Читать книгу (Не)встречи - Марина Мелёхина - Страница 1

Паша Копейкин был чрезвычайно серьезным человеком. Уже с восемнадцати лет он распланировал свою жизнь. В 22 он должен был закончить университет и найти работу, потом купить машину, к 25 жениться, чтобы уже к 30 годам появилось двое детей. В 27 он ожидал карьерного роста, в 34 – руководящей должности. К сорока Паша рассчитывал на достаток, стабильность и всесторонний комфорт. Дальше этой черты он не заглядывал, так как жизнь после нее представлялась ему туманной и непонятной. Что там делать, после сорока, он не знал и решил пока отложить этот вопрос. Сейчас ему было 24, он успешно выполнил первый пункт плана 2 года назад и сразу после окончания университета устроился на завод инженером. Машина тоже была. Да, в кредит, да, не иномарка, да, дешевая. Ну и что? Зато девушкам можно было теперь говорить: «Я заезду за тобой на машине», или: «Я тебя подвезу: нельзя такую красавицу отпускать одну в столь поздний час». Пора было приступать к следующему пункту – женитьбе. Однако до свадьбы нужно год повстречаться, чтобы узнать друг друга и пережить вместе все сезоны – так говорили постоянно на разных шоу знакомств умудренные жизненным опытом ведущие и так, следовательно, считал сам Паша. Подходящая кандидатура уже нашлась.

Это была его бывшая одногруппница, Таня, с которой когда-то что-то начиналось, но как-то не завязалось, и они потеряли друг друга из виду. Паша про нее вспомнил, провел розыскные мероприятия в «ВК», написал и предложил встретиться. Девушка она была видная, не худая, но аппетитная, как только что вынутая из духовки пышечка. Щеки всегда заливал румянец, голубые глаза искрились кокетством, светло-русые волосы пышной копной спадали на плечи, широкая улыбка открывала белые, слово жемчуг, зубы – признак хорошей генетики и гигиены – и, наконец, этот сногсшибательный портрет дополнял звонкий заливистый смех, постоянный ее спутник. Она была весела, воспитанна, не имела вредных привычек, работала и могла сама себя обеспечить, а значит, прекрасно подходила на роль жены. Тем более что они уже были знакомы, и предложение можно было бы сделать раньше, не дожидаясь, пока пройдет год. Это тоже очень удобно и выгодно.

Ухаживая за Таней, Паша делал все по правилам: периодически дарил цветы, водил в кино и кафе, они гуляли в парке и запускали в небо китайский фонарик – и вот настало время, когда он мог бы сказать, что они – пара. Но что-то мешало ему гордо заявить об этом другим и прежде всего самому себе. Таня без энтузиазма воспринимала его предложения забрать ее с работы, постоянно у нее возникали какие-то дела, и она не могла с ним встретиться иногда всю неделю, еле-еле согласилась съездить в отпуск вместе. Все это его смущало и мешало его планам, что Пашу раздражало особенно. Отпуск, впрочем, прошел гладко, и он решился на финальный шаг.

Приближался день Святого Валентина, и это был идеальный момент, чтобы сделать предложение. Паша разработал целый квест: первую записку Таня должна была увидеть на двери, остальные найти по подсказкам в разных углах квартиры, которую он снимал напополам с другом, а последняя приведет ее к красной коробочке с заветным для всех девушек обручальным кольцом. Тут он достанет из потайного места букет алых роз, опустится на одно колено и спросит: «Таня, ты выйдешь за меня замуж?» Она онемеет от радости, потом скажет «да», после закричит, не в силах сдержать эмоций: «Да, да, тысячу раз – да!» И все завершится страстным поцелуем и слезами счастья.

Накануне знаменательного дня все уже было готово, осталось только купить кольцо. Паша как раз собирался выходить с работы и ехать в ювелирный, когда позвонила Таня и попросила встретиться. Попросила сама! Это был огромный прогресс в их отношениях и, безусловно, знак судьбы, одобряющей их будущий брачный союз.

