Читать книгу Личинка - Мария Александровна Прокофьева - Страница 1
Оглавление***
– Ты долго еще будешь там возиться? Неужели так трудно сварить макароны?
– орал из соседней комнаты Валерий. – Все-таки не праздничный стол
накрываешь!
– Почти готово, – Ия быстро схватила банку тушенки и принялась ее
открывать.
Как всегда она не успела после работы приготовить ужин, как всегда на
работе достал шеф, а дома – вечно недовольный муж, который вместо того
чтобы помочь, орет на нее и подгоняет. Да в конце-то концов, имеет она право
хоть на минуту свободного времени? Почему она и только она всегда всем
что-то должна? Банка выскользнула из рук и больно порезала кисть
зубчиками открытой наполовину крышки.
– Ой! Вот зараза…
– Что ты там бормочешь? – Валерий появился в дверях. – Чувствую, ужина я
сегодня не дождусь…
– Руку порезала, – Ия схватила висевшее на стуле полотенце и попыталась
прижать к ране, – больно-то как. Вроде и не сильно, а кровь хлещет.
Муж взял со стола банку, с легкостью открыл крышку до конца,
вывалил содержимое в макароны и начал быстро перемешивать.
– Ничего-то ты без меня не умеешь, даже на кухне не справляешься!
– Если бы ты мне хоть иногда помогал…
– В чем это, интересно, я должен тебе помогать? Борщи варить? Полы мыть?
Что-то я тебя не понимаю, Ия. Кажется, ты начинаешь путать женские и
мужские обязанности! – Валерий упер руки в бока и стоял, покачиваясь из
стороны в сторону.
– Если бы я не работала, то тогда понятное дело, что и готовить бы успевала,
и порядок наводить… А так получается, что я с утра до ночи в офисе, а потом
еще с поварешкой бегаю. Хотя ты раньше меня на три часа домой
возвращаешься, мог бы хоть иногда ужин приготовить.
– Если тебя возмущает график моей работы, то могу и я домой приходить в
восемь вечера, – чуть ли не прошипел муж, становясь пунцовым. – Вечно вы,
женщины, всем не довольны: если муж много работает – плохо, вам
внимания не хватает, пораньше домой приходит – опять не так, очень уж
много свободного времени…
– Валера, давай только без нотаций, хорошо? Иначе я за себя не отвечаю!
Рана болела с каждой минутой все сильнее, даже в голове появилась
какая-то тупая, но затем все более ощутимая боль. Сжимая зубы, Ия
отправилась в прихожую, к тумбочке, где хранилась домашняя аптечка.
Немного покопавшись, извлекла таблетки и баночку с зеленкой. Вернулась на
кухню, проглотила таблетку, смочила вату. Тем временем, муж уже увлеченно
пережевывал макароны по-флотски.
– Что это такое? – неожиданно воскликнула Ия, удивленно глядя на руку и
приподняв полотенце. Из рук мужа выскочила вилка и звякнула, ударившись
об пол.
1
– Ты чего орешь? – Валерий нехотя поднялся из-за стола и подошел к жене.
То, что он увидел, привело его в замешательство: на месте пореза
красовалась глубокая рана, воспаленная и гноящаяся. В некоторых местах из
раны продолжало что-то сочиться, но это была уже не кровь, а желто-зеленая
субстанция, напоминающая подтаявший холодец. Кожа вокруг раны
приобретала синеватый оттенок и собиралась грубыми морщинами: казалось,
что она сильно обветрилась на холоде и начала отмерзать.
– Ты это видишь? – в испуге спросила Ия. – Что это?
– Не знаю… – пожал плечами муж. – Но не думаю, что нужно бить тревогу из-
за всяких пустяков. Занесла какую-то инфекцию, вот рана и загноилась.
– За три минуты?
– Думаешь, такого не бывает? Вон друг наступил на ржавую железяку в
огороде, так у него на следующий день нога распухла так, что в тапок не
влезла. А у тебя ссадина воспалилась… Подумаешь! Помажь зеленкой, завтра
и следа не останется!
– Между прочим, крышка у банки не ржавая, да и болит рана уж очень
сильно…
– Вечно ты делаешь проблему на ровном месте, – продолжал бурчать муж. –
Как будто не порезала себе руку, а как минимум сломала в двух местах. Не
думаю, что небольшая ранка требует к себе такого внимания!
Ия с сомнением взглянула на продолжающую ныть руку, затем смочила
вату зеленкой и начала смазывать поврежденную поверхность. Ужасная боль
тут же вонзилась в кожу тысячами иголок. Женщина снова вскрикнула.
– Ты меня заикой сделаешь! – закричал Валерий, вскакивая со стула. – Совсем
себя в руках держать не можешь!
– Помоги мне, – ослабшим голосом произнесла Ия, протягивая мужу баночку
с зеленкой и бинт. – Что-то у меня голова начала кружиться…
– Очень уж ты восприимчивая, из-за пореза так себя накрутить…
Повозившись немного с бинтами, Валерий закончил перевязку и убрал
медикаменты. Оставив на столе немытую посуду и остатки макарон по-
флотски, он взял с подоконника газету и ушел в зал. Ия с трудом присела на
край стула и почувствовала в теле неимоверную тяжесть – казалось, что ноги
стали весить в десять раз больше, чем весили раньше, а руки и вовсе
невозможно было поднять. Аппетит, гнавший ее еще час назад с работы
домой, исчез напрочь, осталось только одно желание – добраться до подушки
и уснуть. Вот только ее почему-то начало знобить, но совсем скоро дрожь
ушла на задний план, сознание заволокло туманом. «Надо бы убрать со стола,
– проскочила здравая мысль и тут же улетучилась, – ну да ладно, завтра…
уберу…». Ия кое-как поднялась на ноги и поплелась в спальню. Тело
заволокло теплым одеялом, мысли потекли неторопливо и исчезли совсем…
***
– У вашей жены были жалобы на сердце?
– Вы меня уже третий раз об этом спрашиваете! – Валерий раздраженно
уставился на следователя. – Вы что, не понимаете, в каком я сейчас
2
состоянии? Два дня назад мне сообщили, что скончалась моя самая близкая и
любимая женщина, а вы все никак от меня не отстанете! Да могу я, в конце
концов, заняться делами, а не просиживать с вами попусту? Между прочим,
я еще не всех родственников обзвонил, друзей не собрал… Вы мне не
сегодня-завтра Иечку отдадите, а я не подготовил ничего!
Следователь молча переложил ручку с одного конца стола на другой,
взглянул исподлобья, явно чем-то озадаченный.
– Понимаете, – казалось бы, нехотя начал он, – по предварительному анализу в
смерти вашей супруги нет ничего противоестественного: неожиданно
оторвался тромб, закупорил сосуд… В общем, такое иногда случается, даже у
молодых людей. Но кое-какие детали мне все еще не ясны. Вот отсюда и
выплывают вопросы, ответы на которые можете дать только вы.
– Я вам ответил: жалоб особых не было, вернее, иногда они возникали – ну,
выпьет таблетку, поспит и снова все в порядке! Да какие еще могли быть
жалобы? Ей и тридцати лет еще не исполнилось!
– Вот и я о том же…
Максим Римский поднялся из кресла, прошел несколько шагов в
сторону двери, резко притормозил. Это вполне рядовое дело его попросил
проверить непосредственный начальник, заявив, что все вроде как чисто, но
для галочки проверить надо. Максим изучил бумаги, сверил все отчеты и
экспертизы, даже не поленился съездить в лабораторию: да, все везде
записано верно и выглядит совершенно однозначно, но почему-то эта еще
совсем молодая женщина и ее неожиданная кончина никак не выходили из
головы. Чувство беспокойства не покидало его в течение дня, и даже ночью,
что случалось крайне редко. Да еще этот инфантильный мужичок, так
называемый муж, ничего конкретного не мог рассказать, такое ощущение
складывалось, что и не муж он вовсе, а так, мимо проходил. Даже на рядовые
бытовые вопросы пожимает плечами – ничего не знаю и знать не хочу. Нет,
он конечно рассказал, что они с супругой в тот день виделись утром, и
выглядела она совершенно нормально, затем весь день они не пересекались,
так как работают в разных концах города и, наконец, встретились вечером
уже дома. Поужинали и легли спать. Здесь случилась первая заминка:
патологоанатом не обнаружил в желудке погибшей следов съеденного ужина.
Тогда заботливый супруг вспомнил, что погибшая Коханова все-таки не
принимала перед сном пищу – она порезала руку, расстроилась и предпочла
лечь спать на голодный желудок. В том, что жена не ужинала, он был уверен:
утром на кухонном столе он самолично обнаружил остатки своей вечерней
трапезы и – о ужас! – немытые тарелки.
