Читать книгу Независимые - Мария Александровна Тарасова - Страница 1

1

В тёмном переулке лил частый дождь, изредка раздавался вой ветра и лай бродячих собак.

Людей здесь не было – этот район вполне себе заслуженно считался самым опасным в городе. Бандиты, уличные воришки, грабители подстерегали здесь на каждом шагу, и обычные горожане старались избегать этого места. Неудивительно, что ночью, да ещё при такой гадкой погоде, ни одной живой души здесь нельзя было встретить.

Идеальное место, чтобы затаиться и переждать последствия, которые снова и снова подстерегают тех, кто давно не в ладах с законом.

Из-за угла вылетела густо покрытая разводами грязи серебристая машина и остановилась в переулке. Из салона со стороны водительского сиденья вылезла девушка в неброской чёрной одежде, волосы были надёжно спрятаны под кепкой, козырёк плотно надвинут на глаза.

Она быстро осмотрела замусоренный тупик, убедилась, что за ней никто не следит, затем снова забралась в машину и завела её в самую тёмную часть переулка.

– Всё, ребята, – устало произнесла она двум своим пассажирам, откидываясь на спинку сиденья. – На сегодня мы свободны.

– Это верно, – вздохнул парень, тоже в кепке и вдобавок с накинутым капюшоном, сидящий на соседнем сиденье. – Хорошо поработали, чётко. А ты, Сашка, вообще просто водитель-виртуоз. Нас ведь уже почти догнала полиция…

– Перестаньте о плохом, – перебила его девушка на заднем сиденье, в бесформенном коричневом пальто и глубоко надвинутой на глаза чёрной шапочке. – Главное, что всё обошлось.

– Ты права, – Саша стянула кепку и с удовольствием распустила густые рыжие волосы. – И без денег мы не остались. Так что можем неделю спать спокойно. Потом опять на дело…

– Как же я порой жалею, что во всё это влез, – парень понуро опустил голову. – Но другого выхода у меня всё равно нет. И теперь уже, наверное, не будет.

– Как твоя мама? – тихо спросила Алёна, девушка на заднем сиденье.

– Есть улучшения, но процесс идёт слишком медленно. Врачи в городской больнице не дают никаких прогнозов…

– С ней всё будет хорошо, – с уверенностью заявила Алёна, затем тоже стащила шапочку и встряхнула буйные коричневые кудряшки. – Для этого ты здесь. И у нас не может не получиться.

– У каждого из нас троих своя беда, – грустно подытожила Саша. – И то, чем мы занимаемся – единственный шанс всё изменить.

Она извлекла откуда-то из-под сиденья мятую чёрную тряпку.

– Поможешь? – покосилась она на парня.

Тот с готовностью выбрался на улицу вслед за ней. В четыре руки они быстро отмыли заляпанные грязью номера. Затем Саша сняла с крыши автомобиля специальную маскировочную плёнку, которая отражала свет камер и сводила видимость на них практически к нулю. Алёна тоже выбралась из салона вместе с жёлтым мусорным мешком.

– Делим и расходимся, – взволнованно произнесла она. – Скоро здесь будет полиция.

Компаньоны кивнули, и девушка раскрыла пакет, в котором оказались сложены тугие пачки мелких купюр.

Молодые люди быстро разделили груду наличности на троих, разложили пачки по рюкзакам, и Саша, снова сев в машину, уехала, прихватив с собой шапочку и коричневое пальто Алёны.

Парень и девушка, оставшись в переулке вдвоём, не сговариваясь, метнулись к ржавым мусорным бакам, сложенным грудой в углу. Они быстро разгребли кучу железа, за которой оказался пролом в замазанной грязью кирпичной стене.

Алёна проворно спрыгнула в дыру. Парень снова заложил её баками, а затем перемахнул через ближайший забор и вошёл в распахнутую настежь дверь обшарпанного подъезда. Навстречу ему уже приподнялся скрытый в темноте сломанной лестницы подвальный люк. Снаружи открыть его было невозможно, приходилось залезать внутрь через дыру в стене, а уж потом впускать остальных через подъезд.

– Ну вот и всё, друг, – печально улыбнулась она, помогая ему забраться в тёмный подвал. – Ещё одна безумная ночка позади.

– Даже не верится, что это стало частью нашей жизни всего полгода назад, – поддакнул парень. – К плохому очень быстро привыкаешь… Как у тебя дела в интернате? Не обижают?

– Уже не так, как было всего год назад, – призналась Алёна. – Теперь я уже привыкла ко всему. И почти не обращаю внимания.

– Рад это слышать.

– Мы так давно не общались нормально, – вздохнула девушка. – Ты в последнее время постоянно занят… Я волнуюсь.

Дима (а именно так звали парня) тяжело вздохнул.

– Нам сейчас небезопасно проводить время всем вместе, ты это знаешь. Не хочу, чтобы случилось непоправимое.

– Только не обижайся, – девушка примирительно подняла руки. – И, пожалуйста, не считай меня маленькой и глупой. Я прекрасно всё понимаю… Просто мне действительно не всё равно, что с тобой будет.

– Я никогда не считал тебя маленькой, – парень удивлённо поднял золотистые брови. – Три года – это не срок…

– Вот-вот, – важно кивнула Алёна, тряхнув кудрями. – Поэтому перестань так за меня трястись. Я уже давно не та пигалица, которую ты спас от хулиганов когда-то…

– А может, мне нравится напоминать тебе о том, какой я великий герой? – усмехнулся Дима.

– Надеюсь, что это не так.

Неожиданно парень крепко обнял её и притянул к себе.

– Спасибо, что за меня переживаешь, – прошептал он. – Больше мне не с кем поговорить о наболевшем.

Алёна ничего не ответила. Лишь молча потрепала его по спине, словно пытаясь таким образом вымести дурные мысли и предчувствия.

– Нам пора, – друг так же резко отстранился. – Не хотелось бы, чтобы нас тут нашли. Если полицейские решат проверить подвал…

Алёна разочарованно вздохнула. Она давно перестала скрывать от самой себя, что ей нравится этот парень. Да и он, похоже, испытывал к ней схожие чувства. Но… он прав – с таким видом заработка им лучше держаться поодаль, чтобы не навлечь друг на друга беду.

Уже на ходу компаньон обернулся и посмотрел на неё печальным, полным боли взглядом.

