Читать книгу Ретроспектива - Марина Повалей - Страница 1

Мужчина вышел из помывочной… и весь мир, а он итак был сужен до тёмного, тайного стенного перехода, перестал существовать.

 Ноги ослабли и на мгновение я отпустила заклинание. Дверь стала просто дверью, перестала, мерзавка, показывать хозяйке, непотребства.

 Вернула прозрачность… а вместе с ней и Файлирса четвёртого, вернее, его филейную часть. Спиной… в том числе и спиной, он стоял ко мне, вовсе не стесняясь. Сильная рука подхватила кубок с рубиновой жидкостью, а я представила, что это за вкус – вино с моего виноградника на его губах…

 Тело напряглось, стук сердца в ушах, а внутри голодная, горячая пустота.

 Мужчина медленно отпил, потянулся, позволяя горячему южному ветерку прогуляться по всё ещё влажной коже. Большая спина перекатилась буграми мышц…

 У меня никогда не было такого молодого и сильного мужчины. Супруг, скончавшийся два года назад, был старше меня на двадцать шесть лет.

 Король Ондолии у нас проездом, если всё пройдёт хорошо, мы больше никогда не увидимся, может…?

 Никогда не думала, что мужчина может быть красив без одежды, человеческое тело так несовершенно. Нелепо, часто безобразно. Взгляд мой, вопреки этой догме, не мог никак оторваться от крепких ягодиц и длинных ног, покрытых тёмными волосками. Мокрые чёрные волосы, срезанные чуть выше плеча отпускают по редкой капельке, та летит вниз, не соприкасаясь со спиной, но бьётся о ягодицы.

 Кажется, моё дыхание носом слышно на другом конце тоннеля. Я просто забыла, что можно открыть рот и глубоко вдохнуть.

– Ты слишком громко смотришь и чересчур выразительно дышишь, – повернул голову, давая мне рассмотреть ещё и ястребиный нос.

 Пустой кубок звякнул о серебро подноса, и мужчина развернулся.

 Некрасивое лицо отметила вскользь, свыкнувшись с ним за несколько дней, но вот то, что ниже… оно с лихвой покрывало отталкивающий верх!

 Скульптурные, широкие плечи, тонкая талия и стоящий член. Словно приглашает выйти из укрытия, познакомиться с ним ближе.

– Выходи, полёвка…

 Что ж…

 Сняла заклятье и проявила дверь. Убрала защиту и в платье служанки шагнула в гостевые покои собственного замка.

– Твоя хозяйка, всё же решила проявить уважение к гостям… – наполнил кубок наполовину, – не развлекает сама, так решила прислать себе замену? – тёмные, почти чёрные глаза навыкате протрогали меня, распахнулись шире.

– Ваше величество, княгиня прислала проведать, не нужно ли чего… – опустила очи долу, как и положено прислуге в княжеском замке.

– Насколько распространяется твоё “чего”? – отпил вина.

– Чтобы гостю было всем хорошо.

– Ты здесь по собственной воле?

 Кивнула.

 Он не похож на льва. Нет того лоска. Но царственности столько, что хватит ни на одну саванну. Передо мной хищник. Сильный, матёрый, прожжённый. Плавным шагом зашёл мне за спину. Опалил дыханием шею и потянул шнуровку серого платья, дёрнул его вниз, следом завязки рубашки, та слезла за платьем.

– Твоя княгиня умеет угодить гостям, – сделал шаг назад и неторопливо обошёл меня по кругу, – стоило раньше посетовать на её нерадушие…

 Под тяжёлым взглядом жар ползёт по телу, выжигая всё. Все инстинкты и потребности, кроме одной… такой естественной…

 Его величество снова стал со спины, неизвестностью и предвкушением ещё больше обострил желание.

 Резко прижался, не касаясь руками, лишь позволяя ощутить его естество. Всхлипнула и поддавшись порыву прижалась сильнее, вдавилась спиной в могучее тело.

 Большие руки накрыли грудь – я застонала.

 Неведомый мне раньше танец… и я не хочу себе ни в чём отказывать, танцуя.

 Поддалась порыву и накрыла ладонями его руки, сдавливая сильнее голодную грудь.

 Исстовые поцелуи покрывают плечо, другое, пока я задом силюсь насадиться на мужчину.

– Голодная, – хохотнул король. Рука скользнула меж бёдер. Меня чуть на части не разорвало.

 Хныкнула то ли от нового, неведанного ощущения, то ли от нехватки ласки груди.

 Почему у него только две руки!

