Читать книгу Кома - Маргарита Малинина - Страница 1

Начало

– Оксана, перестань быть эгоисткой! – орал на меня Игорь. – Мало того что я из-за тебя бросил свою группу, потому что тебе надо перевезти весь этот хлам, а у нас, между прочим, сегодня генеральная репетиция, так ты еще и хочешь все это бросить посередине, чтобы мне пришлось и завтрашний день угробить! А завтра у нас выступление, а послезавтра важнейшая встреча в моей жизни, к которой тоже нужно готовиться, потому что такой шанс выпадает только раз, хотя что я тебе говорю – тебе, как обычно, на всех начхать, кроме себя!

Мы находились в доме моей двоюродной бабушки. Бабка она была скверная, все родственники с ней давно разругались, и почему-то именно мне ей вздумалось оставить наследство. Однако, когда я приехала сюда оглядеть масштабы взвалившегося на мою голову имущества, поняла, что все не так уж плохо. Конечно, дом давно нуждался в сносе, но земля-то под ним была дорогая. К тому же, старуха любила антиквариат: картины, гобелен, старинный комод, шкаф и прочая гарнитура. На этом можно было здорово заработать. Только вот для начала я хотела перевезти это все поближе, потому что одноэтажный ветхий домик постройки начала прошлого века находился в соседнем городе. Я намеревалась складировать часть добра в своей однокомнатной хрущевке, а остальную часть – во дворе, в папином гараже-ракушке, так как машину он из лени все равно держит на улице у подъезда (живем мы в соседних домах). Сейчас родители пребывали за границей, но ключи от гаража у меня имелись.

Помочь перевезти все это добро я попросила, конечно, своего парня Игоря Радина. Он фронтмен начинающей хард-роковой группы, для той цели ребята приобрели микроавтобус: часто приходится перевозить аппаратуру, да и самих себя из арендуемых под студию складов в клубы, где они выступают, и в звукозаписывающие компании, с которыми мечтают заключить контракт. Три года назад, когда мы познакомились, я считала это увлечение крутым и даже гордилась своим парнем, но теперь, когда он достиг тридцатилетнего рубежа, начинала все чаще задумываться, что это занятие для взрослого мужчины несерьезное, к тому же за это время никаких значимых успехов они достигнуть не смогли. А пару дней назад я узнала о смерти родственницы и о наследстве и попросила Игоря помочь мне разобрать его и увести часть домой. Но разбор чужого, а ныне моего, добра оказался задачей непосильной для одного дня. У меня болела спина, глаза слезились от пыли, да и насморк не радовал. Аллергическое состояние требовало скорейшего возвращения домой.

Что поделать, когда у меня насморк, я становлюсь невыносимой и тоже начинаю орать:

– Игорь, у меня в печенках твоя группа! Ты думаешь только о ней! А на меня у тебя никогда нет времени!

– Нет времени?! Сюда хрен знает сколько ехать, я отдал весь этот день тебе и теперь копаюсь в панталонах твоей прабабушки – или кто она там тебе – вместо того чтобы репетировать перед ответственным выступлением! А ты еще смеешь меня в чем-то винить! Нет уж, пока не загрузим машину, никуда не уедем! – выступив с этой тирадой, Игорь приблизился к стене и начал со злостью дергать картину, которая никак не желала сниматься. Зеркало рядом стоящего старинного трюмо демонстрировало мне лицо моего молодого человека – покрасневшее и злое.

Само помещение было большим – что-то вроде зала. Со смежной комнатой, представляющей собой спальню, мы только-только расправились, что отняло много времени и сил, и переместились сюда. А впереди – страшно подумать – еще и другая комната, и кухня с самой настоящей печкой, и кладовая.

– Я не могу больше! Приедем завтра опять!

– Я не попрусь сюда завтра, чтобы снова потерять целый день! – обернувшись ко мне, ответил Игорь не слишком вежливо, продолжая руками теребить предмет, который до сих пор не снялся со стены. – У меня завтра выступление!

– А я не пошла сегодня на работу из-за этого, дальше что? – спорила я. – Каждый приносит какие жертвы!

– Да, но только все мои жертвы постоянно связаны с тобой! – Пейзаж наконец сдался и оказался у него в руках. – А ты никак этого не можешь понять! Ты-то жертвовала для меня хоть чем-то когда-нибудь?

– Ха! – Ну и дела! – Ты мужчина, ты обязан холить и лелеять меня, сдувать с меня пылинки, ухаживать за мной и выполнять все мои капризы! Так ведут себя настоящие мужчины.

– Так ведут себя настоящие подкаблучники! Знаешь что? Хватит. Я довольно натерпелся твоего безразличия и эгоцентризма. – Игорь демонстративно швырнул картину (по всей видимости дорогую) в стену.

– Ах! – схватилась я за сердце. – Урод! Не смей портить мое имущество!

От злости я начала чихать. Нет, наверно, все-таки от аллергии.

– Вот именно! Тебя интересует только материальное! Ты терпишь издевательства начальника только потому, что тебе нравится получать большую зарплату и хвастаться этим перед подружками! Ты даже работу свою не любишь! И от меня тебе нужно только рабское послушание! Оксана, да пойми ты, что быть красивой – это плюс, но если ты внутри пустышка, то уже и внешний вид твой никто не оценит! По одежке только встречают, и все!

– Хватит! Я не намерена это от тебя выслушивать! Просто ты неудачник и завидуешь моей карьере!

Я думала, Игорь продолжит орать, но он замолчал, подарив мне долгий пристальный взгляд. Лучше бы накричал, ей-богу, от этого взгляда, преисполненного обидой и разочарованием, мне сделалось не по себе. Потом он выдохнул со смешком и покачал головой, на меня не глядя, – означало сие что-то вроде «что с дурами спорить» – и направился к выходу. Я потрусила за ним, на ходу запирая двери – от дома и от калитки.

Обратно всю дорогу мы ехали в полном молчании. Мы часто ругались последнее время, как считали окружающие – из-за меня и моего себялюбия, но я отказывалась это признавать. То есть я согласна с тем, что люблю себя, но кто этим не страдает? И потом, виноваты всегда оба, а не кто-то один. Игорь после ссор всегда звонил первый. Но таких слов, какие были произнесены сегодня, раньше не звучало, потому за два квартала до своего дома я рискнула уточнить:

– Это правда всё? – Он молчал. – В смысле, мы? Все кончено?

Радин напряженно безмолвствовал. Затем ответил тихо:

– Я думаю, так будет лучше.

– Отлично! – снова начала я злиться. – Останови машину, я выйду!

– А барахло? – кивнул он в заднюю часть автобуса.

– Выброси!

Он затормозил, и я выскочила. Конечно, за наследство я не переживала – Игорь ничего не выбросит. Просто мне до жути хотелось сделать красивый жест.

Микроавтобус со скрежетом стремительно развернулся на пустой дороге и помчался обратно. Я огляделась: на улице не было не только других машин, но и людей. Уже стемнело, и в этот пасмурный сентябрьский субботний вечер граждане предпочитали сидеть дома перед телевизором, а не бродить по городу.

Отчего-то мне стало не по себе, то ли предчувствие какое-то обуяло мое сердце, то ли просто дискомфорт в душе из-за расставания с возлюбленным. Хотя, по правде сказать, я не верила, что на этом все закончится. Через несколько дней Игорь остынет, соскучится и первым мне позвонит. Надеюсь… Очень…

Я потопала вперед, кутаясь в кожаный пиджак. С неба накрапывал мерзкий мелкий дождик, при котором не знаешь, как себя вести: рыться в сумке, ища зонт, а потом всю дорогу нести тяжелый аксессуар в развернутом виде одной рукой, которая при таком положении быстро устает, или все-таки терпеть мокроту лица и челки. В итоге я решила, что семь минут ходьбы не стоят того, чтобы доставать зонтик, и продолжила идти так. Фонари уже зажглись, но лужи под ногами я не различала в их тусклом свете и потому через пару шагов в открытых туфлях захлюпало. Нет, додумалась обуть такое… Есть же закрытые туфли, есть полусапожки… Многие уже переобулись, почувствовав начавшуюся осень. Одна я воображаю хожу. Хотя не так уж часто хожу! Меня обычно Игорь возит всюду. Возил…

Я свернула во двор. Внутреннее напряжение начало нарастать, походя теперь на необоснованный страх, но тут в сумке затренькал телефон, я облегченно выдохнула (как будто бы далекий абонент мог спасти меня от банды злодеев или маньяка-насильника), достала его и услышала голос ненаглядного босса:

– Ксения Михайловна, почему вас не было сегодня на работе?!

Да, по паспорту я Ксения, и все меня так зовут, один Игорь предпочитает имя Оксана, думая, наверно, что это одно и то же. С какой-то стороны, может, он и прав, но… Никто меня еще не додумался величать Оксаной, кроме него. И мне почему-то это безумно нравилось. Свое официальное имя я не сильно жаловала.

– Петр Владимирович, – залепетала я в трубку удивленно, – вы еще в офисе?

– Конечно, я в офисе, черт побери! Должен же хоть кто-то работать здесь! Остальные, вроде вас, только деньги могут получать! – Я проглотила обиду, напомнив шефу, что звонила с утра, предупреждая, что не смогу прийти на работу, и мне по-прежнему нездоровится, так что прийти сейчас я опять же не могу. Аллергический чих пришелся как раз вовремя. – У тебя простуда? Ну и что, я тоже больной! Однако хожу на работу! – Я молчала. Хотя хотелось добавить: «Не за такую зарплату, как у меня!» – Слушай, Ксения, – сбавил он обороты, выплеснув весь свой негатив на подчиненную и придя от этого если не в кайф, то в комфортное состояние, – а где у нас договор с «Металлстроем»?

– У меня на столе. В синем файле.

– В синем?.. – Прозвучал шелест бумажек. По всей видимости, он находился на моем рабочем месте. – А, вот он. Хорошо. Ты не думай, что так легко отделалась! Чтобы в понедельник вышла на час раньше! У меня много для тебя работы!

С трудом избавившись от противного, надоедливого мужика, я со злостью швырнула телефон в сумку и достала ключи, потому что как раз успела подойти к своему подъезду.

Домофон приветливо потренькал, я вошла в дом, стала подниматься по незримой в абсолютной темноте лестнице, отметив про себя, что лампочка опять перегорела, прошла один пролет, и тут мне показалось, словно тень отделилась от одной из стен. Но этого ведь быть не может? Уставшим от борьбы с возлюбленным, мебелью и боссом сознанием я еще не успела проанализировать ситуацию, а ноги уже на автомате ступили на следующий лестничный пролет, и тут мне обожгло шею, а на голову обрушилось что-то тяжелое; боль отозвалась яркой вспышкой где-то в затылке, перед глазами заплясали разноцветные огоньки, и больше я ничего не запомнила.

Воскресенье, 16 сентября

Голова болела немилосердно. Я прикладывала к ней лед, но все было впустую. Очнувшись вчера на лестнице и обнаружив отсутствие сумки, в которой были ключи, мобильный и кошелек с пятью тысячами, я первым делом доползла до квартиры, изъяла из-под коврика запасной ключ, вошла и обнаружила, что уже одиннадцатый час. Значит, в подъезде я провалялась, никем не замеченная, около часа. Бедняжка! Неспроста, помимо головы, болят еще и плечи, и спина, и шея. Нормальный человек вызвал бы полицию и «скорую», но я такой не была, особенно вчера, потому просто легла спать. Что удивительно – уснула сразу, а проснулась только ближе к полудню. Хотя за ночь тоже пару раз вскакивала, потому что снились кошмары, что немудрено.

Сварив себе кофе, я взяла телефон и набрала номер подруги. Надька ответила не сразу, видимо, всю ночь кутила в каком-нибудь клубе.

– Ксюха, неделю тебя не видела и не слышала! – запричитала она. – Ты со своей работой совсем меня забросила, а так нельзя, дружбой надо дорожить!

Но мне было не до шуток. Прижав трубку ухом к плечу, я взяла турку, чтобы налить кофе, а другой рукой чашку (почему-то обожаю делать это на весу) и выпалила:

– Меня вчера грабанули.

– Иди ты! Что случилось?

Я поведала всю историю. Поругалась с Игорем, напали в подъезде, пропала сумка с кошельком, сегодня болит голова и вообще все тело. И подытожила с грустью:

– Вот такие пироги.

– А в полицию-то собираешься идти? – удивилась она тому, что я до сих пор этого не сделала.

– Не знаю. Во-первых, неохота, во-вторых, я этого типа не видела вообще! То есть это была какая-то тень, треснувшая меня по котелку. И ментам явно не понравится, что я нарисовалась лишь сегодня, а не вчера и что ничего не видела и не запомнила. Как они его найдут, подумай? Даже стараться не станут.

– Ну да, это верно, – взгрустнула подруга.

С Надькой мы дружили чуть больше трех лет. Сначала я познакомилась с Эльвирой – Игоревой младшей сестрой – на курсах вождения. Нам обеим было немногим больше двадцати, короче, сошлись. А Надька была ее лучшей подругой на тот момент. Они же обе меня чуть позже познакомили с Игорем. А Надя после этого стала как-то меньше дружить с Эльвирой и больше дружить со мной. Про это в народе говорят «спелись». Просто мы с ней были очень похожи, нам всегда есть о чем поговорить. Единственное, в чем мы не сходимся, это в том, что я в течение последних лет с превеликим энтузиазмом трачу все свое время на карьеру, а Надя с неменьшим же энтузиазмом – на бары и ночные клубы. К тому же, когда у нас с Игорем уже сложились крепкие отношения, Надька тоже начала встречаться с парнем из Игоревой рок-группы (правда, через пару месяцев они уже расстались), это нас еще больше сблизило, потому что теперь было кому пожаловаться на любовь ненаглядного мужчины к музыкальным инструментам и на сокращение в связи с этой разрушительной любовью уделяемого нашим персонам внимания с его стороны. С Эльвирой же я общалась нечасто, так как на козла-парня не сможешь часто жаловаться подруге, если она его сестра. Это было бы как-то неэтично, что ли.

– А ты чем занималась вчера?

Подружка с увлечением, затянувшимся на полчаса как минимум, красочно расписала мне свой вчерашний день. В двух словах это можно изложить в следующей редакции: напилась и познакомилась с парнем, переспала с ним, а он не звонит. Так проходили многие вечера неудачливой в личной жизни подруги, поэтому я слушала вполуха. Потом она наконец сменила тему:

– Ты бы к врачу все-таки сходила! От греха. А то, знаешь! Удары по голове не всегда обходятся гладко.

– Да ничего со мной не случится, – отмахнулась я, причиной чего являлась не беспечность по отношению к собственному здоровью, а стыд порождающая боязнь врачей. Я не знала, что всего через полдня начну всерьез размышлять над ее словами.

После завтрака голова все еще болела, я вернулась в комнату и сначала лежала, затем сидела, потом ходила по единственной комнате, думая, куда бы ее (голову) приткнуть. Наконец решила выйти подышать свежим воздухом. По крайней мере раньше это всегда помогало от головной боли. Но раньше меня по ней не били…

Я уже оделась, обулась и даже вышла на площадку, но вот повернуться спиной к лестнице, чтобы закрыть дверь квартиры, не смогла. Незримый преступник нанес мне не только телесную травму, но и психологическую, поскольку виделся нынче в каждой тени и в каждом недосягаемом глазу закутке. Теперь не знаю, как скоро я смогу одна находиться в подъездах.