– Спасибо, – повторил он. – Завтра я обязательно тебе позвоню.

Спустя несколько часов Дима Вознесенский, главарь и основатель троицы мелких грабителей, ловко обворовывающих небольшие магазины и ларьки, вывернул из-за угла старого пятиэтажного здания. Он долго добирался пешком до своего дома – как раз успело взойти солнце, озаряя мягкими лучами просыпающийся город.

Дима остановился на тротуаре и глубоко вдохнул свежий утренний воздух. Сегодняшняя вылазка оказалась куда более долгой, чем остальные – троице пришлось долго петлять по переулкам, чтобы запутать взявшую след полицейскую машину.

Наверное, нормальный подросток на его месте пришёл бы в ужас или просто упал от страха, но для Димы такое времяпровождение давно уже было в порядке вещей. Первые два месяца он ходил безмолвной тенью, вздрагивал от каждого шороха, опасаясь, что о его ночных проделках станет известно окружающим. Но потом привык… Привык и даже начал принимать мелкие ограбления как должное.

Парень подошёл к своему дому – такой же серой, потрёпанной временем пятиэтажке, как и все остальные здания в этом районе. Невольно он поднял голову и посмотрел на окна последнего этажа – света в квартире не было. У Димы болезненно сжалось сердце. Он знал, что дома в любом случае никого не окажется… потому что пока он добывал средства к существованию, его близкий человек каждую секунду боролся за свою жизнь.

Мама…

Дима непроизвольно прижал к груди рюкзак с заветными деньгами. Когда-то он пообещал сделать всё, чтобы вернуть Марину Вознесенскую к нормальной жизни, и не был намерен отступать.

Это случилось два с половиной года назад.

Диме тогда было девятнадцать, он перешёл на второй курс медицинского института и просто наслаждался жизнью. Он хорошо учился, имел много друзей и не был обделён девичьим вниманием. Преподаватели прочили талантливому студенту большое будущее, мама буквально пылинки сдувала с любимого сына, и в своей жизни парень не знал практически ни одной серьёзной проблемы.

До того рокового летнего дня.

Дима вернулся с прогулки и застал в квартире группу санитаров с непонятными медицинскими приборами. А на диване в гостиной лежала бледная, дрожащая мама с остекленевшим взглядом. Казалось, она вообще не дышит.

Тогда Дима и узнал, что Марину все эти годы съедала непонятная сердечная болезнь, на которую она не обращала внимания, посвящая всю себя воспитанию единственного сына. Отца своего парень никогда не видел, и мама сумела заменить ему полноценную семью.

После того памятного визита она стала сильно уставать даже после простой получасовой прогулки, постоянно жаловалась на боли в груди и всё больше времени проводила дома, в постели, чуть ли не горстями глотая необходимые таблетки.

Из-за этого ей пришлось уволиться с работы. Чтобы в семье водились хоть какие-то деньги, Дима начал после учёбы подрабатывать грузчиком на местной овощной базе. По выходным он пропадал из дома на целый день, хватаясь за любую работу и за любые деньги. Приходил ближе к полуночи, залпом опрокидывал в себя стакан ледяного кефира и валился спать. Так прошло две недели.

А потом маму забрали в больницу.

Это снова случилось в тот момент, когда Димы не оказалось дома. Он как раз загрузил ящиками с картошкой очередную машину, как ему позвонил врач и сообщил, что Марина Вознесенская в реанимации.

Парень немедленно примчался туда, бросив все дела, молясь, чтобы всё хорошо закончилось. Сейчас он даже не смог бы вспомнить, как долго просидел тогда на полу перед дверью в операционную, не обращая внимания на сердитые окрики врачей и санитаров.

Наконец к нему вышел пожилой дежурный врач.

– Откачали мамку твою, – утомлённо улыбнулся он. – Хорошо, что соседка скорую вовремя вызвала. Ещё бы пара часов – и…

Дима вскочил с пола.

– Показатели в норме? – совсем по-взрослому осведомился он. – Я могу её увидеть?

– Деловой, ишь ты, – усмехнулся врач. – Нет, сейчас к ней нельзя. И вообще… лучше пусть она недельки две у нас побудет, в кардиологическом отделении, под постоянным присмотром. Никогда не предугадаешь, когда приступ может повториться.

– Всё действительно так плохо? – спросил Дима упавшим голосом.

– Увы, ничего хорошего сказать не могу, – развёл руками врач. – Сама по себе болезнь не смертельная, но… Запустила себя твоя мама. Если б она хотя бы на год раньше обратилась, то легче бы всё перенесла. А теперь уже поздно.

– В смысле «поздно»? – напрягся Дима. – Хотите сказать, что она умрёт?

– Не могу ничего утверждать, – снова развёл руками доктор. – Но жизненные показатели у неё сейчас ниже некуда. И обычными средствами тут уже не поможешь.

– Что я могу сделать? – немедленно осведомился парень.

– Ещё учишься? – врач окинул его пытливым взглядом.

– Учусь… – растерянно кивнул тот.

– Вряд ли ты сможешь на что-то повлиять… Твоей маме очень помог бы один редкий препарат, импортный. Экспериментальный образец, один мой коллега чуть не с того света им пациента вытащил.

Дима тут же понял, в какую сторону клонится разговор.

– Сколько? – тихо спросил он.

Доктор стойко выдержал его взгляд:

– Триста тысяч.

Дима вытаращил глаза. Где же он, обычный студент, возьмёт такие деньжищи?! Даже если он будет каждый день работать и сократит сон до трёх часов, на сбор ему потребуется больше месяца… А здесь медлить явно нельзя.

Врач сочувственно косился в его сторону, но ничего не говорил.

– А есть другие варианты? – наконец спросил Дима, едва ли не задыхаясь собственными словами.

– Есть… но вряд ли они тут сработают. Уж очень болезнь запущенная. Конечно, мы сделаем всё возможное…

– Деньги будут, – Дима не дал ему договорить.

– Что? – врач поднял ошеломлённый взгляд на юного посетителя.

– Деньги будут, – повторил парень не своим голосом.

После чего он развернулся и бросился бежать по коридору.

На следующий день Дима пошёл в институт и забрал документы.