Паша летел на встречу на крыльях удачи, уже заранее предвкушая завтрашний триумф. Но, когда Таня вошла в кафе, смутное подозрение шевельнулось в его голове. Была она слишком серьезна и сосредоточенна, как перед сложным разговором. Он хотел помочь снять ей шубу, но Таня лишь раздраженно отмахнулась. Села напротив него, пряча взгляд куда-то в складки одежды, и проговорила хорошо заученный, но неинтересный ей самой текст:

– Паша, я давно должна была тебе это сказать. Нам нужно расстаться. Мы с тобой слишком разные люди. Прости, что говорю это сегодня, перед Днем Влюбленных, но обманывать тебя больше я не хочу. Ты замечательный, и обязательно еще встретишь девушку, с которой будешь счастлив. Дело не в тебе, дело во мне. Прости меня, если сможешь.

Встала и ушла, не оглянувшись.

Паша сидел в оцепенении. Как она могла? Ну как она могла? Ведь все почти получилось! Что он сделал не так? Он не урод, не тупой, не садист и не маменькин сынок. Он все делал, как советовали в многочисленных журналах и шоу, как говорили его друзья, родственники и знакомые. Он прекрасно понял, что девушки любят и ценят, и выполнял все пункты воображаемого списка «Как влюбить в себя девушку». Ну как же так-то?

Пирамида его планов рухнула в одночасье и погребла его под обломками. Время было упущено, теперь к 25 он уже не успеет жениться. Столько сил и времени впустую! Теперь снова придется начинать сначала. Но что же все-таки он упустил? Надо проанализировать ошибки, сделать выводы, чтобы в следующий раз всё пошло как по маслу.

Всю следующую неделю он ломал голову над этой загадкой, но никак не мог понять, чего же ему не хватает. Все формальные признаки хорошего жениха были при нем. Самокопание не давало никаких результатов. Иногда, доходя почти до отчаяния от неспособности понять, в чем же был промах, он кидался к телефону написать Тане в «ВК», спросить ее прямо. Но мужская гордость брала верх, и в последнюю секунду ему удавалось удержаться от окончательного фиаско в отношениях.

Жизнь сама помогла ему найти отгадку. Как-то вечером, выходя из офиса, он увидел Таню. Была она не одна. С нею шел высокий симпатичный мужчина. Брюнет. В стильно-молодежной куртке и кедах. Держал ее за руку и что-то оживленно рассказывал. Ничего особенного в нем Паша не заметил. Но Таня… – она внимательно на него смотрела, как не смотрела на Пашу никогда, взгляд отражал блаженство и еще какое-то неведомое Паше чувство. Да и вся она словно светилась от переполнявшего ее счастья. Они прошли по другой стороне улицы и уже скрылись из виду, а Паша все стоял, ошеломленный непониманием. Впервые в жизни он не мог справиться с загадкой. Загадки в детстве, а позже и задачи в школе и университете всегда были его коньком, он обладал сверхлогическим мышлением, и перед его логикой ничто не могло устоять. Однако теперь он искренне недоумевал. Он поспешил домой, чтобы там, в комфортной обстановке, еще раз все проанализировать. Дома Паша взял листочек, начертил на нем таблицу с тремя столбиками и подписал их: «Параметры сравнения», «Паша», «Неизвестный». Возраст у них был примерно одинаковый, рост тоже, Паша был брюнет, и этот Неизвестный тоже был брюнет, Паша одевался стильно, и тот, другой, тоже. На этом известная информация закончилась, потребовались дополнительные источники. Паша кинулся в «ВК». У Тани было 368 друзей, но это все-таки конечный список, так что Неизвестного можно было найти. Паше повезло: Неизвестный был на аватарке собственной персоной, и через 10 минут пролистывания списка друзей Паша его обнаружил. Неизвестный закончил университет и работал. Паша тоже. У Неизвестного была машина – почти такая же, как и у Паши. Все, совершенно все было одинаковым! Но где-то здесь, в этом сопоставлении крылась отгадка. Паша часто пользовался методом сравнения для решения разных повседневных задач и, основываясь на статистических данных, полученных опытным путем, мог смело утверждать, что никогда еще два предмета сравнения не были идентичны. Надо лучше искать. Он добавил в свое исследование метод опроса, и через общих знакомых выяснил, что у Неизвестного была еще квартира. Вот оно! Бинго! Отгадка найдена! Квартира! Ну конечно же! Это же очевидно! Каждой девушке хочется вить свое семейное гнездо, а как это можно делать на съемном жилье? Естественно, у каждого мужчины должна быть собственная квартира. Решение задачи оказалось настолько простым, что Паша долго не мог поверить в то, что он сразу не понял, в чем тут дело. Никогда раньше он так не тупил.

