, отвадить, наговорил грубости. Но она стояла, не шевелилась, молчала, распыляя мой гнев. Не выдержал, сорвался, решил наказать. От гнева очнулся, прорвав девственную плеву. Боялся пошевелиться, проклиная себя и эту планету. Тепло плоти сводило с ума. Какая она узкая и горячая. Каждой веной на члене чувствовал её пульсацию и сдался. Не мог насытиться поцелуями, как путник в пустыни, добравшийся до воды. От свечения исходило радостное тепло, обволакивая безграничной нежностью. Таких ощущений не испытывал никогда, такой оргазм убивал своей силой, смещая центр мировоззрения. Таларри вывернула меня на изнанку, заклеймила, поработила.

Бежать! Быстрее и подальше! Бежать, пока она меня не сломала, пока я не стал жидкой лужицей у её ног! Долго не думал. Оделся, заверну разомлевшее от секса тело в покрывало, отнёс в пустую комнату терминала, положил на диван и отдал приказ взлетать. Да! Я поступил, как сволочь! Единственное оправдание – спасал свою жизнь! Тусклую после Рыжей, лишённой ярких красок, но свою! Слишком много у меня забрала эта сволочная планета! Слишком мало осталось у меня, чтобы лишаться и этого!

Первый раз улетал, тоскливо провожая взглядом удаляющуюся точку. Первый раз цедил из бокала шток, сидя на капитанском мостике, гоня воспоминания прочь. Мои руки пахли ей, смешиваясь с парами алкоголя, моё тело пропиталось её умопомрачительным запахом, её вкус помнит мой рот, цедящий шток, смывающий память.

Ничего. Вернусь на Землю, завалюсь на неделю к Галине. Её умелые руки и губы вытравят Рыжую из памяти, сотрут ласки, прикосновения, поцелуи. Закрыл глаза, представляя, как Галя обхватывает член губами, щекочет языком набухшую головку, всасывает в рот сантиметр за сантиметром, пока не упрётся в горло, мычит, вибрируя связками по всей длине. Расслабился, улыбка расползлась на лице, пока у Галины не порыжели волосы и не посерели глаза. Млять! Мой член заглатывает Таларри, с любовью смотря в лицо, постанывая и светясь, окутывая теплом и нежностью. Так хорошо не было с Галиной. Так хорошо не было ни с кем. Чуть не кончил от минета в мечтах. Нельзя закрывать глаза. Нельзя, пока не доберусь до Гали, пока она не вытравит Таларри.

Три недели страстного секса во сне. Три недели поглощение литрами штока. Моё настроение срывалось на команде. Столько дрочить не приходилось даже в пубертатном периоде. К концу перелёта меня всё бесило, команда сторонилась, алкогольные пары не выветривались.

К Галине нагрянул грязный, небритый, злой. Надо было видеть её оторопелые глаза. Отмокая в ванне, попивал вино и причмокивал от предвкушения разрядки и избавления мучительных видений. Женщина ждала в соблазнительном неглиже и с бокалом красного вина. Рубиновая капля на пару секунд задержалась в уголке губ, и медленно поползла по подбородку, слетев на увесистую грудь. Галина была очень красивой. Высокая с длинными ногами, большой грудью и покатыми бёдрами. Чёрные волосы волнами спадали по спине, а глаза цвета крепкого кофе смотрели в душу, затягивая в ад.

Последние два года мне вполне хватало её, по крайней мере на Земле. Галя ждала, что станет первой женой, а в глубине души надеялась быть единственной. Я не разделял желание осчастливить всех женщин, заполонивших по вине старого правительства Землю. Я был против полигамного брака, во всех его проявлениях. Моим идеалом являлись родители, пока не пришла беда. Отец всегда с нежностью смотрел на маму, а она с трепетом завязывала каждое утро ему галстук. Галина в эту идиллию не вписывалась. Слишком жёсткая, слишком жадная. Она была хорошей любовницей. Не больше.

– Ты скучал по мне, мой капитан? – томно пропела Галя, поведя плечом. Грудь колыхнулась в такт плеча, и капля вина скатилась к животу.

– О, да, – подошёл, опустился на колени и слизнул с живота сладкую дорожку.

– Я истосковалась по твоему члену, – прошептала, сползая на мои колени.

Впился в её губы, сминая руками грудь и ягодицы. Хотелось жёстко, без прелюдий, нагнуть и вдалбливаться до потемнения в глазах. Хотелось многого, глазами и руками, но член сказал нет. Он безжизненно висел, не реагируя на женские ласки. Час Галя старалась его реанимировать, но он срать на неё хотел. Рыжая сука! Околдовала и прокляла!

– Ты просто устал, – знакомые слова успокоения. Их говорят все женщины, боясь обидеть и произнести «импотент».

Меня они не успокаивали. Оставалось только одеться и уйти в бар глушить алкоголь. Упивался неделю, пока не поступил новый заказ в направлении Лейтрата. Месяц туда, месяц обратно – должно хватить для наступления ганзалеонской амнезии.

Глава 6

Не помнила, как вернулась домой, но сутки прорыдала в подушку. Боль, обида, унижение разрывали душу в клочья. Мама лежала рядом, уткнувшись животом в спину и поглаживая по спине. Чего-то говорила, но в склизкую серость её слова не доходили. Вскоре она замолчала и просто обнимала, успокаивая разбитое сердце. Так прошёл день, за ним второй. Слёзы высохли, пришла апатия, безразличие к внешнему миру. Через неделю опустошение переросло в ненависть. Стояла в душе стирала щёткой мечты и ненавидела его, человека, вытершего об меня ноги. Тёрла с усилием, со стоном, слезами и криками. Ненависть росла с каждым движение жёсткой щетины, погружая сердце в черноту. Проклинала капитана, моля богов уничтожить его жизнь. Легче не стало, но боль отступила, оставив тоскливую пустоту.