С досады плюнув себе под ноги, я вернулась в квартиру, заперла дверь на все засовы и замки, наглоталась болеутоляющих таблеток, распахнула форточку (типа гуляю) и улеглась на кровать, закутавшись в плед, чтобы не замерзнуть. Пробовала читать, но ничего не шло в голову. Хотела пойти приготовить поесть, но не было сил. Оставалось только лежать и глядеть в потолок, рассуждая о том, как же меня так угораздило. Неожиданно для себя уснула и проспала очень и очень долго.

За окном уже была глубокая ночь, когда раздался телефонный звонок. Я вздрогнула, включила бра, затем потянулась за трубкой, которая заряжалась на тумбочке неподалеку, но неверные дрожащие пальцы выбили ее из зарядной станции, и аппарат свалился на ковер. Охнув, я потянулась дальше, чтобы достать трубку. Наконец, когда я уже думала, что не успею ответить, трубка оказалась в моей руке, а после – возле уха.

Вот тут-то и начались странности. Звонил Игорь. Само по себе то, что он позвонил первым, странным не являлось, я была уверена, что он долго не продержится, хотя выждать всего один день – на него не похоже, но потом он и вовсе начал совершенно бодро-веселым голосом говорить со мной так, будто ничего не случилось, а это и значилось самым загадочным моментом.

Слушая о том, как здорово они вчера порепетировали (это когда они успели, спрашивается? ночью?), и ничего не понимая, я все же рискнула спросить:

– Так как… у нас с тобой? Ну то есть… все в порядке?

– Не понял? – удивился Игорь.

– Ну, мы по-прежнему вместе?

Пауза.

– Ксан, с тобой все нормально? Конечно, мы вместе. Как я могу отпустить от себя такую чудесную, отзывчивую женщину?

– Не поняла? Ты же вчера орал, что я эгоистка!

– Что? – Игорь заржал в трубку. – Этого не может быть! Это шутка? Оксан, ты пошла мне навстречу и отпустила на репетицию, хотя мы договаривались, что поедем за твоим наследством к какой-то там прапрабабушке!

– К двоюродной бабушке, – машинально поправила я, искренне недоумевая. У бедного парня от нашего расставания поехала крыша, не иначе.

– Ты всегда идешь мне навстречу, ты – сама доброта, – продолжал заливаться соловьем Игорь, никак любовных ласк хотел или массажа. Впрочем, я не против! Главное, что мы помирились. – И я решил наконец сделать что-то для тебя.

– Серьезно?

– Да. Хватит быть эгоистом!

– И что же ты сделал? Подожди, дай угадаю! М-м… Ты купил мне ту прелестную алую сумочку, которую мы видели в торговом центре!

– Какую сумочку? Прости, Оксан, я не помню. Нет, я сейчас закончил с твоим наследством!

– Что?! – закричала я и свалилась с кровати. Вслед за мной упала подушка и приземлилась мне на голову.

– Да, я уже все закончил. Ну почти. Но автобус уже полный. Потом вместе съездим, если тебе что-то еще пригодится, заберем тогда. А то я не знаю толком, что надо, а что нет.

Не знает толком, что надо, а что нет, но поехал туда опять!

– Игорь, как ты в дом вошел?

– Ты ж мне ключи дала!

– Когда? Вчера? Да нет, я помню, что клала их…

– Оксан, ты что, совсем? – не дал он мне выразить свою мысль. – Мы вчера не виделись. Нет, ты мне раньше еще их дала. В тот день, когда мы договорились, что поедем туда.

Мы не виделись вчера?! О боже, у кого-то из нас точно поехала крыша.

– Игорь, какой сегодня день?

– Все, я так и понял! Ты опять тусовалась с Надькой! Напились вчера до потери пульса. Вот отчего у тебя голос такой болезненный.

– Нет, не из-за этого. Так какой день сегодня?

– Воскресенье. Шестнадцатое сентября.

Ну да! А я как говорю? Так и есть.

– Игорь, кончай пудрить мне мозги. Ты что, не помнишь, как мы вчера…

– Подожди, – прервал он, – у меня второй звонок.

Я повисела на линии всего полминуты, и снова появился Игорь.

– Блин! Оксан, тут такое… Капец… Этот продюсер, с которым я год встречи добивался, перенес ее на пять часов раньше! У меня осталось всего немного времени, а я в соседнем городе! Боюсь, не успею!

– Сейчас же ночь! – дивилась я.

– Да, он занятой человек! День расписан по минутам, прослушивание делает иногда ночами. Давай, все, я помчал! Надеюсь, успею. Постараюсь. – Я слышала, как он влез в машину и захлопнул дверцу. – Я люблю тебя! Я очень тебя люблю!

– Я тоже! – расплылась я в улыбке, но холодные гудки меня остудили.

Что это сейчас было? Игорь просто издевается, никакого другого решения не может быть. Он понял, что погорячился, расставшись со мной, и решил это переиграть. И представить все теперь под таким углом, что это он эгоист, а я невинная всепрощающая овечка. Такого, конечно, не было и в помине, я всегда добиваюсь своего и никогда не отступаю, иду на любые ухищрения, чтобы заставить мужчину поступить так, как я хочу. Но это было мило с его стороны разыграть для меня этот скромный спектакль.

Понедельник, 17 сентября

Я опаздывала на работу. Но не потому, что проспала. Все части тела продолжали болеть, и это доставило мне немало хлопот при попытке привести себя в порядок после ночи. Душ, завтрак, наряд, макияж – все было совершено медленнее, чем обычно. Хорошо, что фирма расположена в пятнадцати минутах ходьбы, и я смогла добежать до нее всего за восемь.

Однако не успела я раздеться и отдышаться, в комнату зашел босс.

– Так-так-так, Ксения Михайловна… Я велел вам прийти на час раньше, но вы явились на пятнадцать минут позже.

– Я задержусь сегодня, – с готовностью отрапортовала я.

– Конечно, задержитесь. Как и все остальные, – обвел начальник острым взглядом присутствующих в комнате, то есть, помимо меня, еще четырех девушек, которые мгновенно сжались под его взором и принялись еще неистовее бить по клавишам и листать документы. Босса боялись все. – Но с вас я, в знак не столь наказания, сколь назидания другим, снимаю премию за этот месяц.

– Но…

– Что? – вперился он в меня противными мелкими глазками.

Стоит сделать вставку. Фирма занимается производством сантехники и весьма преуспевает. Само производство и склады у нас находятся в другом месте, за городом, а здесь – на первом этаже один из магазинов, на втором сидит все руководство, а также бухгалтера, экономисты, финансисты. Я начинала менеджером по продажам, попросту сказать – продавцом, затем была старшая над продавцами, после – ведущий экономист, а теперь я, страшно сказать, начальник бюро цен. Две девушки, сидящие в нашей комнате, находятся в прямом моем подчинении. И получать нагоняи перед их лицами каждый день выводит меня из себя. Конечно, выхожу я из себя уже после того, как директор удаляется в свой кабинет, и достается обычно все тем же девушкам.

– Но… – повторила я.

– Кстати, пятничный отчет надо переделать! – придумал он уже мне назло. – Включи в него расходы позапрошлого месяца.

– Это нечестно! – пыталась я воевать с самодурством. – Я целыми месяцами вкалываю, как проклятая! Выхожу по субботам! А в месячный отчет позапрошлый месяц не входит!

– А ты включи! – настоятельно изрек он. – Лучше больше, чем меньше. Чтобы через час был у меня на столе.

– Через час?!

Не одарив меня ответом, Петр Владимирович развернулся и ушел к себе, громко хлопнув дверью.

– Ты очень грубо с ним разговаривала, Ксения, – прошипела мне Алиска, бухгалтер. С ней у меня сложились довольно приятельские отношения. – Ты же понимаешь, чем это грозит. С начальниками так нельзя, уволит враз.

– Да, но это было нечестно с его стороны! Да еще и отчет переделывать, он знает, гад, как я ненавижу переделывать сделанное!

У всех в комнате выкатились глаза.

– Ксюха, тише! – замахала руками бухгалтерша. – Вдруг здесь жучки? Или… – добавила одними губами: – стукачки!

Я покорно открыла папку с отчетами и вытащила последний. Но вдруг в раненой голове моей что-то щелкнуло. Я осмотрелась. Все сидели как мыши. Разговаривать нам запрещалось в рабочее время. В обеденное тоже. Вообще обеды у нас не приветствовались. Десять минут на еду – и снова работать. Самые умные на этот час куда-нибудь сдувались, чтобы боссу не пришло в голову навалить на них кучу дел на этот личный, неоплачиваемый час. По субботам выходили беспрекословно. А теперь, как выяснилось, за пятнадцатиминутное – первое в жизни! – опоздание лишали премии за целый месяц. И, несмотря на начальственную должность, зарплата была не такой уж величайшей (по сравнению с наносимым моральным ущербом), а без премии и вообще так себе. Что я здесь делаю?

Начальник стоит отдельного описания. Хоть я уже не раз давала понять, что это за человек, но о его внешности пока умолчала. Так вот, это пузатый, как водится, дядечка хорошо за пятьдесят, лысый, с седым пушком на лбу, вокруг ушей и сзади ближе к шее. Лицо всегда красное, и дело не в давлении. Босс любит выпить. Делает он это в обед, после оного спит (но его замы не дремлют! Так что опять никакой жизни), а в самом конце рабочего дня его вдруг распирает работать. Он носится, как конь, по всем кабинетам (за что и получил прозвище Конь), начинает требовать со всех выполнения каких-то несуразных заданий. Этого предвечернего часа боятся даже его закадычные друзья замы. А если кто-то от невеликого ума в это время заторопится домой, начитавшись коллективного договора, в котором указано время завершения рабочего дня в восемнадцать ноль ноль, то он первый в списке на увольнение. Мы все свыклись с таким скотским отношением к своим персонам. А некоторые, как Алиска, даже напридумывали себе жучков и шпионов (хотя последние водятся практически на любом предприятии, почему бы им не быть и у нас). Новый вопрос: почему я это терплю?

Мне вдруг вспомнились слова Игоря. Он прав, я позволяю вытирать о себя ноги! Он прав, я ненавижу эту работу! Я вообще ненавижу цифры! Просто для девушки модно заниматься финансами. И прибыльно. Вроде бы. Смотря где.

От разрушительных мыслей помогли отвлечься звонки контрагентов. С поставщиками я билась о снижении цен, с заказчиками – о повышении, короче, все было как всегда, и так время быстро приблизилось к обеду.

Напившийся босс по кличке Конь в середине обеда занырнул в нашу комнату повторно и прямиком направился к начальнику бюро цен.

– Где отчет?

– Какой? – заморгала я глазками.

– Который я велел переделать! – Глаза Коня свернули, и он стукнул по столу, икнув.

Я предусмотрительно распечатала пятничный отчет, который оставила без изменений, и протянула Петру Владимировичу с елейной улыбочкой.

– Вот он, пожалуйста!

Начальник кинул мимолетный взгляд на бумагу и резюмировал:

– Он такой же!

– Не поняла? – притворно удивилась я.

– Здесь только август. Где второй месяц? – гневался босс не на шутку.

– Второй месяц? То есть февраль?

– Почему февраль?

– Второй месяц в году.

Мою иронию не оценили.

– Да нет же! Что у нас перед августом идет? Алиса Матвеевна! – рявкнул он на мою подругу.

– Июль! – подавившись вермишелью, сообщила она.

– Вот! Здесь должен быть июль.

– Здесь не должно быть июля, – твердо настаивала я на своей позиции. – Это месячный отчет. Когда будет квартальный, тогда и будет июль.

– А мне нужен июль!

– А отчету он как собаке пятая нога.

– Ты со мной споришь?! Да кто ты такая! – рассвирепел Конь, а все девицы попрятались под столы.

– Я – человек с высшим экономическим образованием. Начальник бюро цен. Мне виднее, какой месяц должен быть в отчете. А вы закончили десять классов, не можете считать без калькулятора, не знаете, что такое Excel и 1C, и пишете с грубейшими грамматическими ошибками! И хватит дышать на меня коньяком, отойдите от моего стола! – заорала я.

Босс ошалел. Цвет его лица поменялся десять раз, прежде чем он произнес роковое:

– Вы уволены. Заявление мне на стол.

Весь день я слонялась по квартире, забыв даже о краже сумочки и больной голове. Мне отчаянно нечем было заняться, потому что последние пару лет у меня был только один выходной – воскресенье. В будни и субботу я приходила довольно поздно, самое раннее – в восемь, чаще после девяти или даже десяти. А сейчас было три часа дня, а я уже перемыла все чашки в доме и погладила постельное белье.

От нечего делать достала старый мобильный и нашла свою прежнюю симку, которой давно не пользовалась, но номер у всех еще сохранился. Набрала Игоря. Все-таки после ссоры он позвонил первый, так что я вполне имела право.

– Да, – довольно резко ответили мне.

Его тон мне не понравился, потому я осведомилась:

– Игорь, у тебя все в порядке?

– Мебель твою я выбросил, если ты об этом. Иди ищи ее на свалке, коли нужна.

– Что? – Я не могла поверить, что не ослышалась. Даже присела на кровать. – Как выбросил? Зачем?

– Не строй из себя невинность. Ты знала, что мне надо перевозить аппаратуру, и все равно оставила весь этот хлам в моей машине.

– Так, у тебя опять задвиги! – не выдержала я и сорвалась на крик. – Сам звонил мне с извинениями, а теперь за старое?!

– Я тебе звонил?! Ты с ума сошла. Мы расстались – и точка.

– Какого хрена тогда звонить и нести всякую чушь?! Ты что, пьяный был?

– Слушай, прекрати! Мало того, что мне приходилось всегда первым звонить, даже когда виновата была ты, так теперь ты соизволила позвонить сама, но представляешь это так, будто это ответный шаг? Знаешь, ты как лабиринт. Один раз попадешь и уже не выберешься.

– О чем ты? – я чувствовала, что схожу с ума.

– О том, что ты запутанная и сложная. И многоходовая, как партия в шахматы. Ты говоришь А, чтобы я сказал Б, чтобы ты потом сказала свое В, ради которого и начинала разговор. И так было всегда. Хватит. Не звони мне больше. И сменой номера меня не перехитрить.

Я только рот открыла, чтобы сообщить, что смена номера – необходимость, потому что у меня украли телефон, но мне в барабанную перепонку уже ударили гудки.

– Я ничего не понимаю… Я ничего не понимаю… – бубнила я себе под нос, ходя возле кровати взад-вперед. То он звонит и дурачится, явно чтобы помириться со мной, то делает вид, что ничего не было.

Что это может означать? Что он передумал? Но это же абсурд. Как можно простить, позвонить и помириться, а потом прикинуть, что прощать было рано, и вернуться к исходной точке? Так, я не знаю, только… только женщина может поступить! Да и то не всякая. А чтобы мужик, да такой, как Игорь… Он всегда был великодушным. Он всегда был выдержанным и спокойным. Конечно, та суббота не в счет – я сама его вынудила тогда, и он действительно вышел из себя. А раньше он всегда мне уступал. Помню, не так давно к юбилею создания нашей фирмы мне босс приказал сделать стенгазету. Что спорить с ним бессмысленно, все уже поняли, не буду повторяться. За что браться – я не знала, поэтому пару дней с горя напивалась с Надькой в разных барах. Когда я поняла, что до сдачи готовой стенгазеты осталось чуть больше суток, схватилась за голову и позвонила Игорю, в истерике потребовав от него помощи. Он долго противился, но я была на грани и обещала выйти на трассу, если меня уволят с работы. Я даже не знаю, где он раздобыл ватман и краски, потому что приехал уже с ними. И я не имею представления, как он убедил друга-художника нам помочь. В итоге мы втроем весь вечер и всю ночь провели за сотворением стенгазеты, где каждый вносил свою лепту: я – знание истории создания и деятельности фирмы, Игорь – умение варганить отличные стихи за короткий период времени, художник – свое профессиональное мастерство. Конь остался доволен, даже выписал мне скромную премию, что являлось событием из ряда вон выходящим. Была мысль тогда поделиться с другом Игоря, но, во-первых, он не оставил своих координат, во-вторых, я предполагала, что Радин заранее как-то смотивировал художника, скорее всего, заплатив ему за работу. Впрочем, выяснять я так и не стала.