Теперь, когда причина неудачи в отношениях была обнаружена, дело оставалось за малым – купить квартиру. Причем она должна быть как минимум двухкомнатной, чтобы было где жить будущим детям. Ютиться всем в одной комнате в 21 веке уже недопустимо. Паша был разумным человеком, и понимал, что и детям, и родителям нужно личное пространство и что, главное, заводить детей нужно только тогда, когда ты их сможешь обеспечить всем необходимым, чтобы им не приходилось потом барахтаться в болоте бедности, пытаясь выкарабкаться к лучшей жизни.

Купить квартиру в наше время оказалось очень просто: плати деньги и покупай хоть двух-, хоть трех– и четырехкомнатную, хоть дуплекс – на любой вкус. Не надо было стоять в очереди годами и ждать, пока тебе хоть что-нибудь выдадут где-нибудь в новых районах на окраине города, как в Советском Союзе. «Как все-таки хорошо, что мы теперь живем в свободной стране!» – думал Паша по пути в агентство недвижимости. Однако все оказалось не так радужно, как рисовала ему реклама на баннерах. Такая квартира, какую он хотел, стоила несколько миллионов, минимальный первый взнос – миллион. Такие деньги он не зарабатывал даже за год. Можно было бы взять кредит на первый взнос, но тогда бы ему пришлось платить кредит за машину, кредит за первый взнос, за съемное жилье, пока не построится его собственное. Такой вариант он объективно не тянул. Ушел Паша из агентства в тяжелых раздумьях. Пришел домой и стал считать – благо, с математикой он всегда дружил. Если и дальше снимать комнату, а не квартиру, побыстрее выплатить кредит за машину, не брать отпуск, работать еще и по субботам, не позволять себе походы в рестораны, кино, не заказывать еду на дом, а готовить самому, и ограничить круг продуктов и одежды только самым необходимым, можно скопить необходимую сумму за три года. Три года – это обозримое будущее, а значит, цель достижима. Паша всегда был целеустремленным человеком и в результате не сомневался. Уж если он что-то решил, он непременно этого добьется. И вот Паша затянул пояс потуже и стал копить.

Приходилось, конечно, тяжело. Мясо он мог позволить себе только на Новый год и в день рождения, чайные пакетики, как в универе, заваривал на два раза, готовил все сам, в том числе и обед на работу, куда ходил теперь пешком, экономил бензин – настоящую дыру в его бюджете. В одежде была строгая система: две рубашки, две кофты, один пиджак на праздничные выходы, две пары брюк летом и две зимой. Два галстука. Так как от частой стирки вещи быстро портились, постоянно приходилось покупать новые, но и с этой задачей Паша справился: он тайком, чтобы ни с кем из знакомых не встретиться, ходил в сэконд-хэнд и покупал все по дешевке. Обуви по плану было по одной паре на сезон, но иногда удавалось купить две пары по цене одной, и это был настоящий праздник. Отношения пришлось отложить в долгий ящик, так как денег на них теперь совсем не было, но Паша не унывал: на горизонте он уже видел огромными буквами выложенную надпись «ИПОТЕКА», она манила его, звала, рисовала картины будущего счастья, комфорта и блаженства. Он обставит квартиру мебелью из «Икеи», уже давно им присмотренной. Все будет просто, но со вкусом. В одной комнате будет стоять большая кровать с изголовьем для них с женой, в другой двухъярусная кровать для детей, мальчика и девочки. Стоп. Детям разного пола лучше жить в отдельных комнатах. Тогда пусть лучше будут два мальчика. И кровать можно будет оформить в виде корабля. На кухне много всяких приспособлений для готовки, всякие вот эти женские штуки, названий и назначений которых он не знал, но с их помощью жена будет готовить ему вкуснейший борщ и пироги с капустой, мясом, рыбой и картошкой. При слове «борщ» у него начинало сосать под ложечкой, как из-за того, что сей шедевр был непосилен для его скромных кулинарных талантов, так и оттого что количество потребляемой пищи тоже приходилось ограничивать, и чувства сытости он не испытывал с того самого момента, как пообедал перед злополучным визитом в агентство недвижимости. Но ничего, осталось потерпеть немного. Вот будет у него квартира, и он вернется к комфортной жизни и к проекту женитьбы. И все получится, как он хотел, только немного позже.

