Оглавление
Марина Волкова. Муза и проза
Вступление
К барьеру!
Sprechen Sie Deutsch?
Закулисье!
Нобелевская лекция
Сборник эссе «Муза и проза»
Глава I. «Даешь искусство многодетному классу»
Масленица
«Я требую продолжения банкета»
Ветна
Прощеное воскресенье
Глава II «Vivat, academia!»[11]
Психи и амёбы
Давление: 200
Бродвей
Голгофа
Глава III. «Поговорим о погоде»
Пасха
Кошачий дуэт «Идиллия»
Украденное счастье
Святое дело
Времена года
Глава IV. «Хочу стать космонавтом!»
Женщина
Крысиные бега
Большие надежды
Тряпки
Глава V. «Здравствуй, Господи!»
«Молитва»
50-й псалом
Дед Мороз
Заключение
Музыка – точная наука!
Живая пьеса
Стрелки Амура
Нервная работа
«Licht, Schatten und Illusionen. Dinge und Menschen sind nicht immer das, was sie zu sein scheinen» Свет, тени и миражи. Вещи и люди не всегда являются тем, чем кажутся
Библиография
Отрывок из книги
Эссе – это звучит! Это красиво, модно и, безусловно, очень привлекательно. Небольшой объем, а также свобода композиции создают идеальные условия для начинающего автора. Острота мысли находит выражение в скучных буквенных знаках, а субъективность взгляда только приветствуется. Если бы Монтень не начал свои великие «Опыты» со слов «это искренняя книга, читатель», будущее этого жанра могло бы запросто остаться под вопросом, сомневаясь в своей исключительности, по сей день. Действительно, зеркало – штука загадочная, увидеть себя в нем, отбрасывая личную симпатию, давнее знакомство и боевую славу былых заслуг, едва ли возможно. Наоборот, великое множество притворно-приторных приемов вкупе с едкостью собственных суждений относительно всех и вся обрамляют общую картину.
Французов понятие «essai»[1] вдохновляет на новые попытки и пробы, русским же оно дает привычный размах своим зеркальным написанием, разрешая читать себя с одинаковым успехом слева – направо и справа – налево, ибо буква «е» – не что иное, как отражение буквы «э». Слово «эссе» легко делится пополам, заботливо предполагая, что середина разговора между читателем и писателем в каждом отдельном случае будет строго конфиденциальна и сохранит вежливую анонимность, дабы не опозорить своего почтенного родоначальника, имя которого уже было упомянуто.
.....
А теперь о самом главном: ритм, слог, фразировка. Вот ответьте на вопрос: «Шуберт – представитель какой эпохи?» Конечно, романтической, тут запинок быть не может, Шуберт – это не Франк и не Берлиоз, а также не Бетховен и не Карл Филипп Эммануил Бах, который творил на рубеже стилей, и сказать однозначно, что вот этот классик, а этот – хранитель барочных традиций нельзя, более того, даже комично. С Шубертом все яснее ясного, романтический период, реформа музыкальных инструментов, когда шалюмо давно превращен кларнет, а траверс-флейту снабдили клапанной системой, когда музыка становится линеарной или горизонтальной, если хотите, и когда трепетная вибрация получает статус неотъемлемого исполнительского приема, а разговоры о любви входят в моду.
Так вот возьмем первую фразу сонаты «Арпеджиона». Убить ее легче легкого. Стоит только завибрировать в лучших романтических традициях, и вся проникновенная грусть испарится без каких-либо намеков на возвращение. А если сыграть как бы, по-барочному, прямым, может быть даже пустым звуком, слеза восторженной публики обеспечена.
.....