Так вот, вспоминая ту историю и многие другие, где Игорь вел себя так же – как настоящий рыцарь в доспехах, я не могла успокоиться и вновь и вновь задавалась вопросом: что это было сейчас? И как это понимать?

Вторник, 18 сентября

Всю ночь я прорыдала. С парнем все-таки рассталась, работу потеряла, сумку украли с пятью тыщами, и вообще весь мир мне виделся исключительно в темно-сером цвете. Однако я не представляла, что все может быть еще хуже, пока не пришла на работу. Позволив себе выспаться, так как мне нужно было всего лишь забрать документы, я вышла из дома около одиннадцати. Инспектор по кадрам должна была как раз к этому времени все подготовить. Однако сюрпризы продолжались. Кабинет кадровички был закрыт, и я зашла в наш, чтобы забрать вещи. Часть унесла с собой еще вчера, но оставалась чашка, чай и что-то еще. Короче, надо было опустошить тумбочку, подготовив ее тем самым для нового сотрудника. Впрочем, меня терзали смутные сомнения, что мой пост на время займет Людка, которая работала в моем бюро (она здесь дольше второй девушки).

Так вот, я зашла в комнату и наткнулась на изумленно-вытянутое лицо Алиски:

– Ксюха, ты в этот раз обнаглела не на шутку! – Думая, что она продолжает вспоминать вчерашний день, я невозмутимо продолжила путь до тумбочки и присела, чтобы ее открыть, но тут: – Уже двенадцатый час, а ты только на работу явилась! Не успели повысить – туда же!

Я поскользнулась на шпильке и приложилась лбом к деревянной дверце тумбы.

– Кого повысили? – вскочив, обернулась я на нее.

Алиса открыла рот снова, но, узрев босса в дверном проеме, осеклась, вернувшись к работе.

– Ксения Михайловна, рад вас видеть! – расцвел Конь в улыбке.

– Не поняла? – прищурилась я. Что, зарплату за недоработанный сентябрь мне так и не выдадут? Иначе к чему такое выёживание.

– Собираетесь? – кивнув на мой пакет и руку, потянувшуюся к тумбочке, заметил он. – Ничего, смена места полезна для психологического здоровья. Читал в одном глянцевом журнале, – скромно добавил он. Представить Коня за чтением «Космо» было выше моих сил, и я присела на стул, чтобы прийти в себя. Потом уточнила:

– Что вы имеете в виду? Смена какого места? Я пока не нашла новую работу. Как-то не успела, знаете ли!

– Новую работу? – в глазах Петра Владимировича заискрился испуг. – Что уж сразу так! Конечно, я прибавлю вам зарплату! Это же намного более ответственная должность!

– Какая должность?! – стала я выходить из себя. Они что, все меня за идиотку держат?

– Ну как же. Должность моего зама!

– Что? – Я закашлялась и потянулась к чайнику, чтобы налить себе воды. Благо чашку не успела унести.

– У нас же шел разговор об этом. Правда, я сказал, что это точно не определено пока, но сегодня все разрешилось! Господин Бычков официально согласился возглавить наш филиал в Магадане, так что его должность заместителя по финансам теперь законно ваша! С чем вас и поздравляю! – Потерявший разум шеф протянул мне потную ладонь для рукопожатия.

– Вы что, снова пили? – осекла его я. Зам по финансам? Что это значит? Я никак не могла прийти в себя.

Босс моего сарказма как будто не слышал. Помог перенести остальные мои вещи в кабинет Бычкова, который уже успел мне его освободить, и единственное, что не позволило мне думать, что это розыгрыш начальника, так это то, что другие мои вещи, которые, как мне помнилось, я уже отнесла домой, оказались здесь, в этом кабинете! Моя вязаная шаль! Мои туфли, в которые я переобувалась! Упаковка крекеров! Ложка, вилка, салфетки, полотенце!

– Вам переходит по наследству его компьютер! Здесь сильнейший процессор, четыре гигагерца! Можно в игрушки играть на досуге, – подмигнул мне довольный Петр Владимирович. – «Винда» стоит последняя! Монитор, посмотрите, какой шикарный! Для остальных сотрудников мы такие не выписываем, – продолжал разрисовывать мне в подробностях признаки райской жизни окончательно спятивший босс. В игрушки играть на работе?! Где даже разговаривать нельзя?! О боги… По всем нам плачет психушка.

Я уже собиралась выброситься в окно от налетевших на меня странностей, как вдруг свершилось то, чего втайне боится любой человек сильнее всего на свете. Зазвонил телефон, я увидела имя Игоревой сестры на дисплее и, удивившись, как она додумалась позвонить по моему старому номеру, ответила:

– Эльвир, слушаю тебя.

Ответом мне были сдавленные рыдания.

Вопрос «Что случилось?» застрял у меня в горле. Я не хотела его произносить. Но ответ все же услышала:

– Ксюша… Ксюшенька… Игорь… Погиб. Разбился.

Участливый босс понял, что у меня что-то стряслось, и отпустил с богом домой, разрешив прийти тогда, когда я буду готова снова работать. Его доброта меня все же не так ошарашила, как то, что я выслушала по телефону. Через рыдания Эльвиры я с трудом разобрала, что же произошло. Оказалось, что ее брат спешил на какую-то встречу, летел на недопустимой скорости и, не доехав всего чуть-чуть до места, врезался в грузовик. Водитель встречной машины остался жив, в отличие от Игоря. Врачи сказали, что он скончался моментально. «Хотя бы не мучился», – как сквозь туман доносились до меня слова его сестры. Нашли его вчера, в понедельник, а похороны будут в четверг.

В шоковом состоянии я добрела до дома и села на кровать прямо в одежде, даже не разувшись и не заперев входную дверь.

Оказалось, что расставание действительно было окончательным… И теперь он уже не позвонит мне и не предложит снова сойтись.

Боже, как это нелепо… И почему мне позвонили только сегодня, если его нашли вчера?!

Шок сменился болью, и я принялась рыдать. Делала это долго, упорно, со вкусом, каталась по полу, сметала вещи с каждого стола в квартире, и не только – с каждой поверхности, где хоть что-то стояло, короче, форменная истерика.

Через пару часов я слегка затихла, и тут позвонила Надька.

– Ты знаешь про Игоря? – с места в карьер начала она.

– Да.

– Плакала?

– Конечно, – прогнусавила я.

– Вы ж расстались, – сделала та нелогичное замечание.

– Ну и что! Я любила его!

– О, бедная моя… Даж не знаю, как тебя поддержать. – Егорова обожает сокращать слова. – Лучше б этот хрен Яшка разбился! Но вместо этого он разбил мое сердце… Несправедливо! А Игорь такой хороший был…

– Да…

– Ужас. Такие молодые гибнут. И славы не успел добиться, а ведь так мечтал…

– Да…

– Тебе шибко плохо? Мне приехать?

– Да…

Уже через час Надька была у меня. Я снова ревела, рассказала, что меня уволили, а потом повысили, что по моей вине мы поругались с Игорем и вообще я всегда портила ему жизнь, вместо того чтобы хоть раз по-человечески сказать ему о своих чувствах. Надька же бегала из кухни в комнату и обратно, подавая мне то чай, то коньяк, то смесь из чая и коньяка, то шоколадки и печенье. А потом и вовсе суп разогрела, и есть мы сели уже вместе. Разместились в комнате, прямо на кровати. Тарелки и приборы ставили на пододвинутые стулья.

– Последний разговор наш был такой ужасный, – делилась я скорбными воспоминаниями, ощущая весь груз своей вины. – Он отрицал, что звонил мне, и велел забыть о нем навсегда.

– А он звонил тебе?

– Ну да. В воскресенье поздно вечером. Даже не знаю, который был час. Вроде бы он вернулся в дом двоюродной бабки забрать остальные вещи. И вообще, вел себя как-то странно. Я даже не поняла толком, зачем он туда поехал и откуда у него ключи. Сказал, якобы я их сама ему дала.

– Да ну?

– Ну да.

– И чего потом? Извинялся, просил принять? Все как всегда?

– Нет, он вообще вел себя так, точно мы не ругались!

– А ключи ты правда ему не давала?

– Не давала!

– А ну проверь! Где сумочка?

– Украли!

– Ах, ну да. – Надька отхлебнула еще куриного бульона, поставила тарелку с ложкой на стул. – Слушай, это странно. Он звонит тебе в воскресенье, ведет себя так, точно вы не ругались, а когда ты позвонила вчера, он вел себя, словно вы все еще в ссоре, точнее – расстались, и отрицал, что тебе звонил?

– Да!

– Так, может, тебе это приснилось?

– Что именно? То, что он звонил в воскресенье или что я звонила вчера?

– Не знаю, – пожала она плечами. – Что-нибудь из этого.

– Вообще у меня такое чувство, словно я схожу с ума. Так что, может быть, ни того ни другого не было.

– А что-нибудь еще помнишь?

Я на минуту задумалась. Отставила пустую тарелку и сообщила:

– Да, когда я пыталась выяснить, зачем он вернулся в тот дом, он сказал, что мы там не были и вообще в субботу не виделись!

– Как это? Вы ж поругались в субботу? Или я путаю?

– Нет, в том-то и дело! А потом он сказал, что опаздывает на встречу, так как ее перенесли, а он в другом городе! Попрощался, сказал, что любит, и погнал! Странно, Эльвира сказала, что он спешил на встречу, когда разбился вчера. То есть он так и не встретился в воскресенье с этим продюсером и опять поехал к нему на следующий день? И снова сильно опаздывал? Какое-то загадочное совпадение.

– Надо выяснить! – Гостья неожиданно схватилась за телефон. После короткого разговора повернулась ко мне: – Как сказала Эльвира, он разбился в ночь с воскресенья на понедельник.

– А почему она сказала, что нашли вчера?

– Эльвира не в себе. Когда она мне первый раз позвонила с этой новостью, я тоже через слово понимала, что она говорит. Сейчас она заявила, что в понедельник в шесть утра позвонили в семью. Сама знаешь, как это. Пока ДПС дождешься, пока «скорую», пока сообразят позвонить…

– Не поняла. То есть он разбился ночью воскресенья, сразу после того, как мне звонил?

– Да, он, видимо, очень торопился на эту встречу… – Надька осеклась и воззрилась на меня с испугом. – Но ты говоришь… Как это?..

– Вот именно. Я звонила ему вчера днем! Когда меня уволили!

– Этого не может быть, потому что он был уже мертв!

Мы обе вскочили и забегали по комнате. Я боялась, что Надежда решит, что я чокнутая, и позвонит санитарам, чтобы меня забрали. Хотя еще сильнее я боялась, что она окажется в этом случае права и что я взаправду лишилась ума.

– А что это было тогда? – продолжила я вслух рассуждения о своей вменяемости-невменяемости. – Это в воскресенье я спала, и мне мог присниться тот звонок. Но вчера я была совершенно адекватна!

Надя приподняла бровь.

– Так ли уж? Коли шефу нагрубила. Всю жизнь его вылизывала.

Правда заколола глаза, и я рассердилась:

– Может, я и была слегка не в себе из-за увольнения, но как я звонила и что я слышала в трубке, я, поверь мне, помню! Я ж не совсем ку-ку!

Мы сели и еще немного подумали. Затем подруга выдала новую предполагаемую трактовку необычайных событий:

– Может, тебя кто-то разыграл?

Я ринулась отрицать невозможное:

– Что же, я голос любимого не узнаю?! Его интонации, его тембр, его словечки… Нет, это был он. Значит, Эльвира ошиблась. Именно вчера днем, а не в воскресенье ночью, после разговора со мной Игорь поехал куда-то и разбился.

– Не знаю. Выясним потом у его родителей.

– Да, в четверг.

Надежда ушла, а я все еще оставалась в недоумении. События последних дней отказывались складываться в одну картинку. Жизнь стала напоминать вязанную мастерицей кружевную салфетку, где непонятно, какая ниточка откуда берется, за какую цепляется и куда дальше идет.

Посидев немного в раздумьях, я набрала номер Виталика.

Виталий был моим давнишним другом. Он работал фрилансером, то есть брал различные заказы, самостоятельно выбирая, в какое время и над чем работать. Разрабатывал бизнес-планы для предприятий, набирал тексты курсовых за один несчастный день, используя свой быстрый «слепой» десятипальцевый метод печатания, делал сайты, как на заказ, так и для себя, вешая затем на них рекламу и получая от этого прибыль. Отвечал на электронные письма тех людей, у которых не было времени читать по двести писем в день и которые готовы были платить другим за эту скучную, бестолковую работу. Короче, Виталик брался почти за всякий заработок, который находил в сети. Лишние деньги у него не всегда водились, зато он был сам себе начальник, никто на него не кричал и не заставлял выходить по субботам. Однако важнейшим досугом для него были не Интернет-заказы, а всякая эзотерика и инопланетная чушь, которой он посвящал все свое свободное время. Он читал соответствующие журналы и газеты, а книги покупал только с полок под названием «научная фантастика». Когда-нибудь, мечтал Виталик, мир захватят инопланетяне, и вот на них он уже станет работать. А людей мой друг не сильно жаловал. По его мнению, все они (себя он почему-то к данным особям не причислял) мелочные, тупые и злые. Именно с ним можно было часами разговаривать про вещие сны, про загадочные светящиеся объекты над крышей соседнего дома, про нумерологию и приближающийся уже которой век подряд конец света.

Мы не виделись уже месяц. Естественно, причиной сего была моя работа.

– Я уж подозревал, что ты забыла о существовании во Вселенной объекта под кодовым наименованием Виталий Голиков Третий. Привет!

Стоит упомянуть, что и отец друга, и его дед тоже носят имя Виталий.

– Привет, прости, бога ради. Все недосуг зайти.

– Чего голос унылый? Случилось чего?

– Случилось. – Я рассказала все, что случилось.

– Гарик разбился? Во мрак. Жизнь – дерьмо. – Виталий с Игорем виделись всего пару раз и, как мне показалось, друг другу не понравились, хотя в искренности сожалений товарища я не сомневалась. Смерть – это всегда плохо. – Как ты?

– Хреново, конечно. – С трубкой в руке я ходила по комнате, по-прежнему не находя себе места в собственной квартире. – Хоть мы и расстались, но я была уверена, что не навсегда. Но даже не это меня беспокоит больше всего.

– А что же?

– Понимаешь… последние дни происходит какая-то чертовщина со мной.

– Что именно? – заинтересовался Голиков, любитель всякой этой «чертовщины».

Остановившись сбоку от окна, я слегка отодвинула тюль и стала исподтишка наблюдать за двором, будто ожидала появления зеленых человечков.

– Ну… как будто обстоятельства входят в противодействие друг с другом.

