Читать книгу Вкус долины смерти - Мария Грантовна Сокасян - Страница 1

Надо бежать, чтобы не умереть. Раз-два-три! Необходимо напрячь каждую извилину, нужно успеть найти выход, не теряясь в толще времени и в узком пространстве. Злые улицы поглощают непрошенных гостей. Пока ты не теряешься в пространстве, надо бежать. Беги, Вивьен, беги! На неё обрушиваются потоки воспоминаний, гонимые временем, и Виви обнаруживает себя в захудалом пабе. Она почувствовала себя там так одиноко, что эти мрачные дубовые стены, как ей показалось, знают её лучше всех.

Вивьен задавала себе вопросы, на которые так и не получила ответа. Впрочем, она была всецело занята погоней. Она бежала уже не первую милю со страшной скоростью по заброшенным окраинам северного округа – остаткам прежнего Детройта. То и дело она натыкалась на странное присутствие Опустошения, от которого ей становилось не по себе – обуглившиеся тела, разодранные собаки, горы мусора и тлеющие костры. Казалось, рядом с ней протекала странная жизнь прокаженных, скрюченных отбросов общества – последних выживших людей здесь. Она не замечала эту тайную жизнь. Однако на этот раз Вивьен притормозила и прислушалась – ни единого звука. От страшной погони не осталось ничего. Однако плохие мысли как черви, прожорливы, вездесущи и опустошающи. В её голове давно поселилась тьма, которая диктовала свои условия. Вивьен стало страшно, поэтому нельзя было медлить.

Мисс Киршнер быстро завернула за маленький переулок, но не ожидала наткнуться на стену. Перегородка оказалась слишком высокой, чтобы попросту перепрыгнуть. Чуть выпирающая дощечка. Ногу на неё – и надо бежать. Ей было нужно время, чтобы настроиться на прыжок. Вивьен прислонилась к бетонной стене, и сумка вывернулась наизнанку от неловкого прыжка. Она быстро оглядывается по сторонам – и фонарь осветил нечеловечески бледное лицо, пролив свет в кромешную тьму ночи.

Вивьен судорожно ищет телефон, как назло, она не помнит, куда его спрятала. Её рука уже сама застревает в сумке, и слышен звон монеток, скрежет расчёски, но только не то, что ей нужно. Самое страшное, что может прийти в голову это то, что она его забыла в автомобиле таксиста, который её подбросил до злополучного бара. Ну уж нет! Она знает, что нужно лезть глубже, нужно коснуться нутра сумки, вывернув подкладку. Бинго! Моментально Вивьен звонит Эдриану. Вероятность, что он ответит ей с первого раза, минимальна. Во-первых, сегодня его любимый матч, во-вторых, на перерывах он играет в приставку с максимальным звуком.

Эдриан в своем роде – такой блокпост Вивьен, который превращает её в человека. Она ни во что не верит, но, возвращаясь мыслями к тому времени, когда ей было действительно хорошо – она вспоминает дни со своей семьей, когда Эдриан был рядом. Это её и возвращает к жизни.

Пожалуйста, возьми трубку, – Вивьен тихо шепчет и понимает, что молится глухой бетонной стене.

Она слышит шаги, но не так близко, отдаленная ходьба не напоминает погоню. Непрошенные зачинщики беспорядка, кажется, отставали. Вдох-выдох. Не ожидая, что Эдриан поднимет трубку, мисс Киршнер озирается по сторонам. Вивьен начинает считать мушек и мотыльков, копошащихся под фонарем, проглатывающих искусственный свет прожекторов.

– Эйд! – Вивьен тихо вскрикнула от удивления, когда на том конце раздалось хриплое приветствие.

– Вивьен, где ты мотаешься? – Эдриан недовольно проговорил своим самым занудным тоном эти слова как старую скороговорку.

– Времен на болтовню нет. Меня сейчас убьют, – Вивьен сказала это так простодушно, что Эдриан не сразу и ответил, почесав за затылком.

Мистер Киршнер сидел в полнейшей безопасности в скверно выстроенном типичном американском домишко с большим карнизом, выполненном в колониальном стиле. Дом был настолько скверно распотрошен, стар и покошен, что жители округа старались не смотреть на него лишний раз. В глаза бросалась лишь ухоженная лужайка, заваленная уродскими статуями гномиков. Эдриан, бывало, с сигаретой в зубах, одетый в засаленный старый халат спускался вниз и неряшливо копошился в лужайке, пытаясь воссоздать миролюбивый опрятный вид. Эдриан был её отцом по несчастью. Он был таким же вампиром, как и она.