Что касалось поврежденной кисти, о которой муж все-таки поведал кое-
какие подробности, интереса у медработника она не вызвала – обычная
ссадина, от которой почти не осталось следа. А вот следующим утром
Валерий все же забил тревогу: пришла пора завтракать и бежать на работу, а
супруга продолжала спать, мало того, она даже не поставила на ночь
будильник, и по ее вине Валерий сильно опаздывал. Собираясь высказать
свои претензии, он начал трясти жену за плечи, но та не открыла глаза. Она
3
находилась без сознания. Далее показания были записаны со слов прибывшей
по вызову бригады скорой помощи, затем работников больницы. Сама Ия
рассказать уже ничего не могла: после непродолжительной комы она
скончалась, не приходя в сознание. Вскрытие показало однозначную причину
смерти – тромб. На вопрос о том, почему он образовался и оторвался,
Максим не смог получить однозначный ответ. Конечно, врачи много чего
говорили, и выглядело это вполне убедительно: перебои в работе сердца,
стрессы, хронический варикоз, на который гражданка Коханова не обращала
внимания… Да, Максим слышал, что банальный варикоз часто играет злые
шутки, но его что-то смущало… Что именно? Что конкретно не так?
Валерий Коханов давно покинул кабинет, все его пояснения тщательно
записаны и прочитаны, а Максим Римский все продолжал перекладывать
листы по делу с места на место.
– Опять терзал беднягу? – в кабинет ввалился сотрудник, а по
совместительству и приятель Макса Андрюха Круглов. Его фамилия
абсолютно соответствовала внешнему виду: весь такой складненький,
румяненький, на вид – чистый увалень, но тем не менее, парень со светлой
головой, к которому не раз бежали сотрудники из других отделов в
совершенно тупиковых ситуациях.
– Да что его терзать? Толку как с козла молока.
– И какой же толк ты от него пытался добиться? Неужели тебя что-то в нем
смущает? Подозреваешь в криминале?
– В криминале? – Макс сделал круглые глаза. – Андрюха, ты в своем уме? Да
этот Валерик сам галстук завязать не сможет, а ты говоришь, криминал…
– Галстук, может, и не завяжет, а супругу замочить – запросто! Ты что, забыл
историю с Игорьком Разиным?
История с Разиным облетела тогда весь город, вот уж никто не мог
предположить, что тихий скромный ботаник прикончит в один прекрасный
день обожаемую супругу! Причем, прикончит так, что выглядеть это будет
как самоубийство, мотивом к которому послужит якобы смертельное
заболевание жертвы. Самое интересное, что правда всплыла наружу
совершенно случайно – сосед, пришедший в дом к Разину за какой-то
мелочью, зацепил стол в прихожей, и с него свалился ежедневник. Да так
неудачно, что открылся на той странице, где сам Игорек корявым почерком
вывел: «Купить в аптеке …..» и название лекарства. То, что якобы
совершившая самоубийство, супруга Разина ввела себе в вену именно это
лекарство, сосед знал. Задавать вопросов Игорьку он не стал, и
появившемуся в дверях хозяину квартиры просто протянул ежедневник со
словами: «Извини, как-то неловко повернулся, вот чуть и не завалил твой
столик». Разин тоже не о чем не догадался, и был весьма удивлен, когда
буквально через пару часов его задержали по подозрению в убийстве.
Впрочем, следователям пришлось еще постараться, чтобы собрать
необходимые улики против подозреваемого, да и мотива ясного никто не мог
назвать. Но в конце концов, на суде виновный сознался сам – выбора у него
не было, слишком веские доказательства вины были предъявлены. Когда же
4
гражданин Разин поведал о своих мотивах к убийству, зал просто оторопел:
видавшие виды следователи, прокурор и судья были потрясены.
– Да, я любил ее, – спокойно вещал подсудимый, – и в общем-то, она была
неплохой женой и хозяйкой. Но понимаете, в последнее время я стал замечать
за ней все больше и больше неудовольствия в свой адрес: то ей не нравится
мой внешний вид, то я слишком поздно, по ее мнению, прихожу с работы, то
мало уделяю внимания… Но последней каплей стало то, что она собралась
отдать двух моих домашних кроликов! Между прочим, купленных за мои
собственные деньги!
– Кроликов? – эхом отозвался судья. – Вы ввели ей смертельный препарат
только потому, что она не хотела жить в одной квартире с вашими
кроликами?
– А что вы так удивляетесь? – Разин поправил на носу очки. – Что в этом
непонятного? Кроликов я люблю не меньше супруги, и их двое, а она одна:
ясно, что выбор не в ее пользу!
Прокурор оторопело уставился на адвоката, тот развел руками: мол, сам
с подобным не сталкивался. В итоге приговор был вынесен весьма суровый,
несмотря на то, что защиты настаивала на невменяемости подопечного.
– Коханову до Разина далеко, – наконец произнес Максим, – да и не такой он
придурок, чтобы алиби себе не обеспечить. Что ж получается: вечером все
живы-здоровы ложатся спать, а утром – хоп – и все! Нет госпожи Кохановой!
– Ну тогда на кого ты думаешь? Хотя, что я тебя спрашиваю… Все-таки
следственные мероприятия не проводились – смерть-то не криминальная.
– Я думать пока ни на кого не собираюсь, – Макс опять схватил листы, – тут
для начала нужно причину смерти установить.
– Но…
– Я помню, причина вроде как ясна…
– И?
– Что и? В морг поеду.
– Для чего?
– Пока не знаю. Вернее, для чего поеду, я знаю, но вот что я там найду, не
догадываюсь. А то, что я что-то все же найду – чувствую.
– С тобой смотаться?
– Поехали, все-таки одна голова хорошо, а две – вообще замечательно! – Макс
хлопнул друга по плечу, и они направились к выходу, натягивая на ходу
куртки.
День погодой не радовал: с утра небо заволокло тучами, и солнце не
показывалось. Легкий ветер покачивал пока еще голые ветки деревьев, но
запах приближающейся весны уже чувствовался.
– Макс, ты уверен, что это тебе нужно?
– Что именно?
– Нужно копаться в этом деле… Знаешь, у меня скверные чувства, когда я обо
всем этом думаю… – Андрей достал из кармана смятую пачку сигарет, с
трудом извлек одну уцелевшую и на ходу закурил. – Хотя, признаться честно,
я почему-то ни капли не сомневался, что ты так просто дело не закроешь.
5
– Да дела-то как такового и нет…
– Ну, понятно что нет. Все-таки криминал не чувствуется.
– Тогда почему ты не сомневался?
– Потому, что я тебя уже неплохо знаю. И твое знаменитое чутье уже всем
известно, и поведение твое говорило о том, что тебе что-то не нравится.
Помню, как ты привязался к несчастному доктору, который вскрытие
проводил.
– Тогда не задавай мне больше никаких вопросов, ок? Не спрашивай, что да
почему: я и сам не знаю, почему.
– Ладно, – Круглов выбросил окурок, а вместе с ним и измятую пачку, – все-
таки я надеюсь, что после этой поездки в морг ты успокоишься.
– Вообще-то я и сам на это надеюсь…
Здание, где располагался морг, выглядело скверно: грязно-серые сырые
стены, повисшая на одной петле входная дверь, небольшая группа людей с
унылыми лицами у входа. Впрочем, атмосфера, царившая вокруг, вполне
соответствовала месту.
– Сейчас и без того мое тоскливое состояние рухнет ниже плинтуса, -
Андрюха сделал скорбное лицо.
– Да ладно тебе, как будто в первый раз тут. Впрочем, можешь подождать
меня снаружи, – Макс потянул за ручку двери, петля несчастно заскрипела.
– И чего я тогда с тобой поперся бы в такую даль? – Макс проскочил вперед,
едва не сбив с ног Римского.
Пропетляв немного по коридорам, друзья натолкнулись на одного из
работников морга.
– Добрый день. Максим Римский, следователь городской прокуратуры. В
связи с проводимыми следственными мероприятиями нам необходимо
взглянуть на тело погибшей Ии Кохановой. С кем мы можем переговорить по
этому вопросу?
Соблюдя все необходимые мероприятия, Римский и Круглов
приблизились к тяжелой железной двери. Вопреки тому, какое помещение эта
дверь закрывала, выкрашена она была в ядовито желтый цвет, заперта тоже
была весьма своеобразно: два амбарных замка и две замочные скважины.
– Вы тут сокровищницу охраняете? – не удержался Круглов. – Боитесь, как
бы банда взломщиков не покусилась?
Сопровождающий санитар даже не улыбнулся.
– Проходите, – пробормотал он, отпирая последний замок.
– Только после вас, – не унимался Андрюха. Макс ткнул его в бок.
В помещении тускло горела одна лампочка, холодный сырой воздух
вызывал по телу неприятные мурашки. Санитар загремел одной из полок в
холодильнике, прочитал бирку и выкатил тело на середину помещения.
– Освещение можно поярче, – Макс огляделся по сторонам в поисках еще
одного возможного источника света.
Санитар молча щелкнул выключателем – центр комнаты с каталкой
осветился ярко белым пучком света. Андрюха почему-то продолжал стоять в
дверях. Да Макс и сам чувствовал непривычную скованность.
6
– Вам мое присутствие еще требуется? – санитар переминался с ноги на ногу,
и было явно заметно, что он точно куда-то торопится.
– Конечно! – быстро заявил Круглов.
– Нет, можете идти, – в тон ему ответил Максим.
Санитар вопросительно взглянул на Круглова.
– Идите, – разрешил тот.
Наконец, поборов в себе чувство тревоги и настороженности, и
проводив взглядом щуплую фигуру санитара, Макс приблизился к каталке.
Сзади него переминался с ноги на ногу Андрюха.
– Так и будешь мне в спину дышать? – не выдержал Римский. – Ты уж или
стань рядом или к двери вернись!
