Читать книгу Большой. Злой. Небритый - Марина Кистяева - Страница 1

О чем нам твердят родители в детстве?

Чтобы мы ни в коем случае не открывали дверь незнакомцам.

Боле того.

Не открывали дверь в принципе, не посмотрев в «глазок».

Но кого интересует «глазок», если ты находишься в квартире элитного дома?

Квартира, кстати, не моя.

Сестры.

А сама сестренка отбыла в неизвестном направлении, оставив мне ключи с самыми наилучшими пожеланиями. Что, скажем, настораживало.

Сестру я любила. Она – меня тоже. Это первое.

Второе. Когда ты только что пролетела полмира, пробыла в воздухе больше двенадцати часов, потом ещё толкалась в пробке два часа, тебе есть дело, кто стоит за дверью?

Наверное, есть. Вернее, должно. Но как-то на периферии сознания.

Я хотела спать.

Я хотела есть.

Я не хотела видеть никого из знакомых Риты.

Скорее, даже ухажеров.

Я собиралась в душ. Постоять пять минут под теплой водой, смыть пыль, а затем забраться в кроватку. Под теплое одеялко и до утра. Даже намеревалась отключить телефон. Если уходить «на дно», то по полной.

Не получилось.

Потому что кто-то в данный момент стоял на площадке и очень активно названивал в дверь.

Настырно. Требовательно.

Выругавшись, я поплелась к двери.

Чуть позже я пойму, какую роковую ошибку я совершила.

Всё-таки надо слушаться родителей даже в сознательном возрасте.

Медленно моргая, я подошла к двери и просто открыла её.

Я же, черт возьми, в элитном доме… Тут чужие не ходят. Тут все свои.

Я ошиблась.

Первое, во что уперся мой почти сонный взгляд – рубашка от «Армани». Дорогая, зараза. Это плохо. Кто-то спросит – почему? Потому что такие рубашки себе могут позволить только серьезные люди.

Я же ни к чему серьезному готова не была.

Рубашка оказалась прелюдией.

Мою легкую заторможенность я отнесла к усталости. Потому что нельзя никак объяснить, почему я долго и упорно смотрела на рубашку и не поднимала глаза выше? Рубашка рубашкой, но даже она не скрывала фактуру крепкого мужского тела.

Эх…

Да, незваный гость оказался высоким, крупным мужчиной.

Тоже плохо.

Лично для меня. Не люблю я вот таких здоровяков и ничего не могу с собой поделать. Сейчас мода на «качков», на то, чтобы одежда трещала на богатырских плечах, а футболки идеально подчеркивали накаченные бицепсы-трицепсы. А мне не нравилось. Без причины. Без следствия. Интуитивно.

И ещё мужчина был не брит. Опять же, мода. Эти аккуратные и не очень бородки не носит сегодня лишь ленивый.

А меня раздражали.

Предпочитаю аккуратно выбритых мужчин.

Стоящий передо мной амбал не носил бороды, но вот побриться ему явно не помешало бы. Как-то не аккуратно. С такой-то рубашкой.

Весь его вид уступал взгляду. Мама дорогая… Может, мне всё же сделать попытку и закрыть дверь? Типа, вы ошиблись, и быстренько за замок.

Не получится.

Мужчина смотрел на меня зло. Даже агрессивно.

– Можно?

Вопрос прозвучал сквозь сжатые губы, и был задан таким тоном, что не подразумевал ответа. Незваного гостя в принципе не интересовал мой ответ.

– Нет, – а что я могла ещё сказать?

И вот тут по всем правилам приличия гость должен развернуться и удалиться.

Я ему не рада. Он мне… хммм… тоже.

Но гость продолжал стоять, испепеляя меня взглядом.

Да, выглядела я не наилучшим образом, но зачем же так-то? Посмотрела бы я на него после длительного перелета и конкретного недосыпа.

И в гости я его не звала, поэтому он может проваливать на все четыре стороны.

– Я всё же пройду.

Снова недружелюбный тон шокировал меня не менее, чем дальнейшие действия мужчины.

Меня взяли за плечи – ощутимо – и просто передвинули, словно я ничего не весила. Потеснили.

Я не успела никак отреагировать, как небритый гость прошел мимо меня, задев грудью моё плечо, окончательно потеснив.