Впрочем, Вивьен и Эдриан мало похожи друг на друга. Он был высоким стройным мужчиной около сорока лет со светло-голубыми глазами и темно-русыми волосами, на щеках были едва заметные ямочки, скрывающиеся под густой растительностью. Широкие плечи были покошены, крупный стан выдавал человека, когда-то занимавшегося боксом. Старый халат неумело свисал. Взгляд его был скучающий и равнодушный, он сильно уставал от своей дочери и её приходов, и отходов. Эйди был её «заклятым родственником по несчастью и в действительности». Вивьен была рада, что Эдриан не бросил ей на злачной улице в кромешной тьме странной суетливой жизни отшельников. Вампиризм был проклятьем, угнетающим их на протяжении более полувека. Они были обязаны там жить, ибо этот дом стал их последним пристанищем.

От её спокойного тона Эйди поморщился. Он убавил звук. Это было уже полпобеды. Эйди вынул сигарету и небрежно раскинулся на кушетке. Она потянулся несколько раз и уже потом продолжил неспешно диалог.

– А мне что соизволишь сделать, Вивьен? –сказал он, потешаясь над ней.

– Ничего, просто приезжай за моим будущим распотрошенным телом на Реджинальд Стрит 56\а. Буду ждать там, – произнесла она, не моргнув глазом.

Эдриан недовольно хмыкнул носом. Он снова медлил, видимо, размышляя, за что она так иронизирует над ним.

– Что случилось? – спросил он задумчиво.

– Погоня. За мной! – отрезала Вивьен, резко вскрикнув от недовольства.

– Их много? – произнёс он.

– Нет… Всё же я управлюсь. Они похоже потеряли мой след. Спасибо за отзывчивость, Эйди! – сказала Вивьен своим «любезным» голосом.

Вивьен выключила телефон, со злобой швырнув обратно в черную дыру сумки, искривляющую внутреннее пространство.

Ей даже стало немного скучно, Вивьен ожидала настоящего сражения, схватки, как это обычно бывает в фильмах, с размазанными кишками по тротуару, кровью и прочими прелестями, а сейчас она понимала, что рукопашный бой пришлось отложить до завтра. Видимо, враги устали или она так ловко научилась бегать, хотя её отчаянный бег на шпильках мало с чем сравнить. При такой скорости каблуки отламываются, и Вивьен уже бежала так, как это бывает в комических шоу. Она неумело летела на стертых каблучках, гремя и шурша, прямо в канаву.

Надо остановиться. Немедленно! Вивьен притаилась – она услышала позади себя шорох. Близость провала. Железная палка торчит из-за стены. Успеет ли Вивьен вытащить железных штырь до того, как на неё набросятся с битами?

За две секунды Вивьен понимает, что ей это кажется. Они уже давно отстали, а она всё еще прислушивается к шорохам, непонятным звукам. Веет смрадом и тошнотой, вряд ли здесь можно надолго задержаться, всё равно придётся мыть волосы, смывая заодно запечённую кровь. Она расстроена, что не убила мерзавцев. Эдриан, держись, они могут встретиться тебе на пути!

Вивьен медленно перелезла через ограду и с мнимым спокойствием пошла по проездной, выбежав на автостраду. Вскоре раздался звонок Эдриана. Неужели, он приехал? При такой бешеной скорости на его тачке можно пересечь мексиканскую границу. Её несвязный мысленный потом приутих, но Вивьен чувствовала, как доля отчаяния одолевает её.

Через 10 минут Вивьен уже сидела в машине и слушала нравоучения Эдриана, как опасно ходить ночью черт знает где. Легче заткнуть уши и утопиться, чем опять выслушивать этот бред про то, что начнётся «охота на ведьм», что нельзя «выпендриваться, ибо стражи порядка уже близко». Люди полны неудовольствия от осознания того, что настоящие кровососы под боком.

– Я знаю, прости…– неумело говорит Вивьен в оправдание своих «безумных поступков». – Папа, скажи мне честно! Почему я имею способность подцеплять убийц-психопатов, хулиганов, маньяков и прочих?

Эдриан, недолго думая, опять вычитывает моральные проблемы, рассказывая, что она «неправильно накрасилась, неверно оделась, говорила слишком громко или смеялась над неудачной шуткой». В итоге он заключил, что Вивьен привлекает много лишнего внимания к своей персоне.