Андрюха подошел вплотную и встал по стойке смирно по левую руку
от напарника. Макс решительно сдернул простыню.
– Е-мое, – чуть ли не заорал Круглов. – Что ж она синяя-то такая!
Макс передернулся:
– Чего орать-то? Какой ей еще быть? Столько дней уже в холодильнике.
– Если бы не ты, она уже здесь не лежала бы…
– Сейчас все посмотрим внимательно, и я подпишу бумаги. Просто
посмотрим, и все.
Макс наклонился над телом, внимательно всматриваясь в лицо
покойной. Посветил маленьким карманным фонариком в потухшие зрачки,
зачем-то начал внимательно рассматривать ушные раковины.
– Скажи мне, что ты ищешь? А то, знаешь ли, чувствую себя не в теме.
Может, у тебя открылись какие-то тайные знания, о которых никто еще не
слышал? – ерничал Круглов.
– Нет, знаний тайных не имею, – шепотом ответил Максим, – но с нашей
работой они бы не помешали.
– А я вот не желаю никакими экстрасенсорными техниками владеть, себе
дороже, – разглагольствовал Андрюха, озираясь по сторонам.
Тем временем Максим добрался до рук погибшей, взял ее кисть и…
– Не может быть…
– Что такое? – Круглов повернулся к каталке. – Елки-палки! Макс, как такое
возможно?
Удивиться было чему: на кисти скончавшейся почти четверо суток
назад молодой женщины виднелась открытая рана, и не просто рана – это
было гниющее кровянистое месиво, явно прогрессирующее и начинающее
затрагивать все новые участки кожи.
– Я за санитаром, – рванул Круглов. – Пусть зовут патологоанатома, и берут
анализы.
– Стоп, – Макс схватил друга за руку. – Санитара мы, конечно, позовем, вот
только кое-что я сейчас сделаю сам.
Римский достал из кейса набор с инструментами, вытащил пинцет,
целлофановый пакетик, небольшую стеклянную колбу с крышкой и что-то
типа маленькой лопаточки. Затем он наклонился к руке погибшей и вытащил
7
пинцетом… живую личинку. Она походила на толстого короткого дождевого
червя и извивалась во все стороны.
– Что это? – Андрюха не поверил своим глазам. – Откуда здесь мог взяться
червь? В холодильнике?
– Тебя удивляет, что черви могут выжить при низкой температуре? – спросил
Макс, забросив личинку в колбу и продолжая возиться с кистью руки. – Мне
вот непонятно, что за рана образовалась у погибшей. Конечно, я в курсе, что
она порезала руку накануне своей гибели, но также я в курсе, что это была
небольшая рана, которая к утру благополучно затянулась. Во всяком случае,
так сообщил и муж погибшей, и врач скорой.
– Тогда откуда это пресмыкающееся? Или к кому там относятся черви…
– Не знаю… – Макс убрал свои инструменты. – Ни откуда взялась личинка, ни
к какому виду животных она относится… Пока я еще ничего не знаю.
Санитар!
Через пару секунд в дверях показалась худощавая тень. Еще через
мгновение санитар взглянул на руку погибшей и, не сказав ни слова, вышел
за дверь.
– Интересный тип, – не удержался от комментария Андрюха. – Прямо молчун
какой-то! Хотя с его работой…
– Вот-вот. Не нужно осуждать человека. Посмотрел бы я на тебя, если бы ты
тут хоть пару деньков проработал.
– А я что? Ничего, молчу.
Пришедший с санитаром врач выразил гораздо больше эмоций: он
схватился за голову, потом за сердце, затем опять за голову, стащил с нее
белый колпак и, наконец, произнес:
– Прошу вас, прошу вас, не докладывайте никому о том, что увидели! Нас тут
уволят! Несоблюдение должностных обязанностей!
– Что он несет? – шепотом спросил Круглов.
Макс пожал плечами. Врач, тем временем, продолжал причитать:
– У нас все стерильно, холодильники работают без сбоев, я не знаю как такое
могло получится! Это скандал! Если пресса пронюхает, нам не сдобровать…
Прослушав монолог еще минут пять, Римский не выдержал:
– Вы что вообще несете? Причем здесь пресса?
– Как причем? В морге разлагаются трупы – это же нонсенс! Как такое может
быть-то, скажите?
– Я должен сказать? – Макс приподнял бровь. – Вообще-то это у вас хотелось
бы спросить!
– А что я? При чем тут я? Говорю вам: техника работает исправно, все
порядки соблюдаются, да и вообще, давайте я вам покажу другие тела – все в
целости и сохранности!
– О нет, спасибо. Я вам на слово верю, – замахал руками Круглов. – Хотя,
вероятно, мой коллега пожелает взглянуть.
Макс отрицательно покачал головой.
– Смотреть мы ничего не станем, а вот дополнительное исследование
провести потребуем. Возьмите пробы, сделайте анализ – в общем, все то, что
8
необходимо для установления причины нагноения раны. И вообще, хотелось
бы получить объяснения: как у погибшего несколько суток назад человека
может образоваться такая рана?
– Мне и самому не понятно, – развел руками врач, – то, что мы с вами видим –
это не результат разложения трупа, и это однозначно. В общем, пока не будут
проведены исследования, ни я, ни вы ничего точного сказать не сможем.
***
– Как тебе такое нравится? – спросил Макс, нажимая на брелок сигнализации.
Двери машины послушно разблокировались.
– Ты полагаешь, мне это может нравиться? – Круглов начал удобно
располагаться на переднем сиденье.
– Не отвечай на вопрос вопросом! Ясное дело, это никому не понравится.
– Как сказать…
– Ты сейчас о чем?
– Макс, не занудничай! И вообще, дай перевести дух! – Круглов начал шарить
по карманам в поисках сигарет. Наконец, ничего не найдя, беспомощно
взглянул на друга. Тот молча уже протягивал пачку.
– Спасибо! Ну, так что ты спрашивал?
– Что бы я не спрашивал, не думаю, что кто-то в данный момент мне сможет
ответить что-то конкретное. И, тем не менее, что мы имеем? Имеем
погибшую Ию Коханову. Имеем заключение о том, что смерть наступила в
результате закупорки сосуда тромбом. Также имеем образовавшуюся уже в
морге рану на руке покойницы. Что из этого следует?
– Ей могли ввести в вену яд. Рана образовалась не сразу, шел процесс распада
ткани под действием отравляющего вещества…
Плавную речь Круглова прервал звонок мобильного. Продолжая
управлять автомобилем, Макс покопался в кармане и через пару мгновений
приложил трубку к уху. В мембране раздался звонкий голос Лизы,
секретарши шефа, а по совместительству любовницы Римского.
– Милый, наш договор в силе? Мы сегодня идем на ужин в ресторан?
– Да, буду ждать тебя…
Завершив разговор через пару минут, Макс с тяжелым вздохом нажал
«отбой» и бросил мобильный на заднее сиденье.
– Что за тоска в глазах? – Андрюха с ухмылкой посмотрел на друга. – Не
очень-то заметно, что разговаривал с любимой и назначал ей свидание.
– Свидание-то назначал, да вот повод не очень радостный.
– Интересненько… – Круглов потирал руки в предвкушении новости.
– Решил расстаться с ней и не морочить больше голову.
– Ну ничего себе! Ты с дуба рухнул? Чем тебе Лизка-то не угодила? –
Андрюха опешил. – Ладно, ты с предыдущей из следственного комитета
порвал, я тогда ни слова тебе не сказал – все-таки она была дура-дурой – но
Лизка! Да ты знаешь, что к ней сам шеф клинья подбивал?
– Он почти ко всем бабам клинья подбивает, – патетически заметил Римский.
9
– Вот только ты не учел, что почти никто ему не отказывает! Одна твоя Лизка
от ворот поворот дала. А ты теперь берешь и заднюю врубаешь!
– Андрюха, пойми, самому тошно, – Макс опять тяжело вздохнул, – просто я
не хочу, как бы выразиться поточнее, не хочу ей зря надежду давать, что ли.
– Надежду на что, на светлое будущее? – Андрюха явно начинал злиться. –
Принц нашелся! Да не питает она никаких надежд! Уж женить на себе точно
не собиралась!
– Откуда ты знаешь? – Макс резко повернул руль, обгоняя шедшую впереди
иномарку. – Между прочим, именно на это она намекает последние два
месяца. Я-то и сам думал, что Лизка не станет меня в ЗАГС тащить, но,
видимо, ошибся.
– Дурак ты, хоть и лучший следователь… – Андрюха отвернулся к окну, делая
вид, что рассматривает что-то интересное.
– Это почему я дурак?
– Да потому, что не понятно, чего ты ищешь? Вернее, ты сам не можешь
понять, что тебе нужно! Ты вообще, когда отношения с женщинами
завязываешь, сам-то представляешь, зачем это делаешь?
Макс ухмыльнулся, явно вспоминая свои истинные мотивы. Круглов
заметил реакцию друга.
– Да вижу по роже твоей, о чем думаешь, но я-то не об этом!
– Андрюха, ты не сердись на меня… Просто пойми, не могу я жениться. Не
потому , что такой весь мачо… Не готов я еще. А раз не готов, зачем чужую
жизнь ломать?