– Что вы себе позволяете? Немедленно выйдите из квартиры! – стараясь сохранять спокойствие и не поддаваться панике, проговорила я.

Куда там…

– Дверь прикрой. Разговаривать будем.

От такой наглости я на мгновение опешила. Чтобы вот так и сразу да ещё таким тоном.

Мне бы перевести дыхание. Честно. Да встретится с здоровяком завтра. И тем более, ни когда на мне халат, благо хоть не шелковый. У Риты-то так раз все шелковые, да и у меня тоже имеются, но после дороги я выудила из раскрытого чемодана первый попавшийся – оказался любимый хлопковый.

С забавными лошадками на груди.

Почему бы и нет? Взрослые девочки тоже любят такие рисунки.

Тем более, если взрослая девочка – иллюстратор детских книг.

Но обо мне и моей профессии – позже.

Сейчас главное – здоровяк в «Армани». Часы на руке у него тоже имелись, их я не разглядела. Да и смысл? Понятное дело – брендовые и дорогущие.

И какое мне дело до них? Скорее всего, мозг не хотел воспринимать общую картину происходящего, вот и акцентировался на мелочах.

– Разговаривать я с вами не буду, – стараясь держать тон строгой учительницы, процедила я и шире распахнула дверь. – Прошу немедленно покинуть квартиру, иначе я буду вынуждена позвонить охране. Вы вторгаетесь на чужую территорию, и я…

Договорить мне не позволили.

Подошли, аккуратно отцепили мою руку от дверной ручки и закрыли дверь.

Без хлопка.

Вот тут меня и накрыло. Одновременно по нескольким фронтам. И то, что я одна в квартире с незнакомцем. От его дурманящего запаха, на который я тоже акцент сделала не вовремя. И на то, что стены квартиры с шумоизоляцией. Кричи, не кричи, никто на помощь не придет.

Так, девонька, спокойно. Как ты себя позиционируешь? Взрослой молодой женщиной. Вот ей и будь!

Никто тебя насиловать и убивать не собирается!

Хотя, судя по недоброму взгляду, со вторым я, возможно, и погорячилась.

– Что вы творите? – мой голос охрип.

– Закрываю дверь, чтобы ты, наконец, перестала меня выгонять.

– А что я должна с вами делать?

Ох, люблю я задавать провокационные вопросы.

Но здоровяк даже бровью не повел.

Может быть, он относится к категории тех самых пресловутых «бычков», у которых все мозги ушли в бицепсы? Ну, вдруг. А дорогая одежда и часы – папина заслуга.

Кого я обманываю? Стоящему неподалеку от меня мужчине на вид можно было дать тридцать два-тридцать четыре года, и по серьезному выражению на лице никак нельзя сказать, что он живет за счет кого-то.

Я сделала шаг назад.

На всякий случай.

Всё-таки удобнее смотреть на собеседника, значительно превышающего тебя в росте, сохраняя дистанцию.

– Пока просто поговорить.

– Пока?

– Да.

Он скрестил руки на груди. Ноги расставил чуть шире.

Многоговорящая поза.

– Я вас первый раз в жизни вижу. Вы врываетесь – да-да, врываетесь в мою… то есть… ай, не важно, ко мне в квартиру, отодвигаете в сторону, закрываете дверь и наседаете на меня! Как мне, по-вашему, реагировать? Мило улыбаться?

– Мило улыбаться мне не надо. Грегу будешь.

– Кому? – я захлопала ресницами, ощущая себя натуральной блондинкой.

Когда мне было восемнадцать лет, я отправилась на курсы вождения. Мой куратор, как-то не выдержав очередного и слишком резкого старта, посмотрел на меня внимательно и сказал: «Девонька, не заставляй меня поверить, что ты настоящая блондинка».

С тех самых пор его «девонька» ко мне намертво прицепилась. С куратором повезло: шикарный мужик с юмором, за пятьдесят, которому позволительно было снисходительно разговаривать с нерадивыми учениками.

– Грегу.

Таааак…

Меня начинали терзать смутные сомнения.

– Послушайте, вы ошиблись…

Договорить мне не дали.

– Неужели? – и небритый глумливо выгнул бровь.