Когда подходил конец третьего года его вынужденной аскезы, ипотека начала Паше сниться. Она являлась ему в образе обольстительной красотки в черном пеньюаре, на стройные ноги были натянуты соблазнительные чулки, лицо ее почему-то было скрыто вуалью, из-под которой просвечивали только алые губы. Встречались они всегда в одном и том же месте – его квартире, как Паша внутренним чутьем понимал сквозь сон. Но была это не двухкомнатная, а трех-, нет – четырех-, пяти-… непонятно, сколькикомнатная квартира. Пространство было огромным и постоянно расширялось, но в комнаты они никогда не заходили, все блуждали по бесконечным коридорам. Ипотека завлекала его своими прелестями, уводила все дальше и дальше в глубь лабиринта, всем своим видом – но безмолвно – показывая, как она хочет, чтобы он ее взял. И Паша шел, бежал, летел за ней, тщетно пытаясь догнать и схватить за руку. Ипотека всегда ускользала.

Вот, наконец, прошли эти три года, состоящие из постоянных лишений, голода, круглосуточной работы и подработки, воздержания и желаний. И все это ради нее – Ипотеки. Три года самоистязания прошли не зря. Миллион был накоплен. Настал тот знаменательный день, когда он возьмет наконец ипотеку и заживет припеваючи. В преддверии грядущего успеха Паша даже позволил себе заранее зарегистрироваться на сайте знакомств и начал изучать контингент.

Когда он шел к офису агентства недвижимости, фанфары звучали в его голове, а перед глазами сверкал фейерверк. Ему казалось, что все работники агентства должны приветствовать его аплодисментами. Не каждый способен на такой подвиг, который совершил он, Паша, – а все благодаря выдержке и силе характера. Однако ничего подобного не произошло. На него никто даже и не взглянул, да и вообще за прошедшие три года его уже все забыли. Он подсел к свободной девушке-менеджеру и гордо сказал, что у него есть миллион и он готов взять двухкомнатную квартиру в ипотеку. По ее нахмуренным бровям и озабоченному взгляду он понял, что что-то не так. Оказалось, за эти три года сильно подскочил курс доллара, инфляция каждый год все увеличивалась и продолжает расти, и поэтому тех денег, что у него были, хватало теперь лишь на первый взнос за однушку.

Он еще никогда так не ошибался! Как же он мог не учесть все эти показатели? Он копил слишком долго…. Делать было нечего, и пришлось соглашаться на то, что дают. В любом случае, это лучше, чем до старости снимать чужой угол, а на пенсии жить на свалке и просить милостыню в метро. Впрочем, Паше повезло с тем, что на имеющиеся деньги он мог купить уже готовую квартиру и сразу в нее въехать.

Вот он и стал счастливым обладателем и машины, и квартиры. Дело было только за сыном. Однако теперь, как понимал Паша, завести семью было затруднительно. В самом деле, не жить же им всем вместе в одной комнате! И все-таки отказываться от своего первоначального жизненного плана он не хотел. Ему было всего 28, недавно его повысили до руководящей должности, и был он уже не Паша, а Павел Иванович. Зарплата тоже выросла. И родился у него новый план. Если продолжить работать в таком же темпе и беречь, быть может, не каждую копеечку, но каждую вторую, ипотеку удастся выплатить не через 15 лет, а через 7-8. После этого надо продать однушку и взять в ипотеку двушку, вот тогда уже можно будет жениться. Он будет еще в самом расцвете сил и лет, возьмет себе жену помоложе и успеет воспитать детей. План этот Паше, то есть Павлу Ивановичу, очень понравился, и он приступил к его выполнению.