– Поясни.

– Ну вот в один день происходит что-то, а на следующий происходит обратное, понимаешь? И люди при этом не помнят, что совершали вчера.

– Ну наконец-то! Инопланетяне начали захватывать мир!

– Это не смешно.

– А я и не смеюсь. Иначе как это объяснить? Вот я вчера договорился с заказчиком, что, как только сдам ему готовый сайт, он перечислит мне на электронный кошелек двести долларов. Вечером все ему сдал. Захожу сейчас и вижу – там только сто пятьдесят. Пишу ему: где остальные? А он пишет, договаривались на сто пятьдесят, понимаешь? Бред. Кто-то из нас двоих врет.

Я вымученно хихикнула.

– У тебя иная история. Одному из вас выгодно это расхождение. Он выгадал пятьдесят баксов, так что его словам веры никакой. А у меня все не так… Люди вокруг меня просто сходят с ума.

Тут у Витальки что-то громко запищало, он наскоро попрощался, упомянув про какой-то непонятный «кряк системы», который нужно срочно стабилизировать.

– Созвонимся позже тогда, – сказала я и нажала отбой.

Среда, 19 сентября

Несмотря на то, что босс отпустил меня на неограниченный срок в связи со смертью близкого мне человека, я решила не злоупотреблять неожиданной добротой начальства, а выйти поработать, причем без опозданий, все-таки это нужно было в первую очередь мне самой – борьба за снижение цен помогла бы отвлечься от мысли о потере. А останься я дома – чем бы ни занималась, о чем бы ни пыталась думать, все равно Игорь стоял бы у меня в глазах.

Поднявшись на второй этаж, я первым делом повернула в сторону своего нового кабинета. Открыв дверь, очумела: за моим новым рабочим столом сидел Бычков, «замконя» по финансам, отчего-то никуда не уехавший. И вещи мои из помещения непостижимым образом пропали.

– Андрей Валентинович, а вы разве не уехали в Магадан?

Тот удивленно заморгал глазами:

– Куда?!

Я не успела ответить, почему что из коридора меня заприметил Петр Владимирович.

– Явилась!

– Конечно, явилась, – закрыв дверь и обернувшись к боссу, невозмутимо ответила я. – А вы тоже хороши. Обещаете мне место зама, переносите мои вещи, а потом – хлоп! – а зам-то остается.

– Что-о? – У Коня выскочили глаза на пять сантиметров вперед. – Борисова, ты что, совсем из ума выжила? Мало того что нагрубила мне, плюнула на работу, на отчет, так еще и не пришла в назначенное время за документами! Тебя кадровичка вчера весь день ждала, никуда не уходила!

– Я была здесь вчера, вообще-то! – напомнила я. – И никто мне ничего не собирался отдавать. Напротив, собирались прибавлять.

– Что?

– Что-что, зарплату! Вы мне обещали вчера.

– Так! – раскраснелся от приступа гнева Конь. – Чтобы через пять минут духу твоего здесь не было! И не забудь, когда будешь бежать отсюда куда глаза глядят, прихватить трудовую книжку и расчет!

Он опять все переиграл! Он ведет себя как… позавчера!

Я вдруг кое до чего додумалась и опрометью бросилась к выходу, проигнорировав кабинет инспектора по кадрам и произнеся самой себе вслух:

– Не забыть бы завтра выйти на работу!

Уже на лестнице я слышала возмущенное шефово:

– Что-о-о?!

Выйдя из фирмы, я плюхнулась в подъехавший к остановке автобус и поехала к Виталику. Этот бред должен иметь какое-то объяснение, и только помешанный на научной фантастике человек мог мне помочь разобраться.

– О, какими судьбами! – удивился Виталик, пропуская меня вперед. – Представляешь, что я сегодня прочитал в журнале! Ученые-астрономы подтвердили возможность существования Новой Планеты, и…

– Мне не до этого, – рявкнула я.

Виталик закрыл дверь.

– Проходи на кухню. Щас чаек организую.

– Чай мне не поможет, – грубо отрезала я.

– Да что с тобой?! – удивился он.

Мы прошли на кухню. Я шлепнулась на табуретку и спросила:

– Выпить есть?

Друг почесал тыковку.

– Ну давай по сто грамм.

Достал непочатую водку из холодильника.

– К днюхе готовлюсь, закупаю помаленьку, – начал он оправдываться.

Но мне сейчас были глубоко индифферентны причины наличия горячительного напитка в виталиковском холодильнике. Главное, что он есть.

Я разом опрокинула стопку. Закашлялась.

– Подожди-подожди, куда ты! Щас колбаски нарежу.

– Не нужна мне твоя колбаса!

– Да я не свою предлагаю, а магазинную, – приторно улыбнувшись, попытался пошутить друг, но я была не в настроении и даже не хихикнула. – Ладно, выкладывай, что случилось? – вмиг посуровел он, поняв по моему поведению, что дело дрянь и дальнейшая несерьезность не будет воспринята на ура.

Итак, в моей голове сложилось более или менее внятное объяснение происходящим странностям, но как их озвучить доходчиво?

Начать я решила с этого:

– Виталик, я проживаю две жизни!

– Та-ак… Докатились. – Голиков скрестил руки на груди и изобличительно произнес: – Дети на стороне, да? Потому ты так много работаешь, алименты платишь?

– Да катись ты! – психанула я и вскочила с табуретки. Нет, ну не может он дольше двух секунд быть серьезным!

– Ну ладно-ладно, тише! Садись. Подробнее можешь рассказать?

– Конечно, могу, но ты ведь не слушаешь. Каждый день я просыпаюсь в новой жизни.

Пару секунд он молчал.

– Вот теперь я понял еще меньше, чем до этого, – покачал головой.

– До этого ты вообще ничего не понял!

– Во-во, – кивнул он.

– Ладно, – вздохнула я и попыталась начать иначе: – Помнишь, я тебе вчера говорила про странности, которые происходят? Сегодня я кое-как привела их к системе.

– Вчера? – изумился друг. – Какая муха тебя укусила? Мы месяц не виделись.

– Да, не виделись, но вчера говорили по телефону.

– С тобой точно какие-то странности творятся. Мы не говорили с тобой вчера, иначе бы я это запомнил. Я был трезв как стеклышко.

– И ты туда же! – закричала я. – Вы все сговорились свести меня с ума, да? Каждый человек ведет себя по-разному на следующий день! А через день так же, как до этого!

– Так, ты пить завязывай, хорошо? – посерьезнел парень. Глянув на стол, убрал бутылку обратно на полку холодильника.

– Блин… Ну как тебе доказать… Я тебе вчера рассказала, что Игорь разбился на машине.

– Гарик разбился?! – удивился собеседник, как будто слышал это впервые. – Вот мрак. Жизнь – полное дерьмо.

– Да-да, ты точно так мне вчера и ответил. А еще ты по телефону сказал мне, что тебе заказчик обещал двести баксов, а перевел только сто пятьдесят.

Виталик захлопал глазами.

– Да, было такое. Но сегодня я уже утряс вопрос. Но как ты узнала про это? Неужели я лунатик? Я совершенно не помню нашего разговора.

– Именно. Не помнишь. Потому что его не было. То есть в этой жизни не было.

– Не было? А как ты узнала, что мне меньше заплатили?

– Ты слышишь меня или нет? Я говорю, в этой жизни не было. Потому что это было в прошлой.

– Ах, ну да. Переселение душ, – закивал друг Голиков. – В это я верю.

Я уронила голову на стол и заскулила.

– Виталик, это у нормальных людей переселение душ. А у меня – переселение мозгов. Через день стандартно. У меня две жизни, и каждый новый день я живу в них по очереди. – Виталик молчал. – Ты мне не веришь, да?

– Ну почему… Просто… У тебя был тяжелый день вчера. Ты такое узнала, что… Я бы точно тронулся, если бы умер любимый человек. Благо что у меня его нет! – как-то глупо хихикнул он.

Все, короче, понятно. Он решил, что у меня расстройство нервной системы из-за смерти Игоря. Я бы тоже так решила, но эти странности начались раньше.

Немного покумекав, я подумала схитрить.

– Расскажи мне о себе. Как у тебя дела?

Друг порадовался смене темы. Улыбаясь, ответил:

– Все путем, все как всегда! Сплю, ем, торчу в инете.

– Чем ты занимаешься последние дни?

– Вот… мамку навещал вчера.

– Нет, не то, – прервала я. – Расскажи что-нибудь личное. О чем еще никому не говорил.

Он удивился, но просьбу выполнил:

– Ну хорошо, с утра я занялся очень интересным проектом. Знаешь, что это? – У Виталия загорелись глаза. – Я разрабатываю Интернет-портал для людей, которые повстречались с пришельцами. Или с чем-то сверхъестественным. С чем-то, чего они не могут объяснить или постигнуть. Портал будет называться «Экстраразум». – «О, это как раз для моих двух жизней!» – сразу подумалось мне. – Там каждый человек сможет после быстрой регистрации на форуме делиться загадочными событиями и происшествиями в своей жизни. И здесь никто не будет смеяться над безобидной верой в инопланетную жизнь. – В голосе друга засквозила обида. Видимо, он именно себя и имел в виду. – Мы скажем «нет» узколобым материалистам, зацикленным на своих карманах, тачках и удовлетворении лишь природных инстинктов. Вот.

– Отлично. Спасибо.

Я встала и ушла. Сегодня мне Виталик не поверит. Но зато он поверит мне завтра!

Возле дома я сделала вообще из ряда вон выходящую вещь. Зашла в центр мобильной связи, купила новую симку, тут же на улице вставила ее в телефон и по памяти набрала номер Игоря. Самое ужасное было не в том, что отчаявшаяся девушка названивала своему умершему возлюбленному, а в том, что ей ответил… его голос.

Я сдавленно охнула и нажала на сброс.

Зайдя в квартиру, начала проводить расследование. Позвонила сперва Надьке на городской. Первый вопрос, который я хотела задать, должен был прозвучать примерно так: «Что ты делаешь завтра?», но застрял в горле.

А все потому что:

– Ксюха, неделю тебя не видела и не слышала! – донеслось из трубки бодренькое. – Эй, ты что молчишь? Алло!

Я сбросила. Отдышалась.

Неделю не слышала?!..

Перенабрала.

– Надюха! – стараясь придать голосу побольше небрежной радости, заголосила я. – Что с этой проклятой линией! Отрубили. Не первый раз уже за эту неделю. Что ты завтра делаешь?

– Пока не решила, даж не знаю… А ты? Все так же вкалываешь? А то мож сходили бы куда?

Пока не решила?! А как же похороны? А кого хоронить-то, если он жив-здоров и злобно отвечает на все незнакомые телефонные номера.

– Надь, у меня сумку свистнули. С телефоном. – Подруга громко ахнула. – Да. Запиши мой новый номер. Или звони на старый, который я год назад сменила. В этом телефоне две сим-карты.

– Записала. А как тебя ограбили? И где?

В нескольких предложениях я обрисовала, как это произошло, чувствуя себя полноценной идиоткой, ведь три дня назад я все это уже рассказывала. Слова Нади были почти идентичными тому, что я уже слышала от нее тогда. С некоторыми различиями. Человек ведь не всегда одинаково излагает свои мысли, но сами мысли остаются теми же. Короче говоря, она реально слышала эту историю впервые. Здесь не может быть обмана.

Закончив беседу, я набрала Эльвирин городской. Ответила ее мама, причем ровным голосом. А никак не рыдающим. Я попросила передать трубку подруге и, услышав ее голос, поинтересовалась, все ли хорошо у Игоря.

Эльвира разговаривала со мной сквозь зубы по неведомой мне причине. Заверила, что с ее братом все в порядке, он сейчас очень занят заключением контракта с продюсером. Я попросила передать, что желаю ему удачи.

Спать я ложилась с улыбкой. Игорь был жив! В этой жизни он был жив. И это главное.

Четверг, 20 сентября, жизнь № 1

Когда я проснулась, первой мыслью было то, что, возможно, мне все померещилось и никаких смертей не было. Но появившаяся на пороге моей квартиры одетая во все черное Надежда одним своим видом доказывала обратное.

– Ты еще не одета? Торопись, нас ждут внизу, в машине, – мрачно сообщила она.

Я стала быстро одеваться, ничего при этом не чувствуя и ничего не говоря.

– Опять рыдала всю ночь? Вид у тебя неважный.

– Нет. Незачем.

– Незачем? – удивилась формулировке подруга. – В каком смысле?

– А в таком. Игорь жив. А все это – чья-то злая шутка.

Надежда помолчала. Затем подошла и обняла меня.

– Бедненькая. Ты так настрадалась. Ниче, время лечит. Пойдем, мы должны быть там, даж если все внутри противится этому. Но ты права в одном – такие, как Игорь, всегда будут жить. В наших сердцах.

– И не только в сердцах. Он будет жить завтра. И еще каждый день через день. Пока я не разберусь с тем, что происходит.

Надюха посмотрела на меня с испугом, но ничего не сказала.

Погода была на удивление теплая и солнечная. Редкие облачка на небе принимали округлую форму, и в каждом мне виделось лицо Игоря… Да, может, я и впрямь сошла с ума. Но жить надеждой лучше, чем вовсе не жить. А если бы я верила в то, что происходит сейчас, я бы жить не смогла.

Мы находились на городском кладбище. Гроб уже заколотили и погружали в яму. Все скорбящие, кроме нас с Надькой, подходили к телу прощаться. Некоторые делали это громко, слезно, почти театрально. Игоря многие любили, у него была толпа друзей и знакомых. Даже малочисленные фанаты группы, слушавшие Игоря в клубах, где они выступали, тоже пришли. Вся группа, разумеется, была сегодня здесь. Мы с подругой стояли чуть поодаль ото всех. Разумеется, за оградой, потому что то небольшое пространство внутри нее оккупировали самые близкие, а я себя к таким уже не причисляла.

– Ты посмотри, этот гад ни единым взглядом не одарил меня! Будто и не встречались, – сетовала подруга, источая яд и не отрывая глаз от неподвижно застывшего возле гроба Якова, гитариста группы.

– Почему люди на меня косятся? – поражалась я вслух, обращаясь в общем-то только к себе самой, но Надька откликнулась. Все-таки могла она о чем-то другом, кроме бывшего, думать!

– Наверно, потому что не подошла к гробу попрощаться. Честно гря, я тож весьма и весьма удивилась. Ксюха, горе тебя совсем скосило. Я знаю, ты не любишь выражать свои чувства прилюдно, но приличия требовали подойти и попрощаться. Неуж ты не понимаешь, что не увидишь его больше никогда? Ой, – тут же осеклась она, – ради бога, прости, Ксю, я не должна была…

– Ничего. Я не сержусь, – ответила я хладнокровно. Просто я доподлинно знала, что увижу его снова, поэтому на слова подруги не сердилась и до слез они меня не пробрали. – Нет, это связано с чем-то еще. Как только мы приехали, вся его семья и друзья воззрились на меня волком.

– Ну, знаешь… Они все не очень-то тебя любят. Ты ведь знала? – испуганно уточнила Надя, побоявшись, что выдала страшную тайну.

– Наверно… Хотя… я не думала, что меня не любят так сильно. Да и вообще… Из-за чего?

– Насколько я знаю, маман часто грила, что ты ему не пара и что он достоин лучшего обращения. И сестрица подливала масла в огонь, хоть вы вроде и подруги, но ваших отношений она не одобрямс. Слышала, как она сказала, что ты думаешь только о себе и что якобы Игорь по твоей вине часто поступал себе во вред. Но я думаю, это оттого, что он не пошел как-то раз на ее дэрэ, потому что к тебе должен был прийти мастер, а ты боялась принимать постороннего мужчину в квартире одна.