– Очень скверно… – заключает он после одного нравоучения и сразу же начинает второе. – Тебе противопоказано сидеть в барах и прочих питейных заведениях! Баста!

– Был бы ты рядом, – заключила Вивьен и уставилась в смартфон.

Эдриан, казалось, пропустил это мимо ушей. Впрочем, чета Киршнер утратили способность оставаться людьми. Когда Вивьен на утро упаковывает себя в ночной гроб, ей зачастую снятся кошмары о том, что она превращаюсь в древнего монстра, вызывавшего катастрофы. Истинная природа вампиров – убивать, выслеживая свою жертву, одновременно соблазняя её, – и уже никак ничего не изменить.

Все же они остались теми кровожадными тварями, которые мешают обычной людской жизни. Вампирский рок к тому же очень скучен. Двадцать лет они запечатаны в полуразвалившемся домике на самой окраине города. Подальше от живых, ближе к мёртвым. Обществе отца Эдриана скрашивает и без того невесёлую жизнь Вивьен.

Общение с людьми Вивьен и Эдриан ограничивали как могли, боясь подпустить к себе лишнего человека. Ведь люди – всего лишь нажива. На протяжении многих лет Вивьен осознала, что можно не нуждаться в человеческом обществе, а продолжать жить своей затворнической жизнью, никому не причиняя боль. Остается лишь тешить душу, читая книги, бесконечно смотря фильмы или просто умирая от безделья. Но каждый раз ловить себя на мысли, что ты не жива, не мертва, а навеки веков осталась один на один с проклятием вечной жизни. Однако Вивьен старалась не предаваться грустным измышлениям – это часто портит настроение на весь день.

Эдриан повернулся и посмотрел на меня. Он устало откинул спинку и тихо прошептал так, что было всё отчетливо слышно.

– Вивьен, купи себе мозги… – устало сказал он с едва заметной улыбкой.

– Была б такая возможность – давно купила! – бодро она заявила Эдриану.

Хотя Эдриан был невероятно добродушным человек, он обладал способностью быть чрезвычайно равнодушным ко всему, что не касалось его самого и «мнимой безопасности». Эдриана было труднее всего вывести из себя. Он вспыхивал, но мгновенно утихал. Чете Киршнер запретили охотиться на людей, а именно на отбросов общества. Однако запреты ведь даны для того, чтобы их нарушать, так что иногда они выходят на охоту.

– Вивьен, вытащи наушники. У меня есть важная информация, – Эдриан обернулся.

Эдриан не смотрит на дорогу, и это опасно. Вивьен немедленно сдёргивает наушники, чтобы отсрочить время персональной автокатастрофы. Она резко машет Эдриану, показывая, что он проворачивает опасный манёвр.

– Я без музыки сидела…честно-честно! – говорит она.

– Нам завтра пора на собрание. Я ещё неделю назад думал туда сходить. Монтгомэри говорил, помнишь? – спросил Эдриан.

С приходом четы Киршнер в вампирский ковен, как некоторым показалось, возросло антисемитское движение. Их путали с евреями, к сожалению, постоянно. Эдриан всем напоминал, что Киршнер – фамилия его отчима, еврея. Тогда чета Гаврон, будучи приверженцами иудаизма, стала приглашать их в гости. И их сажали рядом со всеми евреями.

Долгожитель бывший нацист Дюкен решил, что Киршнеры не достойны сидеть рядом с ним на втором ряду на всех собраниях, и их отсаживали все дальше и дальше, сначала с либералами, потом демократами, дальше с выходцами из Польши, пока они вплотную не сели рядом с Эйсой Гаврон, милым парнем с южным акцентом из Индианы. В принципе, сначала Виви и Эйди пояснили, что евреями по сути не являются. Хотя тут же в речи начал фигурировать отчим Эдриана. Эйса им поверил и сказал, что это все же нелепость, а Дюкен – «самодовольный ублюдок». Впрочем, Эйса сказал, что хорватов здесь нет, поэтому Киршнерам нужно «зарезервировать» собственную национальность в вампирских рядах.

Эдриан и Виви много смеялись на задних рядах и даже решили, что потом необходимо возглавить собственную кампанию против «последних рядов». Дальше – уже некуда их было отсаживать, там сидели только отстающие и маргиналы, и особо неадекватные личности.