Теперь я готова была жить, если существование без чувств можно было назвать жизнью. К столу спустилась с широкой улыбкой. Не важно, что мышцы лица сводило от усилий, главное я улыбалась, скрывая озлобленную, чёрную душу. Вся семья была в сборе и обеспокоенно смотрела на меня.

– Всё хорошо, семья! Я вернулась! – радостно воскликнула, садясь за стол. Кто бы знал, как тяжело было поддерживать мнимую радость, растягивать губы в улыбке и участвовать в общей беседе.

Потребность свернуться в клубок и спрятаться, боролась с нежеланием расстраивать сразу пятерых беременных женщин. Я потерплю, со временем приду в норму, забуду зелёные глаза и буду счастливой.

Как проще занять день и провести заморозку мыслей? Работа. Ей я заняла время с утра до поздней ночи. Аукцион пропустила, безмозгло пялясь в потолок, но работы остался непочатый край. Девушек обустроили, отправили по разным городам, но через две недели ждали новый прилёт. Удалось погрузиться в приятную суету, но каждую ночь грудь распирало от боли, сердце истекало тоской, а ненависть утекала сквозь пальцы, как мелкий песок.

В эту поставку помимо женщин для работы, прилетал более ценный груз. Двенадцать девушек, пройдя генетический отбор, летели стать сакиа. Их заселяли в наш дом для лучшей адаптации и вхождения в мир Ганзалеона. У работающих девушек был контракт на пять лет с правом продления, у предполагаемых гиян договор подписывался на год, с гарантией более ранней отправки, если кто-то не сможет найти свою привязанность к семье. За двадцать лет таких ситуаций не случалось, но приходилось учитывать все варианты.

До встречи с капитаном, не понимала этих женщин. Зачем лететь на незнакомую планету в поиске счастья, когда есть свои мужчины, которые ближе к сердцу и телу? Не понимала… Сейчас не знала, как жить без сердца, без любви.

Я хваталась за всё, запрашивала и обрабатывала данные, бронировала номера, готовила комнаты в доме, рассылала приглашения на ожидаемый аукцион, заказывала униформу, наряды для гиян, обсуждала меню и закупку продуктов. Крутилась как белка в колесе, забыв о себе и своих проблемах.

Время бежало, приближая поездку на терминал. Я знала, что Алекс не прилетит, но заходя в зал, сердце кольнуло надеждой. У стойки стоял капитан корабля, высокий, крепкий, но не он. Еле сдержала слёзы. Обида снова навалилась, пригибая к полу, запуская сердце в галоп, погружая под толщу воды.

– С вами всё в порядке? Вам не хорошо? – прорвался сквозь гул участливый голос. Мужчина резво подскочил, приобнял за талию и потянул к дивану. – Воды?

– Да. Если не трудно, – пробубнила, усаживаясь на мягкую поверхность.

Холодная вода успокаивала, сердце возвращалось в норму, навалилась усталость, но я должна была встать.

– Ваш корабль доставил девушек? – голос снова набирал силу.

– Мой, – улыбнулся капитан, маякнув ямочками на щеках.

– Я Таларри Зардо. Приехала за ними, – задержалась на открытой улыбке и прозрачных, голубых глазах.

– Марк Торан. Капитан космического корабля. К вашим услугам, – от него исходили тепло, забота и уверенность.

– Проводите меня к девушкам, – встала с дивана, отставив стакан.

Условия перевозки женщин оказались ещё хуже, чем в предыдущем рейсе. Они устало лежали, облокотившись головами на ноги соседок. Давить на совесть капитана не было сил. Захотелось быстрее перевезти их в комфортные условия и забыть спёртый запах грязных тел и пота.

По списку распределила девушек по аэромобилям, отправив большую часть в гостиницу, а ценную домой. В гостинице их ждали активистки клуба, а дома вся забота оказалась на мне. Измученные долгим перелётом, потрёпанные скотскими условиями, они засыпали на ходу, не обращая внимание на красоты города. От еды отказались все, мечтательно глядя на диваны в гостиной. Проводив по комнатам, оставила их отдыхать, а сама поплелась на кухню, проверить готовность поваров к гостям. Одно крыло дома полностью отдали под гостевые спальни, имеющие все удобства и общую столовую, в которой девушек никто не беспокоил.

Накопленная усталость дала о себе знать. Первый раз за эти недели я провалилась в темноту без снов, тоски и тяжести. Кажется, я медленно, но верна излечивалась от своего недуга, или он переходил в стадию хронический, вяло текущий без резких обострений.

Глава 7

Заселённые к нам девушки стали выползать из комнат только утром. Завтрак мы с мамой решили провести с ними. На мамин живот смотрели, не скрывая зависти и восхищения. Задавали много вопросов про жизнь на Ганзалеоне.

– Как относятся мужчины к женщинам? – спросила блондинка Софья. Её потухшие при перелёте глаза, светились от любопытства. – Слишком мало информации мы получили дома.

– Они стараются влюбить в себя девушку, ухаживают, заботятся, – мечтательно произнесла мама. – Очень помогает сыворотка. Она влияет на начальную привязанность.

– Что меняется в отношениях, когда женщина беременеет? – поинтересовалась блондинка Вика.

– Тогда уже влюбляются мужчины, раз и навсегда, – мама улыбнулась. – Сакиа становится смыслом жизни для них. Потерять сакиа равносильно смерти.

– Почему вы решили попытаться стать сакиа? – не удержалась я от встречного вопроса.