– Да, но я просто попросила Игоря присутствовать, я его не заставляла! – оживленно начала защищаться я, вспоминая ту давнюю ссору с Эльвирой. – К тому же, я не думала, что это настолько затянется. А он мог уйти, чтобы поздравить сестру, в любой момент.

– Он не мог, – с игривой хитрецой в голосе, совершенно недопустимой на похоронах, заявила Надежда. – Ты же знаешь, он слушался тебя, словно раб. Он выполнил бы твою просьбу, даже если пришлось бы пропустить собственный день рождения. А уж сравнивать с сестрой – ты всегда была ему дороже. Она это понимала, потому и злилась.

Я немного помолчала, обдумывая услышанные слова. Потом спросила:

– Надя, как ты думаешь… Я вела себя как стерва? – И впервые посмотрела на нее, оторвавшись от движущихся лопат впереди.

Та помолчала, приглаживая ежик коротких светлых волос, затем пожала плечами.

– Ты же знаешь, мы в этом схожи. Я тож не понимаю отчаявшихся баб, которые сами вешаются на мужиков и сдувают с них пылинки, боясь, что нового они уже никогда не найдут, что этот мужик – последняя их надежда на счастье. Мне они противны, мне их жалко. Это слабые люди, которые категорически себя не любят. Я-то уверена, что нового мужика завсегда найду, я знаю себе цену. И считаю, что это мужик должен бегать за мной, а не я за ним. Так что… Насчет стерв… Надо быть стервами, иначе мужчине не захочется завоевывать тебя снова и снова, ему станет скучно. Посмотри на этих жалких подлиз – долго у них мужчины задерживаются? Вот. А ради нас они жизнь готовы отдать. – Она покосилась на копающих и, вытаращив глаза, поспешно добавила: – Ой, то есть фигурально выражаясь, я хотела сказать…

– Я поняла, – кивнула я. – Но где та грань, за которую переступать не надо? Когда неприступность и чувство собственного достоинства становятся обычным мерзким гипертрофированным эгоизмом? Я знаю, что обращалась с ним плохо, но, может быть, я слишком плохо с ним обращалась?

Надя пожала плечами.

– Не зна. Твой Игорь не похож на тех козлов, с которыми я встречалась. Вероятно, он заслуживал чего-то лучшего. Но зачем сейчас себе душу рвать? Отпусти это. Не думай.

Апофеоз всеобщей нелюбви ко мне настал, когда в квартире на поминках я прошла на кухню, собираясь помочь его матери накрыть на стол, однако меня оттуда буквально выгнали. Разозлившись, я схватила Надьку под руку и увела из квартиры. Мы немного прогулялись, пообедали в кафе, а к пяти часам я привалила на работу.

Босс встретил меня с распростертыми объятиями. Я подписала переводную, в которой стояла заоблачная цифра моего нового оклада, но это меня уже не могло порадовать. Все мои мысли занимал Игорь. Работать я в таком состоянии не могла и через пару часов ушла. Но домой я не торопилась. Влезла в автобус и проследовала по вчерашнему маршруту.

Виталик удивился, увидев меня на пороге.

– Проходи, проходи… Мне позавчера не понравился твой голос. У тебя неприятности?

– Мой голос… по телефону? – уточнила я.

– Ну да.

Отлично. Это как раз подтверждало мою теорию.

Мы прошли в комнату и устроились на диване. По телевизору транслировали передачу про НЛО.

– Будешь смотреть? Только началось.

– Давай, – смиренно кивнула я.

На рекламе, начавшейся через пару минут, Виталик стукнул себя по лбу, что-то вспомнив важное.

– Вот что я хотел тебе рассказать! Представляешь, вчера статью такую прочитал…

– Знаю, про Новую планету что-то там.

– Откуда ты знаешь?! – изумился Виталий Витальевич моим телепатическим способностям.

– Об этом и я хотела с тобой поговорить.

– О чем?

Я посмотрела внимательно в его темно-синие глаза. Мой добрый друг, верный, старый, надежный, с которым был съеден не один пуд соли. Мы знакомы с детства. Что, если я его сейчас потеряю?

– Есть хоть малейшая вероятность, что ты мне поверишь? – спросила тихо с намеком на драматичность.

– Ты меня пугаешь. Что случилось?

– Понимаешь… Я попала в почти сказочную обстановку. Только приятного здесь мало, так что это, скорее, антисказка. Но не менее волшебная. Несколько дней назад я стала проживать две разные жизни. Через день. То есть, понимаешь, первый день – у меня все так-то, следующий – все по-другому, третий – опять как в первом. И эти жизни идут параллельно, от меня не завися. Я участвую в каждой из них ровно на пятьдесят процентов, потому что, пока я нахожусь в жизни № 1, кто-то вместо меня проживает день в жизни № 2. И когда на следующий день я попадаю в жизнь № 2, то предыдущего дня вообще не знаю! Не имею представления, что я там делала и как себя вела… Но люди при этом не замечают моих преобразований! Возможно, даже общаются со мной, а я ни сном ни духом!

– Потому что находишься в другой жизни…

– Именно! – Я так обрадовалась поначалу, что Виталик мне поверил и так быстро разобрался во всем, однако уже через секунду… раздался хохот! Он потешался надо мной самым наглым образом!

– Это отличный момент для фантастической статьи! Или рассказа! Можно что-нибудь такое сочинить… То есть ты решила стать писательницей, да? – подмигнули мне в отвратительнейшей манере.

– Да нет же! Это правда! – Виталик продолжал ржать. – Ну я так и знала, что ты мне не поверишь!

– А ты бы поверила в такое? – разумно заметил друг. – Что за бред? Живешь через день в разных жизнях… До такого и Шекли бы не додумался. И Спилберг бы не снял.

– Но это правда, увы.

– Просыпаешься в новой жизни… – бубнил себе под нос Виталий, причмокивая и ухмыляясь собственным мыслям. Видимо, сама идея показалась ему занимательной. – Через день… А почему жизней не три и не четыре? А лучше бы семь, а? Чтобы не запутаться. А так по дням недели! Понедельничная, вторничная, средная жизнь, четверговая…

– Фиговая! – выдала я в рифму. – Смейся, смейся… Я вот сама не знаю, как не запутаться! Один раз уже пришла на работу, с которой меня уволили! А до этого пришла – думала за вещами – а меня повысили! Вот такие пироги.

– Повысили? Занятно. В одной жизни уволили, а в другой повысили? Слушай, я знаю, что с тобой происходит!

Я сморщилась:

– Только не говори, что я тронулась умом после смерти любимого. Ты так утверждал вчера, больше я таких намеков не вынесу…

– Вчера? А мы разве разговаривали вчера?

– Да, я была здесь. Но ты этого не помнишь. Потому что это было в другой жизни.

– Нет-нет, смотри, как все было. Повышение – твоя мечта, верно? Ты ж зациклилась на карьере. Вот тебе вердикт по двум жизням, слушай! – Виталик прочистил горло, а я затаила дыхание, предчувствуя разгадку мучившей меня тайны. Вот ведь знала я, к кому обратиться! Виталик же специалист в таких вопросах. Когда надо разобраться с таинственным и сверхъестественным – это к нему! – Короче, одна из твоих жизней, та, где тебя уволили, это… твоя настоящая жизнь!

– Обрадовал…

– Подожди, слушай дальше. А та, вторая, где тебя повысили, где ты исполнила свою мечту, это… – друг хитро замолчал, глядя мне в глаза и испытывая мое, которое ни к черту уже, терпение.

– Это… – поторопила я, так как играть в интригующего публику ведущего какого-нибудь дурацкого низкопробного шоу была не намерена.

– Это твой сон! Тебе приснилось это, дуреха! Все наши мечты сбываются во сне!

Этого я уже не смогла вынести. Схватила подушку и стала его молотить.

– Ну ладно, ладно, пошутили и хватит! – отобрал у меня подушку и поместил ее себе под спину. – Так что случилось у тебя? Рассказывай. Я готов выслушать.

– Я уже рассказала!

– Так ты продолжаешь настаивать на теории двух жизней?

– Да! И я могу это доказать!

– Ну-ка! Рискни.

– Это не смешно! И даже не весело! Заткнись и слушай. Вчера утром к тебе пришла гениальная идея создать проект, посвященный твоим интересам. Это будет Интернет-портал под названием «Экстраразум». Люди будут заходить, регистрироваться и под своим ником писать истории, которые с ними приключились. То есть необычные истории, связанные с НЛО, призраками, просто загадочными вещами, которые они не могут объяснить даже сами себе. Но здесь, – особенно выделила я, – никто над ними смеяться не будет! Потому что этот сайт именно для тех людей, кто пережил это или кто просто верит в необъяснимое. Вы скажете «нет» материалистам, зацикленным на своих деньгах и низменных инстинктах, забывших о том, что такое духовные материи, и не ведающих о том, что значит «тонкий мир».

С каждым моим словом Виталик бледнел и, как мне казалось, холодел. Во всяком случае, под конец у него изо рта чуть ли пар не шел, а губы посинели. И ладони он стал потирать одна об другую, будто мечтал сейчас о варежках.

– Ну что молчишь?! – поторопила я, так как жаждала хоть какой-то реакции.

– Ксень, я не понимаю… Откуда ты все это знаешь?! Ну ладно про мою задумку, но ты даже мысли мои все изложила… Про материалистов… Хотя… – О, нет! Хозяин квартиры начал потихоньку приходить в себя. – Это можно было логически предположить, потому что ты меня давно знаешь…

– О боже, Виталик! Ну поверь мне! А название проекта? Откуда я могла его знать?

– Ты хочешь сказать, что это я тебе рассказал все это?

– Да! Вчера!

– Мы вчера не виделись!

– В этой жизни – нет. По крайней мере, я-то не могу сказать наверняка, потому что находилась в другой. Но раз ты утверждаешь, значит, не виделись. Но в моем вчера ты был. И этот разговор тоже.

– В твоем вчера… Нет, нет, этого просто не может быть! – Друг вскочил и заметался по комнате. Я осталась сидеть на диване, лихорадочно соображая, что бы мне добавить, чтобы заставить его окончательно мне поверить, ведь еще немного – и он тоже сочтет меня сумасшедшей, предпочтя здравый смысл ненадежным фантазиям, пускай даже на излюбленную им тему. А если я его сейчас потеряю – это все! Конец! Финита ля комедия, потому как, кроме него, никто точно не сможет поверить в такое. – Я знаю, как ты это провернула! У меня есть друг в сети! И этот друг – ты! Так? – Я молчала. – Ага! Ага-а!!! Я тебя раскусил, я раскусил тебя! – ткнул он в меня пальцем. – Это с тобой я общался в чате, это тебе я рассказывал все мои идеи!

Все, это провал! Даже если я начну утверждать обратное, что это не я переписывалась с ним в сети, он уже не поверит. Хотя…

– Зайди в сеть! Если этот человек в онлайне, значит, это не я.

Виталик задумался, но все же подчинился.

– Ты в офлайне!

– Конечно, я в офлайне! Ты того человека посмотри, о котором говорил.

– Так я про него и говорю. Это же ты. Ты под разными никами со мной общаешься!

– Да нет же, это не я. Слушай, перечитай историю сообщений. Не мог же ты совершенно постороннему человеку рассказать все о своем новом проекте!

– Хорошо. – Виталик принялся читать. Я терпеливо ждала, поглаживая диванную подушку. – Да, ты знаешь, названия «Экстраразум» я ни разу не писал! Но… Что тогда получается? Что ты права, что я сам тебе рассказал?

– Так все и было, – подтвердила я, кивая. – Вчера.

– Не могу поверить… Это бред… А что я еще говорил тебе вчера?

– Про то, что ездил к матери, про то, что начал закупаться к днюхе, и у тебя уже одна бутылка водки стоит в холодильнике. Правда, мы ее вчера начали, но…

– Как начали? – выкатил глазенки Виталик и пулей полетел на кухню. – Нет, она не вскрытая, – крикнул мне оттуда.

– А в другой жизни вскрытая, – пропела я.

Он вернулся в комнату, сел подальше от меня – в кресло за компьютерный стол. Мы немного помолчали.

Потом я хлопнула в ладоши.

– Ура! Я придумала. Давай поиграем в игру.

– Нет! Ты не видишь, что я не настроен? Я пытаюсь разобраться.

– Так я об этом же! Я буду задавать тебе вопросы, ты – отвечать. А твой ответ я предварительно запишу на лист бумаги. Потом сверим с тем, что ты скажешь.

– Не понял.

– Дай бумагу и ручку!

Он взял из принтера чистый лист и отнес мне вместе с ручкой. Я кое-что накарябала.

– Давай выпьем!

– Что-то ты пить взялась каждый день…

– Раз у меня жизни две, может, и печени две? – хихикнула я. – Есть закуска какая-нибудь? Хоть что-то?

– Есть колбаса.

– Не нужна мне твоя колбаса!

– Да я не свою предлагаю, а магазинную!

Я рукой его остановила и развернула лист бумаги так, чтобы он смог прочитать со своего места.

– «Я не свою предлагаю, а магазинную»… Что это? Откуда ты знала, что я так отвечу?

– Хочешь еще поиграть? Мы вчера долго общались, – невинно заморгала я глазками, всем своим видом показывая, что никуда не тороплюсь.

– Нет-нет! – испугался Виталик. – Не надо! Знаешь… Не думал, что я это скажу, но мне кажется… я начал тебе верить.

Следующий час мы пытались разобраться в происходящем. Виталик снова и снова просил рассказать ему, с чего, как я полагаю, вся эта дребедень началась, и подробно расписать каждый последующий день. Я терпеливо повторяла.

– То есть все началось с удара по голове? – подытожил он.

– Да.

– Занятно… Знаешь, что я думаю?

– Что меня слишком сильно ударили? – хихикнула я.

– Ага. Именно это я и хотел сказать. Итак. Ты разругалась с Игорем. Тебя ударили по голове. Ты легла спать… Вообще нормальное такое решение после нападения и ограбления… Ну да ладно, чужая душа – потемки… Вот, а на следующий день тебе звонит Игорь и расписывает, какая ты прекрасная. Условно назовем это первой жизнью, – я усиленно закивала, потому что именно так ее для себя и окрестила сама. – После этого разговора он едет на встречу и разбивается. А во второй жизни Игорь жив, но разговаривать с тобой не хочет, поскольку вы в ссоре.

– Расстались, – уточнила я.

– Ну да. Кроме того, в жизни номер два, помимо грубости своего бывшего парня, ты наталкиваешься на увольнение с работы, которой всегда очень дорожила. Так, идем дальше. В первой жизни тебя повышают. Что еще случается?

– Мой друг мне верит. А во второй жизни – нет.

– Ну это разумно, потому что если бы ты не пошла на хитрость и не выяснила про мой проект, а также не запомнила бы некоторое мои фразочки, то… Слушай! Эврика. Я напишу сам себе письмо. Да! Свой почерк я всегда отличу. И подпись поставлю, она у меня заковыристая, подделать никто не сможет. Так вот, ты завтра – у тебя ж вторая жизнь будет, так? – придешь ко мне, так как ты все равно безработная, и покажешь его. Я обязан буду поверить. А еще попросишь что-нибудь написать в ответ. И принесешь мне обратно. Через день. И тогда я – нынешний я, который в этой жизни, – лишний раз удостоверюсь, что все так, как ты говоришь!

