Читать книгу Контрабас - Мария Карташева - Страница 1

Республика Карелия. 12 октября 2020 года.

Осень плела свои узоры, украшая деревья нарядным багряным цветом. Озябшими пальцами ветер ворошил листву и казалось, что мрачный лес пылает. В студёном озере отражались голые ветви, они сбрасывали летнее оперение, плакали дождём и смотрели, как рябь воды уносит их отражение. В чащу залетали порывы непогоды, стонали, рвали бесплотные тела о сухие останки стволов и, заблудившись, умирали, утихая навсегда. Сырой ветер слизывал с берега сухую листву и кидал её в воду. Завеса холодного дождя понемногу опускалась сверху, мятущиеся тучи не могли найти покоя, погода окончательно испортилась, и человек, всё это время сидевший в кресле перед домом, встал, кинул плед на перила веранды и пошёл внутрь.

Вскоре над трубой заструился дым, дом стало наполнять печное тепло, уютно трещали дрова. На плите закипел чайник и непогода, заволакивающая пространство, уже не казалась такой тоскливой. Мужчина включил газовую горелку, и опалённые края конфорки лизнули синие языки пламени. Тяжёлая чугунная сковорода плотно встала на решётку, масло, брошенное на середину потёртой поверхности посуды, начало плавиться и вскоре зашкварчала разжариваемая картошка. На грубо сколоченном столе, стоявшем рядом, в банке плавали огурцы с острым запахом, на тарелке в фольге лежала половина недоеденной курицы и плескалась водка в давно початой, но так и недопитой бутылке.

Оторвавшись от готовки, человек подбросил пару поленьев в гудящую жаром печь, бросил щепотку сухих чайных листьев в глиняный чайник и мельком взглянул на себя в зеркало. Уставшее, слегка осунувшееся узкое лицо, разбросанные пряди тёмных волос поддёрнутые лёгким бисером седины и какой-то погасший взгляд в глазах, которые никогда ещё не подводили и всегда лучились счастьем. Но в последнее время что-то пошло не так! Жизнь перестала радовать сюрпризами и потихоньку начала забирать то, что раньше, как думалось, дарила, а оказалось, давала взаймы. Ещё в начале лета рослый красавец-сын уехал учиться; факультет журналистики ждал его с распростёртыми объятиями и грел место будущему абитуриенту, уже гремевшему своими разгромными постами в социальных сетях. Но по дороге у мальчика случилась любовь и тридцатилетняя женщина, утянувшая его в новую реальность в Индию или в другие мистические страны на поиск себя. С тех пор родители получали лишь изредка видеоприветы от сына, ставшего в один миг чужим, точнее, они стали для него просто людьми, родившими очередного человека, как он говорил. Красавица-жена решила, что дома ей всё напоминает о сломанной судьбе ребёнка и переехала жить к сестре в Европу, но перед этим предусмотрительно подала на развод, потому что достигнув земель, которым Шпенглер предрекал скорый закат, она снова вышла замуж. А последней каплей стал ответ от издательства, долгие годы катающегося на золотой волне имени Сергея Баранова. Новый владелец был прогрессивных взглядов, и его брали корчи, если ему несли художественную литературу вместо популярного нон-фикшен, а новый редактор была старой въедливой бабой, долгие годы прожившая на чужбине, и теперь, когда жизненные обстоятельства сослали её на родину, она пыталась отравить жизнь всем окружающим. Ровно неделю назад Сергей получил письмо следующего содержания:

«Уважаемый г-н Баранов. Последняя ваша рукопись не несёт в себе смысловой нагрузки и заданного в начале темпа. Герои не кажутся позитивными, в них прослеживаются нотки нервозности и пессимизма, что приведёт читателя к депрессивным состояниям, и потенциальный покупатель не сможет обратить свой взгляд на другие предложения от издательства. Вокабуляр страдает, ну и весь объём рукописи больше отдаёт вампуку, нежели принадлежащему вам ранее стремительному и динамичному стилю. Поэтому мы приняли решение предоставить вам долгий творческий отпуск».

Далее следовал обязательный перечень чаяний и надежд, что в дальнейшем издательство и Сергей Баранов пойдут рука об руку в светлое будущее. Писатель прочёл несколько раз послание, воспринял обращение г-н в начале письма не как господин, а скорее, как отходы жизнедеятельности, потому что так себя и чувствовал. И под напором душевных терзаний и половины бутылки виски «Буннахавэн» быстро составил ответ, где посоветовал новому издателю «бегать потом за книгами г-на Баранова с голой жопой», а редакторше даже послал в подарок электронное издание Белинского, намекая на её глупость и пустозвонство. Этим Сергей спалил мост, по которому ещё мог бы вернуться к порогу, куда за долгие годы привык приходить за звонкой золотой монетой. И сейчас наступило время лёгкого безденежья, так как ветер семейных перемен нещадно выметал последние накопления, которых и так было немного, потому что Сергей не был склонен к накопительству и жил на всю широту открытой писательской души. Именно таким воспринимал себя писатель и поэтому грустил.