– У всех нас причина одна. С новым законом мужчина может взять пять жён. При этом, чаще всего у них потребительское отношение к супругам. Убери, постирай, приготовь, заработай денег. Лучше быть любимой сакиа у трёх мужчин, чем пятой уборщицей у одного, – тёмненькая Элина так рьяно выплёвывала речь, что мне стало жалко всех женщин на земле. Их любить и боготворить надо, а не пятым придатком делать.

После завтрака с девушками, и с охраной отправились чистить пёрышки, приводить себя в порядок и заказать пошив нарядов на банкет. Как и тёте Веронике, девушкам предоставлялось по несколько семей, подходящих им генетически, знакомство с которыми готовилось на банкете через три дня.

Отдохнувшие невесты перемещались по городу с весёлым щебетом, привлекая к себе очень много внимания. Они с полна получили порции томных взглядов и вежливых обхаживаний мужчин. Настроение девушек росло на глазах, в отличии от моего, опускающегося ниже плинтуса. Слова Элины не отпускали, заставляя анализировать случившееся со мной.

Даже если- бы Александр не сбежал, что он мог мне дать? Пятой женой там, мыть кастрюли? Не думаю, что землянин согласиться быть третьим мужем здесь. Не тому я подарила своё сердце. Ох, не тому.

– Дамы. Позвольте выказать Вам почтение, – из раздумий вывел знакомый голос.

Передо мной стоял капитан Марк, демонстрируя ямочки на щеках. Тёмно-каштановые волосы были стянуты в хвост, а серая футболка плотно сидела, очерчивая мускулистую грудь. Девочки пожирали его глазами, а я думала об отношении земных мужчин к женщинам.

– Таларри. Это правда, что Ваша мама является Дариоллой, а Вы одна из первых ганзалеонок, родившихся за восемьсот лет?

– Я четвёртая, появившаяся на Ганзалеоне, – улыбнулась на интерес капитана.

– Как же так получилось, что ни один ганзалеонец не похитил Ваше прекрасное сердце? У ваших мужчин такой генофонд. Даже земные женщины готовы проделать трудный путь ради них.

– Всё очень просто. Моё сердце не замирает и не скачет в галоп, когда я смотрю на наших мужчин, – мечтательно закатила глаза.

– Может Вы просто смотрите не на тех мужчин? – взял мою руку и коснулся долгим поцелуем.

Но почему я не встретила его, раньше Александра? Почему чувствую себя виноватой от того, что заледенелое сердце погружается в тепло?

– Возможно, – выдернула, задержавшуюся до неприличия руку. – К сожалению, не на всех мужчин можно смотреть.

– Могу я пригласить Вас на ужин? – вопрос поставил в тупик. У нас не приняты предварительные ухаживания за женщинами. Девушка выбирает род, и они практически сразу начинают жить вместе. Ходят на ужины, развлекательные прогулки и мероприятия. При этом живут и спят вместе, узнавая друг друга и развивая привязку.

– Мы совсем не знаем друг друга, – вежливо осадила его прыть. – У нас не принято девушкам встречаться с мужчинами, не относящимися к её семье.

– Тогда как у меня появится шанс сблизиться с Вами, если мы не будем общаться? – он расстроенно смотрел на меня, в надежде, что я придумаю выход.

– Вы здесь на долго, Марк?

– Завтра вылет, но я обязательно вернусь со следующим грузом.

– Найдите меня, когда вернётесь, – я направилась к выходу, не проверяя, успевают ли за мной девушки. Вылетев на улицу, остановилась только на стоянке аэромобилей.

Зандал! Что же я творю? Не успела отряхнуться от одной земной особи, как засматриваюсь на другую. Какая гарантия, что он другой? Может он также воспользуется мной и сбежит? Насколько крепко моё сердце? Выдержит ли оно второе предательство?

Острая боль пронзила грудь, расползаясь под лопатки, обвивая позвонки. Резкая нехватка воздуха, серая пелена в глазах, лёгкое головокружение. Я держалась за гладкую, нагревшуюся солнцем, крышу мобиля и отгоняла обвиняющий зелёный взгляд. Где проходит грань между ревностью, стыдом и предрасположенность сердца делиться на три. Я родилась, воспитывалась, росла в семье, где мама любила троих мужей. Я живу в мире, где сакиа получают любовь, нежность и заботу от троих мужчин.

Девушки в захлёб обсуждали Марка и с интересом поглядывали на меня. Любопытство открыто читалось на лицах, а я стояла и боялась неудобных вопросов. И они посыпались, как из рога изобилия.

– А капитан оказывается душка! – воскликнула Алиса, тряхнув рыжей, кудрявой копной. – И взгляд у него на тебя голодный.

– Кажется он не против серьёзных отношений, – поддержала Наталья, улыбнувшись пухлыми губами. – У вас разрешены браки с земными мужчинами?

– А как быть с недостающими мужьями? – Вика закусила кончик ногтя. – Их ищет девушка, родители, первый муж или совместно?

– А можно создавать смешанный союз из мужчин разной расы? – Екатерина не осталась в стороне, затягивая чёрный, высокий хвост, и приглаживая растрепавшуюся чёлку.

– Передаётся ли долголетие земному мужчине при союзе с ганзалеонкой? – Софья оставалась серьёзной, изучая моё оторопелое лицо.

– Земные мужчины не могут быть душкой! – рявкнула в разошедшуюся толпу. – И их голодный взгляд не означает серьёзных намерений!

Взглядом дала понять, что тема закрыта, забралась в аэромобиль, и уставилась в окно, с силой закусывая губу. В напряжённой тишине вернулись домой, сдала маме девушек и закрылась в своей комнате. Тяжело было на душе. Тоскливо, одиноко и тошно. К ужину не спустилась, предпочтя темноту комнаты и спасительный сон.