– Ну а когда же ты готов будешь? Между прочим, в двадцать три года ты
почему-то был готов, зато в тридцать с лишним уже нет… Да и ладно бы с
этой женитьбой, все-таки я не сваха, но мне просто Лизку жалко. Не хочешь
жениться – не нужно, объясни ей свою позицию и все, зачем расставаться-то
тебе понадобилось? Или ты уже кого-то другого присмотрел?
– Андрюха, не говори глупости! Уж ты-то всегда первый узнаешь, когда у
меня кто-то появляется. Ты же человек-рентген, иногда я думаю, что ты мои
мысли читаешь!
– Если бы это было так, не стал бы спрашивать тебя о Лизе. Просто я реально
не понимаю твоего решения.
– Я сам себя не понимаю, – вздохнул Римский.
Круглов молча кивнул и вновь продолжил рассматривать унылый
пейзаж за окном.
– Да и вообще… Я-то ей зачем нужен? Дома появляюсь только переночевать,
романтики никакой со мной не бывает… Не думаю, что ее будет долго
устраивать такое положение вещей.
Андрюха хмыкнул:
– Ну да, заботливый ты наш! Макс, ты кому сейчас это втираешь? Да и
вообще… У меня такое чувство, что тебе просто надоела Лизка, и все! При
чем тут романтика, работа и так далее? Тебе она просто НАДОЕЛА!
В машине повисла тишина. Макс делал вид, что увлечен дорогой,
которая по мере приближения к отделу стала совершенно свободной,
10
Андрюха достал телефон и начал в нем что-то рассматривать. До входной
двери дошли тоже молча. Наконец, Римский спросил:
– Так ты думаешь, это яд?
– Скорее всего, – кивнул Андрюха, быстро переключаясь на рабочую тему. – Я
читал о подобном, названия не вспомню, но результат взаимодействия с
тканями человеческого тела именно такой. Там, правда, не было сказано
через какое время наступает гнилостный процесс… Да и, признаться честно,
не думаю, что о этом будет что-то сказано. Хотя…
– А смерть?
– А вот смерть наступает в течение пары часов. Причем, выглядит она почти
естественно. Подробности не вспомню, но, думаю, Интернет поможет.
– Посмотришь? – Макс вопросительно взглянул на друга.
– Без проблем. Вот только, вижу, что ты эту версию не рассматриваешь как
основную…
– Я рассматриваю все версии. Даже если они кажутся совершенно
неприемлемыми на первый взгляд, – Римский задумчиво почесал затылок. –
А насчет варианта с ядом… Вполне может быть. Только вопрос вот в чем:
каким образом он попал в организм Кохановой?
– Укол?
– Может быть. А может, и нет. В общем, узнаем результаты анализов из
больницы, да и свои пробы отдам на анализ.
– К Молевой отправишься?
– К ней, родимой. Все-таки человек она надежный, хоть и с весьма скверным
характером.
– Ну да, Молева, пожалуй, одна из немногих, кто не поддался твоим чарам, -
Круглов похлопал друга по плечу и, весело насвистывая, скрылся в
коридорах отдела.
Остаток рабочего дня прошел вполне плодотворно: во-первых, не
пришлось долго растолковывать начальству, почему необходимо
дополнительное лабораторное исследование по вопросу о выяснении
причины смерти Ии Кохановой, во-вторых, Андрюха незадолго до окончания
рабочего дня прибежал, помахивая несколькими распечатанными на принтере
листами бумаги. Как стало ясно, это были сведения о возможном яде,
вызвавшем странную реакцию в организме погибшей Ии Кохановой.
Действительно, попадание подобного вещества в организм человека или
животного вызывает поначалу болезненные ощущения непосредственно в
месте проникновения, а затем, распространяясь по кровеносным сосудам,
отравляет все живое существо. Если не предпринять своевременные меры по
прекращению действия яда, организм может погибнуть. В Интернете также
было сказано, что яд этот имеет природное происхождение и является
результатом распада веществ в организмах определенных бактерий.
Тем не менее, даже получив информацию, Макс все-равно не мог
выстроить логическую цепочку: то ли смерть Кохановой произошла в
результате преднамеренного отравления, то ли она сама где-то умудрилась
подцепить заразу, то ли были правы врачи, сообщив о закупорке сосуда. Мог
11
ли яд, попавший в организм, вызвать внезапную повешенную
свертываемость крови и образовавшимся сгустком закупорить сосуд? Но если
все дело в одном тромбе, то что тогда стало происходить с поврежденной
кистью Кохановой? Или именно так и должно было идти развитие
зараженной поверхности тела? Но что тогда за личинку Макс извлек из раны?
Как бы там ни было, по завершении рабочего дня Римский отправился
в лабораторию к своей давней знакомой, а точнее, давней знакомой его
родителей: Ольге Владимировне Молевой. С Молевой в свое время работал
еще отец Макса, который занимал довольно-таки высокую должность в том
же отделе, где теперь трудился следователем Макс. Но, в отличие от своей
коллеги Ольги, отец Макса не остался в отделе, а ушел на пенсию. Он
объяснил это тем, что свое уже отработал. Макс, который в то время
заканчивал обучение в институте, недоуменно пожал плечами: он не мог
понять, как можно так спокойно уходить с любимой работы? Отец никогда не
жаловался на усталость, не казался измученным тружеником и утром в отдел
всегда отправлялся с радостью. Тем не менее, с не меньшим удовольствием
Римский-старший теперь удил из пруда рыбу и ездил с товарищами на охоту,
а вернувшись домой, с упоением рассказывал жене об удачном клеве или
подстреленном зайце. О работе он вспоминал редко.
***
Поездка к Молевой прошла без особого нервного напряжения –
пожилая дама находилась явно в приподнятом настроении и с любопытством
стала рассматривать колбу со все еще извивающимся червяком.
– Какой интересненький экспонатик! – прицокивала она языком. – Давно я не
видела ничего подобного!
Макс вопросительно взглянул на эксперта.
– Что, хочешь узнать, кого ты мне приволок? – Молева прищурилась.
– Очень! – искренне ответил Римский.
– Я скажу. Вот только ты мне сначала поведаешь, откуда привез этого
червяка! – женщина поставила пробирку на стол, рядом положила еще одну
склянку с извлеченными Максом из раны на руке погибшей останками
гниющей плоти.
– Я достал личинку из-под кожи человека. Этот человек – женщина, погибшая
в результате закупорки сосуда. Погибла она четверо суток назад. Личинка
находилась в открытой ране на руке женщины…
По мере того, как Римский вел повествование, лицо эксперта
непроизвольно вытягивалось. Наконец, когда Макс закончил, в комнате
повисло молчание. Римский уселся на стул и уставился на женщину.
– Ну, что скажете, Ольга Владимировна? Что это за личинка такая живучая и
каким образом она появилась?
– Не торопись, Макс, нечего поперек поезда бежать… Я же все-таки
профессиональный эксперт, а не фуфло. Мне надо все хорошенько сверить,
12
просмотреть литературу, свои записи тоже достану… Не могу же я тебе так
сходу все сказать!
– Но вы же пару минут назад сообщили, что…
– Что я сообщила? Я же не сказала, что назову точный вид червя!
– Не надо точный вид… Скажите, что вы подумали, а потом все проверите и
скажете точно!
Молева снова схватила колбу, повертела ее перед лицом Макса, затем
свободной рукой почесала свой слегка крупноватый нос. Макс заметил, как
на лице женщины выступили мелкие капли пота.
– В общем так. На мой взгляд, ты притащил мне одну из взрослых особей
личинок, переносящих так называемый лейшманиоз.
– Ну да, я так и думал! – ехидно заявил Макс, разводя руки в стороны. –
Типичный лейшманиоз! Я сразу все понял, я же биолог от рождения!
– Прекрати ерничать, – серьезно заявила Молева. – Дослушай до конца, потом
сделаешь выводы.
Эксперт уселась на стул рядом с Максом и, не переставая смотреть на
колбу, продолжила:
– Лейшманиоз – это кожное заболевание, основными его признаками является
выпадение волосяного покрова, шелушение, жжение, затем развитие раны и
дальнейшее распространение по кожному покрову на небольшие участки.
Что самое удивительное, лейшманиоз проходит самостоятельно, лечить его,
конечно, можно, но никто этим не заморачивается. Болезнь смертельной не
является, неприятностей особых не доставляет. Переносчиком являются яйца
червя, личинку которого ты мне притащил. Повторю: в колбе находится
личинка, она уже большая и могла в скором будущем превратиться в
полноценного червя. Ни эта личинка, ни червь не являются переносчиками
заразы, только яйца.
Ольга Владимировна, наконец, поставила пробирку на стол.
– Странно, я никогда не слышал, чтобы кто-то болел подобной гадостью, -
задумчиво произнес Макс. – Пусть я не врач, но о многих заболеваниях мне
известно. Кошмар, уже не знаешь чего опасаться!
– Странно было бы, если б ты был в курсе о том, что такое лейшманиоз. Все-
таки не думаю, что ты глубоко изучал возможные заболевания кенгуру, -
заявила Молева и в упор уставилась на Римского.
– Кенгуру? – переспросил Макс, думая, что он ослышался.
– Да, мой дорогой. Лейшманиоз – одно из возможных заболеваний кенгуру, и
то, что эту личинку ты нашел в ране у погибшей женщины – очень
удивительно. Хотя, тут много чего непонятного.