По окну скользнул хлёсткий удар разыгравшейся к вечеру бури, Сергей очнулся от воспоминаний и, обжигая пальцы, снял с плиты картошку, начавшую чадить пригорелыми ароматами. Он залил в чайник слегка остывший кипяток и, опрокинув в рот рюмку холодной водки, надкусил огурец, брызнувший во все стороны рассолом. После чего оторвал от дичи кусок мяса и, даже не разогревая его, кинул на тарелку.

Переезды на природу всегда помогали Сергею, если был творческий затык. Но раньше Баранов предпочитал ездить в расчёсанные, благополучные леса Финляндии, рыбачить в Норвегии или качаться на тёплых волнах где-нибудь ближе к экватору. Теперь же, чтобы выплыть из водоворота событий, которые несли в его жизнь тлен и разрушения, Сергею пришлось довольствоваться родными просторами и избушкой на берегу озера. Немногословный хозяин взял деньги за аренду, показал, где что лежит и сразу уехал, пообещав вернуться через неделю, когда истечёт срок найма. Маленький домик слегка пах сыростью, внутри было холодно и окружающая обстановка ещё больше добавляла тоски в душевной слякоти. Сергей прогулялся по окрестностям, размял ноги и после этого стал разгружать машину. Первая ночь прошла ужасно, богатое писательское воображение рождало монстров, ползающих по внешним стенам и прячущихся за воем непогоды. Но наутро вместе с расплескавшимся по небу розовым рассветом желание немедленно уехать исчезло, и Сергей остался на природе коротать свой спонтанный ретрит.

Однажды утром он даже решил, что неплохо бы начать закаляться и ухнулся с мостков в студёную осеннюю воду озера, мгновенно вылетел оттуда, изрыгая странные ухающие звуки, долго танцевал возле жаркой печки и наконец затих в кресле, прихлёбывая целительный чай с коньяком. Сергей намеренно не взял с собой никакого чтива, вместо смартфона взял свою первую трубку, которая отказывалась принимать в этих местах сигнал и сейчас отчаянно страдал от отсутствия информации. Из развлечений у писателя была только готовка из нехитрой снеди, прихваченной с собой и перечитывание старых, слипшихся между собой газет, предназначенных для растопки печи. Подтянув с пола очередную пачку макулатуры, Сергей скрутил пару газет, но вдруг из середины выпала тетрадь в оригинальной кожаной обложке, перетянутая шнурком. Мужчина нахмурился, подобрал блокнот и, повертев его в руках, развязал тугой забитый пылью узел тесёмки.

На переплёте осталась глубокая борозда, мягкие края обложки загнулись внутрь в тех местах, где пролегал сдерживающий след, оставшийся потому, что тетрадь долгие годы никто не открывал. Сергей раскрыл первую страницу, отхлебнул чуть остывший чай и прочёл первую строку:

«Каждое действие имеет последствие! Они расходятся как круги на воде. Я только сейчас начинаю улавливать эхо от своих слов, поступков и даже мыслей. Моя жизнь, по которой я когда-то нёсся неосознанно и глупо, теперь ценна каждым своим мгновением, но она больше не принадлежит мне. Уже недалёк тот день, который унесёт последний мой вздох, и я перестану осознавать, жить, а главное – любить, потому что я только недавно понял, что любовь – единственное что держит меня здесь. Моё сердце взорвано от переполняющих его чувств, я ищу самые нелепые слова для описания того, что сейчас со мной происходит, а потом перечитываю всю эту хрень. Так немного легче, а может и намного легче. Я не знаю».

Вдруг у Сергея выпала из рук тетрадь, и он понял, что держит в руках листок, случайно попавший в начало, а на самом деле являющийся финальным пристанищем всего повествования. Встав с кресла, мужчина поставил чайник на печь, подождал, пока вода согреется и долив кипяток в чашку снова окунулся в чтение. Его глаз резал стиль, ошибки, опечатки, но его писательское чутьё хищно уцепилось за пожелтевшие страницы, и он буквально глотал чей-то нестройный рассказ. Перед Сергеем раскрывалась чья-то жизнь и это был не придуманный образ, не раздражающий своей фальшивостью герой, это был настоящий, невыдуманный человек. Баранов аккуратно пролистывал исписанные листы и вдруг замер. Последние строки были начертаны на слипшейся бумаге, писатель присмотрелся к рыжим пятнам и вдруг понял, что это кровь. Он подложил тот отрывок с которым познакомился в первую очередь и до него дошёл смысл заключительных строк.