Глава 8

Моя грудь трётся о горячее, крепкое тело, а живот ощущает твёрдую плоть, при каждом движении бёдрами. Повязка на глазах мешает увидеть прижимающего меня мужчину, но властный поцелуй не оставляет сомнений, что это Алекс. Большие руки, сжимающие и раздвигающие ягодицы, отрывают от пола, приподнимают выше. Моя плоть течёт, кричит о готовности, пульсирует от прикосновений к члену. Он входит резко, насаживая до предела, стон теряется где-то в области шеи. Алекс замирает, даёт привыкнуть, чего-то ждёт. Прикосновение к спине, ещё одни руки, поцелуй в шею, мужская грудь прислоняется к спине.

– Расслабься, Рыжая. Тебе понравится, – шепчет Алекс, раздвигая ягодицы сильнее.

Проникновение пальца в девственную дырочку, осторожное поступательное движение, давящее на тугие стенки, разгорающееся пламя в животе, требующее большего. Алекс не двигается, работают только чьи-то пальцы и губы, жадно гуляющие по шее и плечам. Стон от резко наступившей пустоты, желание снова ощутить в себе тесноту.

– Потерпи, принцесса – урчание Марка в затылок, шевелит волосы, мурашки покрывают влажную спину. – Сейчас ты почувствуешь нас обоих.

Плотная головка упирается между ягодиц, надавливая и медленно продвигаясь вперёд. Дрожь в ногах от распирающего чувства наполненности, покалывание в копчике от начавшихся синхронных движений, сначала осторожных, затем всё более резких, не контролируемых никем. Не могу понять своих ощущений, они на грани боли и удовольствия. От быстрых, мощных движений подпрыгивает грудь, задевая жёсткие волоски ноющими от возбуждения сосками. Крики тонут в пламене поцелуя, окружающие звуки накрывает колпаком, расползающийся огонь грозит поглотить мою душу. Взрыв, срывающий рамки, сносящий крышу, рычание и жгучее семя, стремящееся в глубину, впитывающееся внутрь.

Проснулась в поту со смятым одеялом между ног и рассветом, проникающим сквозь не плотно сдвинутые занавески. Это какое-то сумасшествие. Полный бред, визуалировавшийся из моих больных фантазий. Что-то было не так. Что-то стучало в голове, как маленькими молоточками по металлофону. Звук такой нежный и в тоже время настойчивый и звонкий, действующий на нервы. Закопала голову в подушку, пытаясь спрятаться от навязчивого стука, но он не унимался, не пропадал, а звучал ярче на фоне отсечённых подушкой звуков. Страх от осознания, что это может быть, пополз под кожей, сжимая сердце в стальные тиски. Я не готова! Не так! Не сейчас! А молоточки всё стучали и стучали!

За завтраком не находила себе места. Еда казалась резиновой, безвкусной, тяжёлой. Куски царапали горло и падали в желудок, вызывая тошноту. Надо поговорить с мамой. Она знает, что делать. Она поможет принять правильное решение. Правда ей рожать со дня на день, и не хочется её волновать, но выбора у меня нет. Через пару недель стук молоточков услышат все, живущие в этом доме, и говорить придётся со всеми, сгорая от стыда.

– Мам. Мне нужно с тобой поговорить, – дождалась ухода отцов. – Зайдёшь ко мне в комнату?

– Хорошо. Только младших к Веронике отправлю и приду, – мама встала, кинула на меня задумчивый взгляд и пошла на верх.

Я металась по комнате, пытаясь продумать разговор, или хотя бы подобрать слова для начала своей истории. В голове вертелся гвалт мыслей, разгоняемых радостным перезвоном. Наверное, на сотом кругу дверь приоткрылась, являя живот и маму, следующую за ним.

– Что-то случилось? – с ходу налетела она.

– Садись. Разговор будет долгий, – заламывая руки, заняла место на кровати.

– Солнышко. Что бы не случилось, мы во всём тебя поддержим, – заверила, присаживаясь рядом.

– Я жду ребёнка, – ошарашила её.

Такая гамма пробежала по лицу. Удивление, неверие, озабоченность, радость. Пару минут тишину сотрясал перезвон в голове, затем глубокий, шумный вздох со стороны мамы и её тесные объятия, которых мне так не хватало.

– Кто отец? – осторожно поинтересовалась.

– Землянин. Капитан корабля, привозившего предыдущих девушек, – пропищала, сдерживая слёзы.

– Что ты к нему чувствуешь? – стиснула сильнее, прижав боком к ходящему ходуном животу.

– Сейчас злость и обиду. Тогда сердце разрывалось от желания прикоснуться и быть рядом.

– Ты же понимаешь, у них другой менталитет. Без церемонии в храме он проживёт максимум сто лет, а для церемонии должно быть три мужа. Согласиться он быть одним из трёх? – мама включила режим заботы с добавлением мудрости и опыта.

– Он сбежал, мам. Я не знаю где его искать. Я не представляю, что он сделает, когда узнает о ребёнке, – уткнулась в плечо, сгорая от стыда. Мне было очень жалко себя и ребёнка. – Ну почему я такая дура?!

– Ты не дура. Просто влюблённая девочка, – погладила по голове. – А влюблённые часто делают маленькие глупости.

– Что мне теперь делать? – с надеждой посмотрела на неё. – Я совсем потерялась.

– Реши для себя, что ты хочешь? В остальном мы поможем. И вообще, – улыбнулась. – Дети, это радость. Даже если твой капитан откажется от тебя, выбор есть всегда. Можно рожать и воспитывать без мужа, а можно посмотреть в сторону местных мужчин. Уверена, любой род примет с удовольствием примет тебя с ребёнком. Дети сакиа для ганзалеонцев это весь мир. Так что переспи с этими мыслями, солнышко, и поступай, как считаешь нужным.

– Спасибо, мам. Ты самая лучшая, – обняла её, ощущая удары в бок чьей-то маленькой ножкой или ручкой.