Прежде всего он съездил в «Икею» и купил всю необходимую мебель (о, как же долго он этого ждал!), чтобы побыстрее переехать в свои собственные апартаменты. Ради чего же он ограничивал себя во всем целых три года? Что представляли собой драгоценные 28 квадратов? Крошечная, но уютная прихожая, шкаф для верхней одежды в нее не влезал, но (спасибо «Икее») вешалку наподобие тех, что используются в магазинах, можно было втиснуть. В ванной помещался унитаз, микроскопическая раковина и душевая кабина. Ванны, собственно, не было, но зато и уборки получалось меньше. На кухню кое-как влезли холодильник, мойка, плита, стол и навесные шкафы. Между столом, холодильником и плитой было расстояние сантиметров по 40 – и этого хватало, чтобы пройти, а что еще нужно? И, наконец, спальня – хотелось бы сказать Павлу Ивановичу своим воображаемым гостям, но нет, это была и спальня, и гостиная, и столовая, то есть просто комната. Комната была просторной, целых 14 кв.м. Однако Павел несколько переоценил ее размеры и купил даже для такой огромной комнаты слишком большую кровать, которая занимала ровно половину всего пространства и стояла сбоку от окна. Напротив, через полметра, втиснулся комод с телевизором, у противоположной стены стоял шкаф для одежды и даже еще осталось место для кресла, так что можно было пригласить к себе в гости целых три человека.

В первую ночь в своей собственной квартире Павел Иванович – нет, все-таки Паша – никак не мог уснуть. Будущее виделось ему теперь более определенным и, несомненно, успешным. Осталось потерпеть еще чуть-чуть. Понемногу погружаясь в сладкие грезы, он оказался в объятиях Морфея. И тут пришла она – Ипотека. Давно ее не было. Как всегда, прелестна и загадочна. Ну уж сегодня он ее поймает! Чувствовал Паша безграничную уверенность в исходе этой ночной погони. Как всегда, она заманивала его все дальше и дальше в паутину коридоров, а он бежал и бежал и был почти у цели. Вдруг Ипотека проскользнула в одну из комнат. Неужели что-то новенькое? Он был не против изменить правила игры. Паша открыл дверь, смело перешагнул через порог… Но это что еще такое? Он в своей новенькой квартире! Все здесь, во сне, точь-в-точь как наяву. А Ипотека сидит на кровати и ждет его. Пеньюар кокетливо спадает с плеча и обнажает сладкую плоть. Паша облизнул губы, подошел к кровати, сел рядом и протянул руку к лицу, закрытому вуалью. Ах, как давно он желал это сделать! Эффектным движением руки он сдернул завесу и онемел. Перед ним сидела уродливая старуха, совершенно точно – старуха, в этом не было сомнений. Кожа ее, казалось, состояла из одних морщин, редкие, пока еще не выпавшие волосы были противного седого, почти белого, цвета, сочетание обвисшего тела и эротичного нижнего белья казалось кощунством. И только кровавые губы напоминали Паше прежний образ. Он резким рывком поднялся с кровати и вжался в стену. Старуха захохотала, обнажив на удивление хорошо сохранившиеся зубы с острыми клыками по краям. Паша не мог пошевелить и пальцем, казалось, его разбил паралич, а старуха все хохотала, наслаждаясь триумфально разыгранным финалом и постепенно приближаясь к нему. Вот уже он чувствовал запах гниющей плоти и ощущал прикосновение ее шершавых рук. Клыки-кинжалы коснулись его шеи… И тут он с криком проснулся.

После этого случая, слава богу, Ипотека больше не являлась ему во снах – зато наяву преследовала постоянно. Стоило только Паше захотеть присоединиться к друзьям и пойти с ними в бар после работы пропустить по стаканчику пивка, или погуглить горящие туры в Турцию, подумав, что хоть разик-то за несколько лет можно же слетать в отпуск, или позариться на «Риттерспорт» вместо «Аленки» в супермаркете, как мысль об ипотеке тут же начинала стучать ему по вискам: «Надо же, какой умный, в бар тебе захотелось, да? А ты подумал, как ты сможешь выплатить ипотеку в два раза быстрее, если будешь позволять себе всякие послабления? Или так до пенсии и будешь за однушку рассчитываться? А ведь время уйдет, после сорока ты не будешь уже никому нужен…» И друзья шли в бар одни, от отпуска он в очередной раз отказывался, а «Риттерспорт» оставался лежать на полке в магазине…

Так бы и шел дальше Паша по этому тернистому пути к финансовой независимости, химерой, мелькающей на горизонте, если бы жизнь не приготовила ему еще один сюрприз, которого в планах у Паши не было. Он, конечно, продолжал сидеть на сайтах знакомств и даже стал позволять себе легкие интрижки, но серьезные отношения оставались под запретом: мало того, что квартира однокомнатная, так теперь еще и денег на все эти букеты-конфеты-театры-антракты совершенно не было. Но разве был он хозяином собственной судьбы?