– Чего именно? – пытаясь собрать мысли в кучу спросил Макс.
– Во-первых, личинка уже взрослая, а ты говорил, что труп пролежал в
холодильнике несколько суток. Выжить при низких температурах, а тем более
развиться, яйцо червя не могло. Во-вторых, по твоим словам, рана
прогрессировала, мало того, ты даже указал на кое-какие подробности, при
которых становится ясно – вряд ли подобная рана могла быть
13
спровоцирована действием лейшманиоза. И в-третьих, на моей практике в
России лейшманиоз у людей не встречался!
– Хотите сказать, что личинка и рана – это не причина и следствие?
– Макс, давай не будем делать скоропалительных выводов. С медицинской
точки зрения то, что мы с тобой видим, невозможно. Но! Мог ошибиться ты,
могу в данный момент ошибаться я. Давай я сделаю полный анализ личинки,
проверю все хорошенько. Кстати, в другой колбе что?
– Образцы ткани из раны.
– Отлично! Их я тоже исследую и тогда почти со стопроцентной
уверенностью назову тебе причину образования нагноения.
– Спасибо, Ольга Владимировна.
– Пока еще не за что, – женщина улыбнулась и отставила пробирки в сторону.
– Ты давай расскажи, на личном у тебя как?
Макс заметно помрачнел – Молева задела его больную струну на
сердце – но, быстро взяв себя в руки, весело ответил:
– Да все то же самое! Вот, свидание сегодня.
– С Лизаветой?
– Пока да.
– Интересно! Что значит «пока»? – Молева закинула ногу за ногу и
элегантным движением одернула край платья.
– Не могу больше. Пора точку ставить, – заявил Макс, постукивая пальцами
по столу.
Женщина поднялась со стула, прошлась по кабинету. Выглядела она для
своих лет просто замечательно: идеально уложенные волосы, строгое платье,
пошитое по фигуре явно умелым портным, туфли на небольшом каблуке.
Если не знать, сколько эксперту на самом деле лет, запросто можно было
посчитать ее женщиной до пенсионного возраста. На самом деле, Ольге
Владимировне давно перевалило за семьдесят.
Несмотря на попытку сохранить на лице укоризненное выражение,
Молева с сочувствием произнесла:
– Неужели бывшую свою забыть не можешь? У тебя уже столько баб после
нее было, что из памяти все стереться должно! А Лиза хорошая женщина. И
любит тебя.
– В том-то и дело. Не хочу, чтобы она питала иллюзии, пусть лучше устроит
свою жизнь с нормальным парнем, у которого семья будет на первом месте, -
на одном дыхании выпалил Макс. – А что касается моей бывшей жены… Я и
сам не знаю, как отношусь к ней… И отношусь ли вообще. Все-таки давно
это было, да и не виделись мы уже лет сто.
– Вот и начни новую нормальную жизнь! Не надо на работу все списывать –
умная женщина не станет тебя клевать за поздние приходы и ночные звонки.
А так привыкнешь к одиночеству и одичаешь совсем! – Молева подошла к
Максу и потрепала его густые темные волосы. – Ты отличный парень, так
сделай счастливой какую-нибудь достойную женщину.
Макс задумался. Он редко слышал похвалу в свой адрес от этой
странной, но мудрой женщины. Тем более, он даже сам себя не считал
14
«отличным парнем». Еще реже он задумывался о том, чтобы жениться во
второй раз. Почему? Он и сам не знал. Была ли тому причиной все еще не
остывшая привязанность к бывшей, или просто не встретилась та, в которую
он влюбился бы без памяти. Да и времени на все это не хватает: работа,
работа и еще раз работа. Лизку жалко, она ни в чем не виновата – просто
влюбилась не в того человека. Наверное, не стоило заводить серьезный
роман, тогда и проблем бы не было, и совесть не мучила: а так приходится
чувствовать себя подлецом, который бросает любящую женщину. Любил ли
он сам? Скорее всего нет, но влекло его к Лизе очень сильно, буквально до
дрожи: он часто вспоминал в последнее время как начинался их роман, как он
летел на свидания и не замечал проведенных часов в объятиях возлюбленной,
как нравилась ему Лизина забота, горячий кофе по утрам и романтические
вечера после работы. Все было так красиво и удивительно, что Макс думал:
все, это любовь, и это навсегда. Конечно, он понимал, что постоянно на
максимуме чувства быть не могут, но он думал, что их отношения не умрут
никогда – просто перейдут в другую фазу, не обязательно это будет брак, но
спокойные встречи и совместное времяпрепровождение останутся. И вот,
оказывается, он ошибался: после полутора лет страстного романа чувства
остыли, и не просто остыли – их совсем не осталось. Есть уважение, есть
приятные воспоминания, но и только. Уже не хочется болтать перед сном обо
всем на свете, не хочется открывать душу и делиться переживаниями, да и,
если честно, секса с этой женщиной Максу тоже уже не хотелось. В такой
ситуации Римский оказался в первые: нет, он конечно увлекался другими
женщинами и романы в его жизни бывали и раньше, просто тогда все
заканчивалось по обоюдному согласию. Сейчас же он знал: это расставание
является исключительно его инициативой.
– Эй, Макс, куда тебя унесло? – Молева дотронулась до его руки,
Римский непроизвольно вздрогнул. – Чай остывает.
Максим посмотрел перед собой: и правда, чашка с чаем. Когда Ольга
Владимировна успела ее принести?
– Зеленый с мелиссой, твой любимый между прочим, – Молева поднесла к
губам свою чашку и с явным удовольствием вдохнула аромат. – А я вот
кофеек себе налила, уж извини, чай – не мой напиток.
– Да, я помню: ужасно крепкий и горький кофе… Вот только, что медицина
говорит по этому поводу?
– Медицина нервно трет лоб и удивляется, глядя на меня: как эта старая
грымза до сих пор топчет землю? – хохотнула Молева, отпивая из чашки.
– Ну, насчет старой грымзы я бы поспорил…
– Да ладно, Максим! Уж я-то знаю про себя довольно много, и не перестаю
удивляться: как так получается, что молодые и крепкие люди оказываются на
том свете, не успев ни согрешить, ни покаяться? И как такие старухи, как я,
продолжают, гремя костями, коптить воздух?
Макс не знал, что ответить. Да, признаться честно, он и сам не раз
задавал себе подобный вопрос, когда вынужден был сталкиваться с гибелью
молодых людей. Ответа он так и не придумал, но то, что такие люди, как
15
Молева, проживают долгую и полноценную жизнь, его вполне устраивало:
все-таки это вселяло оптимизм.
– Ладно, Римский, не загружайся, а то перегоришь как лампочка, и что мне
делать потом? – продолжала хихикать эксперт. – Лучше давай о тебе
поговорим: очень уж меня смущает твое поведение…
– Вы про Лизу?
– Нет, сейчас не про нее, – Молева принялась задумчиво размешивать в чашке
давно растворившийся сахар. – Макс, скажи честно, чем тебя так крепко
привязали к бывшей? Что такого она делала, чего ты с другими никак
получить не можешь?
Римский пожал плечами: ему и самому давно хотелось бы разобраться
в себе – хотелось понять, отчего каждый раз все романы с женщинами
заканчиваются одинаково: в душе пусто, сердце перестает радоваться
проведенному вместе времени, и даже желание близости начинает затухать. С
Кристиной все было по-другому. Жена не надоедала ему никогда: он хотел ее
безумно, каждый раз чуть ли не бегом бежал домой после работы, только бы
поскорее вдохнуть в себя ее запах, прикоснуться к шелковым волосам… Они
прожили вместе меньше чем три года, но за это время он еще сильнее
привязался к ней. Да и Кристи любила его, он это чувствовал… Любовь
нельзя сыграть, а уж тем более с таким, как он… Нельзя так страстно
отдаваться мужчине, если не любишь его, да и зачем ей было притворяться?
Нет, Кристи любила его. Но на вопрос Молевой он ответа не знал.
– Ну что ты молчишь? – допытывалась Молева. – Вы же, мужчины, всегда
четко знаете, какие женщины вам нужны: хозяйственные, нежные, верные, в
меру умные, но не до такой степени, чтобы учить уму-разуму вас. Не так ли?
– Так, – Римский улыбнулся: он снова ощутил те же эмоции, что и при
разговоре с Кругловым, когда тот отчитывал его за сегодня за Лизу.
– Но ведь таких женщин, со всеми этими качествами, не так уж мало. Верно?
– Верно, – Макс снова улыбнулся.
– Тогда что тебя привлекло конкретно в Кристине? Римский, пойми, это не
простое любопытство стареющей женщины, коей являюсь я. Мне до других
молодых людей и их личной жизни нет никакого дела. Просто за твоей
судьбой я наблюдаю с младенчества и давно поняла, что ты не дурак, и
заморочить тебе голову какой-нибудь красотке не удастся.
– Я не думаю, что Кристи морочила мне голову. Может, миф о второй
половинке, которая есть в мире у каждого человека, вовсе не миф?