– Конечно, – чмокнула в макушку. – Я же Дариолла.

Глава 9

День провела в метаниях, ночь была похожа на бред, с вытекающей бессонницей и измученными нервами. Первая мысль была плюнуть на обиды, лететь на землю и преподнести себя, готовую на всё. Представила жизнь на Земле и передёрнула всем телом. Делить с четырьмя женщинами скудное внимание мужчины – увольте. Представляла традиционную когда-то семью, где муж любит одну жену, которая рожает ему детей, готовит ужин и ждёт с работы. Но здесь вклинилась мамина речь про недолговечность человеческой расы. Она была права. Сколько у нас будет времени на Земле? Тридцать лет максимум? Затем Алекс постареет и его будет раздражать вид молодой, нестареющей жены.

А кем будут дети без церемонии в храме? Сколько лет они проживут? Где гарантия, что мне не придётся похоронить их всех слишком рано? Как потом жить?

Всё склонялось к заманиваю капитана на Ганзалеон. Выбор не слишком большой, но всё-таки он есть. Если мы ему не нужны, можно растить ребёнка одной, или послушать совета мамы.

Где-то на заднем плане проскользнуло видение Марка. Про него придётся забыть. Он не ганзалеонец, и не будет визжать от счастья, воспитывая чужого малыша.

Утром в спальню проскользнул Трэйк. Он был самым младшим из братьев, и самым любимым для моего сердца. С детства более нежный, деликатный, добрый, отзывчивый.

– Привет, сестрёнка, – прыгнул на кровать. – Поделишься тем, что тебя мучает? Надоело смотреть, как ты тухнешь.

Трэйку я доверяла. Не задумываясь, рассказала всё, как есть. Об Алексе и его ненависти к Ганзалеону, о Марке, намекающим на отношения и тепле, обволакивающем душу в его присутствии, о ребёнке, который не виноват в безалаберности матери.

– Да, сестрёнкааа. Твоя жизнь бурлит, как фонтан, – протянул, отходя от шока. – Собирай-ка своих мужиков в кучу, ищи третьего и тащи в храм.

– Собирай, – передразнила его. – Легко сказать. Как? Как мне их собрать?

– Есть несколько способов, – прищурился он. – Можешь воспользоваться помощью отцов, и они приволокут их к храму, а можешь полететь сама. Если капитаны откажутся, воспользуешься помощью отцов.

– Легко сказать, да трудно сделать, – вымучено вздохнула. – Меня никто не отпустит, особенно если узнают про беременность.

– Значит лететь надо с первым космолётом. Такой отправляется через три дня с представителями торгового собрания, – уверенно озвучил. – Я тебе помогу, сестрёнка. Только одну не отпущу.

– Хочешь попасть на Землю? – рассмеялась, сбросив тяжесть с груди.

– Хочу помочь тебе и посмотреть на Землю, – закивал в ответ.

Чтож. Решение принято, осталось поговорить с мамой и заручиться её поддержкой. Мама знает, как убедить папочек, чтобы они сами пожелали отправить меня на Землю.

От душевного облегчения проснулся аппетит. Завтрак умяла в пять минут, довольно поглаживая плоское пузико, в котором довольно мурлыкал малыш. Мальчишки разошлись, кидаясь друг в друга фруктами, пока папа Шаад не рявкнул на них. Двадцать один год, для ганзалеонских мужчин совсем дети. Когда дурачились, повлиять на них мог только папа Шаад. Его грозный рык на всех действовал отрезвляюще и успокаивающе. После воспитательных мер, хитрый папочка отобрал мамочку у папы Даяна.

– Мне надо успокоится, – рыкнул на его возражения. – Вы же не хотите, чтобы я занялся рукоприкладством, а Стар лечением?

Все согласились и оставили маму у него на коленях, а он, громко вдыхая, зарылся в её волосы, жарко шепча, скорее всего очередные пошлости. Никогда не изменится.

Проводив отцов на работу, мама была в полом моём распоряжении. Схватив её за руку, потащила в спальню, убеждать в необходимости моего отлёта.

– Нет! Ты с ума сошла! – вскричала, вскочив с кровати и забыв про живот. Металась по комнате так, как будто спереди не выпирал огромный живот. – Ты ждёшь ребёнка! А если при перелёте что-нибудь случится? А если тебе станет плохо на Земле?

– Забыла, как сама скрыла от отцов беременность и весь перелёт они тряслись и боялись даже дуть на тебя? И ничего не произошло. Ганзалеонки сильнее других женщин. Мы выносливее, обладаем отменным здоровьем, – возразила в ответ.

– Отцам надо поменьше вам сказки рассказывать, – смутилась и перестала стаптывать ковёр. – Я не могу отпустить тебя одну, солнышко. Отцы тоже не смогут сейчас поехать, пока я не рожу.

– Со мной полетят мальчишки, – насела на неё, пока она пристыженно терзала поясок. – Вылет через три дня на комфортабельном звездолёте, долетающем до Земли за две с половиной недели. Через полтора месяца мы будем на Ганзалеоне, с капитанами или без. Мы можем полететь, как представители нашей компании. Мамочка, помоги уговорить папочек.

– Я подумаю, – попыталась отмахнуться и сбежать из комнаты.

– Сколько ты будешь думать? – я не отставала. И как можно отстать, когда на кону моя жизнь. Счастливая или нет, не важно. Главное моя.

– До обеда, – нервно дёрнула головой. – Дай мне время до обеда.

– Если ты меня поддержишь, обещаю. В случае неудачи, выйду замуж за выбранных тобой мужчин, – поставила на кон всё, что могла, лишь бы перетянуть её на свою сторону.