Однажды, в промозглое осеннее утро, Паша, проклиная и осень, и дождь, и серое небо, и холод, вошел в офис, весь мокрый и замерзший, и обомлел. По коридору шла удивительная девушка. Сторонний наблюдатель сказал бы, что ничего в ней особенного не было: обычная стройная, красивая девушка с оленьими глазами, каштановыми вьющимися волосами, аккуратным носиком и розовыми насмешливыми губами. В России много красивых женщин, и эта была лишь одной из них. Однако Паше она показалась нимфой. Что-то было, не во внешности в целом и не в какой-то конкретной ее черте, что обосабливало эту девушку, выделяло ее на фоне остальных, что-то ей изначально присущее и во внешности не проявляющееся. Если бы Паша умел красиво и точно изъясняться, он бы сказал, что незнакомка принадлежит к тому редкому типу женщин, в облике которых, как бы они ни выглядели и в какие лохмотья бы ни были одеты, проявляется доброта, нравственная чистота и внутренняя красота. Именно это их и красит, и делает уникальными. Но Паша всего это не мог осознать и адекватно выразить, поэтому лишь сказал про себя: «Вау! Ну она и красотка!»

Красотка, как оказалось, только устроилась на работу в ту же фирму, что и он, поэтому узнать ее имя и контакты, добавить в друзья в соцсетях не составило сложности. Звали ее Лена, и она была поразительно мила и добра, что даже на фотографиях было видно. Паша каждый вечер просматривал ее страницу во «ВКонтакте», перелистывал любимые ее фото, следил за тем, что происходило в ее жизни, однако больше ничего себе не позволял. Оставалось еще 5 лет до предполагаемого моменты полной выплаты ипотеки, вот тогда можно будет что угодно, а сейчас он не мог вляпаться в серьезные отношения. Было не время.

Лена была не в курсе всех его логических постулатов и вела себя странно. Началось все с выразительных взглядов при встрече в офисе, продолжилось перепиской в «ВК», которую она сама инициировала просьбами помочь то по работе, то с машиной и предложениями погулять после работы или посидеть в кафе. Паша сопротивлялся как мог: лежа в кровати ночью, он вспоминал ее большие лучистые глаза, ее мягкий голос, добрую ироничную улыбку и говорил себе, что в следующий раз уж точно найдет предлог, чтобы отказаться и никуда с ней не идти. Но и в следующий раз, и в другой, и в третий – соглашался. Что-то непонятное случалось с ним в тот момент, когда Лена была рядом: он напрочь забывал об ипотеке, о нехватке денег, о своем плане. Теплая волна пробегала по телу, слова замирали в горле, мозг был как в тумане, и Паша мог лишь радостно кивнуть, когда она что-либо предлагала. В эти моменты он был готов на все. Впрочем, решительных шагов он не делал. От этого он еще мог себя удержать. Он чувствовал недоумение Лены и сам хотел бы перейти на следующую стадию, но остатки разума напоминали ему о том, что он пока не в состоянии обеспечивать семью, а значит, не нужно никого обнадеживать.

Под Новый год им устроили корпоратив, и в этот раз Паша на него пошел. Лена уже была там, стояла в белом платье у сцены и была в тот день особенно красива. Умиротворение и гармония мягким светом окутывали ее. Зазвучал медленный танец, и она пригласила Пашу. Все было как в кино. Они танцевали, смотря друг другу в глаза. Романтичнее момента еще не было в жизни у Паши. Такая нега растекалась по его венам, что, казалось, он скоро весь растворится в воздухе от почти невыносимого наслаждения. Вдруг Лена поднялась на цыпочки, и он почувствовал ее дыхание, а потом – поцелуй. Это было так неожиданно, что Паша ничего не успел сделать. Никак не успел себя обезопасить. Она застала его безоружным, и сопротивляться он больше не мог. Паша сдался этим незапланированным чувствам и с головой погрузился в романтику начинающихся отношений. Долгие телефонные разговоры перед сном, когда никто не решается закончить общение первым, поцелуи в лифте, томительное ожидание новой встречи уже через несколько минут после прощания, бешено бьющееся при встрече сердце, внезапно волной накатывающаяся нежность при виде ее хрупкой фигуры – все это было для Паши незнакомым, удивительным и не до конца понятным. Как он, всегда такой рациональный и хладнокровный, мог что-то подобное испытывать, он сам не понимал, но и ничего с этим поделать тоже был не в силах. Ему нравилось смотреть, как она готовит, засучив рукава его рубашки, в которой обыкновенно ходила, когда оставалась у него: она будто дирижировала сковородками, кастрюлями, ложками, лопатками и вилками и всегда при этом что-то рассказывала. К счастью, она вообще была очень разговорчива, так что Паше не приходилось мучительно подбирать слова, чтобы поддержать разговор, можно было лишь изредка давать понять, что он ее слушает. Ему нравилось также любоваться ею, когда она спит, и обнимать ее во сне за талию, и целовать ее нежные руки, и варить вместе кофе по утрам, и разговаривать перед сном о том о сем. С ней было спокойно, удобно, а главное, комфортно: не хотелось ничего менять и самому не нужно было меняться.