Мол, такие, как он, никогда не ошибаются.

Что ж, парень, тебя ждет разочарование. Пусть и первое в жизни.

– Да, – я тоже скрестила руки на груди, отзеркалив его позу. Если он знаком хотя бы мельком с языком НЛП, нам будет интересно общаться.

Как-нибудь потом.

Скорее всего, в другой жизни.

– А я вот так не считаю.

– Мы будем спорить?

– Однозначно – нет.

Уже лучше.

– Вы пришли не по адресу, мужчина. Абсолютно, – имя его меня не интересовало, хотя на пару секунд показалось, что я его где-то видела. Слишком фактурный, запоминающийся.

Холодный блеск в его голубых глазах мне не пришелся по душе.

Что-то не так.

– По адресу.

– Вам нужна не я.

– Ты.

– Да нет же…

– Ты – сестра-близнец Маргариты Михайловны Романовой. Надежда Романова. И я пришел именно к тебе.

Если бы мы находились в театре, вот на этой реплике занавес обязан был упасть.

Но жизнь – не театр, хотя со мной и поспорили бы почитатели одного гения.

– Я вас первый раз в жизни вижу, – мне надо было что-то сказать, а не стоять и бестолково хлопать ресницами. – Вы не можете прийти ко мне.

– Я уже здесь, – незнакомец скривил уголок губ, выказывая высшую степень пренебрежения ко мне и к моим умственным способностями.

– Послушайте меня в последний раз. Больше я говорить не буду. Уходите немедленно. Вы находитесь в чужой квартире. Я вызываю охрану. Мне глубоко безразлично, зачем я вам спонадобилась. Разговаривать с вами у меня нет никакого желания, и уже то, что вы знаете моё имя, меня конкретно напрягает. Поэтому уходите. Пока по-хорошему.

И почему я почти не удивилась, когда услышала категоричное:

– Нет.

Ну и к черту…

Что я должна? Распинаться перед ним? Он ворвался ко мне в квартиру, и мне надо от него избавиться.

Больше на него не глядя и не позволяя на меня давить одним своим присутствием, я развернулась и протянула руку к домофону, на котором располагалась и экстренная кнопка вызова охраны. Вот же ж! Мне о ней стоило вспомнить раньше. Но когда ты не хозяйка в помещении, иногда сложно сориентироваться.

Хорошо, что он не схватил меня за руку. Об этом я тоже подумала потом. Он просто накрыл домофон своей ручищей, преградив мне возможность вызвать подмогу.

– Надя, угомонись.

Вот так просто.

«Надя», без отчества. И «угомонись», точно мы, мать его ети, знакомы вечность, и он может проявлять ко мне фамильярность.

Иногда я бывала занудой и оправдывала фамилию, хотя наша семья никакого отношения к великой династии не имела.

Я смотрела на его широкую ладонь и думала: если я вцеплюсь в неё ноготками, основательно вцеплюсь, прямо до крови, царапая и раздирая кожу, я останусь в сознании, когда здоровяк поймет, что со мной на «ты» перешёл преждевременно?

Существовал и второй вариант. Чемодан с сумкой находились в спальне. Я по инерции довезла чемодан в ту комнату – удобнее разбирать вещи. Телефон положила на кровать.

Точно знала – спальня запирается на замок. Мне бы только в неё попасть… Если предположить, что у меня будет полминуты, прежде чем некоторые вышибут дверь, я успею набрать полицию. Я быстрая и шустрая.

Когда не сонная.

Но сейчас в моей крови играл адреналин. Он мне в помощь.

– Даже не думай. Поймаю.

От холодного, грозного тона меня бросило в холод.

Что не слово, то скрытая угроза.

Поймает он… А это уже попахивает физическим насилием.

Как бы я ни пыжилась, как бы ни ерепенилась, исход один – надо договариваться. Дать возможность сказать ему то, зачем он пришел, а потом послать далеко и подальше. Без обратного адресата.

Я посмотрела на незнакомца, вложив во взгляд всё недовольство и гнев, что зародились в моей душе.

Сама виновата. Нечего открывать дверь, кому не попадя.

– Что вам от меня надо?

– Чтобы ты меня выслушала и приняла правильное решение.