 Легонько подтолкнул нас к кровати, но лечь не дал.

 Нагнул, поставил на четвереньки. Возмутиться не успела, почувствовала медленное, растягивающее вторжение. Чем глубже входит – тем громче мой стон.

 Вошёл на полную длину и замер на мгновение, пока я сама не стала шевелиться, насаживаясь самостоятельно.

 Мужской смешок и неторопливые движения внутри. А мне мало! Так мало, что оставила опору на лишь одну руку, другой сжала собственную грудь. Надавила сильно, отпустила, потёрла вершинку о ладонь, сжала её пальцами…

 Мать-Земля! Неужели бывает так хорошо?!

 Файлирс уже не сдерживается, входит быстро и сильно…

 Поднял меня, прижимая к себе спиной, рука его скользнула вниз, другая сжала грудь, зубами прикусил шею. Стоны, всхлипы, крики…

 Потребность действовать, дать ему то же удовольствие, что и он мне. Завела руки за спину, огладила мужские бёдра, из-за волос, словно шершавые. Где, как могу трогаю, сжимаю, царапаю.

 Убрал с груди руку и повернул мой подбородок, жёстко зафиксировал, впился в рот. Поцелуй… сильный, яростный, громкий. Не в силах сдержаться, я стону прямо ему в рот, а он ловит и впитывает мои стоны. Выгнулась дугой, заведя руки, зарылась в густую гриву, вдавливая, стараясь сделать этот невероятный поцелуй ещё глубже. Мужской стон одобрил мои порывы.

 Сжала, как могла копну волос, легонько оттягивая.

– Что? Порядок? – обычно страшные глаза сейчас замутнены желанием.

– Дышать…

 Его рот сместился…

 Мать-Земля! Он движется во мне, пальцы массируют и трут клитор, а губы целуют шею сзади, изредка прикусывая холку, заставляя меня дрожать.

 Это было ничто, по сравнению с тем, как меня затрясло после. Сильные руки сумели удержать, потому что ноги подкосились, сознание словно вспорхнуло и улетело. Несколько долгих мгновений я содрогалась в конвульсиях, полностью отрешившись от реальности.

 Когда всё закончилось, я лежала, придавленная тяжёлым телом. Спящим тяжёлым телом.

 С трудом выскользнула и собрала свои вещи. В одной рубашке, тайной стенной тропой я спустилась на хозяйский этаж, в собственные покои.

 Король Ондолии… Что ж, соседней державе повезло с королём. Возможно, Оддин, главный советник и прав – зря я сказалась больной и не показалась прибывшему монарху. Так и он инкогнито, о визите не оповещал, попросил о крыше над головой на пару дней. Миновал третий, и только что я убедилась, что стёртая преграда не искажает. За эти дни я изучила каждую чёрточку на монаршем теле, которое, надеюсь, завтра отбудет из моего маленького княжества. Навсегда.

 Утром надежды не оправдались.

 Стоя на балконе, я смотрела картины, которые мне принесли вьёрны – птицы, служащие своей хозяйке.

 Семь человек – Файлирс со свитой осматривают пасеку, прикидываясь ондолийскими купцами. С виду и правда купцы, не придерёшься.

 Не удивлюсь, если захотят пересмотреть торговые договора… сегодня мёд, вчера был виноградник. Что дальше?

 Бросила ещё горсть зерна. Этим утром проказникам пришлось меня подождать. Впервые за шестнадцать лет я проспала рассвет. Только подумала, о ночи, как низ живота отдался пульсацией, голова закружилась. Если бы я могла подумать когда-то, что с мужчиной может быть так хорошо…

 В замок Итвоз я приехала десятилетней девочкой, мой отец – кузен князя. Княжеская кровь в жилах обязывала составлять двор замка Итвоз. Через шесть лет я стала женой правителя Эстесадо.

 Ни одна ночь, проведённая с мужем, не вызывала во мне таких чувств. Кажется, покойный князь даже никогда не касался моей груди, не говоря уж о том, чтобы снять с меня нижнюю рубашку.

 Боль, неприязнь, брезгливость, необходимость терпеть.

 Как я ни терпела, так и не понесла. Единственный плод скинула почти сразу, даже не успев свыкнуться с мыслью о материнстве.