Виталик распалялся все больше, в глазах заискрились огоньки, и я поняла, что он заигрался.

– Слушай, вместо того чтобы переписываться с самим собой как заправский пациент палаты номер шесть, подскажи лучше, как мне с этим со всем быть! И вообще, я вам обоим не почтальон, вот так вот.

– Ксюха, ты злая такая! И противная. Вот. А было бы так прикольно… Мне так интересно, что ответит мне мой второй я из другой твоей жизни…

– Я не хочу ставить научно-следственные эксперименты. Я хочу понять, что происходит! И как мне все вернуть!

– Давай думать, – милостиво согласился он. – Что происходит… Что же с тобой происходит… Хм… – Виталик почесал несуществующую бородку. Вернее, пушок на подбородке, из которого он пытается вырастить бородку. – А может, не ты живешь две жизни, это люди вокруг тебя ведут себя каждый день по-разному! Просто этого не помнят! И я тоже!

– Что за чушь.

– А ты проверь! Подойти к какому-нибудь незнакомцу, и…

– Слушай, я вот как проверю лучше! – начала я тихо злиться. – Врежу тебе по харе, а завтра приду проверить, есть синяк или нет! Есть – значит, ты один и тот же, просто придуриваешься! И остальных подговариваешь.

– Ну ладно-ладно, я же пошутил… Вообще, то, что ты описываешь, больше всего похоже на параллельные миры. Только вот как ты… – Его взгляд в задумчивости блуждал по комнате и вдруг наткнулся на обложку недавно прочитанного журнала. – Ну конечно! Эврика! – Виталик подпрыгнул и начал пританцовывать.

Я никак не могла взять в толк, что его так обрадовало. Глянула на обложку: муть мутью. Нарисована планета Земля, а чуть в стороне – другая планета. Похожая на Землю, только испещренная поверх сине-зеленого фона тонкими красными нитями, как паутиной.

– Что это?

– Это? – воодушевленно ткнул дружище в журнал. – Это Новая планета! Ты же никогда не слушаешь!

– Та-ак, теперь я хочу послушать. Выкладывай. Что это за Новая планета такая? И как она связана со мной и со всей этой ерундой, что творится в моей жизни?

– Это мир, состоящий из параллельных миров. Вещи, предметы, люди, явления природы, животные – они одни и те же, но в каждом из миров ведут себя по-разному, соответственно и жизнь отдельно взятой особи протекает по-разному. Это как эффект бабочки. Если в одной из жизней ты сдержалась и что-то не сказала в ответ, а в другой – сказала, то сразу этого не заметишь, но постепенно сказанные слова и отношение к тебе приведут к развитию новых событий, новых элементов, которых в первой жизни не было. В связи с этим, одна и та же особь в разных жизнях начинает примерно одинаково, но вот концовок – тысячи! – Видя, что я качаю головой в знак того, что ничего не понимаю, Голиков продолжил: – Приведу пример. Ты шла по улице, просто гуляла, в одной из жизней решила свернуть направо. Просто минутный порыв! А там – мужчина твоей жизни, вы полюбили друг друга с первого взгляда и так далее. – Заметив, как я мечтательно улыбаюсь, заявил: – Специально для тебя, глупой девицы, пример придумал, чтоб доходчиво было. – Улыбка с моего лица тут же сползла. – Так вот, десять из ста параллельных тебя – назовем вас так – выбрали этот путь, но одна из вас потом поругалась с ним, другая поругалась с ним через много лет, когда у вас уже появились общие дети. А остальные разделились, кто пошел прямо, кто пошел налево, и каждый выбор что-то за собой повлек. И так каждый раз, когда стоит какой-то выбор. Пример ясен? То есть ты – одна и та же в разных жизнях. Твой характер, твои взгляды на жизнь, твои родители, твой жизненный путь (изначально). Но, так как каждую секунду мы принимаем какое-то мизерное решение, все эти решения дают толчок к развитию иных событий, а стало быть, иного течения жизни.

– Ну хорошо, более-менее, что такое твоя обожаемая Новая планета, я поняла. Но как это относится ко мне?

– А вот тут загвоздка! Одни ученые считают, что на Новой планете существа имеют возможность по желанию проникнуть в любой из параллельных миров, чтобы перенять какой-то опыт (допустим, встает вопрос о том, чтобы уйти с работы, ты просматриваешь жизнь той себя, которая уже сделала этот шаг, и анализируешь, как складывается ее жизнь, вследствие чего делаешь вывод: выгодно уходить именно сейчас с этой работы или нет); другие же уверены, что проникнуть в параллельный мир обычному человеку нереально, простым людям вообще зачастую невдомек, что они находятся рядом с нами – эти самые параллельные миры. И знаешь, что из этого следует? – Глаза Виталика загорелись таинственным ярким пламенем, и мне даже стало как-то не по себе. Все же я ответила:

– Нет. Продолжай.

– Ну как нет? – Друг вскочил и заметался из стороны в сторону. В тот момент мне начало казаться, что из нас двоих вовсе не я сумасшедшая. – Ты подумай! Параллельные миры вокруг нас! Но мы этого не знаем! Так что же тогда Новая планета, а? – Я пожала плечами, все еще напуганная странными метаморфозами в поведении хозяина квартиры. Я знала, что он увлекающаяся личность, но чтобы до такой степени? Так себя изводить существованием какой-то там другой планеты, куда он все равно никогда не попадет? Бред. – Глупая женщина! – снова обозвали меня. – Это же вытекает из сказанного! Новая планета – это НАША планета! Планета Земля!

– Та-ак… А вот теперь я ничего вообще не поняла. Ты хочешь сказать, что Новой планеты не существует?

– Существует! Почему же нет? Просто она имеет другое название – Земля! – Он снова ткнул в обложку, затем, расстроившись оттого, что я не хотела проследить за его взглядом, подошел, взял ее в руки и сунул прямо мне под нос, заставив смотреть. – Видишь! Они идентичны! Просто одна из них пронизана квадриллионами нитей – параллельными мирами! Так если люди этой планеты не подозревают, что вокруг них параллельные миры, почему же тогда не может быть, что это и есть наша планета? Ведь мы их не видим, этих миров!

– Хорошо… – сказала я таким тоном, словно мне было вовсе не хорошо, а совсем наоборот. И все же я задала свой вопрос: – То есть я попадаю в параллельный мир?

– Да! Если верить второй группе ученых, тогда ты единственная на данный момент сумела попасть в один из параллельных миров, чтобы перенять опыт. Более того, смогла вернуться. Ты знаешь, сколько людей исчезает бесследно ежегодно по всему миру? Федеральные службы многое умалчивают.

– Их убивают. А трупы прячут.

– Да нет же! Все тайное становится явным. Тела бы рано или поздно нашли. Просто эти люди каким-то образом сумели переместиться в параллельный мир.

– Тебе хочется в это верить – верь. Просто это нелогично. Здесь ни одного не осталось, а в другом мире, что же, их сразу два?

Виталик замолк. Почесал тыковку.

– Возможно! Может, есть один из миров, который играет роль пристанища для тех, кто не хочет оставаться больше в своей жизни. Двойники оказывают помощь, прячут клонов в своем мире.

– Ну это вообще туфта. И как тогда объяснить, что я через день возвращаюсь? И кто тогда через день живет моей жизнью, пока я ушла в другой мир?

– Помнишь, я сказал про загвоздку? Вот. Это она и есть. Действительно непонятно. Получается, что твой двойник заменяет тебя в твоей жизни, пока ты находишься в его. А на следующий день вы возвращаетесь каждая в свою жизнь. Возникают два вопроса: какая из двух жизней твоя и как твой двойник это проделывает? Ведь ты клянешься, что сама ничего не делаешь.

– Не делаю!

– Вот. Значит, она делает это без твоего ведома.

– Кто – она?

– Ты!

– Ах, ну да. Вторая я. – Я опечалилась. Если верить воспаленному мозгу Виталика, то одна из меня, или из нас – не знаю, как лучше выразиться, – самолично меняет нас местами каждый день. И потом возвращает. Зачем? – Слушай, что мне делать, а?

– Вот тебе задание. Проследи свой переход из одного мира в другой. Возможно, тебе удастся поймать ее за хвост!

– Ты думаешь, я параллельная – золотая рыбка? Или русалка?

– Нет, ну фигурально выражаясь! Поймаешь ее на преступлении – поймешь, как она это проворачивает. И заставишь ее вернуть все по своим местам!

– Это происходит во сне, – развела я руками. – Боюсь, не получится.

– Так не ложись спать! Что тебе стоит? Вот и проследишь конкретный момент перехода из одной жизни в другую.

– Хорошо. Я попробую.

Пятница, 21 сентября, жизнь № 2

Я проснулась рано. Долго не шевелилась, прислушиваясь к своим ощущениям. Произошел уже переход или нет? Какая это жизнь? Должна быть вторая, где Игорь жив. Ведь вчера я была у него на похоронах.

Вспомнив разговор с Виталиком, я почувствовала себя очень одинокой. В той жизни у меня есть, хоть и чокнутый, но друг и, можно сказать, единомышленник. В этой же не было никого.

Ладно, я же безработная. Что ж, займемся поиском работы.

Умывшись и позавтракав, я принялась изучать газету. Объявления были весьма туманными, навроде: «В частную фирму требуются офисные работники, возраст не важен, опыт работы необязателен, з/п от 65 тыс. р». Это с каких пор такие деньги платят без опыта и неограниченного возраста работникам? Любой бабушке-старушке положат шестьдесят пять кусков? Ну явно подстава. По некоторым объявлениям я все же прозвонилась, чаще всего это было связано с нелегальными БАДами или насильным страхованием лиц, в страховании не нуждающихся. Пошли вы на фиг.

Я отбросила газету и принялась, штудируя записную книжку, обзванивать всех знакомых.

– Ксеня, тебя так не хватает! – жаловалась мне Алиска – пятнадцатый по счету абонент. – Конь совсем с дуба спятил!

– Рухнул, – поправила я.

– Ну да. Зверь. Вчера на работе сидели все до полуночи! Домой явились переночевать, с утра снова здесь. Одна проспала – ее уволили!

– Кошмар. Слушай, как же ты так спокойно говоришь по телефону? Не тебя ли случайно уволили за просып, а?

– Нет. Он повел уволенную в отдел кадров. Пять минут можно дышать спокойно. Мы все время про тебя говорим, как только представляется возможность раскрыть рот. Ты у нас теперь герой! Кто-то даже твою фотографию повесил на доску почета, прикинь? А у нас десять лет, кроме босса, там не висел никто. Босс же сам вешает по его мнению достойных!

– Да ладно? – засмеялась я. – А что за фотка-то?

– Да с празднования Нового года! Ты там немного окосевшая. Но узнаваема. Конь рвал и метал! Когда найдет того, кто это сделал, я ему не завидую!

– Обалдеть! Так приятно!

– Ой, кажется, он возвращается! – со священным трепетом поведала мне Алиска, собираясь бросить трубку.

– Погоди-погоди! Твоим знакомым никто не работу не требуется? Не слышала о вакансиях каких-нибудь? Я ж без работы осталась.

– Хм…

– Алиска, помоги! В долгу не останусь.

– Я, кажется, что-то слышала от своей сестры. Ладно, вечером созвонимся.

Практически ни на что не надеясь, я обзвонила всех оставшихся знакомых. Никому никто пока не требовался. Но главное – я заявила о себе. Буду ждать. И Алиска вроде что-то такое говорила… Хотя навряд ли она перезвонит.

Однако я ошиблась. Ближе к одиннадцати вечера бывшая коллега (а по другой жизни – нынешняя) перезвонила.

– Ты ж знаешь, моя двоюродная сестра работает на военном заводе? Оборонная промышленность. Мы им как-то поставляли новые унитазы, а ребята из эксплуатационного отдела подключать ездили.

– Да-да, помню! Я по ценам бодалась с ними долго. Но потом босс велел уступить. ОАО «Восход», да?

– Да, именно. Я звякнула сестре, из ее отдела в понедельник уходит менеджер. Работа плевая, строчить письма, делать заявки, работать с поставщиками. Ты это умеешь. Просто девушка та переезжает к мужу в другой город.

– Отлично.

– Зарплата сначала будет небольшая, говорю сразу. Но там пойдет секретность. А потом за выслугу лет хорошие надбавки, это ж оборонка! Да и вообще, главное, зацепиться. А там, может, в другой отдел перейдешь, допустим, к финансистам, у тебя ж опыт какой. Просто пока освободилась только эта вакансия, и вообще они с улицы никого не берут.

– О как.

– Да, там все сложно. Наших парней даже на территорию пускать не хотели. Все по пропускам. Такой досмотр произвели, даже на таможне такого не бывает. Короче, я договорилась на вторник. Тебе закажут пропуск. Записывай адрес…

Я записала и, поблагодарив приятельницу, распрощалась. Кажется, все начало налаживаться. У меня новая работа.

Суббота, 22 сентября, жизнь № 1

Меня разбудил звонок в дверь. С трудом повернув голову вместе с затекшей шеей в ту сторону, где стоял будильник, я убедилась, что еще только восемь утра. Выходной день! Кого это принесло?

Звонки стали настойчивее. Незримый гость ждал, пока я окончательно сгоню пелену сна, поднимусь с кровати, потрясу головой, накину халат, найду тапочки под кроватью, обую их и черепашьим шагом приползу к входной двери. Все это время он звонил и звонил… И звонил снова…

Даже не додумавшись глянуть спросонья в «глазок», я распахнула дверь и узрела на пороге молодого человека с огромной корзиной цветов. Честно сказать, для меня это было сюрпризом, особенно в свете последних событий, потому я разинула рот, силясь что-то произнести. В какой бы из двух жизней я ни находилась сейчас, цветы мне дарить положительно некому: мой парень либо скончался, либо тихо меня ненавидит. Может, он решил пойти на примирение? Стоп. Это же жизнь номер один. То есть здесь Игорь мертв, кто же тогда?

– Это что? – с прищуренным от недосыпа глазом (я полночи пыталась поймать момент перехода, да так и не преуспела в этом), квакнула я парню.

– Борисова Ксения Михайловна?

– Типа да. Кажись.

Парень не удивился странному ответу. Видимо, это не первая его утренняя доставка.

– Вам цветы. Распишитесь здесь.

Я расписалась, закрыла дверь за молодым человеком и уставилась на то, что мне принесли. Гигантские орхидеи в большой плетеной корзинке. Что это за чудо? Нащупав карточку, развернула ее.

«Дорогая Ксения Михайловна! Скорбим вместе с тобой. От Петра Владимировича Бойко и всего коллектива».

– Ох и ни… – едва не выругалась я.

Скорбим вместе с тобой?! Да он что, совсем ополоумел? Мало мне повышения. Теперь еще и букеты по утрам.

Некстати вспомнив, что наша-то фирма работает по субботам, я пошла собираться.

Не стоит даже упоминать, что за опоздание меня никто не ругал. Я тихонько зашла в свой новый кабинет и начала неспешно работать. Хоть я и не любила цифры, но в них можно было погрузиться с головой и не заметить, как пройдет день. Как раз это мне бы сейчас не помешало. Мысли о двойной жизни были навязчивы и разрушительны. Хотя бы на пару часов мне хотелось притвориться, что ничего сверхъестественного со мной не происходит, я просто выполняю свою финансовую работу. Иначе можно было сойти с ума.