– Правильное, то есть выгодное вам.

– Совершенно верно.

Честно, не знала, что делать дальше. Нет, знала, но мои варианты дальнейшего времяпровождения точно не совпадали с тем, что надумал небритый гость.

Вздохнула.

– Я подумала, что вы пришли к сестре. Это её квартира.

– Да, подаренная любовником.

А вот это говорить ему точно не стоило.

Не важно, что я порой думала о поведении своей Ритульки, и как мы ссорились по этому поводу, тем не менее, я всегда готова была перегрызть горло любому, кто её задевал. Она, кстати, тоже.

Мы близнецы. В полном значении этого слова.

Сейчас, уже с возрастом – а нам по двадцать пять – наши чувства и эмоции в отношении друг друга немного притупились. Мы уже не так остро чувствуем боль, негодование, радость друг друга. Не носим одинаковые вещи. Не просим маму заплести обеим одну и ту же модель косички. И размер ноги у нас разный. Пожалуй, это единственное различие между нами. Да грудь. У меня побольше. Но кто нас не знает или видит редко, даже не заметит. Ещё с возрастом и из-за постоянной работы, требующей сосредоточенности, а так же любви к чтению, у меня стало портиться зрение. Хотя врачи выдвигали мысль, что зрение ухудшалось из-за травмы, полученной в детстве. Я неудачно упала. Мы весело проводили время на долгострое, исследовали позабытую всеми стройку, и я поскользнулась. Упала очень неудачно. Или, напротив, очень удачно. Голову тогда сильно повредила, но, опять же по словам врачей, я родилась в рубашке, потому что моя головушка приземлилась рядом с торчащей из фундамента арматурой. Несколько сантиметров, и меня бы уже не было. Рита жила со мной вместе в палате. Отказывалась уходить. Ругалась с врачами, даже бросалась на них, и одного укусила. Дети… Врачи пошли навстречу, оформили и её по больничному листу, выделив койку рядом со мной. Рита ухаживала наравне со взрослыми.

Она у меня молодец.

Мы всегда дружны. Всегда вместе.

Естественно, выросли, и у каждой из нас появились свои предпочтения. Не сразу, лет с шестнадцати. Я подалась в художники-иллюстраторы, Ритулька – в экономику. Закончила МГУ с красным дипломом. А то, что мужчины слетались на её жизненную энергию, оптимизм, красоту и умение преподнести себя в нужном образе… Кто же тут виноват? Рита никогда не была вертихвосткой. У неё на первом месте – карьера и успешный бизнес. То, что в число её поклонников входили только богатые и успешные люди, тут я ничего не могу сказать. Каждому своё. За счет мужчин она точно не жила и не относилась к числу содержанок, которых, кроме шмоток и развлечений, ничего не интересовало.

Когда я узнала про квартиру, пришла в тихий ужас.

– Ритуль, я даже спрашивать не буду, сколько она стоит.

Сестра по-доброму рассмеялась.

– Вот и не спрашивай.

– До хрена.

– Больше.

– И ты приняла подарок.

Рита пожала плечами.

– Если дарят, зачем отказываться? Кстати, квартиру мне подарили не за постельные услуги, хотя девяносто девять процентов наших знакомых так думают.

– А за что? – мне тоже стало интересно.

– Я разработала одну схему, которая принесла товарищу кучу бабла. Так что можно сказать это моя доля.

– Но выглядит иначе.

Сестра пожала плечами.

– Кто как хочет, так и думает. Человек не мог официально выделить в фирме мне такую сумму. Пришлось изворачиваться.

– Но ты с ним встречалась.

– Правильно! – тут Ритулька ткнула в меня пальцем. – Мы уже расстались.

– Сумасшедшая.

– Такая же, как и ты.

Я её любила. Она меня тоже. И кто бы что ни говорил про неё, про меня, про нас, мы – единое целое. Таковым и останемся.

Между нами не существовало тайн. Небольшие секреты, но у кого их не бывает? Это логично.

Поэтому я сразу же бросилась на защиту Ритульки:

– Не смейте её оскорблять! Не ваше дело, кто кому дарит и что!

– Не моё. Пока не касается моей семьи, – ответили мне в тон.