– Да ты романтик…
***
Ресторан он выбрал, как всегда, один из лучших: самая лучшая кухня в
городе, приятная атмосфера. Публика тоже здесь всегда собиралась самая
приятная: интеллигентные дамы и их кавалеры, часто сюда захаживали и
одинокие люди в поисках пары. И, что самое главное, никакой грохочущей
16
музыки – как раз можно вести диалоги, не пытаясь перекричать орущие
колонки. А диалог сегодня должен был состояться самый что ни на есть
интимный. Макс выбрал дальний столик, находящийся почти что в углу зала,
снял пиджак, поправил галстук. Почти сразу же подошел официант и принял
заказ: Римский давно успел узнать предпочтения своей дамы и сделал заказ,
не дожидаясь ее. Правда, к своему обычному меню он все-таки прибавил
коньяк и, как только коньяк принесли, залпом выпил грамм сто. Он не любил
крепкие напитки и редко их употреблял, поэтому с непривычки закашлял, а
когда, наконец, поднял голову, то увидел, как Лиза входит в зал. Выглядела
она просто потрясающе: и без того высокая, Лиза надела туфли на тонкой
длинной шпильке, в тон туфлям было платье – глубокого синего цвета, чуть-
чуть не достающее до колен, с высоким разрезом сзади. Очевидным
украшением платья стало декольте – треугольной формы, отделанное
сверкающими стразами и отороченное светло-голубыми сборками. Волосы
Лиза распустила, и они падали на плечи тяжелыми светлыми локонами.
Почти все мужчины, находящиеся в зале, в упор уставились на
вошедшую даму, и смотрели так вожделенно, что многие получили сердитые
оклики своих спутниц. Впрочем, отвернулись они только тогда, когда Лиза
уселась за столик к Максу.
– Потрясающе выглядишь! – искренне признался Римский, после того, как
поцеловал изящную ручку Лизы. – Ты всегда была красавицей, но сегодня
имеешь просто стопроцентный успех у сильной половины человечества!
– Ревнуешь? – кокетливо поинтересовалась Лиза. – Не стоит! Мне нужен
только один мужчина – ты, другие меня не интересуют.
Макс тяжело вздохнул: ему стало не хватать воздуха, и хотелось как
можно скорее перейти к той теме разговора, ради которой он и пригласил
Лизу в этот ресторан. Женщина восприняла этот вздох по-своему: ей он
показался намеком Макса на то, что он не верит в искренность ее слов; тогда
она поднялась и, дотягиваясь до Римского через стол, поцеловала в губы. Как
раз в этот момент к столику приблизился официант и стал выставлять
красиво оформленные блюда с подноса.
– Какая прелесть! Молодец, что заказал все до моего прихода, – радостно
воскликнула Лиза. – Я ужасно проголодалась, на работе было столько дел,
что даже не успела перекусить в обед…
Макс молча наблюдал, как пока еще его дама с аппетитом принялась
поглощать ужин, сам он есть не хотел совершенно, а вот коньяк пил.
Наконец, Лиза отставила блюдо в сторону.
– Ты что это не ешь ничего? – запоздало удивилась она.
– Дома перекусил, аппетит еще не нагулял… Да и настроение не такое…
– Что с настроением? – Лиза приподняла тонкую бровь.
– Да так… Хочу поговорить с тобой. Разговор серьезный, во всяком случае,
для меня… – Макс поставил пустой бокал на стол, откинулся на спинку
бархатного сиденья.
Лиза заметно оживилась и кокетливо поправила волосы.
17
– Неужели ты помнишь? – на выдохе произнесла она и придвинулась ближе к
столу. – Наконец-то!
Макс нахмурился, начал вспоминать сегодняшнее число и, так ничего и
не вспомнив, налил из графина еще одну порцию конька. Лиза выжидающе
смотрела на него, наконец, поманив официанта, попросила:
– Принесите шампанское, пожалуйста! Тебе еще заказать коньяк? –
повернулась она к Максу.
– Да, еще двести граммов.
Когда официант ушел, и в зале заиграла приятная мелодия для
медленного танца, Лиза обошла стол и, приблизившись к Максу, пригласила
его на танец.
– Давай подождем шампанское, а потом вернемся к нашему разговору, – с
улыбкой попросила она. – А чтобы я не так сгорала от любопытства,
предлагаю потанцевать!
– Но… Дорогая, я боюсь, что ты не совсем меня поняла… И вообще, что ты
имела ввиду, когда сказала, что я что-то помню? Что именно?
– Вот ты интриган! – Лиза погрозила пальцем. – Думаешь, ты один высчитал,
что сегодня ровно полтора года нашим отношениям?
Полтора года… Да, впервые их романтическое свидание состоялось
четвертого сентября, это он помнил хорошо, а сегодня четвертое марта.
Действительно, полтора года! Вечно он попадает впросак с этими датами,
хоть звуковой сигнал в телефоне ставь на каждое событие… Конечно, про
годовщину отношений он не забыл, подарил Лизе огромный букет красных
роз, и когда было всего полгода их страстного романа – тоже приятный
сюрприз ожидал его даму сердца. А сейчас… Сейчас все стало по-другому, и
вместо подарка Лизу ожидает полнейшее разочарование.
Макс плохо помнил, как они станцевали медленный танец, как снова
уселись за столик, и официант открыл шампанское: все-таки выпитый коньяк
сделал свое дело, и сознание заметно затуманилось. Также прошла тяжесть
на сердце и, набрав побольше воздуха, Макс на одном дыхании выпалил:
– Лизочка, ты прости меня, я виноват перед тобой, я подлец и полностью
признаю это. Вот только рано или поздно мне пришлось бы это сделать,
потому что я очень хорошо отношусь к тебе и причинять незаслуженную
боль не хочу. Прости меня, если получится, и поверь, все это время ты была
для меня единственной и самой желанной женщиной. Но нам надо
расстаться.
В воздухе повисла тишина. Лиза смотрела не моргая и, казалось,
пыталась понять то, что сейчас услышала: понять, а скорее поверить в
услышанное. Она явно не ожидала такого поворота событий. Наконец,
одними губами молодая женщина произнесла:
– Почему?
– Потому что я не хочу, чтобы ты привязалась ко мне и полюбила по-
настоящему.
– По-твоему, сейчас я тебя люблю понарошку? – Лиза взяла бутылку
шампанского и сама налила его в бокал до краев.
18
– Нет, я не так выразился. Я знаю, что ты любишь меня, и я тебе любил не
меньше… Но я быстрее понял, что нам нельзя больше продолжать эти
отношения, иначе потом будет намного больнее.
– А почему должно быть больнее, Максим? Почему наши отношения
обязательно должны закончиться разрывом? Скажи мне, почему? – Лиза
трясущимися пальцами схватила наполненный бокал и большими глотками
начала пить пенящийся напиток.
Макс молчал – он не знал ответ на этот вопрос, просто чувствовал, что
их отношениям пришел конец. Когда он это понял? Не так давно, иначе этот
разговор состоялся бы раньше.
– Ну почему ты молчишь? – Лиза смотрела на своего любимого мужчину, и в
ее глазах застыли слезы, готовые сорваться крупными каплями.
– Дорогая, прошу тебя… Не терзай ни меня, ни себя… Мне самому от себя
противно, от своей слабости, от того, что чувствую себя предателем. Ты
потрясающая, ты красивая, умная; такая женщина как ты не должна быть с
таким, как я.
– Максим, давай ты не будешь сейчас решать вместо меня, с кем мне будет
лучше. Я выбрала тебя и ни на минуту не пожалела об этом. Поверь, мне
было из кого выбирать – ведь даже твой друг и коллега Круглов подбивал ко
мне клинья!
Римский был немного удивлен этим заявлением: да, он уже понял, что
Андрюха не ровно дышит к Лизе, но то, что эксперт успел даже предпринять
какие-то попытки к сближению, стало новостью.
– Да не напрягайся ты так! – воскликнула Лиза, заметившая изменения в
выражении лица Максима. – Это было еще до того, как начались наши
отношения. А ты помнишь вообще, как все начиналось? Ведь это была не моя
инициатива: нет, мой любимый, это ты добивался моего расположения и, мне
кажется, у тебя ушло немало сил на это!
Да, Максим помнил, как все начиналось, и именно то время он
вспоминает с наибольшими чувствами и восторгом. Он добивался Лизы на
протяжении нескольких месяцев – самый долгий срок, который пришлось
затратить на покорение женского сердца – и ни разу не пожалел об этом. Ему
были поистине дороги эти воспоминания – первые их совместные обеды на
работе, затем первые ужины в ресторане, страстные поцелуи и, конечно же,
бурный секс в самых разных местах. Где они только не предавались порывам
своей неистовой любви: на берегу моря во время совместного отпуска, в
палатке в лесу у озера, куда их занесло однажды вместе с молодежным
лагерем, даже на чердаке дачи у подруги Лизы, когда они праздновали там
чей-то день рождения.
– А теперь ты так просто говоришь: извини, но мы не созданы друг для друга,
– продолжала, тем временем, Лиза. – И, знаешь ли, я не верю в то, что ты
сейчас заботишься обо мне, поэтому, скажи лучше честно: в чем причина
твоего желания расстаться?
Максим молчал, да и что можно было ответить? Как ни крути, а
Андрюха был прав: ему просто надоели затянувшиеся отношения, которые,
19
если их вовремя не прервать, затянутся еще больше и неизвестно чем
закончатся.
– К тебе решила вернуться Кристина? – с явным трудом спросила Лиза, не
вытерпев долгой паузы.