Теперь он каждый день пропадал на овощной базе, сгоняя с себя семь потов на тяжёлой работе. Он выполнял в три-четыре раза больше обычной нормы, и начальство ценило его усердие, но до нужной суммы всё равно было далеко… Так прошла ещё одна неделя.

На восьмой день Диму отозвал в сторону старый подрядчик Матвеич, часто появляющийся на базе. Матвеич был старым другом одного из местных водителей и потому знал в лицо всех работников склада, а уж Вознесенского приметил сразу – тот постоянно приходил первым, а уходил последним. От досужих сплетников узнал старик и его непростую историю.

– Послушай, парень, – заговорщицки прошептал Матвеич, воровато оглядевшись и убедившись, что его никто не подслушивает. – Слыхал, тебе деньги срочно нужны?

– Допустим, нужны, – осторожно кивнул Дима. Этот бойкий старикан сразу показался ему подозрительным.

– Так вот слушай, – Матвеич придвинулся ближе и зашипел ему в самое ухо. – Пятьдесят тысяч за раз тебе предлагаю. Если поможешь в одном деле…

– Что за дело? – немедленно поинтересовался Дима. Он старался не показывать своего энтузиазма, но блеск надежды в глазах выдал его с головой.

Матвеич дерзко захихикал:

– Ты такого шанса больше нигде не найдёшь! – он панибратски хлопнул парня по плечу. – Дело не пыльное – погрузить кое-что мне надо. Только чтоб никто об этом не узнал…

Дима нахмурился, но тут же кивнул:

– Продолжайте…

– Если согласен, приходи сегодня в три часа ночи в гаражный комплекс неподалёку отсюда, – Матвеич сунул в руку Диме бумажку с адресом. – И голову чем-нибудь прикрой, а то мало ли…

И старик торопливо засеменил прочь, оставив парня стоять в полном недоумении.

Всю следующую ночь Дима провёл, вместе с какими-то мрачными людьми перетаскивая из старого ангара в машины многочисленные автомобильные запчасти.

Старый Матвеич не обманул – заплатил пятьдесят тысяч, как и обещал. Более того, пригласил прийти и в следующий раз на тех же условиях.

После пяти ночей у Димы была набрана необходимая сумма.

Он изо всех сил старался не думать, в чём участвовал – главное, что теперь маме можно помочь! Парень в то же утро пошёл в больницу и под странным взглядом врача внёс деньги на необходимый препарат.

Пару дней спустя из новостей он узнал о пропаже крупной партии дорогих запчастей с промышленного склада. Дима моментально догадался, кто к этому причастен, и ужасно испугался, но предпочёл молчать. Ведь если с ним случится несчастье, что будет с мамой?

Несколько дней Вознесенский ходил словно опущенный в воду, избегал всех своих знакомых, на работе ни словом ни с кем не обмолвился, а случайно столкнувшись с Матвеичем, пробормотал что-то невразумительное и поспешил ретироваться.

А экспериментальный препарат так и не помог…

С тех пор вся жизнь Димы шла по одному графику: очередной приступ у мамы – очередное дорогостоящее лечение – очередная работа у Матвеича, который всегда нуждался в помощниках – очередная неудача. В таком ритме прошёл целый год. Дима рассорился со всеми бывшими друзьями, просто не до них ему было. Он совсем перестал заводить новые знакомства, без необходимости даже ни с кем не разговаривал. Не бросила его в тяжёлое время одна Алёна, которая ввиду своей жизни в интернате хорошо понимала, что значит попасть в безвыходное положение.

Тогда парень даже не жил, а просто существовал.

А потом Матвеича арестовали за кражи и подстрекательство. Почти все его работники тоже были арестованы, и Дима со страхом ожидал того же. Однако никто за ним не приходил и никто его не искал… Потом из новостей парень узнал, что преступник не выдал имени ни одного из своих подручных, и был одновременно поражён и успокоен. Он совсем не ожидал, что останется на свободе после такого. И тем более не думал, что у Матвеича есть совесть и сострадание.

В любом случае, теперь источника больших сумм денег у него не было, и ему пришлось снова проводить на базе всё своё время, трудясь ещё усерднее, чем когда-либо. Видя его постоянную усталость и отчаяние, Алёна тоже пошла работать на неполный график. Правда, это ничего не изменило, потому что Дима категорически отказывался принимать её помощь…

Тем не менее маме не становилось лучше, и он продолжал хвататься за любые возможности. Правда, теперь они были весьма ограничены – ведь парень больше не мог быстро доставать крупные суммы. И тогда он решился на отчаянный шаг… так и родилась его группировка.

Так он по-настоящему понял, что значат слова «сам за себя».

Дима вошёл в квартиру и скинул рюкзак на ближайшую табуретку.

У него ещё было немного времени, чтобы отдохнуть, прежде чем пойти в больницу навестить маму. И Алёнка наверняка захочет пойти вместе с ним…

С Алёной он познакомился ещё до того, как узнал о болезни матери. При первой встрече Дима помог ей сбежать от кучки зазнавшихся хулиганов, а теперь она сама каждый день помогала ему держаться, не позволяла горю взять над ним верх. Когда парень принял решение создать собственную банду, она была первой, кто поддержал его. Она же помогла найти Сашу, которая также стала им обоим настоящим, верным другом и соратником.

У Сашки тоже была очень непростая история, и для решения проблем ей тоже нужно было много денег. Несмотря на то, что девушка жила в очень богатой и обеспеченной семье – её отцом был известный всему городу депутат и бизнесмен Валерий Корнилов – она не чувствовала себя счастливой в этой роскоши. Ей просто хотелось свободы и независимости, то есть того, чего никогда бы не позволил ей отец.

Дима прошёл на кухню и распахнул дверцу холодильника, где одиноко валялась начатая котелка колбасы да пара пакетов кефира. Когда мама ещё была дома, она каждый день готовила целый стол вкусных блюд. Но то время давно осталось в прошлом, и парень давно привык обеспечивать себя сам – как раз ради мамы. Даже если приходилось месяцами сидеть на одних бутербродах.

Он, поморщившись от холода, залпом допил кефир из начатого пакета и вернулся в коридор, чтобы подсчитать деньги в рюкзаке. Сегодня он и девчонки наведались в небольшую одиночную аптеку – Диме не раз приходилось покупать там лекарства втридорога. Теперь он наконец вернул своё.

Вывалив добычу на диван, Дима недоумённо нахмурился.