Прошло два года, и все было вроде бы по-прежнему: оставалось в стадии романтической неопределенности, которая Пашу пока вполне устраивала. Однако Паша, к своему неудовольствию, стал замечать перемены в Лене. Она как-то замкнулась, больше молчала, пропал ее веселый смех, на вопросы о том, что с ней происходит, она лишь отвечала, что ничего, все в порядке. Паша же чувствовал, что она хочет поговорить, и догадывался, о чем, но, как мог, оттягивал этот момент. И вот как-то раз, когда они уже лежали в постели в объятиях друг друга и ночи, она решилась.

– Паша, ты не хочешь завести ребенка? – еле слышно пробормотала она, робко уткнувшись в его плечо и на него не глядя.

Он тяжело вздохнул.

– Ты же знаешь, что я этого очень хочу, но пока не могу себе этого позволить. Ты же видишь, как я живу. Втроем с ребенком мы не сможем здесь жить. Я хочу, чтобы у моего ребенка было все, что ему нужно, я не хочу думать о том, где достать денег, чтобы купить ему еду и одежду, или выгадывать время, когда он будет спать, чтобы мы с тобой могли побыть вдвоем. Или видеть, как он мучается оттого, что у него нет собственной комнаты и все приходится делать в нашем присутствии. Ребенка нужно заводить, когда сможешь его обеспечить всем необходимым. Когда я выплачу ипотеку, мы сможем поменять эту квартиру на двухкомнатную, и там уже подумаем о ребенке. Мне осталось всего три года. А пока можем завести кошку или небольшую собаку.

Лена не сказала ничего, повернулась к нему спиной и судорожно вздохнула. Наутро она была мрачней, чем обычно, но Паша постарался быть ласковым и заботливым и надеялся, что она отойдет и все снова станет так, как было раньше. В конце концов, через 3 года ей будет только 30, она успеет еще родить пару детей, можно пока и подождать.

В тот день они уходили с работы не вместе, и, открывая дверь, Паша думал, что Лена уже пришла. Но в квартире было темно. Он включил свет и заметил на тумбочке лист, весь исписанный размашистым, нервным почерком.

Я сделала все, что могла. Я сделала тысячу первых шагов до того, как ты смог на что-то решиться, я долго не задавала вопросов, которые меня мучили, и не обращала внимания на все, что мне говорили друзья и родители. Но я не могу жить в такой неопределенности годами, Паша, не могу! За эти два года уже можно было понять, хочешь ты видеть меня своей женой или нет, и никакие материальные обстоятельства тут ни при чем. А ты молчишь. Тебя, по-видимому, все устраивает. Конечно, очень удобно, когда есть девушка, которая тебе готовит, убирает, стирает, и при этом ты ей ничего не должен. Меня это состояние неопределенности убивает. Я так больше не могу. Я действительно тебя люблю, но, видимо, это не взаимно. А это уже нездоровые отношения. А если так, я не могу терять время, у меня его немного осталось. Я справлюсь с этой неправильной любовью и буду искать мужчину, который окажется способен сделать мне предложение и создать со мной семью. Желаю тебе выплатить твою драгоценную ипотеку как можно скорее. Будь счастлив. Прощай.