– Нет, что ты!
– Тогда почему?
Отвечать придется все-равно, хотя бы самому себе.
– Лиза, пойми меня правильно… Я еще не готов брать на себя
ответственность за другого человека, я не чувствую в себе силы вновь начать
долгие близкие отношения, а наши отношения стали действительно
близкими… Ты прекрасная женщина, и я уважаю тебя, именно поэтому мне
так трудно все объяснить…
Макс еще что-то говорил, перебивая сам себя, то останавливаясь, то
начиная все сначала, но теперь Лиза была безучастна: она смотрела куда-то за
его спину и было не ясно – слышит она его или нет. Когда Макс, наконец,
замолчал, молодая женщина поднялась из-за столика и пошла в сторону
двери, еще через секунду дверь за ней закрылась. Макс сидел в ожидании: он
не знал, ушла ли Лиза насовсем или еще вернется. Минуты текли долго, но,
примерно через четверть часа Лиза вернулась. Макияж ее находился в
идеальном состоянии, но глаза были красными.
– Лизонька, я понимаю, что этот разговор очень неприятный, и ты вправе
пожелать, чтобы я скрылся с твоих глаз и не появлялся, но я бы не хотел
такого расставания… – Макс достал сигарету и закурил. Лиза тоже курила,
поэтому он протянул зажигалку и ей. Правда, курила она другие сигареты –
тонкие и изящные. Два голубоватых дымка поплыли из разных сторон и
вскоре соединились в одно облачко.
– А какое ты хочешь расставание? – голос женщины звучал спокойно и ровно:
никакого дрожания и, тем более, раздражения. – Вряд ли ты предложишь мне
редкие любовные свидания без обязательств – все-таки ты не такой человек.
А дружбы у нас никогда не было и быть не могло.
– Лиза, между нами будут такие отношения, которые захочешь ты. Я уже
сказал, что ты вообще вправе пожелать отделаться от меня навсегда.
Женщина усмехнулась, обнажая свои белые идеальные зубы в короткой
улыбке.
– Отношения, какие я хочу? Не стоит бросаться такими словами, Максим! –
Лиза снова отпила шампанское. – Я ведь могу пожелать остаться с тобой на
всю жизнь хотя бы в роли постоянной любовницы… Впрочем, именно ею я и
была эти полтора года. И, что самое обидное, я искренне не понимаю, почему
ты решил от меня избавиться; все-таки в загс я тебя не тянула, жениться не
заставляла, на деньги не раскручивала… Сплошные «не»! Наверное, надо
было как твоя первая и пока единственная жена себя вести: все только для
нее, и только ее интересы превыше всего. Почему-то такие женщины всегда в
цене.
– Лиза, прошу тебя, не стоит вспоминать про мою жену. Тем более, не такая
уж она и плохая, просто у вас с ней слишком разные взгляды на жизнь.
20
– Не защищай ее, Максим! – голос Лизы наполнился нотками металла, да и
лицо заметно напряглось. – Все, кто имел возможность наблюдать за вашим
браком, отмечали, сколько крови она из тебя пила!
– Я никого не защищаю. Просто, зачем ворошить прошлое? Было и прошло.
Тем более, что я развелся больше четырех лет назад, все давно уже из памяти
стерлось… Да я и сам был во многом виноват…
Слова Максу давались тяжело – он все-время чувствовал, что говорит
что-то не то, и с каждой произнесенной вслух мыслью ощущал себя хуже и
хуже. Да и по Лизе видно было, как нелегко ей слушать все это.
–А давай потанцуем немного?
Макс поднялся, с поклоном приглашая Лизу на медленный танец, в
конце концов, лучше прервать неприятный обоим диалог: уж вернуться к
нему они успеют. Лиза с легкостью поднялась из-за столика и протянула
Максу тонкую изящную ручку, украшенную одним-единственным колечком –
подарком Римского. Получая когда-то это колечко, Лиза ужасно обрадовалась
– она восприняла его как приглашение стать невестой любимого мужчины, и
сегодня надела его, как воспоминание об одном из приятнейших мгновений
своей жизни.
Пара медленно закружилась в танце, и со стороны казалось, что между
этими двумя танцующими людьми полная гармония и взаимопонимание. И
уж этот вечер никак не завершающий в их отношениях.
Немного захмелевшая от выпитого Лиза прошептала на ухо Римскому:
– Знаешь, я бы хотела тебя кое о чем попросить.
– Да, конечно.
– Ну вот, опять ты опрометчиво на все соглашаешься, – улыбнулась Лиза. –
Хотя, я почти уверена, что ты мне откажешь.
Макс, как и большинство мужчин на его месте, воскликнул:
– Я на многое готов, чтобы ты была счастлива! Поверь.
– Тогда, сделай мне подарок на нашу последнюю совместную дату,
прощальный подарок, – Лиза обняла Римского за шею, и ее теплое дыхание
приятно защекотало ему щеку. – Проведи эту ночь со мной… Я хочу, чтобы
все было так, будто ничего не произошло, и как будто это одна из многих
наших ночей, и таких ночей впереди еще много-много.
Макс не ожидал, что Лиза скажет именно это, он думал, что она
попросит его о каком-нибудь символическом подарке, о чем-то, что
напоминало бы ей об их отношениях… Впрочем, он думал не долго:
– Конечно, дорогая. Я обещаю, что это будет одна из самых прекрасных
нашей ночей.
К Максу домой они ехали на такси, обнимаясь и целуясь на заднем
сиденье. К разговору о расставании Макс больше не возвращался, впрочем,
Лиза тоже постаралась не думать об этом – ей хотелось оставить о любимом
только приятные воспоминания. Рука Римского скользила по шелку Лизиного
платья, лаская ее грудь, постепенно опускаясь к животу и еще ниже.
Водитель такси деликатно делал вид, что ничего не замечает, кроме дороги,
он напевал песню, доносящуюся из колонок, и потягивал сигаретку. Когда
21
машина остановилась, Макс первый выскочил наружу, открыл дверцу с
Лизиной стороны и вынес ее из такси на руках. Они продолжали целоваться,
поднимаясь по лестнице до второго этажа, и в квартиру ввалились, не
отрываясь друг от друга. Прямо в прихожей Макс расстегнул молнию на
платье Лизы, и оно свалилось на пол, обнажая идеальную фигурку женщины.
Ажурное белье привело Римского в восторг, вызывая настоящую бурю
эмоций.
– Ты прекрасна, – шептал он, хватая Лизу на руки и неся ее в комнату. – Самая
прекрасная из всех, кого я когда-либо встречал…
***
Квинсленд, штат Австралии
– Джонни, давай поторапливайся! У нас еще работы выше крыши, а ты
развалился, штаны протираешь! – коренастый мужчина подошел к своему
напарнику и ткнул его кулаком в бок. – И так начальство нами недовольно.
Если тебе бабки не нужны, я лучше своего сына сюда пристрою, и с ним
вместе буду потрошить кенгуриные туши.
– Да ладно тебе, Доминик. Никуда эти кенгуру не денутся, а начальство
поорет и заткнется. Чего животы рвать?
Погода стояла просто невыносимая: пекло так, что работать было
невозможно, но останавливаться никто не спешил, все-таки мясо – продукт
скоропортящийся. Еще немного посопротивлявшись, Джонни вразвалку
поднялся на ноги и побрел к сваленным в кучу тушам животных.
– Эти жмоты когда-нибудь расплатятся за то, что не хотят организовать
нормальный цех, – возмущался по дороге Джонни, указывая рукой на
пространство вокруг себя. – Деньги гребут такие, что нам и не снилось, а
условия труда хуже некуда!
– Ты бы прикусил язык, а то начальство ругать – дело последнее, – разумно
наставлял коренастый мужчина своего напарника. – В конце концов, нас тут
насильно не держат – желающих на наше место полно.
– Полно то полно, а вот припугну их, что сообщу куда надо, и живо денежек
подсыпят, – в ажиотаже воскликнул неугомонный Джонни. – Знаю я про их
делишки – тут местные давно судачат, что мы-то тушки на экспорт готовим.
– И что тут такого? Мяса полно, жалко что ли?
– В том-то и дело, что от этого мяса русские еще пять лет назад отказались, а
поставки продолжаются.
– Да ты в конец заврался! – с раздражением бросил Доминик, хватая одну из
тушек и с трудом поднимая ее на тележку.
– Я тебе врал когда-нибудь? – обиженно загудел напарник. – У меня, между
прочим, жена сам знаешь где работает. Она-то мне и рассказала, как
делегация из России прилетала, да о чем-то толковали они с нашим главным.
– Мало ли о чем, – неопределенно пожал плечами Доминик.
22
– Да известно о чем! Сразу после этого несколько цехов по переработке мяса
открылось: видимо, договорились все-таки о поставках. Вот и нам с тобой
работенка теперь имеется!
– Да если и в Россию мясо, ты попробуй это докажи! Да и кому доказывать?
Небось, все уже договорились между собой. Тем более, что хуже от этого
никому не делается: и местные довольны, и покупатели наверняка тоже…
– А я туда сообщу, – Джонни поднял указательный палец вверх, тыча в небо. –
Не думаю, что наверху в курсе о том, чем местные занимаются.
– Оно тебе надо? – недовольно спросил Доминик. – Тебе что, деньги не
нужны? С работы вылететь запросто можешь!