Он пересчитал деньги несколько раз – всё равно их было больше, чем он предполагал ранее. Причём намного больше.

Неужели снова ошибся при дележе?

Перед глазами Димы снова пронеслись события прошедшей ночи, в частности – прощание с Алёной в подвале. Как она ощутимо похлопала его по рюкзаку, словно пытаясь успокоить…

С горькой усмешкой Дима помотал головой. Никакой ошибки не было.

Подруга уже не в первый раз подбрасывала ему большую часть своей доли, надеясь, что он этого не заметит. Она оправдывалась тем, что «ему нужнее». Дима знал, что свою долю денег Алёна откладывала на поступление в желанный институт, и порой даже думал, что ему действительно более важны эти купюры, чем ей… Но всегда злился на себя из-за этих мыслей, зная, что не имеет никакого права брать себе то, что положено Алёне по справедливому дележу. Теперь вот снова придётся три часа её уламывать, чтобы забрала всё обратно!

Дима тщательно отсчитал столько, сколько полагалось именно ему, и убрал в свой домашний тайник – незаметный карман, небрежно пришитый на внутренней стороне занавески. Остальное небрежно смахнул с дивана обратно в рюкзак, намереваясь вернуть Алёне при первой же встрече. Затем парень быстро разложил диван и плюхнулся на него, твёрдо намереваясь наконец отдохнуть как следует.

Он уже почти заснул, как вдруг его разбудила пронзительная трель телефона.

– Это Дмитрий Вознесенский? – осведомился из трубки строгий женский голос.

– Да, – ответил изрядно перепуганный Дима.

– Ваша мать сегодня ночью впала в кому.

Лечащий врач мамы был бледен и сильно взволнован.

– Послушай, – заявил он, как только Дима вошёл в его кабинет. – Я не знаю, как ты смог обеспечить своей матери всё это лечение… Да это и не моё дело. Я хочу сообщить, что есть ещё один шанс помочь ей. Это новые лекарства в совмещении с интенсивной реабилитацией…

– Опять экспериментальные? – резко прервал его Дима. – Сколько денег я уже вам отнёс, веря в их возможности?!

– Я понимаю твоё недоверие, – осторожно продолжил врач. – Но проблема твоей мамы действительно очень серьёзная! Мы пробуем все возможные варианты… И здесь шансы наиболее высоки!

– Ага, один дороже другого, – фыркнул парень. – У меня складывается впечатление, что вы всё это просто выдумали… И ваши хвалёные лекарства вообще никому не помогают!

– Ты хотя бы послушай!

– Хватит! – отчаянно выкрикнул Дима. – Уже наслушался! Вот когда будет реальная помощь, тогда я подумаю!

Он вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.

Старый врач лишь вздохнул и не стал его останавливать. Он прекрасно понимал, почему парень на таком взводе. Ещё бы – два года переживать за жизнь родного человека…

Дима в ярости нёсся по больничным коридорам, лавируя между снующими повсюду врачами и пациентами. Конечно, в глубине души он понимал, что поступает неправильно, и ему следовало бы вернуться, чтобы извиниться перед врачом, но… он не мог. Просто не мог позволить себе тешиться очередной ложной надеждой, чтобы потом всё снова оборвалось, точно так же, как раньше.

Он пробежал мимо отделения интенсивной терапии, догадываясь, что именно там сейчас лежит мама – в обычной палате её уже не было. Подавив желание разогнать всех на своём пути и броситься туда, Дима ещё быстрее направился к выходу, как вдруг на полном ходу врезался в кого-то.

– Саша? – удивлённо спросил он, подняв голову.

Девушка откинула с лица блестящие рыжие волосы и удивлённо посмотрела на него снизу вверх.

– Привет, Дима, – устало улыбнулась она.

– Саша! – раздался сварливый тонкий голос откуда-то справа. Взглянув туда, парень увидел высокую, стройную брюнетку, шикарно одетую, с укладкой по последней моде. Она восседала на скамье в больничном коридоре как на троне и с презрением посматривала на Сашу. – Ты где там?

– Не обращай не неё внимания, – махнула рукой девушка. – Это Лиза, новая пассия отца. Ей сегодня с утра стало плохо, вот он и поручил мне сопроводить её в больницу…

Дима сочувственно кивнул. Он знал, что отец Саши постоянно пытался подыскать себе новую жену, но мало кто мог мириться с его властным характером. К тому же почти все его избранницы плохо относились к Саше, на что она неоднократно жаловалась.

А про эту Лизу девушка рассказывала уже целый месяц. По её словам, она оказалась ничуть не лучше всех остальных и быстро почувствовала себя королевой. Её провокации не были явными и очевидными, но при этом глубоко оскорбляли Корнилову, тем более что Лиза была старше её всего на пару лет.

– Понятно, – тяжело вздохнул Вознесенский. – Надеюсь, там ничего серьёзного.

– А я вот от души надеюсь на обратное, – усмехнулась Саша, перебросив через плечо конец шёлкового шарфика. – Может быть, хоть пару дней удастся отдохнуть от её командирских замашек!

Дима сочувственно хлопнул её по плечу и рассеянно продолжил свой путь по коридору, даже не попрощавшись.

Саша с тоской посмотрела ему вслед.

Она не хотела сама себе в этом признаваться, но она немного завидовала Диме. Потому что у него было кое-что, чего у неё не было и теперь уже никогда не будет.

Любящий родитель.

Саша прекрасно понимала, почему Дима в своё время затеял всю эту историю с ограблениями. Если бы у неё была такая заботливая и добрая мама, она бы тоже готова была на всё, чтобы спасти её.

Но мамы у Саши никогда не было. Она умерла ещё при родах.

Её звали Анжелика – это всё, что знала о ней девушка. И это имя ей отлично подходило – по рассказам старого охранника, она была настоящим ангелом – добрая, справедливая, понимающая.

Должно быть, отец действительно без памяти её любил, потому что после её смерти дочери совсем не доставалось отцовской поддержки и внимания. Саша чувствовала, что Валерий винит её в смерти жены.