– Приобретение этой квартиры касается непосредственно вас или вашей семьи? – я вздернула подбородок кверху.

– Пока нет.

– Вот пока тогда ничего и не стоит говорить!

Он прищурил глаза, и у меня по спине побежал холодок.

– Не буду.

Я перевела дыхание.

– Что вам от меня надо?

– Может, хотя бы предложишь присесть?

Он издевается?

Я покачала головой.

– Нет. Чем неудобнее вам будет со мной общаться, тем быстрее вы покинете квартиру и оставите меня в покое.

– Боюсь, что тебя я в ближайшее время в покое не оставлю.

– Вы – сумасшедший?

Когда-то я изучала рекомендации по общению с душевнобольными, маньяками и террористами. Ни единого полезного воспоминания не воспроизвелось в уставшем мозгу, который напрочь отказывался сотрудничать. Ему, как и мне, хотелось в душ и спать.

– Похож?

– Ведете себя неадекватно.

– А ты смелая. Это хорошо.

Почему мне снова показалось, что в его словах скользит ирония?

Я устала препираться ни о чем и негромко спросила:

– Так что вам от меня надо?

Некоторое время незнакомец молчал.

Я тоже.

Какая существовала вероятность, что он передумал меня мучить и решил уйти?

Нулевая.

– Вы с сестрой близки, насколько я знаю, – его осведомленность все больше меня напрягала. – Близняшки – довольно распространенное явление. Что ж… Это даже лучше. Значит, ты знаешь повадки и характерные черты своей сестрицы. А также в курсе, что она последнее время мутила интрижку с Грегом Адамиди.

Незнакомец сделал эффектную паузу.

Как ни парадоксально, но личную жизнь последние полгода мы в разговорах с Ритой опускали. Как-то не до неё было. У меня случилось очередное расставание, неудачный роман, у неё – всё, как всегда. Нас больше интересовала работа, достижения. Разговаривали мы каждый день и в основном ни о чем.

Она мне говорила, что, отдыхая в Ларнаки, познакомилась с интересным молодым человеком. Я посмеялась в ответ – мол, и почему я не удивлена? Кто-то, а Рита никак не могла обойтись без курортного романа. На этом как бы всё. Поговорили и забыли.

Фамилия Адамиди явно была с посылом на Кипр.

– Поспешу вас разочаровать – не в курсе.

В голубых глазах мелькнул недобрый блеск.

– Не верю. Но даже если так, то это уже твои проблемы.

– И почему же?

– Потому что ты сыграешь свою сестру. Для тебя это не в первой. Любые близнецы любят разыгрывать знакомых, притворяясь друг другом.

Моя точка кипения достигла апогея.

Мы с Ритулькой были не ангелами, росли обычными детьми. Любили проказы. А кто их не любит, когда детство играет в попе, и поозорничать – святое дело?

Знакомых мы разыгрывали. Родители, конечно, нам за это давали нагоняй, тем самым только подогревая интерес к новым шалостям. Почему бы и нет?

И в подростковом возрасте, и когда учились в институте. Даже, помнится, было дело, когда на свидание к парням друг друга бегали… Проверяли их подобным образом – узнают, не узнают свою «кралю»…

– Зачем мне это? – уже подбирая слова и попой чувствуя неладное, поосторожничала я.

– Зачем? – вторил он мне и недобро усмехнулся. – Затем, чтобы не позволить мне тотчас отправиться на поиски твоей непутевой сестрицы и при встрече не придушить её собственными руками.

– Эй… Вы перегибаете палку.

– Я? – он наклонился ко мне, и вот тут я ощутила в полную силу разницу в нашем росте. И то, что я в халате, а он одет с иголочки. Несмотря на мою адекватную самооценку, почувствовала я себя не ахти. Как-то… приземисто. – Мой брат из-за этой су… девушки попал в аварию. Они расстались, он был в очень расстроенном состоянии. Сейчас он находится в больнице. Как ты думаешь, мои адвокаты – лучшие адвокаты Кипра – смогут доказать косвенную, а то и прямую причастность Маргариты Романовой к аварии?

– Вы сумасшедший.

Я не спрашивала.

Небритый здоровяк нагнулся ещё ниже.

– Хочешь на личном опыте проверить мою адекватность?