– В том-то и дело, что деньги нужны, – глубокомысленно изрек Джонни. – Вот
за наш труд и надо платить раза в три больше.
– Сомневаюсь я, что если настучишь про наших умельцев, они тебе за это
приплатят.
– А я и не думаю стучать! Припугну их просто.
– А они тебе – бах – и документ покажут, что все ок! И останешься ты на
улице, будешь, как раньше, у жены на сигареты стрелять, – Доминик тихонько
засмеялся.
Джонни молчал. Наконец, почти шепотом произнес:
– А я еще кое-что знаю… Вот тут-то документом не отмашешься.
– Что еще? – скептически ухмыльнулся напарник.
– Ты про Пола из другой бригады слышал?
– Конечно, слышал, тайны никакой и не было – скончался бедняга, заразу
какую-то подцепил и все – нет парня.
– Заразу подцепил! – передразнил Доминика Джонни. – А что о Томми
знаешь?
– Джонни, ты давай не крути! Хочешь что-то сказать – говори, а то задаешь
мне вопросы непонятные какие-то…
– Нет, ты скажи мне, что с Томми случилось?
– Ну, умер. Инфекция.
Джонни потер ладони.
– Ха, зараза, инфекция… Это все общие фразы. А что за инфекция, тебе
сказали? Откуда она взялась? – сыпал вопросами Джонни. – Молчишь. И все
молчат, потому что за деньгами гонятся, а все остальное пропускают сквозь
пальцы и замечать не хотят.
– Ты к чему это все начал? – стал терять терпение Доминик. – Не вижу ничего
подозрительного в том, что парни отправились на тот свет – всякое случиться
может, у нас сам знаешь, какая зараза встречается.
– В том-то и дело, что причину смерти точно назвать до сих пор не могут. Это
для простых обывателей сообщили – инфекция. А что за инфекция – вопрос.
Мало ли у нас всякой инфекции, вот только люди от нее так часто на тот свет
не отправляются! Да и медицина, как никак, развивается, а не деградирует. А
тут вдруг – раз – и один за другим. И главное, все по-тихому замолкли, как
будто и не было парней. Вот и ты только краем уха что-то услышал и даже не
23
понял ничего толком. И таких, как ты, большинство! Вам сказали то, что
нужно, а вы и верите!
Доминик обиженно засопел: он не считал себя совсем уж не
заинтересованным ни в чем обывателем. Да и раньше в их поселении никогда
не происходило никаких чрезвычайных событий, о которых не стало бы
известно все, вплоть до мельчайших подробностей, всем жителям. Сейчас же
Доминик с неприятным удивлением для самого себя отметил, что он и правда
не знает ничего конкретного о гибели двух молодых ребят, тем более, на
протяжении какого-то времени им пришлось даже работать в одной
организации – парни тоже занимались разделкой мяса кенгуру.
– Ты вообще на похоронах у них был? – спросил, тем временем, Джонни и
прищурил один глаз.
– Нет, я не знал ни того ни другого лично, – Доминик уже пытался как-то
оправдать себя в своих же собственных глазах, но пока это не получалось:
почему-то, он смутно начал чувствовать себя одураченным, и не понятно, кем
именно.
– А вот друг мой присутствовал. Правда, только у Томми. Но и этого
достаточно.
– А что такое?
– А то, что Томми не узнать было: во-первых, его всего завернули в какой-то
полиэтиленовый материал, даже кисти рук. Одежду сверху надели. И
проститься никого не подпускали. А во-вторых, у него на лице была маска.
– Ну ты загнул – маска! – засомневался Доминик. – Что-то твой дружок
напутал.
– Ничего он не напутал. Маска точно была: прозрачная какая-то. Друг сказал,
что у него сложилось такое впечатление, будто Томми чуть ли не
искусственно слепили, настолько тот был неузнаваем.
Видя, что Доминик очень уж недоверчиво воспринимает информацию,
Джонни продолжил.
– Вообще-то, мой друг – близкий родственник жены Томми, и она рассказала
ему, что когда ее на опознание привезли, она чуть сознание не потеряла.
– Неудивительно – все-таки муж погиб, – логично заметил Доминик. – Только
не пойму, зачем на опознание? Он что, пропадал куда-то?
– А в том-то и дело, что никуда он не пропадал! – почти заорал Джонни. –
Ему на работе плохо стало, когда он туши свежевал. Свалился без сознания, и
никак в себя не приходил; его в больницу отвезли. А там через пару часов и
скончался. Пока то да се, пока санитарка за врачом сбегала, пока к другому
больному заскочила, времени прошло около часа. В общем-то, может и
больше. Короче говоря, когда в палату все-таки пришел доктор, он сам чуть
на тот свет не отправился… – Джонни сделал загадочное лицо и, наконец,
завершил свой рассказ. – Потому что на койке вместо Томми лежал
разлагающийся труп с червями.
– Да ты врешь! – передернувшись, воскликнул Доминик. – Как он мог за час
разложиться? И куда вообще, соседи по палате смотрели?
24
– Да некому смотреть было: с ним бабка столетняя лежала на соседней койке,
так она спала в то время.
– Но… – Доминик переваривал полученную информацию. – Что врачи
сказали? Как Томми разложиться-то мог? Да еще и черви… Преувеличил
твой друг, как пить дать!
– Не преувеличил. Поверь, мой друг совсем не фантазер, он вообще редко
когда что болтает, молчун по жизни. А тут вдруг выдал мне все это, я аж
опешил. Он знаешь почему все рассказал? Просто за меня переживает: я ж
тоже в цехе работаю, значит, в особой зоне риска. Друг мне вообще
посоветовал свалить отсюда, да куда ж мне идти-то? Сам знаешь, что на
нормальную работу не возьмут, а там, куда возьмут, платить копейки
станут…
– Взялся бы за ум, давно бы уже в каком-нибудь теплом местечке
пристроился… Жена-то у тебя женщина пробивная, кого угодно на работу
устроит, с одним тобой никак справиться не может.
– Ты, Доминик, сейчас лучше не моим воспитанием голову себе забивай, а
подумай, как начальство припугнуть.
– Э нет, я в такие дела не вмешиваюсь, – мужчина приподнял шляпу и
пригладил волосы. – Тем более, тут еще вопрос, почему Томми в таком
состоянии обнаружили. Может, он в палате, да в пекле таком и мог загнить. А
может, врачи что напутали…
– Пола тоже в таком состоянии нашли. Правда, его двое суток дома не было,
но все-равно не до такой же степени он мог сгнить, – припечатал молодой
напарник.
– Это тебе тоже друг рассказал?
– Да. Но Пола он не так хорошо знал, поэтому сам его не видел. Вот только
непроверенную информацию мой друг выдавать не будет, это точно.
Напарники замолчали, заполняя тележку кенгуриными тушками до
верху.
– Ну а этот, Пол… Он почему погиб?
– Да не знает никто… – Джонни снял шляпу и протер лоб влажным куском
ткани. – Говорят, что он ушел из дома вечером, да так и не вернулся. Жена его
вспоминала, что после работы Пол жаловался на ногу – вроде как она у него
воспалилась сильно, но жена не восприняла это серьезно, подумала, что
муженек таким образом от домашних дел отлынивает. А потом Пол сказал,
что к друзьям пойдет, ну и ушел.
– И все-равно ты, Джонни, языком-то поменьше мели, – серьезно заявил
Доминик, закидывая последнюю тушу. – Тут поди разберись, от чего парни
скончались… Ты вообще, с чего решил начальство наше пугать? Они-то тут
при чем? Все-таки не они парней угробили…
Джонни молчал, но было видно, как он борется сам с собой: говорить
напарнику или нет? Наконец, природная болтливость победила:
– Ты, Доминик, мужик хоть и умный, да очень уж осторожный, поэтому,
надеюсь, то, что я тебе скажу, болтать другим не станешь.
25
– Конечно, не стану! Я язык за зубами держать умею, – Доминик явно
заинтересовался беседой.
– В общем так. Те черви, которые Томми и Пола сожрали, это личинки, от
которых кенгуру лишаями заражаются.
Доминик хмыкнул, доставая грубо скрученную сигарету:
– Что-то ты напутал. Или друг твой. Ты, если забыл, я напомню: кенгуру
лишаями не вчера болеть начали, и что-то я не припомню случаев, когда
человек заражался и погибал. Появляются иногда у некоторых какие-то
болячки, но тут еще сто раз проверить надо, от чего. Впрочем, помирать от
этих болячек никто не собирался – они, как появляются, также и проходят. И
кенгуру никогда не лечили – тоже само все сходило. Да и личинок, как ты
говоришь, никто не видел в больших количествах. Уж тем более, в таких, как
твой друг говорит.
– Я тебя, Доминик, убеждать не буду, потому что друг мой слов на ветер
никогда не бросает, и раз он сказал, что это те самые личинки, значит, так оно
и есть.
– Джонни, я старше тебя в два раза, и на ферме работаю чуть ли не с десяти
лет, а то и раньше. И отец мой, и дед занимались тем же. Пойми, не было
такой заразы, которая бы передалась человеку от кенгуру и к смерти привела.
Если и были какие-то подозрительные инфекции, так я их наперечет знаю. А
Конец ознакомительного фрагмента. Купить книгу