Он относился к ней как к одной из своих подчинённых, причём с самого раннего детства. Саша никогда не видела на лице отца тёплой улыбки, не слышала ласковых слов, не чувствовала любви – только жгуче-безразличное выражение лица и контроль, контроль, контроль – абсолютно во всём, начиная с учёбы и заканчивая выбором одежды и рационом блюд на обед. Он никогда не интересовался её самочувствием, личными проблемами и потребностями, заставляя делать только то, что угодно ему.

По требованию отца Саша с отличием окончила престижную частную школу, где так и не смогла найти друзей, а затем стала дистанционно учиться в Кембридже на факультете финансов. Она не получала от этого никакой радости, ведь ей совсем не хотелось заниматься бизнесом и экономикой, но Валерия это совершенно не волновало. Сама Саша просто обожала готовить и мечтала бы выучиться на кондитера… и отец никогда бы ей этого не позволил. Так что девушка уже три года мучилась, готовясь к нежеланному будущему, и всё это время не сказала поперёк ни слова. Поначалу она несколько раз пыталась бунтовать, но это плохо для неё заканчивалось. Обычно после малейшего протеста отец на неделю запирал её в комнате, отбирал телефон, ноутбук и прочие средства связи, и дочери ничего не оставалось, кроме как снова забывать о своих несчастьях за ненавистной учёбой.

Всё время, сколько Саша себя помнила, за ней везде – и дома, и на улице – пристально наблюдали личные телохранители. Даже сейчас, когда они приехали в больницу, два здоровенных амбала ждали у машины. Хотя что сейчас могло случиться? А в особняке Корниловых к тому же повсюду были натыканы скрытые камеры, и по вечерам отец лично просматривал с них записи. Радовало Сашу только одно – с этим приходилось мириться не только ей.

Валерий, несмотря на свой солидный возраст, выглядел очень эффектно и респектабельно, тщательно следил за собой и имел безукоризненный вкус. Он нравился многим женщинам и отлично понимал это, потому и не оставлял попыток найти новую жену. Саша уже устала считать, сколько девушек он сменил за последние годы.

Сменил – потому что ни с одной из них так и не сумел создать семью. На самом деле всё объяснялось очень даже просто – Валерий смотрел исключительно на молодых девушек (желательно из неблагополучных семей), придерживаясь старомодной идеологии, что жена во всём должна быть зависима от своего мужа. Все его избранницы были почти ровесницами дочери; неудивительно, что, попадая в богатый дом, они быстро чувствовали себя королевами и начинали, говоря современным языком, «качать права» – как правило, за счёт Саши. Они, не зная о скрытом наблюдении в доме (отец специально их об этом не предупреждал, и это единственное, за что Саша была ему благодарна), всячески провоцировали её на скандал, пытались сразу запугать и показать, кто тут главный. Наученная горьким опытом, Корнилова-младшая никак не реагировала на оскорбления и спокойно дожидалась, когда отец увидит записи их разговоров с камер и без объяснений выставит наглую девицу из дома. Смотреть на вытянутые от удивления лица этих зазнавшихся красоток было для неё настоящим наслаждением!

Это давало несколько недель передышки, прежде чем отец приводил в дом очередную избранницу. И всё начиналось сначала…

В общем, себя в личной жизни отец не ограничивал, а вот Сашу – очень даже.

Саше многие говорили, что она красивая, да девушка и сама это знала. Ещё в школе множество парней были очарованы её ярко-рыжими от природы волосами и пронзительными серыми глазами. А вот Валерию такое пристальное внимание к дочери совершенно не нравилось. Он отваживал от неё всех возможных поклонников, даже тех, которые ей самой нравились – так и получилось, что Саша никогда в своей двадцатиоднолетней жизни по-настоящему не влюблялась и привыкла под корень уничтожать в себе малейшие симпатии к кому бы то ни было.

Конечно, с некоторыми парнями ей общаться приходилось – с сыновьями бизнес-партнёров отца. Это были типичные сынки миллионеров – испорченные, избалованные деньгами глупцы, привыкшие получать всё, что хотят. Саше противно было с ними даже находиться в одном помещении, не то что разговаривать – но отца это, как всегда, не волновало. Девушка давно сообразила, что он планирует устроить ей замужество, когда придёт время. И придётся ей жить с эгоистичным, беспардонным идиотом, для которого нет ничего святого.

Её опасения подтвердились год назад – прямо в двадцатый день рождения дочери Валерий сообщил, что следующей весной она выйдет замуж за Леонида Ларченко – племянника владельца фирмы, которая была его главным поставщиком. Саша пришла в ужас.

Упомянутый Леонид слыл знатным тусовщиком и лентяем, который даже не смог закончить проплаченное дядей обучение. Разумеется, он хорошо знал, кто такая Саша и что ему сулит связь с этой девушкой. Хорошо понимал это и его опекун (старший Ларченко не имел других наследников), а потому уговорил Валерия устроить свадьбу дочери без её согласия. И, если честно, того даже не пришлось особо уговаривать – Корнилов буквально носом чуял выгодные предложения.

– Я не собираюсь этого делать! – заявила девушка невозмутимо улыбающемуся отцу.

– Это был не вопрос, Александра, – жёстко ответил тот, не снимая с лица мерзкой улыбочки. – Я не спрашивал твоего согласия, а просто уведомил тебя о том, что ждёт нас в будущем.

– Только через мой труп! – воскликнула Саша и, вскочив из-за стола, гордо удалилась в свою комнату.

Валерий лишь лениво отпил шампанского из своего бокала.

– Ты всё равно ничего с этим не сделаешь, – вздохнул он в сторону опустевшего кресла дочери.

В тот день Саша поняла, что с неё хватит.

И если она сейчас сама себе не поможет, то потом помочь ей уже не сможет никто.

Она начала потихоньку копить деньги на переезд от отца, чтобы наконец скрыться из-под его всевидящего ока и зажить так, как ей самой бы хотелось. «Лучше сразу на тот свет, – решила девушка. – Чем замуж за этого мерзкого Леонида».

Она ограничила себя во всём, к чему успела привыкнуть, и даже в том, чего требовал отец – новые вещи, косметика, салоны красоты… В свободное время начала тайком зарабатывать по Интернету переводом текстов на английский язык.

Но прошло четыре месяца, а у неё не было даже трети необходимой суммы. Саша была в отчаянии, она не хотела оставаться в этом огромном особняке и безропотно принимать ненавидимые обстоятельства.