– Завтра банкет. Возьми на себя подготовку девушек, – обернулась на выходе. – Вероника им всё рассказала, объяснила, как себя вести, но надо проконтролировать наряды и причёски. Я рассчитываю на тебя, солнышко.

– Я всё сделаю, мам. Не волнуйся.

К обеду мама зашла сама, и дала согласие на путешествие. Ребята улюлюкали от счастья, а у меня подгибались ноги от страха.

Глава 10

Зал сверкал множеством огней, отражающихся в отполированном, светлом полу и широких, резных колоннах. Мужчин собралось немерено. Все в чёрных, приталенных костюмах, белых, шёлковых рубашках, с запонками, носящими родовые гербы. Они неспешно обсуждали дела, но увидев девушек, разодетых в длинные, струящиеся платья, затмевающих по красоте райских птиц, развернулись к входу и заскользили оценивающим взглядом. Тот же аукцион, только с шиком и надеждами. Каждый род мечтал найти сегодня свою сакиа. У каждого был только один шанс, привлечь к себе внимание избранницы и получить в награду заветный танец. После этого подписывался договор, вносились страховые взносы и депозит на открытый счёт девушек.

Невесты притихли, оглядывая широко открытыми глазами, огромное скопление лучшего генофонда Ганзалеона. В природе не существовало худых или толстых представителей этой расы. Их тела лепились богами для восхищения и устрашения. Костюмы не скрывали стальные пластины мышц, обтягивая их при каждом движении. Смуглая, скорее с бронзовым оттенком кожа, карие или серые глаза, чёрные, как смоль волосы, представляющие воинствующие причёски, вносящие милый хаос в строгий, официальный образ костюмов.

Мужчины подходили, представлялись, заводили непринуждённый разговор. Отцы, сопровождавшие нас, рассказывали о родах, представляющих себя во всей красе. Девушки постепенно рассасывались, выбирая женихов и принимая от них приглашения на танец.

Я стояла, наблюдала за зарождением новых семей и тупо улыбалась, слушая мелодичные молоточки в себе.

– Госпожа Зардо. Позвольте представиться. Дарт Лароз, глава дипкорпуса по межпланетным связям, – баритон с лёгкой хрипотцой вырвал из розовой неги. – Разрешите пригласить Вас на танец?

Подняла глаза и замерла. Передо мной стоял ганзалеонец, только какой-то неправильный. Карие глаза с золотистыми лучами светились теплотой и мягкостью, резкие черты лица смягчали длинные, пушистые ресницы, волосы, заплетённые в косички на висках и убранные в хвост, оказались тёмно-русого цвета, перемежающегося с высветленными прядями. Он был слишком необычен для этого мира и приковывал своей неординарностью взгляд.

Я молча кивнула головой, и тут же была подхвачена и вовлечена в кружащийся поток. Мужская рука прожигала кожу через ткань платья, горячие потоки скользили по спине, поднимаясь к шее и плечам, предательский румянец опалил щёки и грудь. Танец длился слишком долго, закончился слишком быстро. Сама не могла разобраться в своих ощущениях. Казалось я плавлюсь под его пристальным взглядом, горю под его сильной рукой, парю от близости с ним.

– Могу я Вас навестить завтра, Таларри? – спросил, подводя к отцам, которые следили за нами, как коршуны.

– Завтра я улетаю на Землю, – пригладила растрепавшиеся волосы. – Вернусь через пару месяцев.

– Могу я навестить Вас по возвращению?

– Буду рада, Дарт, – улыбнулась ему, хлопая стеснительно ресницами.

– Расскажите о нём, – повернулась к отцам, когда Дарт удалился на безопасное для звуков расстояние.

– Дарт Лароз, политик, глава дипкорпуса, бизнесмен, – перечислил папа Старас.

– Он один в семье. Очень нехорошая история, – заговорщицки прошипел папа Даян. – Его мать отказалась стать сакиа и избегала общения с отцами Дарта. В результате она умерла при родах, мужчины погоревали и окунулись в работу, а сын остался без будущего.

– Почему без будущего? – заинтересованно посмотрела на него.

– Он один в семье. Таким только недавно разрешили образовывать род по старшинству или положению в обществе, – Стар с сожалением осмотрел зал. – Ему и здесь не повезло. Двенадцать лет не может собрать круг.

– Почему? – не унималась я.

– Из-за своего окраса, – пробасил папа Шаад. – Его считают белой вороной и не принимают к себе.

– Я же говорю, нет будущего, – заключи папа Даян.

– Я его будущее! – от души возмутилась. – Вернусь с Земли и стану его женой!

Отцы замолчали и внимательно посмотрели на меня.

– Ты уверенна? – спросил опешивший папа Стар.

– Да! Собирать винегрет, так по полной! – сама удивилась своей решимости.

Не захотят – заставлю! Но у меня будут мужья, которых я выбрала сама!

Глава 11

В звездолёте меня поселили в небольшую, но комфортную каюту с узкой кроватью, журнальным столиком, гардеробной и пухлым диваном. Светлые тона смягчали и расширяли пространство, не напрягая своим однообразием. Мальчишек поселили рядом, окружив мою комнату со всех сторон. Папа Шаад пообещал спустить с них шкуру, налепить обратно, и ещё раз спустить, если со мной что-нибудь случиться, поэтому одной перемещаться по кораблю мне запретили. Как только я пыталась выйти, около меня тут же появлялся кто-то из братьев.

Какого же было моё удивление, когда в общей столовой я встретилась глазами с Дартом. Он стоял у стойки с напитками, обволакивал меня золотистым взглядом и тепло улыбался. Сегодня его волосы были выбриты на висках и затылке, а длинная часть собрана на макушке во множество косичек. Он выглядел потрясающе. Чёрная футболка оттеняла золото глаз и белые пряди волос, а светлые джинсы подчёркивали мускулистые ноги и бёдра.

