Читать книгу Отцы и деды - Марина Владимировна Добрынина - Страница 1

Лин

Стою, слушаю, как родители наши орут благим матом и понимаю, что хочу испариться отсюда куда подальше. Да вот хотя бы в горы к деду Мерлину. Пусть оторвется от своих архиважных дел Главы Совета чародеев и вправит мозги внученьке своей любимой – то есть, матушке моей, Дульсинее, которая вместе с папенькой Терином из ума на старости лет выжила. Это ж надо додуматься! Не иначе как мои родители упились гномьей водки в компании с королем Вальдором и королевой Аннет. А как еще объяснить «гениальную» идею, которая им в головы пришла? Вызвали они нас с Иоханной к себе и заявили:

– Детки, поздравляем, вы поженитесь!

Нет, ну это как это? А меня кто-нибудь спросил, хочу ли я жениться на этой белесой мечте идиота? На этой расфуфыренной капризной бестолковой Зулкибарской принцессе… которая, к тому же, на три года меня старше! За что мне такое наказание?

– А хрен вам по всей морде не надо, дорогие родители? – спросил я и вежливо уточнил: – Всем четверым.

Странно, но Иоханна меня поддержала. Даже не стала нос морщить и цедить сквозь зубы как обычно «фи, как грубо» ну или что-нибудь в этом роде.

– Ты как со старшими разговариваешь? – рявкнула мать, возмущенно потрясая тапком.

Нет, вы ничего такого не подумайте, она у меня маг-предметник, и тапок, весь утыканный брюликами, это ее магический предмет. Какое счастье, что я в папу пошел, он жестовик. А то наградила бы судьба таким же вот предметом как у маменьки, или как у деда – стоптанным башмаком.

Вообще-то мне и от матери кое-какие умения достались. Вот, например, могу любой предмет зарядить так, как предметники это проделывают. То есть магию на заряженном мной предмете ни один, даже самый крутой маг не заметит, пока эта вещь по нему не вдарит чем-нибудь неприятным. Разница в том, что предметники такое могут проделать только один раз в жизни со своим магическим предметом, а я сколько угодно так делать могу. Правда, заряд не очень мощный получается и ненадолго.

Я в детстве частенько это свое умение использовал не в самых благородных целях – для подлянок. Сначала нянькам устраивал, потом придворным. Один раз вот матери «повезло». Ну, то есть собирался не ей, а получилось, что получилось. Зарядил я канделябр, пару нужных пассов совершил, настроил на взрыв такой маленький, но неприятный, и стал ждать, когда этот ханжа, дворецкий наш, пойдет. Он всегда, проходя, его трогал, наверно, проверял все ли финтифлюшки на месте. Но мне крупно не повезло. За него мать схватилась, естественно, не заметив, что канделябр того – под магическим напряжением. Что тогда было. Полный восторг! Мать с искаженной от злости физиономией, вся в копоти, с торчащими дыбом волосами, орала так, что я думал, оглохну.

В итоге меня отправили в магическую школу уму-разуму учиться. Не скажу, чтобы мне там сильно понравилось. У магов ведь как все устроено – если обнаружились у ребенка магические способности, дорога ему на обучение. А поскольку магия не раздается по сословиям, народ в школе собирается всякий разный – от нищих до принцев. По этой причине много лет назад (вроде бы после Последней Магической Войны) было принято решение, что волшебники отказываются от фамилий и титулов, как только поступают на обучение. Ну, то есть, вот неважно, из какой семьи ты произошел, важнее, насколько ты силен, как волшебник. Даже отец мой, когда его в школу отправили, перестал представляться как Терин Эрраде Кайвус Третий. Был просто Терином и все. Я вот когда в школу попал, тоже был просто… даже не Мерлином, а Лином. Но вот незадача – благодаря Сфере Правды деда и ушлым менестрелям историю знакомства моих мамы с папой не знает разве что слепоглухонемой. Ну и эта наша семейная черта – один глаз голубой, другой желтый, тоже свое дело сделала. Так что как бы я ни представлялся, все равно одноклассники поняли, что я княжич Мерлин Эрраде Кайвус Первый. Ну и началось. Кто-то подхалимничал. Кто-то пытался показать, насколько он круче меня. От подхалимов я отмахивался. С наглецами дрался. Одним словом, было мне нескучно. Целый год я вот так «не скучал», а потом пара одноклассничков развела меня на «слабо».