Вот тогда она и познакомилась с Димой Вознесенским, который в то время искал ребят, способных стать членами его банды. Девушка поняла, что это её единственный шанс наконец освободиться из-под власти деспотичного родителя и посвятить себя любимым занятиям.

Так она и вошла в печально известную троицу, внося в каждое их предприятие неоценимый вклад. Именно в банде Саша наконец нашла настоящих друзей, поддержку и понимание, и больше не намеревалась это терять, что бы с ней ни случилось.

Больше всего ей хотелось двух вещей: быть любимой и независимой.

Дима медленно вышел из дверей больницы, изо всех сил стараясь не рисовать в голове страшные картинки, связанные с мамой.

Его рука сама собой нащупала в кармане телефон, сама набрала номер Алёны. Сейчас Вознесенский готов был на что угодно, только бы не оставаться одному.

Конечно, он понимал, что технически ничего страшного не случилось – ведь мама всё ещё жива, пусть и не реагирует на внешний мир. А вот от врача он, наверное, зря сбежал – мало сердечников выживают после комы… Надо было его выслушать и узнать, есть ли ещё шансы и насколько они велики.

Ну вот почему он такой идиот – сначала что-нибудь сделает, а потом начинает думать? Почему он в такой важный момент не сумел совладать со своими нервами? Теперь с ним в больнице и разговаривать не захотят, наверное…

Он просто устал.

Устал и физически, и морально; и от бесконечных трудов, и от нервного напряжения. Устал вытаскивать всё на себе и избегать чужих утешений. Эх, если бы только было можно вернуть всё назад, когда ситуация с болезнью мамы была не такой критичной! Он бы даже встать с дивана ей лишний раз не позволил. Он бы вовремя повёл её к врачам, соблюдал бы все необходимые правила, выполнял все поручения – только бы не дошло до того, что есть сейчас… Только бы не страшиться за её жизнь каждую минуту.

Алёна ответила на звонок почти сразу – звенящим серебристым голоском пообещала, что встретит его у ворот парка. В её словах звучала тревога, и Дима поймал себя на мысли, что поступает эгоистично, пытаясь перекинуть на неё часть своего груза. Алёна не заслужила того, чтобы бездарно тратить своё время, силы и душевное тепло ради такого, как он.

И как она до сих пор его терпит?.. А главное – зачем?

Дима встряхнул головой, отгоняя мрачные мысли. Алёна их точно не одобрит.

До парка он добрался в полной тишине, полностью погрузившись в раздумья. Наверняка он что-то упускает, и не только в больнице можно решить мамины проблемы. Парень подумал, что стоило бы обратиться к старым профессорам из его университета – мало ли, вдруг они что-то подскажут?

Силуэт Алёны на залитой солнечным светом дорожке возник неожиданно. Непослушные каштановые кудряшки были, как всегда, распущены и пружинились в разные стороны, из-за чего девушка издалека немного смахивала на одуванчик. Это было отличительной особенностью, которая позволяла легко выделить её силуэт среди других.

Дима никогда не замечал, но он улыбался при мысли об этом.

Алёна, судя по всему, тоже его увидела, потому как остановилась у створки ворот и приглашающе раскинула руки. Прохожие странно на неё посматривали, но она терпеливо ждала, пока Дима наконец дотащится до входа в парк и легко, почти невесомо обнимет её в знак приветствия.

– Я ходила в больницу и уже всё знаю, – шепнула Алёна, прежде чем отпустить его. – Можешь ничего мне не рассказывать.

Дима благодарно кивнул. Ему действительно не хотелось лишний раз произносить такие страшные слова.

Они до сих пор звучали в ушах: впала в кому.

Впала в кому.

Алёна подняла на него взволнованный взгляд. В её зелёных глазах с янтарными крапинками отражалось солнце.

– Пойдём? – тихо спросила она.

Дима встряхнул головой и через силу улыбнулся:

– Конечно.

– Ну вот, – закончил Дима свой рассказ. – Так что завтра я пойду в больницу и извинюсь перед врачом. А потом… Я не знаю, что будет потом.

– В больницу сходи обязательно, – серьёзно кивнула Алёна. – Кто знает, вдруг этот новый курс лечения действительно поможет?

– Не знаю, – Дима так внезапно развёл руками, что чуть не выбил лоток из рук идущего навстречу мороженщика. Тот показал неприличный жест, Вознесенский ответил тем же. – Если честно, я не верю… Я уже давно не верю в эти их новомодные препараты. Мама два года в состоянии сомнамбулы, а я… Я очень хотел бы что-то для неё сделать, но здесь это вряд ли возможно. Как думаешь, стоит перевести её в другую клинику?

– А что это поменяет? – тихо спросила Алёна. – Там ведь практически всё одно и то же. Если только в частную больницу… Но там такие расходы, что даже мы с нашими …м-м-м… заданиями не потянем.

– Кстати, об этом, – Дима моментально сделал суровое лицо. – Ты опять подложила мне в рюкзак свои деньги?

– Нет, ты что? – Алёна вздрогнула, но тут же постаралась принять невозмутимый вид. – Я же знаю, что тебе это не нравится…

– И тем не менее ты это сделала!

Дима решительно оттащил её за локоть на газон, распахнул рюкзак и продемонстрировал сложенные на дне купюры.

– Я же говорил, что мне не нужна помощь, – процедил он. – Я говорил, что в моей ситуации не хочу ни от кого зависеть и иметь перед кем-то финансовые обязательства… Даже перед тобой!

– Глупый! – Алёна вырвала у него рюкзак, застегнула его и швырнула обратно. – Какие тут могут быть обязательства? Я же отдаю тебе просто так! Мне не нужны эти деньги. В отличие от тебя!

– Как это не нужны? – от удивления Дима сразу сбавил тон. – Ты же хотела поступить в институт…

– У меня давно есть необходимая сумма, – Алёна тоже притихла. – А тебе средства нужны постоянно.

– Но зачем… Зачем ты тогда остаёшься с нами, рискуешь собой?

– А ты что, до сих пор не понял? – Алёна укоризненно посмотрела ему прямо в глаза. – Потому что мне не всё равно, что будет с тобой! Что будет с вами… – она смущённо прокашлялась, прежде чем закончить. – С тобой и Сашей.

– Я понимаю.

Дима виновато опустил голову.

– Может, вернёмся на дорогу? – предложил он. – А то все прохожие как-то подозрительно на нас смотрят.