Посреди рабочего дня в мой кабинет, постучавшись, зашли рабочие в робах под предводительством радостно улыбающегося мне Петра Владимировича и начали облагораживать помещение. Сто раз извинившись за причиняемое неудобство, собрали мне новую стенку под документы, шкаф под верхнюю одежду, повесили красивое, в золоченой раме зеркало возле двери, а шеф в это время распаковывал лично для меня купленный сканер и читал инструкцию. Когда я попыталась возразить, что сама могу подключить его, босс замахал руками, что ты, мол, я все сам сделаю, не хочу тебя отвлекать. Хотя отвлечь все равно пришлось, когда он полез в мой компьютер вставлять установочный диск и настраивать программу для работы со сканером. Что и говорить, мой предшественник занимался аскетизмом, кабинет до сегодняшнего дня был нежилым. Пустовало много места, которое теперь восполнилось нужными вещицами. Мне даже цветы в горшках принесли и расставили всюду, чтобы завершить интерьер. И картину с часами на стену повесили.

Через несколько часов трогательная забота обычно раздраженного человеконенавистника шефа стала напрягать, и я покинула кабинет, зайдя пообщаться к девчонкам.

Все упорно трудились, боясь даже глаз оторвать от экранов мониторов и бумаг. Алиска угрюмо поприветствовала меня и снова вернулась к цифрам.

– Алис, босс сильно занят, мы можем без последствий отвлечься от работы, – сообщила я приятную новость.

Однако для побратимки новость не была шибко приятной.

– Ага, это ты сейчас так говоришь. А вчера сама гоняла нас за разговоры в обеденный перерыв, напомнив, что в этой фирме обеды не приветствуются.

– Я гоняла?! Да что ты такое говоришь! Я вчера вообще… – чуть не ляпнула «сидела дома». Это во второй жизни сидела. А в этой должна была выйти на работу. – …Из кабинета не выходила! – вовремя поправилась я.

– Ты уже не помнишь? Конечно, куда вам, важным начальникам, помнить пустые разговоры с простым народом. Нагрубила и забыла. А мы час в себя приходили.

– Ты серьезно?!

– Конечно. Я от тебя такого, если честно, Ксюха, не ожидала! – Девчонки кашлянули, как будто напоминая ей о чем-то. – Ой, простите, Ксения Михайловна.

– Ты с ума сошла? Какая я тебе Ксения Михайловна? Я…

Я не успела договорить, так как в комнате нарисовался Конь, бурлящий деятельностью. С приторной улыбочкой блеющим голоском он позвал меня оценить новую обстановку моего кабинета, а на подчиненных наорал, как всегда выдумав несуществующий вид отчета, который должен быть сдан через двадцать минут. Я не стала ругать его за безосновательную, на мой взгляд, несдержанность по отношению к подчиненным, потому что на тот момент все происходящее начало походить на какой-то дешевый фарс. Как будто меня впихнули в актерский состав действующего сейчас на сцене театрального представления, не дав заранее ознакомиться с текстом пьесы.

Кабинет был великолепен, я даже отметила, что здесь поменяли обои, хотя как они могли успеть за несчастные несколько минут? Наверно, это сделали вчера, я просто с утра не заметила.

Досидев кое-как до шести, я быстро выключила компьютер, собралась и пулей вылетела из здания. Непривычность происходящего весьма и весьма доканывала. Я чувствовала, что еще немного, и я отправлюсь в психушку. Однако самое непредвиденное было еще впереди. Не дойдя до дома каких-то пятьдесят метров, я споткнулась почти что на ровном месте. Хорошо, что на улице было чисто, и одежда совсем не пострадала, однако лицо мое угодило в пухлый белый конверт, лежащий прямо на асфальте. И люди проходили мимо него, но никто не то что не замечал – даже не наступал на бумагу, а меня прямо фейсом приложили к этому белому прямоугольнику. Дивясь на сие событие и понимая задним умом, что это неспроста, я быстро взяла конверт в руки и вскрыла его.

Куча зеленых стодолларовых бумажек сказала мне привет. Я пересчитала их прямо там, лежа на земле. Ровно сто. А еще записка. Накарябано чьим-то некрасивым, но читаемым почерком: «Пошел умирать. Наследников у меня нету. Радуйся, случайный прохожий! Это теперь твое. Единственная просьба – поставь за меня свечку. Михаил».

– Отлично! – воскликнула я сгоряча. И восклик этот был – что может показаться неожиданным – отнюдь не радостным, скорее досадным.

Первым порывом было выбросить это барахло, с горечью осознавая тот факт, что я стала лохом какого-то очередного мошенника, но что-то удержало меня от этого. Точнее, не что-то, а конкретно вывеска «обмен валюты» неподалеку, на которую наткнулся блуждающий взгляд. Рискуя попасть в тюрьму за фальшивомонетничество, я все же побрела в ту сторону. Каково же было мое удивление, когда одну предоставленную стодолларовую купюру спокойно обменяли, предварительно проверив ее ультрафиолетом. Они были подлинными!

Вернувшись домой в шоковом состоянии, я тут же набрала Виталика.

– То есть мало того, что тебя повысили, да и босс, некогда рвавший твою плоть зубами, теперь тебя облизывает с ног до головы, так тебе еще и подарили… сколько там… десять штук баксов! – прокомментировал друг, выслушав обзор событий сегодняшнего дня.

– Быстро считаешь.

– Да. Слушай, подари их мне, а? Ну что тебе стоит?

– Иди ты. Дело не в том, что мне делать с долларами, а в том, что мне делать со своей жизнью!

– Ты хотела сказать, с двумя жизнями? – хмыкнул товарищ.

– Это не смешно.

– Ладно. Я могу приехать? Очень любопытно собственными глазами взглянуть на записку и подарок.

– Приезжай.

Через час мы сидели в кухне и пили чай. Виталик предложил выпить чего-нибудь покрепче, но я решила, что нам обоим нужна трезвая голова, дабы иметь способность разобраться во всем.

– Ты сумела нащупать переход? – отхлебывая горячую жидкость из разноцветной кружки, поинтересовался друг.

– Нет! Я пыталась. Полночи глаз не сомкнула. Потом все-таки заснула. Вот такие пироги.

– Плохо.

– Знаю! – Я приложила ладони ко лбу, опершись локтями о стол. – А что прикажешь делать?

Он подумал. Затем выдал идейку:

– Слушай! Тебе надо наглотаться энергетиков! И поехать в какой-нибудь клуб тусить! На всю ночь.

– Ты гений! – обрадовалась я. – Точняк! Позвоню Надюхе.

– Вот. Проторчите до утра. Вернешься домой и начнешь всех обзванивать. И желательно, чтобы твоя подруга была с тобой все это время. А ты ее тихонько опрашивай каждые десять минут, чтобы понять, в какой из двух жизней ты находишься.

– Виталик, знаешь, чего я боюсь больше всего?

– Что во всем мире когда-нибудь закончится водка? Я тоже часто об этом думаю.

– Нет же, дурак! Вдруг количество жизней увеличится!

– О, нет, даже не думай об этом. Это ж сколько писем другим я мне придется писать.

– Да не стану я передавать твои письма! – взбушевала я. – Кончай ерунду пороть! Но ты просто представь. Если твоя Новая планета действительно существует, действительно является Землей, и я одна нашла путь перехода из одного параллельного мира в другой, то я вполне смогу переходить так же и в третий, и в четвертый, и в пятидесятый мир. Точнее, не я нашла, а мой двойник. Но неважно. Пострадаю же я от этого.

– М-да, стремненько, – почесал тыковку приятель.

– Стремненько?! – Я вскочила со стула. – Меня швыряет, понимаешь ли, по мирам и планетам, а он знай себе «стремненько»! Это хуже, чем стремно! Это… Это… очень стремно, знаешь ли!

Виталий захохотал и получил кулаком по харе.

– Эй! – обиженно заскулил он, потирая ушиб. – Поосторожнее! Я все-таки твой друг. К тому же, к кому ты жаловаться будешь бегать, если меня не станет?

– Извини, но я сейчас не в таком состоянии, чтобы шутить. Мне нужна конкретная помощь!

– Слушай, я не знаю, чем помочь тебе, ясно? Хоть исколоти всего и ноги-руки поотрывай. Думай сама-то!

– Блин, ну зачем я к тебе обратилась-то? Если б я могла сама думать, я бы думала и без тебя!

– Ну что ж ты вредная такая, Борисова?

– Я не вредная, я слабая, беззащитная женщина. А ты мужчина. Мужчина должен уметь решать проблемы.

Тут уже и Виталик разозлился.

– Знаешь, я тебе не Игорь твой! Царствие ему небесное. Это он все твои проблемы решал за тебя. А теперь привыкай сама!

– Не говори так о нем! Не говори так о нем!! – завопила я, подпрыгнув, и начала колотить посуду.

Виталик отскочил к двери и бешено заморгал глазищами. К его счастью, ему редко случалось быть свидетелем бабской истерики. С другой стороны, в ином случае он бы знал уже, как себя вести, был подкован, а не как сейчас: стоит в дверном проеме с испуганным видом и думает, бежать ему или лучше притвориться невидимкой, чтобы лишний раз не обращать на себя мое внимание. Лишь через десять минут до него дошло, что надо делать: налил в стакан воды и плеснул мне в лицо. Я охнула и, тут же успокоившись, села.

– Чего ты так взбеленилась-то, скажи? Что я сделал? – потом спросил он, усаживаясь рядом уже без опаски.

– Ты сказал о нем «царствие ему небесное», – тихо пробормотала я.

– И что? Так всегда говорят.

– Но он же жив! А ты о нем… как о мертвом.

– Ну извини, если перепутал, но в этой жизни его нет!

– Нет, – согласилась я. – Но в другой он есть. Так что если еще раз что-нибудь подобное о нем скажешь, я тебя убью.

Говорила я спокойно и чуть слышно, потому на сей раз Голиков не устрашился. На меня же навалилась такая чудовищная тоска при воспоминании об Игоре, что захотелось лезть в петлю, а вот решать что-то, спорить, думать о чем-то уже не хотелось вовсе.

Еще через час мы помирились, друг даже отнес меня в постель, укутал одеялом и подал горячего чаю с молоком и печеньем. Я все это с благодарностью употребила и, глотая рожденную навалившейся вдруг усталостью зевоту, тихо рассказала:

– Ты прикинь, теперь эта безобразница творит что-то, пока меня нет. – Видя по его реакции, что он ничего не понял, пояснила: – Мой двойник раньше вел себя тише воды, ниже травы. Я только знала о нем, что он – то есть она – пришла, допустим, вчера на работу. И сидела весь день, а потом ушла домой. Но теперь она начала конфликтовать с моими знакомыми!

У Голикова расширились глаза.

– Ни фига себе! А конкретней? Что случилось?

– Она наговорила гадостей Алиске.

– Она – в смысле, ты?

– Я, но не эта я, а я другая.

– Ну я понял. Занятно. И что ты собираешься с этим делать?

– Разберусь с ней по-свойски! Допустим, не заведу будильник. Пущай с утреца побегает!

Друг захихикал.

– Не боишься, что отомстит?

– А чего мне бояться? – разумно заявила я. – Это она выслуживается. А мне по фиг. Я могу и опоздать. Или вообще на работу не явиться. Босс мне все простит.

– Вообще послушал бы кто-нибудь наши разговоры со стороны! Форменная психушка.

– Во-во.

Воскресенье, 23 сентября, жизнь № 2

Переход я снова не уловила. Позвонила парочке знакомых (в том числе Игорю и Надьке), чтобы проверить, свершился ли он вообще. Свершился, люди вели себя как в жизни номер два (Игорь ответил, и трубку я, конечно, бросила тут же), и это оптимизма не прибавило. Просто никаких зацепок относительно происходящего я не накопала до сих пор, да и никакие шаги не принесли даже маломальского результата.

Полдня я копалась в Интернете, пытаясь раздобыть хоть какие-то сведения. Сперва я забила в поисковой строке фразу «параллельные миры». На меня навалилась куча бесполезной информации про квантовые тоннельные переходы и эффект бабочки, в которой я все равно ничего не понимала и безнадежно путалась. Помимо прочего, всплывали литературные произведения и фантастические фильмы, основанные на данной теории. Их, оказывается, написали и сняли чуть ли не тысячи. Дальше я стала копаться в теме проклятий, ведьм и всякой черной магии, думая, что кто-то таким образом решил со мной расплатиться. Только как это можно было устроить? Прочитать заклинание над куриными перьями на древнеафриканском языке и подбросить мне их под дверь? Конечно, в такое я не верила и все же охотно прошерстила все сайты заявленной тематики. Ничего похожего там не встречалось.

Взгрустнув, я выключила компьютер: в моих изысканиях он не помощник. Единственный вывод: никаким колдовством либо тем паче порчей тут не пахнет. Зря я подозревала в своих злоключениях завистливых знакомых. Моя жизнь стала каким-то банальным фэнтези, и откуда ноги растут, я так и не смогла узнать.

Доведенная желанием выяснить причину раздвоенности жизни до отчаяния, я набрала Надюху повторно.

– Не хочешь никуда завалиться сегодня? – Поданная не так давно идея Голикова была последним шансом хоть немного пролить свет на происходящее.

– Спрашиваешь! – обрадовалась легкомысленная подружка. – Встретимся у твоего подъезда в десять. В двух кварталах от тебя зашибенный ночной клуб открыли! Давно мечтала посетить.

– Договорились.

– Форма одежды парадная! То, что ты поругалась с Игорем, не говорит о том, что надо себя хоронить заживо. Итак, две пантеры вышли на охоту!

– Берегитесь, мужики! – живо поддержала я. И мой оптимизм относился вовсе не к тому, что через несколько часов озабоченные быки станут хватать меня за красивые, обтянутые сетчатыми колготками ляжки, а к тому, что впервые я услышала про Игоря что-то отличное от «покойся с миром». Здесь, в этой реальности, про него говорили как про живого. А значит, у меня был шанс наладить контакты когда-нибудь в будущем и быть с ним! И загладить все свои ошибки…

Подбодренная такими мыслями, я рьяно принялась сканировать содержимое гардероба. Минувшие полторы недели изрядно подпортили мне нервы, и хотелось оторваться на полную катушку, чтобы их восстановить. Пусть не все, но хотя бы на пятьдесят процентов!

Удачная экипировка была подобрана на удивление быстро, зато натянуть ее, когда подошло время собираться, оказалось задачей непосильной! Четыре пары колготок порвались еще на начальном этапе натягивания, кофточка оказалась грязной, хотя я точно помнила, что после стирки не надевала ее ни разу, а юбка мятой, хотя эта ткань вообще мяться не должна!

– Проклятье! – гневалась я на неудачи, неустанно сыпавшиеся на мою несчастную голову, возобновляя поиски в необъятном шкафу.

Наконец, когда я уже конкретно опаздывала, под руки подвернулось простое, коротенькое платье, а пятая (последняя!!) пара новых колготок аккуратно села на нижнюю часть моего тела.

Мобильный разрывался, когда я покидала квартиру.

– Да!

– Ксюха, где тебя носит?! Я стою под подъездом десятую минуту!

– Я спускаюсь уже!

Пройдя два квартала пешком, мы оказались на месте. Суровый на вид дяденька, стоящий на входе, окинул нас оценивающим взглядом и неожиданно одной стороной губ по-хищному осклабился, затем и вовсе подмигнул.