Ну и совершил я свой великий подвиг – зарядил бюст Мерлина Первого в кабинете противного старикана Забелиуса, который вел у нас исключительно скучный предмет – магическое право.

Кто же знал, что именно в тот день, когда я свою подлянку организовал, эта «святая троица» с проверкой явится? А они вот явились. Заслуженные волшебники, члены Совета чародеев Домериус, Аводым и Даробам собственной персоной. С телохранителем своим бессменным – Барутом. И вовсе я не виноват, что Баруту сдуру захотелось бюст этот заряженный потрогать, а Даробам решила это пресечь и за рукав его дернула. Вот по ним обоим и вдарило. Нехило так. Ну и итог очевиден – преподавательский состав в ужасе, началось расследование, меня на раз вычислили, потому что я своей способности не скрывал особо, и кто-то из одноклассников потрудился заложить меня со всеми потрохами. И был я с позором отправлен домой.

Отец замучил нравоучениями, мать орала так, что стекла звенели, но в итоге порешили, что быть мне на домашнем обучении под чутким руководством родителей. В частности, отца, потому что мать-предметница ничему полезному меня – жестовика, научить не могла.

Я это к чему? Это я к тому, что всему я обучен, и все, что положено магу знать, знаю и умею, и Иоханна эта, моль бледная, зря недоученным магом меня обзывает. Как в детстве дразнила, когда меня из школы попёрли, так и продолжает. Взрослая вроде девица, а ведет себя как… идиотка, одним словом! Благо, что сейчас, почти как умная, во всем со мной соглашается. Жениться нам не надо – Иоханна со мной согласна. Хрен вам по всей морде – и тут Иоханна, блонда моя ненаглядная, тоже не против!

И вот, видя такое наше единодушное несогласие, родители наши возмутились. Мать матом заорала. Отец глазами засверкал и холодно так процедил:

– Я с вами, Мерлин-младший, позже поговорю о вашем поведении.

Ну все, началось! Если его светлость Терин начинает родному сыну выкать, то это все! Это гаси свет бросай гранату, как моя маменька говорит. Я не совсем понимаю, что такое граната, а мать толком объяснить не может, но прикольно звучит. Прикольно – это тоже из маменькиного лексикона. Отец морщится, конечно, и поправляет меня время от времени, только вот прилипло ко мне это словечко – не оторвать.

Мать моя вообще много всяких странных выражансов употребляет, потому что выросла в ином мире. Но это другая история.

– Да как ты смеешь дочь мою, благородную принцессу, отвергать! – зашелся в праведном гневе король Вальдор, а королева его глазками хлоп-хлоп и слезу пустила.

– Это что это, если она у тебя благородная такая, то ее и отвергнуть нельзя? – завелась мать. – Мы и сами не на помойке найдены!

– Я тебя именно на помойке и нашел. Одной только пыли за диваном было, будто там со времен Мерлина Первого не убирались!

– Ах ты, мышь недобитая! Давно тапки над головой не летали?

– Дульсинея, я бы попросил вас, – начал было отец, но если мать понесло, то заткнуть ее может разве что дед. У деда и голос громче, и словарный запас богаче. Папе до него далеко.

– А ты помолчи, жопа волшебная! – перебила мать и опять на короля Вальдора накинулась: – Кто бы говорил? Пыль моя ему не понравилась! Забыл, как сам грязный и вонючий в темнице сидел и чесался, будто шелудивый поросенок?