 Вьёрны дали ещё немного картин: монотонные, ветренные степи; шумные, величественные горы; яркие, сочные долины; тонкий, безлюдный перешеек, лишь он соединяет мой полуостров с материком; бесконечная морская гладь, которая видна с балкона. Моё предназначение – делать всё, чтобы картина, которую мне ежедневно передают птицы оставалась неизменной. Степи должны оставаться пустынными, горы высокими, долины богатыми на дары и жителей, на перешеек не должна ступать нога чужака, воды вокруг княжества обязаны не узнать вражеского корабля.

 Доклады советников я снова пропустила… Глупая прихоть, нежелание развлекать правителя громадной державы… моё Эстесадо размером с захудалое герцогство в его Ондолии… не захотела быть скоморохом? – Теперь прячусь, как крыса в собственном дома. Кстати, о крысах…

 Тулуп дремлет на постели, умостившись ровнёхонько в тени от балдахина. Я и не заметила, как он вернулся. Интересно услышать его доклад. Когда отдохнёт, разумеется.

 Тулупчику сегодня пришлось поработать. Лазутничать не так легко, как может показаться, особенно, когда лазутчик приставлен к сильному магу. Тому обнаружить неучтённую душу – на раз-два. Интересно, какая магия у Файлирса… Вряд ли можно разведать. Порядки и условности в Ондолии, куда строже наших… Приличия, этикеты…

 Мать-Земля! Ну сколько можно?! Гора из сероватой бумаги на столе в кабинете такая, что чернильницу не поставить – скатится. А мои мысли вместо княжих дел, крутятся вокруг чернявого короля!

 К кабинету подошла нарочно топая. Хоть и немного проку от лёгких подошв, надеюсь, старик успеет проснуться, если задремал.

– Княгинюшка, – главный советник привстал, приветствуя.

– Доброго утра Верех! Ну, как там?

 Последовал рассказ о приёме советников, листы, исписанные отчётами, летели на стол, рождая следующую стопку, грозящую догнать товарку…

 Всё как всегда, кроме пожалуй что…

– Других вариантов нет, – заключила, смиряясь с неизбежным.

– Княгинюшка, ты б не бегла, не спешила так. Епископ-то той соврёт – недорого возьмёт. Молода ты шибко, бесхитростна, с тем лисом дружбы водить, – Верех задумчиво перебирает блёклую, седую бородку. – Та и надо ль оно нам? Ну што же делать, ежели такие тугоухие? Ну не хочуть они – хай дальше хлебают своё вино да пиво? Нам что за забота?

– Не понимаешь ты, советник, – я принялась водить пёрышком по бумаге. – Вредно это. Стократ вреднее воды. В чистой воде залог долгой жизни и здоровья! Хмельное это, только плоть сжирает, пусть и медленно, – поёрзала, поудобнее устраиваясь в кресле. – Это мои люди. Они ж как стадо, Верех! Вот овца в чащу идёт, пастуха не слышит, зайдёт, ту там волки задерут. Она и не заметит. А десять таких овец – уже стадо. Сотня – Итвоз наш, полный город. Смекаешь? Они моё стадо, я за них в ответе. И я заставлю их перестать бочками глушить хмель да брагу. Будут воду пить!

 Невозможно объяснить крестьянину, который, кроме как землю пахать больше ничего не умеет, что можно теперь не бояться пить воду. Не морскую, конечно. Что вода из положенных источников безопасной стала, даже полезной. Люди веками пьют вино да пиво, ещё два года назад, открытый родник было не найти, а речная вода несла в себе тьму болезней.

 Но теперь ведь всё изменилось! Двадцать три колодца только в Итвозе, из каждого по очереди бочки возят в княжеский дворец на глазах у всего народа. А они всё равно – не верю. Передают друг другу, что вино заразу бьёт, а вода разносит. Тьфу!

– Сговорюсь. Поторгуемся с Епископом, да договоримся. Тот, небось, тоже замаялся души провожать к своему создателю. Одна пойду.

– Княгинюшка! – попытался Верех стукнуть по столу.

– Ты, кстати, разницу мне не вернул.

– Якую-такую разницу?

 Опять двадцать пять!

– Ты сегодня за пушниной ездил?

– Как есть, ездил, княгинюшка.

– В постоялый двор снедать заезжал?

– Заезжал, – вот же, хитрый старик. Всё ведает, но до последнего мину держит.

– Ну так деньгами-то казёнными, за обед-то расплатился. Возмести, – указательным пальцем постучала по тому месту на столе, куда именно нужно возместить.

– Так княгинюшка, я ж и ездил по делам княжеским, и стол с тех денег уплатил…

– Возмести, Верех. Не то пойдёшь сам в том дворе столы накрывать. До казённых денег никому хода нет. Всё сказала!