Внутри громыхала музыка. За время усердной погони в передовики предприятия в рамках карьерного роста я успела отвыкнуть от атмосферы ночных заведений, потому слегка поморщилась.

– Я тоже ожидала лучшего, – не поняла причину моей гримасы Надюха. Ей приходилось орать, чтобы я услышала. – Оформление не тянет на звание лучшего ночного клуба в городе! Да и народ так себе… И дресс-кода никакого! Вон мужик в трусах ваще…

Я же настолько забыла, как должны выглядеть клубы изнутри, что меня все устраивало. Кроме громкости фона, конечно.

Мы пробирались к центру. Справа – барная стойка, по периметру – маленькие столики на двоих, чуть дальше – за занавесками VIP-кабинки, а в центре кипела жизнь… Совсем молоденькие и более-менее в летах парни и девушки танцевали под ритмичную клубную музыку, закрыв глаза, делая изящные па руками (ну это касалось больше девушек), мысленно уносясь куда-то вдаль… В воздухе пахло сигаретами и еще каким-то дурманом… То ли молодежь обкурилась марихуаны, то ли хозяева клуба где-то понатыкали зажженных восточных палочек, от которых вместо предписанного расслабляющего эффекта, напротив, часто болит голова. Стены были темно-серыми с какой-то подсветкой и рассыпанными по ним блестками. Барная стойка и столы были из чего-то черного и блестящего. Над танцполом висели шары, дающие слабый, возбуждающий красный свет.

– Какой лапочка! – взвизгнула мне на ухо подружка и тут же припустила к высокому темноволосому парню. Через пятнадцать секунд они уже танцевали в обнимку.

– Тьфу, Егорова! – разозлилась я, так как меня оставили без компании.

«Ну попробуй только мне пожаловаться на то, что он переспал с тобой и тут же бросил!» – думала я, негодуя, пока приближалась к барной стойке: танцевать сразу расхотелось. Или просто была еще слишком трезвая для этого.

– Что пьем, красавица? – сразу материализовался передо мной симпатичный бармен. Невысокий, с длинными волосами на прямой пробор.

– Мартини.

– Neat? Со льдом? Или с соком?

– Безо всего! – очень хотелось побыстрее выпить, и бармен со своими вопросами начал раздражать.

– Окей.

Через минуту вожделенный напиток оказался во рту. Neat-мартини, как называет его бармен, приятно пощекотал мне горло и подарил организму тепло. Я выдохнула и смогла, наконец, расслабиться. Отвернувшись от барной стойки, я на нее облокотилась и начала теперь наблюдать за танцующими и сидящими. Одна парочка за столиком целовалась. За соседним же, напротив, ругались, через несколько секунд прозвучала пощечина, и девушка, гордо запрокинув подбородок, чинно покинула заведение. Оскорбленный парень остался сидеть. У танцующих же царили мир и любовь. Надька едва ли не в штаны к новому знакомому лезла. Судя по его лицу, он не возражал.

Насмотревшись на посетителей клуба и отшив парочку неинтересных личностей противоположного пола, пытающихся склеить на одну ночь красивую девушку, я снова, крутанувшись на стуле, возвратилась к бармену.

– Который час точно?

– Одиннадцать ноль пять.

– Налей мне еще.

Осушив очередной бокал мартини и отбрив еще одного пренеприятного лысого дядьку, я опять спросила:

– Сколько времени?

Ответ был неожиданным:

– Одиннадцать одиннадцать. – Я-то рассчитывала, что уже намного больше.

– Да ты что, издеваешься? – разозлилась я.

– Точно тебе говорю.

– Когда же полночь будет?!

– Полночь будет в двенадцать ноль ноль, – явно специально выводил меня из себя бармен. Или просто неудачно пошутил.

– Без тебя знаю! – вскочила я в бешенстве и пересела в другой конец бара.

В процессе передислоцирования меня заметила Надька и начала зычно звать:

– Ксюха!! Иди сюда!! Здесь классно!! И есть для тебя парень!!

Глянув в ту сторону, я обнаружила, что смелая подруга обнималась уже с двумя парнями. Ну что поделать? Надо же время растянуть.

Второй был менее симпатичным, очевидно, его мне Надюха и решила отдать. Ну ладно, выпьем еще по одной и вперед.

Вернувшись к бармену, я попросила еще бокал мартини, осушила его стоя залпом и отправилась на танцпол.

…Надежда оказалась права, там действительно было веселее. Я танцевала с незнакомым молодым человеком и почти уже забыла, зачем пришла сюда. Только когда подружка, промахнувшись, ухватила меня за зад, думая, что это зад ее парня, я вернулась к действительности.

– Ты что себе позволяешь? – в притворной строгости хлопнула я подругу ладонью по руке.

– Ой, Ксюха! – Увидев, кого она схватила, Надька закатилась в истерике. Не в силах успокоиться, она рухнула на пол, прямо под ноги танцующим и продолжила уже оттуда ржать.

Я рассмеялась вслед за ней, почему-то в тот момент было крайне смешно, что меня домогалась моя же подруга (не «почему-то», конечно, а по пьяни), и мы очень долгое время не могли успокоиться. Как-то незаметно парни растворились в воздухе, когда приступ истерики прошел, мы честно пытались их отыскать по всему клубу, но не тут-то было.

– Плевать, новых найдем! – победоносно провозгласила я, и мы обе отправились к барной стойке. – Мартини всем! – щедрой рукой провела по воздуху, попав подруге в глаз. – Ой, извини…

Надюха икнула и потребовала текилы за причиненный ущерб. Опять же незаметно для нас, ее текила перемешалась с моим очередным мартини, и все последующее время мы пили какую-то адскую смесь. Из одного почему-то бокала…

Короче, когда я совсем потеряла лицо, то неожиданно захотела в дамскую комнату и, поднимаясь, зацепилась ногами за тонкую ножку стула, грохнулась на пол и стукнулась головой, что слегка мне вправило мозги, потому что, когда Надюха начала хохотать над моим неудачным падением, я, не обращая на нее внимания, перегнулась через стойку, схватила бармена и начала, потряхивая руками воротник его одежды, вопрошать:

– Время скока… вре-мя ско-ка?!

– Отпусти немедленно! – вознегодовал молодой человек, которому и так сегодня от меня досталось, но с пьяной женщиной спорить – себе дороже, потому ему пришлось посмотреть на часы и ответить: – Полпервого!

– Что?! Как это полпервого? Ты что, спятил? А где двенадцать?!

– Да что вы себе позволяете?! – возмутился парень. – Щас охрану позову!

– Верни мне двенадцать! – орала я, как рожающая сирена, а Надюха подзуживала, скандируя:

– Ударь его! Ударь его!

Тут охранник (тот самый, подмигивающий) все-таки услышал жалобные вопли незаслуженно обиженного коллеги и пришел на помощь. Грубо отпихнув меня от бармена, сказал:

– Выметайтесь!

Я начала отряхиваться, будто его лапищи могли оставить на моем платье грязные следы, а подружка крикнула ему в сердцах:

– Ну и ладно! Все равно твой клуб – дерьмо!

– Это не мой клуб! Выкатывайтесь, иначе помогу!

– Пошли, – огорченно (опять пропустила переход!) сказала я, взяла ее за руку, но тут что-то закрутилось в моей голове – или во Вселенной? – и я куда-то провалилась.

Помню, что меня несли. Точнее, я чувствовала чьи-то сильные, грубые руки. Пришла в себя уже на улице. Подруга поливала мое лицо минералкой из бутылки. Когда я открыла глаза, увидела, что лежу на грязной дороге.

Надя начала смеяться.

– Ну ты ваще, подруга! Так быстро отрубиться от какого-то мартини! Теряешь форму!

Я протерла лицо и поморгала.

– Мы его вообще-то мешали с текилой.

– Ой, подумаешь! Сколько я всего в жизни перемешала – тебе и не снилось! И ничего, жива!

– Ну ладно. Помоги подняться, – я протянула руку, и мне помогли встать. Голова все еще кружилась, но уже не так сильно.

Мы потихоньку тронулись вперед по дороге (благо не было машин), я опиралась на подругу, обхватив ее рукой за плечи, она же держала мою руку своей. Вот так мы и шли.

Вдруг меня осенило. А если переход все-таки не произошел?! Ну не могла же я совершенно ничего не почувствовать!

– Надя, какое сегодня число?

– С утра было воскресенье…

– Надя, воскресенье – это день недели. А число какое?

– Двадцать третье. Что за дурацкие вопросы на ночь глядя?

– Это было с утра. А сейчас уже не утро. Посмотри на телефоне.

– Господи, да что ты пристала! – Надька раздраженно скинула мою руку с себя и полезла в сумочку. – Двадцать четвертое, понедельник. Довольна?

– Очень. Надя, а теперь скажи мне, где я работаю?

– Боже мой, Ксюша, ты что, совсем уже ку-ку?! Напилась до чертиков и все забыла. Следующим вопросом будет, где ты живешь и как тебя зовут?

– Нет, это я знаю, – покачала я головой.

– Здорово! Класс!

– Не ерничай. Так где я работаю?

– Толчки ты продаешь!

– Ага! Нет, я уже давно не продаю. Я замдиректора!

– Сколько ты вкалываешь, я удивляюсь, почему ты еще сама не директор… Горе ты мое. Пошли в пивную, здесь за углом. Оттуда точно не выгонят. Помню, чего только не творила на прошлой неделе. И все как с гуся вода.

– Там что, охраны нет?

– Охрана есть, но хулиганит еще побольше, чем посетители.

– Понятно… Ты уверена, что нам стоит туда идти? – Мысль о хулиганящей охране остудила мой пыл.

– Ксюха, ты меня пугаешь. Раньше мы могли несколько ночей подряд тусить. И пить, сколько влезет. А сегодня ты сломалась после двух часов!

– Ладно, идем в пивную.

В пивной сперва было скучно. Пяток алкашей распивали за столиком, еще парочка мирно валялась себе под другим. Музыка звучала тихо. Слишком тихо для двух пьяных девиц. Мы попросили включить караоке.

Через пару часов были спеты все песни, убиты все бездомные кошки в округе, которые это услышали и умерли от разрыва барабанных перепонок, было выпито несколько литров пива на человека, а потом Надька начала исполнять свой коронный номер – стриптиз на столе, но так как оценить, кроме меня и еще двух бомжеватого вида мужиков, оставшихся к тому времени в заведении, было некому, быстро остыла и слезла. С чувством выполненного долга мы ушли.

– Вот это я понимаю – погуляли! – с восторгом пополам с детской радостью гордо сообщила спутница. Потом со слезами на глазах заявила: – Нам надо чаще встречаться! – и кинулась мне на шею. – Обещай, что это не последний раз!

– Обещаю! – сказала я поспешно, чтобы отделаться от ревущей подружки, по всей видимости, впавшей в маразм. – Только мне что-то не нравится раскалывающаяся голова и прогулка на гигантских шпильках по городу!

– Вот, вкуси все прелести одинокой жизни. Раньше тебя Игорь забирал из любого кабака и в любое время суток и отвозил домой.

Я резко затормозила и схватила ее за локоть.

– Надя, ответь мне на вопрос!

– Ну началось… Тебя зовут Ксения…

– Не перебивай!

– Хорошо, – без энтузиазма отозвалась спутница, – что там за вопрос?

Я вдохнула побольше воздуха в грудь и выдержала паузу. Крепко взяла ее за запястье и заставила посмотреть мне в глаза.

– Надя, ответь, что с Игорем?

Подруга весьма удивилась моему вопросу.

– Ксюш, ты что, правда больная? – спросила с беспокойством. – Ты мне жутко не нравишься сегодня.

Действительно, я же в той жизни, где Игорь умер, и как она еще могла среагировать на мой вопрос? Но как все-таки произошел переход? И когда? Я ничего не ощутила, ничего не успела понять… И Надька была со мной рядом!

– Надя, мы в десять часов встретились у моего дома. Ты помнишь?

– Да отстань ты от меня! – взвыла девушка. – Конечно, помню!

– Но это же было вчера! Ты не можешь этого помнить! Перехожу только я! А другие не переходят!

– Куда переходят?! – Надькины глаза выкатились из орбит. – Борисова, ты сумасшедшая! И выпусти мою руку! Беру свои слова назад, никуда я с тобой больше не пойду! Мне жизнь дороже.

– Я потащила тебя за собой? В другую жизнь? – продолжала я рассуждать, бормоча себе под нос. – Но это невозможно. Ты должна была остаться в жизни номер два.

Этого подружка уже не смогла вытерпеть, отбежала от меня к круглосуточному супермаркету, возле которого дежурили такси, села в одно из них и укатила. Однако я это заметила уже позже, когда желтая машина начала разворачиваться перед моим носом. Но это все было не важно. Главное, что в моем расследовании произошел какой-то поворот. И я пока не могла проследить за ним, повернуть вместе с ним, понять, что это за поворот такой и куда он ведет. Наверно, на трезвую голову это получится несравнимо лучше, но все равно ужасно хотелось разобраться прямо сейчас. Уже новый день, но Надька оставалась со мной. И никуда с приходом полуночи не пропала. И я никуда не переместилась. Хотя, по идее, я должна была лежать в постели в жизни номер один, пока мой клон подменяет меня в жизни номер два – в клубе, с Надей. Как мог произойти переход, но ничего вокруг не поменяться? Это же две разные жизни?

Так я шла и думала, забыв уже про уставшие ноги, затем полезла в сумочку, чтобы кому-нибудь позвонить и убедиться, но здесь меня поджидал сюрприз: загоревшийся дисплей телефона показывал, что сейчас уже семь утра. Ни фига себе! А я за размышлениями даже не заметила, что прошла чуть ли не половину города. Ой, мне же надо на работу!

Подождав немного на остановке, я плюхнулась в подъехавший автобус, затем немного пришлось пройтись пешком, но к восьми я вполне себе успевала. Хотя фирма работала с девяти, но начальникам положено приходить раньше. Да и когда простые работники являются ровно в девять, на них косо смотрят. Работать надо начинать как можно раньше, а заканчивать как можно позже. Лучше – вообще не заканчивать, ночевать на работе, не спя, а делая работу. Впрочем, я про это уже неоднократно рассказывала.

Увидев случайно свое отражение в витрине нашего магазина, я поморщилась, но что делать? К тому же, заму по финансам никто не посмеет ничего сказать про внешний вид. Споткнувшись на лестнице, удивилась: вроде это счастливая жизнь? Хотя в прошлый раз я тоже споткнулась, когда нашла десять тысяч баксов. На всякий случай пошарив руками по ступенькам и не заботясь о том, как это выглядит со стороны, я, ничего так и не найдя, возобновила подъем. Уже в коридоре, подходя к своему кабинету, наткнулась на босса. Выглядел он суровым. Как бы он меня ни облизывал, но приходить на работу, за версту распространяя запах пива, текилы и мартини, шатаясь и в грязной одежде (результат отдыха на дороге)?! Это даже для обожаемого заместителя слишком. Ну я хотя бы не опоздала!

На всякий случай широко улыбнувшись, я поздоровалась.

– Борисова?! – У Коня отвалилась челюсть. – Да как ты… Да как ты… Как… – Шеф начал задыхаться, потянул толстые ручонки к шее и начал судорожно пытаться ослабить узел галстука.

– Давайте я вам помогу! – с готовностью кинулась я спасать любимого начальника.

– Не смей! Не трогай! Руки прочь! – неожиданно начал брыкаться Петр Владимирович, отскакивая от меня и убирая от своего горла мои руки.