– Дуся, а не заткнуться ли тебе? – кажется, король Вальдор окончательно разозлился. – Где бы и кем ты сейчас была, если бы я тебя не нашел и не свел с Терином?

– Ты еще скажи, что моя судьба – это исключительно твоя заслуга! Сказал бы лучше спасибо за то, что я не настаивала, когда твой папенька поженить нас хотел! А то огребал бы у меня сейчас на правах законного мужа!

– Нет уж, о разноглазая предметница, огребать у нас Терин любит!

И вот тут-то настал, как говорит моя матушка, мандоса трындец, потому что отец вышел из себя.

Иоханна

Порой я жалею о том, что мой папа – не Терин Эрраде. Во-первых, на мой взгляд, он гораздо красивее отца. Хотя он уже и старый, но все еще стройный, держится с достоинством. А папа… Папа… Мой отец – король. Но иногда, кажется, если об этом не знать, его можно принять, ну не знаю, за кого. За дворянчика какого-нибудь мелкопоместного. Во-первых, он в последнее время немного располнел, и, хотя и кричит на каждом шагу о том, что полнота государя свидетельствует о спокойствии в стране, думаю, страна отсутствие у него лишних десяти килограмм как-нибудь бы пережила. Во-вторых, отец у меня любитель покричать. Такой импульсивный! Мне кажется, это просто неприлично. Конечно, я никогда не решусь произнести это вслух. Воспитанные принцессы не критикуют родителей прилюдно. Максимум, на что я способна, это зафиксировать свои мысли в дневнике. А с кем мне еще поделиться? Королевство наше достаточно уединенное, подруг, равных по статусу, у меня нет. А общаться с людьми, заведомо ниже меня по положению – увольте!

Это вот семейство князей Эрраде в полном составе может появляться у нас, когда им вздумается. Все же маги. Остальным для нанесения нам визита требуется соблюдение значительного числа процедур и преодоление многих, многих километров дороги.

Нет, в чем-то я наших родителей понимаю. Их стремление поженить нас с Мерлином-младшим является вполне закономерным. Родители очень давно знакомы, уважают друг друга, мы с Лином свободны. Пока.

Но, во-первых, я не готова к браку. Я совершенно не собираюсь пока рожать детей, как бы папа мне на внуков ни намекал. У меня полно планов, которым замужество может очень серьезно помешать.

Во-вторых, даже если допустить возможность вступления в брачный союз, то не с Лином же! Этот мажонок недоученный (даром, что княжич) не обладает ни внешностью, ни манерами. Если бы он пошел в отца, вопросов бы не было, но он же вылитая Дульсинея! Я просто не в состоянии представить это на троне. Признаться честно, мне порою жаль князя Эрраде – рядом с ним два… Как бы их назвать? Два таких странных экземпляра. В самом деле, отчего я не дочь Терина? Вот папе моему такой отпрыск, как Лин, точно бы больше подошел.

Вот и сейчас Дульсинея, папа и Лин заняты выяснением отношений, мама молчит, как обычно, а я просто в стороночке сижу. Размышляю. Привычная, надо сказать, картина.

Но тут Терин Эрраде встает, хлопает ладонями по столу (странный, надо сказать, для него жест – ему руки беречь положено) и произносит:

– Молчать всем.

И, действительно, все умолкают. Даже папенька мой с Дульсинеей. Умолкают и удивленно так на Терина смотрят.

– Если вас, ваше величество Вальдор, – холодно проговаривает князь, – не устраивает кандидатура моего сына в качестве мужа принцессы Иоханны, то мы вынуждены удалиться. Огребать, как вы только что выразились, я более не намерен. Дульсинея, Мерлин, домой.

Успеваю заметить лишь удивленные глаза Дульсинеи и радостные – Лина, и все, нет у нас больше визитеров. Исчезли.