Паша прочитал письмо, сел на пол прямо в прихожей и еще долго, долго так сидел, то перечитывая письмо, то тупо, непонимающим взглядом уставившись на стену. К утру он пришел в себя и решил действовать. Надо с ней поговорить, ей все объяснить, и все образуется. Однако это оказалось не так-то просто сделать. С работы она уволилась в тот же день, когда оставила прощальное письмо, все аккаунты из соцсетей удалила, куда-то переехала, и никто, никто не мог сказать Паше, где ее найти. Он отчаялся. Впервые он не хотел идти домой. Там еще пахло ее духами, каждый уголок квартирки был наполнен совместными воспоминания, которые, как видения, всплывали перед его глазами, в ванной остались забытые ею баночки косметики и зубная щетка – каждый предмет напоминал Паше о ней, и это было невыносимо. В одну из тех мучительных ночей, когда он то засыпал и чувствовал объятия Лены и поцелуй на своей щеке, то просыпался и в бессилии колотил подушку, к нему в минутном провале в тягостный сон вновь пришла она – Ипотека. На этот раз она была самой собой, старухой в черном платье в пол, не пряталась под маской красотки-обворожительницы. На бледном, сморщенном ее лице застыло властное и презрительное выражение. Она поплыла к нему сквозь пелену тумана. Но Паша вдруг понял, что больше не боится. «Прочь! Пошла вон отсюда!» – закричал он. Ипотека остановилась, высокомерно усмехнулась, чуть скривила свои кровавые губы, процедила: «Все равно будешь мой!» И растаяла.

Из болота отчаяния, тоски и ощущения бессмысленности жизни, захватившего его совсем уж неожиданно, Паша выбирался долго и мучительно. Помогло то, что хоть какой-то план ему удалось выработать. Он должен еще быстрее расплатиться с Ипотекой, тогда он уже будет свободен и сможет жениться и создать семью. Лена об этом узнает (он верил, что она тайно следит за его жизнью и оставлял секретные, только им двоим понятные, знаки на своей странице в «ВК») и простит его. Три года – слишком долго, надо постараться за один. И Паша принялся еще усерднее работать, благо, дополнительная работа у них оплачивалась и всегда была. Он задерживался после работы на два-три часа каждый день, приходил в субботу, отказывался от отпуска, брал работу на дом, спал по 3-4 часа в сутки, ездил в любые командировки, куда только посылали. И все ради одной цели – выплатить ипотеку.

Год промчался в угаре постоянной работы и мечтах о возобновлении отношений с Леной, плавно перетекающих в рациональные планы. И вот великий день настал. Паша подошел к банкомату в метро, дрожащими руками вставил карточку, волнуясь, как ребенок, ввел пин-код и совершил последний платеж. Люди шли за его спиной, спешили, обгоняли друг друга, торопясь домой или по делам, за ним уже образовалась очередь к банкомату, а он все стоял, ошеломленный в один момент свалившейся на него свободой. Свободен! В это невозможно было поверить! Главная миссия его жизни была выполнена. Кто-то сзади тронул его за плечо, он очнулся, понял, что задерживает всех и пошел к выходу. А ведь все эти люди и не догадываются, что он только что совершил подвиг. Только единицам удается выплатить ипотеку, рассчитанную на 15 лет, за 3. Он ощущал себя настоящим героем. Героем, который почему-то вдруг почувствовал, вместе со свободной и триумфом, пустоту. Это сочетание опьяняющей свободы и обессиливающей пустоты вконец обескуражило Пашу. Что такое, черт возьми, с ним происходит? Он гнал от себя это ощущение пустоты воспоминаниями о Лене, к тому времени уже поблекшими и не имеющими прежней целительной силы, не вызывающими больше прилив теплоты и нежности и не заставляющими сердце трепетать. И все-таки от своего плана он не откажется. Надо найти Лену: жизнь, пусть и с опозданием, но вернется на ту дорогу, которую он ей предписал еще в университете. Холодно обдумывая свои шаги по возвращению Лены, Паша медленно поднимался по лестнице к вымученному своему жилищу, время от времени останавливаясь, чтобы перевести дух. Каждая ступень почему-то давалась ему с трудом. Наконец, он забрался на 5 этаж, зашел в свою, теперь уже действительно – свою собственную (о, от одного осознания этого факта по венам его растеклась несказанная нега!), квартиру, оглядел все взглядом единственного и полновластного хозяина, подумал, что теперь можно бы и расслабиться немного и полежать посмотреть телевизор. А возвращением Лены он займется завтра. Паша лег на кровать, закрыл глаза, блаженно улыбнулся и умер.