– Ты совершенно не умеешь переводить тему, – печально усмехнулась Алёна.

– А ты – признавать, что неправа, – не остался в долгу Вознесенский.

– Ты так считаешь? – глаза Алёны подозрительно засверкали, и Диме показалось, что она вот-вот заплачет. – Хорошо… Я обещаю больше никаких денег тебе не подкладывать. Но эти, пожалуйста, оставь себе. В последний раз. Для меня это очень важно.

– Ладно, – примирительным тоном сказал парень. Ему не хотелось ещё больше расстраивать подругу. – Только если ты обещаешь.

– Обещаю, – улыбнулась Алёна.

Следующие несколько минут они проделали в полной тишине, думая при этом об одном и том же. Потом Алёна внезапно затормозила у толстого фонарного столба, сплошь залепленного объявлениями. Её взгляд сразу притянуло к себе одно из них – яркое, красочное и, очевидно, приклеенное совсем недавно.

– Дима, – осторожно позвала она. – Посмотри на это…

Тот обернулся и поневоле рассмеялся:

– Только не говори, что ты серьёзно!

Ярко-лиловая узорчатая бумажка оказалась визитной карточкой какой-то гадалки. В списке услуг, помимо стандартного «отворот-приворот» и «чтение будущего» значилось: «Избавлю от любой болезни».

– Ты действительно в это веришь? – удивлённо спросил Дима, отсмеявшись. – Вот уж не думал…

– Весь город верит! – живо возразила Алёна. – Это же Веста! Её визитка! Это самая известная и влиятельная знахарка в нашей округе… Даже я знаю! Одна воспитательница из нашего интерната ходила к ней. Правда, она никогда не упоминала, зачем. Но помощь точно получила!

– Ты к чему это клонишь? – подозрительно прищурился Дима. – Я туда не пойду, даже не рассчитывай!

– Почему? – горячо возразила Алёна. – Кто знает, вдруг это действительно сработает?

– Потому что я не верю во всю эту ерунду, – авторитетно заявил парень. – И тебе не советую.

– Ведь ты сам сказал, что больше не можешь слепо верить в традиционную медицину, – напомнила Алёна. – Почему бы не попробовать?

– Попробовать? Да ты знаешь, сколько этот приём стоит?

– Можно подумать, те новые лекарства дороже? – спросила девушка.

– Это совсем другое! Здесь есть хоть какие-то гарантии…

– При чём тут… – Алёна резко замолчала, а затем тихо выдала свой последний довод: – Между прочим, твоя мама всегда верила в необъяснимые явления.

После этих слов броня Вознесенского дала глубокую трещину.

– Ладно, – фыркнул он. – Я подумаю над твоим предложением.

Девушка радостно кивнула.

Они ещё около часа погуляли по парку, после чего Дима резко засобирался домой.

Алёна уже успела изучить его реакцию на разные явления и поняла, что он решил прямо сегодня пойти в больницу. Значит, он всё-таки задумался над её словами, и это не могло не радовать.

Друзья молча распрощались на том же месте, где и встретились – у главных ворот парка. Как и предполагала девушка, Дима быстро пошёл по тротуару в направлении больницы, которая находилась буквально в пяти минутах ходьбы. Сама Алёна осталась стоять на месте, печально глядя на его удаляющуюся спину и думая о том, как же сильно меняются люди.

Она помнила время, когда друг был совершенно иным. Когда они только познакомились. Тогда он ещё не знал о страшном диагнозе своей матери и охотно общался с людьми, заводил новые знакомства и вообще с удовольствием относился к жизни.

Алёна прекрасно помнила их самую первую встречу. Произошло это в том же парке, куда они так часто ходили вместе. Правда, при не самых приятных обстоятельствах.

В то памятное воскресенье интернатская группа Алёны под руководством одной из старших воспитанниц (которая не смотрела никуда, кроме как в свой телефон) вышла в парк подышать свежим весенним воздухом.

Это была первая организованная прогулка в нынешнем месяце, и Алёна просто наслаждалась видом просыпающейся природы. Запах свежей листвы немного одурманивал и заставлял погрузиться в мечты о будущем. Девушка давно решила – как только она выйдет из интерната, станет художницей. Алёна всегда очень любила рисовать и мечтала о поступлении в художественное училище, но понимала, что её вряд ли туда примут. Ведь она никогда серьёзно не занималась живописью, у неё просто не было такой возможности. Оставалось надеяться только на добрых людей.

Замечтавшись, девушка и не заметила, как на ходу врезалась в спину идущей впереди сверстницы. Она подняла голову, готовясь извиниться, да так и замерла.

Это оказалась Катька Острозубова, местная проблема, гроза абсолютно всех ребят – и младших, и старших. Раздражительная и озлобленная, она никогда не забывала обиды и цеплялась к любой, даже самой незначительной детали.

Катя живо развернулась и тут же, не глядя, подняла сжатую в кулак руку.

– Ослепла, что ли? – процедила она.

Алёна зажмурилась, прекрасно понимая, что сейчас ей просто разобьют нос. Она даже не стала оглядываться на девчонку, которая должна была присматривать за ними – та увлечённо трещала по телефону (судя по всему, с поклонником), и ей явно было не до младших воспитанников.

Но прошло несколько секунд, а боли не последовало… Удивлённая девушка медленно открыла глаза и обнаружила, что занесённую руку Кати кто-то держит, не давая ударить. Она подняла голову и встретилась взглядом с невесть откуда взявшимся крепким белокурым парнем в потёртых джинсах и мятом синем свитере.

– Отвали, – бросил парень в сторону Кати, резко отпуская её руку и одновременно отталкивая в сторону. – Разве ты не видишь, что она не нарочно?

– А ты в адвокаты записался? – злобно фыркнула та. – Иди, куда шёл!

– Пойду, – добродушно пообещал незнакомый герой. – Как только пойму, что ты её не тронешь.

Он весело подмигнул Алёне блестящим карим глазом.

– Сейчас тоже получишь! – пригрозила Катя, кивнув своим приятелям.

Те моментально оказались рядом и окружили всех троих полукольцом.

Алёна испуганно замерла, глядя то на своего неожиданного защитника, то на сборище верзил, пожиравших его гневно-любопытными глазами. Потом тот быстро толкнул её плечом и шепнул:

– Беги!