Наверное, я смотрела на него влюблёнными глазами, так как он сразу направился ко мне с видом завоевателя и предовольным лицом.

– Господа Зардо. Выражаю своё почтение, – кивнул братьям, переведя всё внимание на меня. – Могу я украсть вашу прелестную сестру?

Парни замялись, а я радостно вложила руку в протянутую ладонь.

– Ты восхитительно выглядишь, Таларри, – прошептал, окатив свежестью лайма и мяты.

– Что ты здесь делаешь, Дарт? – выдохнула я.

– Не мог отпустить тебя одну, – усадил за накрытый стол.

– Я не одна, – напомнила о братьях.

– Я не мог так надолго с тобой расстаться, – улыбнулся, раскрашивая мир вокруг в радужные краски.

– Почему ты пригласил меня на танец? – закусила губу, вглядываясь в его глаза.

– Ты очень красивая женщина, Таларри. Твоя аура притягивает, заставляя делать необдуманные поступки.

– Других моя аура не толкнула на необдуманный поступок, – не смогла сдержать смех. С Дартом было легко общаться. Даже разговоры о глупостях доставляли удовольствие.

– Другие уже получили от тебя отказ стать их сакиа, – он хитро прищурился. – Для меня отказом больше, отказом меньше… Я не мог не использовать этот шанс. Увидев тебя, сердце остановилось и начинало стучать только при приближении к тебе.

– Оно и сейчас стучит только рядом со мной?

– Рядом с тобой оно несётся галопом, делая кульбиты от одного твоего взгляда, – он положил мою руку на грудь, отражающую вибрацию сердечной мышцы. – Зачем ты летишь на Землю.

– За мужьями, – честно ответила я. Не хотелось вилять перед этим мужчиной, сочинять и выдумывать.

– И сколько их? – он замер и нахмурился.

– Два, если удастся их склонить на брак по традициям Ганзалеона, – Дарт облегчённо выдохнул, сжав мою руку сильнее. Замедленное сердце в груди сделало рывок и понеслось, отбивая в ладошку быстрые, но размеренные удары.

– Таларри Зардо. Возьмёшь ты меня, Дарта Лароз, третьим мужем? – его торжественный тон, умоляющий взгляд, впивающийся в меня с надеждой, нервно подрагивающие ресницы, крепко сжатые, побелевшие губы, тишина в груди и тёплое томление, расползающееся по моему телу.

– Да. Я, Таларри Зардо, возьму тебя, Дарт Лароз, третьим мужем, – удар в ладошку от его груди, золотистое сияние, играющее в глазах. Я всё делаю правильно. Он мой, и я буду с ним счастлива.

– Ты сделала меня счастливым, Таларри, – он благодарно зарылся лицом в мои руки, покрывая их торопливыми поцелуями. – Клянусь всю жизнь делать счастливой тебя и наших детей.

Детей. Вот тут моё розовое облачко пошло трещинами. Я ношу чужого ребёнка, зачатого при случайном сексе, не подразумевающем дальнейшую связь.

– Подожди. Ты не всё обо мне знаешь, – выдернула из плена руки. – Я жду ребёнка от землянина.

Заикаясь, рассказала ему всё. Как сердцу билось в руках Алекса. Как он сбежал, оставив меня одну. Как я собирала себя по кусочкам, пока не встретила Марка, и сердце снова стало биться. Дарт спокойно слушал, насыщая меня теплом, поймав и поглаживая руку.

– Это твой ребёнок, значит и мой, – он тепло улыбнулся, погладив нежно по щеке. Это было даже не поглаживание, а лёгкое касание подушечками пальцев, но оно было таким нужным, таким успокаивающим, таким обещающим.

Сама не понялась, как подалась вперёд, желая большего, чем лёгкие касания. Его расслабленные губы манили лизнуть, втянуть в рот, прикусить, оттянуть. Подёргивания ноздрей, вбирающих мой запах, мучали от желания зарыться носом в шею, вдохнуть его аромат, отдать себя полностью. Дарт понял, без слов, подхватил на руки и спешным шагом понёсся в свою каюту. Уткнувшись лицом в грудь, текла от предвкушения, растворяясь в лайме, мяте и чего-то с горчинкой.

Положив на кровать, решительно развёл мои ноги, устроившись между них и поцеловал живот. Горячие губы обожгли через ткань, требуя покориться своему мужчине, стать его навсегда. Я поёрзала в нетерпении, соски болезненно заныли, соприкасаясь с платьем, возбуждение пульсировало между ног, умоляя о ласках. Дарт медленно собирал юбку, оголяя ноги, касаясь кожи, обжигая нежные места страстью. Золотистый взгляд с голодом скользил по ногам, устремляясь к заветному местечку, скрытому полоской ткани. Приподняла бёдра, помогая избавиться от влажных трусиков, вдруг ставших мучительно не удобными. Прохладный воздух похолодил пульсирующую плоть, выдёргивая тихий стон. Заворожённый Дарт с восхищением разглядывал розовые складочки, раздвигая ноги до невозможности шире.

– Ты божественно красива, Таларри. Везде, – прошептал, склоняясь, орошая плоть тёплым дыханием. – Я твой раб, навсегда.

Его язык несмело коснулся влажности, нырнул внутрь, пройдясь по кругу. Зандал! Как хорошо! Электрические разряды побежали по венам, подгибая пальцы на ногах. Со стоном подалась бёдрами вперёд, впитывая каждое движение языка. Вот он восьмёркой обводит клитор, всасывая и покусывая, потом жадно вылизывает складочки, ныряя по стеночкам внутрь, с каждым разом неистовее терзая плоть, заставляя содрогаться и кричать. Не помню, как лишилась платья, когда успел раздеться Дарт, лишь сумасшествие, мечущееся между нами, его разбухшая плоть, коснувшаяся губ, требовательно раздвигающая их и зубы, гладкий нарост, вдавливающийся в нёбо, солоноватая головка, ползущая по языку в направлении горла. Движения неторопливы, дрожь в руках показывает, как он сдерживается, пытаясь насладится каждой секундой нашего соития, впитывая все эмоции, сияющие от бледно-розового до фиолетового свечения. Он входит глубоко, задевая гортань, и мыча от удовольствия. Одна рука покручивает соски, оттягивая и цепляя ногтями, другая потерялась в волосах, путаясь, дёргая, не давая отстраниться. Я потерялась в границах, где хорошо ему, а где мне, я просто тянусь, посасываю изо всех сил, перекатываю тяжёлые яички, приподнимая и поглаживая нежное местечко под ними. Дарт рычит, ему нравиться, я теку только от одного его хриплого голоса. Он отстранился, покинув мой рот со звонким шлепком, выуживая недовольный стон.

– Ты моя, Таларри Зардо, – хрипит, приставляя готовку к входу, и резко подаётся вперёд, заполняя полностью.

– Ты мой, Дарт Лароз, – шиплю сбившимся дыханием, сжимая мышцами член.

Теснота, наполненность, пульсация сводят с ума, подаюсь вперёд, обхватываю ногами, пытаюсь вобрать полностью. Влажные шлепки, громкие стоны, грозное рычание, бешенный темп, тяжесть на мне. Всё заводит, закручивает спираль, сворачивает душу в узел. Дарт вбивается, увеличивая темп, задевая нервные струны внутри. Нет сил терпеть, спираль натягивает жилы. Ещё движение, и я взрываюсь, озаряя стены вспышками света, окутывая Дарта сиянием счастья. Он замирает и с рыком изливается в меня, накрывая пересохшими губами мои. Нежный, страстный, горячий. Наш первый поцелуй. Глоток свежести для путника, утомлённого пеклом.

Мы лежали, прижавшись друг к другу, сплетясь руками и ногами, дыша в унисон, впитываясь, срастаясь навсегда.

Глава 12

Утром я представила братьям Дарта, как будущего мужа, и официально переехала к нему. Парни расслабились, сняв с себя груз забот о сестре. Конечно, их удивил мой выбор, но что можно ожидать от девушки, ожидающей ребёнка от землянина.

– Дарт. Ты всегда заселяешься в спальню с большой кроватью? – поинтересовалась, развешивая платья в шкаф.

– Нет, – подошёл сзади, прижавшись к спине. – Надеялся, что ты разделишь её со мной.

– Надеялся, или был уверен? – откинулась на грудь, закрыв глаза от удовольствия.

– Надеялся и был уверен, что сражу своим обаянием, – стиснул сильнее, поцеловав в висок.

Весь перелёт мы не расставались. Говорили, узнавали друг друга, ласкали, отдаваясь чувством без остатка. Это был наш маленький мир, где я была его, а он мой, где не было ничего, кроме счастья. Малыш рос, набирался сил. Он принял Дарта, отстукивая радость, когда тот гладил живот и что-то шептал.

– Что будет, если земные мужчины откажутся лететь на Ганзалеон? – спросил за три дня до прилёта на Землю.

– Тогда у нас будет самая необычная семья на планете, – с грустью ответила ему.

– Почему? – приподнял за подбородок, всматриваясь в глаза.

– Я не приму других мужей, по крайней мере в ближайшее время, – погладила его по щеке. – Надеюсь, нам разрешат провести нашу странную церемонию?

– Я заставлю их её провести, Таларри, – заверил меня, нежно касаясь губами моих губ.

Думала ли я об этом варианте развития событий. До этого вечера нет. Верилось, что всё пройдёт по ганзалеонским обычаям. Я скажу о ребёнке, Алекс обрадуется и последует за мной в роли мужа. Марк, увидев меня, решит, что я лучшее в его жизни, и сам попросит стать его сакиа. Наивная дура. Они земляне. У них другой менталитет. У них другое отношение к женщинам. Им не надо трястись над самками ради будущего потомства. У них слишком много самок с полной совместимостью, зачинающих и рожающих с лёгкостью. Не весёлые мысли, отравляющие сознание, сгущающие кровь, заставляющие сердце бить с перебоями и скручивать болезненный узел в груди.

– Не грусти, Таларри, – Дарт прижал к себе, покачивая и убаюкивая. – Я сделаю всё, чтобы на церемониальной плите ты стояла в окружении троих мужей.

– Тебе не нравиться быть единственным? – с удивлением посмотрела на него.

– Нравиться, очень. Но твоё сердце создано для троих. Только со мной ты не будешь полностью счастлива. Тебя всегда будет тянуть на поиски недостающей любви. Это наша природа, наш мир. Мы не должны идти против сущности. Круг должен замыкаться, – его пальцы очертили мои губы, проскользнув по языку. – Здесь. И здесь, – вторая рука опустилась вниз, раздвигая складочки, погружаясь в увлажнившуюся плоть. Возбуждение закружилось, сворачиваясь кольцами в животе. Палец вынырнул из влажности и надавил на тугое колечко, не распечатанное ещё никем. – И здесь.

Его шёпот завораживал, расслаблял, интриговал. Я шевельнула бёдрами, подалась на палец, поощряя стоном медленное проникновение. Мне хотелось, чтобы первым там был именно Дарт. Он с шипением погрузил палец, растягивая девственные стенки, толкаясь пальцем до предела. Жадный поцелуй, полный страсти и искушения.

– Там ещё никого не было? – прошептал в губы, усиливая давление пальцами.

Я только отрицательно мотнула головой, борясь с волной новых ощущений и рваным дыханием. Дарт довольно улыбнулся, отстраняясь и ставя меня на четвереньки.