Девушка припустила назад по аллее, даже не оглядываясь. В тот момент она не думала ни о том, что будет с незнакомым парнем, ни о том, что будет с ней самой по возвращении в интернат Кати, но надеялась, что в обоих случаях всё обойдётся.

Их официальное знакомство состоялось днём позже.

На следующее утро, изо всех сил стараясь не разбудить свою соседку по комнате Настю, Алёна вышла во двор главного корпуса, чтобы самой выбраться за территорию и спокойно погулять, не боясь нападок хулиганов. Вчера вечером ей повезло – она просидела в комнате до самого отбоя, и Катя, кажется, забыла о неприятном инциденте в парке.

Подойдя к воротам, Алёна с наслаждением вдохнула знойный майский воздух. Лето понемногу вступало в свои права, и на улице было очень жарко, несмотря на раннее утро.

Девушка уже занесла ногу, собираясь перелезть через закрытые ворота, как вдруг услышала резкий окрик.

Неподалёку, просунув голову в проём между прутьями ограды, ей приветливо улыбался вчерашний блондинистый парень – тот самый, из парка. Под левым глазом у него гордо горел здоровенный фингал.

– Доброе утро, – крикнул он, поняв, что его заметили.

Усмехнувшись, Алёна опустила ногу и сделала несколько шагов ему навстречу.

– Как ты меня нашёл? – поинтересовалась она.

Парень тоже усмехнулся, отчего стала очень заметна тонкая ниточка шрама над верхней губой.

– Я ещё вчера понял, что ты интернатская, – вполне себе добродушно пояснил он. – А интернатов у нас всего два, на разных концах города. Я увидел, куда ты завернула, и вот… – она развёл руками. – Пришёл.

– Зачем? – удивилась Алёна.

– Хотел ещё раз тебя увидеть, – парень коротко мотнул головой. – И убедиться, что тебя больше никто не обидит.

Алёна встряхнула густой копной кудряшек:

– И давно ты тут стоишь?

– Почти час, – с гордостью сообщил таинственный защитник. – Но это уже не важно, потому что ты наконец вышла на улицу.

Парень протянул руку сквозь прутья решётки.

– Меня зовут Дима, – сообщил он. – Дима Вознесенский.

Вот с этого и началась их долгая и крепкая дружба.

В тот первый день они почти три часа прогуляли по улицам, весело смеясь и болтая, как будто знали друг друга уже сто лет. Алёна рассказывала о своей жизни в интернате, а Дима об учёбе в медицинском и планах на будущее. Тогда девушка совсем не была уверена, что это общение продлится долго. А оказалось наоборот…

Дима стал приходить к воротам интерната почти каждый день – ровно в половину третьего, именно в это время у неё заканчивались занятия. Он с упорством быка выпытывал, всё ли хорошо у Алёны и не обижал ли её кто-нибудь, а если та на последний вопрос отвечала утвердительно, немедленно бросался на её недоброжелателя и требовал извинений. Алёна не могла сказать, что это сильно помогало, ибо далеко не все хулиганы были умными людьми, но жить в этом коллективе ей действительно становилось легче.

А спустя пару-тройку месяцев девушка поняла, что влюбилась по уши. Иногда ей даже казалось, что она замечает редкие и неловкие знаки внимания. Алёна не хотела строить иллюзий и прекрасно знала, что лучшим выходом будет просто откровенно поговорить с Димой, но всё не решалась и откладывала… А потом он узнал о болезни матери, и его характер, к ужасу подруги, начал неумолимо меняться. Из открытого и дружелюбного парня он постепенно превратился в мрачного и нелюдимого ворчуна, с головой погружённого в бесконечную работу и избегающего знакомств с новыми людьми. Семейная трагедия за два года сделала его почти неприкасаемым, он всё время держал эмоции в себе и становился всё менее похожим на себя прежнего.

Алёна ужасно боялась, что Дима в конце концов перестанет общаться и с ней. Он был первым человеком, который искренне заботился и оберегал её, и девушка совсем не хотела с ним прощаться.

Оставалось надеяться, что друг послушается её совета и всё-таки сходит в этот гадательный салон. И молиться звёздам, чтобы эта Веста оказалась настоящей знахаркой, а не шарлатаном.

Дима со смущённым и виноватым видом плёлся по больничному коридору, намереваясь вернуться в кабинет врача. Он совсем не хотел извиняться, но понимал, что это необходимо – ради мамы. Её состояние за прошедшие часы так и не изменилось. И вряд ли теперь изменится без посторонней помощи.

Она всё ещё находилась в отделе интенсивной терапии, как сообщила парню прекрасно знавшая его молоденькая медсестра. Сына Марины Вознесенской знала почти вся больница – начиная уборщицей и заканчивая главврачом. Его все жалели и надеялись, что случится чудо – но вместе с тем понимали, что факты говорят об обратном. Именно поэтому среди персонала царила непривычная тишина, когда Дима с бессильно опущенной головой проходил мимо.

Поднявшись по лестнице, парень вошёл в очередной коридор, как вдруг прямо в его начале увидел приоткрытую дверь.

Сердце сразу же предательски пропустило удар. Дима прекрасно знал, что находится за этой дверью.

Он воровато огляделся по сторонам, убедившись, что никого из работников больницы поблизости нет, и аккуратно, бочком проскользнул в дверной проём.

Вид мамы, лежащей на больничной койке, подключенной к целому арсеналу каких-то непонятных приборов, по-настоящему убивал.

Дима в три прыжка пересёк палату и опустился на колени перед кроватью. В каком-то оцепенении схватил руку больной, провёл по своим взлохмаченным волосам. Мамина ладонь была пугающе бледной, холодной, и только ровное дыхание да писк датчика говорили о том, что женщина жива.

Дима закрыл глаза и в остервенении помотал головой. Нет, он не хотел видеть её в таком состоянии. Но и уйти и бросить её одну тоже не мог.

Он не помнил, сколько просидел так на коленях возле койки, уткнувшись носом в неподвижную руку и мысленно клянясь всё исправить. Не замечал, что по его щекам одна за другой бегут беспомощные, злые слезинки. Не слышал, как распахнулась дверь и с глухим стуком ударилась о стену. Опомнился только тогда, когда кто-то резко кашлянул и притопнул ногой.