Сергей встал, походил по быстро остывающему помещению, отряхнул руки словно они были выпачканы и, взяв нож, присел обратно. Поддев листки, он аккуратно разъединил их и прочёл следующее:

«Хотел написать историю своей жизни. Получилась туфта! Но может первая часть не такая мрачная. Если бы мне кто-то сказал, что последним моим собеседником будет тетрадь, я бы громко смеялся, но видимо так и есть».

Сергей быстро раскидал оставшиеся газеты, но там ничего не было. Осмотревшись он поводил взглядом по полупустому помещению, где стоял лишь пустой пропахший плесенью и затхлостью шкаф, кухонный стол, кровать и кресло, в котором мужчина проводил почти всё своё время. Искать было негде. Страдая от скуки в этом одиноком месте, Сергей уже обследовал все уголки комнаты. Его взгляд упал на вырезанный в потолке квадрат люка, позволяющий попасть в мансарду. Надобности подниматься туда не было и поэтому мужчина оставил ту часть дома без внимания, желания лезть в продуваемою ветрами коморку не было. Но теперь появилась цель и смысл, и поэтому мозг заметался в поисках решения проблемы. Как в отсутствии лестницы проникнуть внутрь? Вскоре нехитрая пирамида из стола, стула и еле живой табуретки возвышалась точно под деревянной крышкой. Сергей с опаской оглядел шаткую конструкцию, подумал, что затея травмоопасная и дурацкая, но полез наверх. Он предусмотрительно снял тапки, чтобы не шлёпать обувью по столу, где он ест и, балансируя негнущимся из-за отсутствия тренировок телом, стал карабкаться наверх. Люк поддался сразу, словно им каждый день пользовались, и он уже привык вылезать из деревянных пазух без запинок. Сергей вытянул голову в тёмное пространство и сразу почувствовал холод; пахнуло вениками, и он вспомнил, как хозяин дома говорил, что веники для бани висят на втором этаже, а лестница прислонена к дому. Но сейчас уже было поздно идти на улицу и плясать вместе с беснующейся непогодой в попытках притащить стремянку внутрь жилища. Тем более что цель была достигнута и без таких сложностей.

Сергей схватился за края необструганных досок, которыми был выложен пол мансарды, подтянулся, почувствовал впивающиеся в кончики пальцев острые щепки, и в этот момент задел пальцами ног точку опоры, которая немедленно полетела вниз, увлекая за собой добрую половину своеобразного трансформера. Весь скарб мебели рухнул на пол, в стороны полетели брызги осколков от разбившейся табуретки, а писатель застыл, свесил голову в отверстие люка, потому что спуск назад теперь был не просто сложным. С раннего детства Серёжа не умел прыгать, он обязательно что-нибудь себе ломал или вывихивал. Бабушка шутила, что если бы она не была сама травматологом, то ему пришлось бы покупать абонемент в их отделение. Но потом, к юности, Вселенная, словно выдав все причитающиеся мальчику увечья, оставила его в покое, подарив взамен золотое спокойствие, красивую жизнь и богатую обстановку вокруг. Сейчас же, стоя на коленях в воющем от ветра чердачном помещении и смотря на творящийся внизу бардак, Сергей подумал, что именно так теперь выглядит его жизнь.

Вынув из кармана телефон, мужчина ради проформы поводил слабеньким лучом по углам. Пыл к поискам чужих окололитературных трудов поутих, и теперь писатель хотел только одного, а именно благополучно спуститься, выпить полстакана коньяка, поллитровую кружку чая и забыться сном в тёплом кресле под аккомпанемент трещавшей дровами печи. Но сейчас нужно было решить проблему доставки бренного и уже уставшего тела вниз к желаемой цели. Походив босыми ступнями, в которые нещадно впивались занозы, Сергей вздохнул и решил, что прыгать с такой высоты слишком затратно для душевного спокойствия, потому что потом точно придётся ехать в больницу. Он выглянул в небольшое оконце, постукивающее стёклами от хлопочущего за окнами ветра, и увидел, что лестница, на его счастье, прислонена как раз рядом. Но чтобы добраться до неё, необходимо было проделать несколько акробатических па, причём в экстремальных погодных условиях. Сергей погрустил о тех временах, когда он сидел в уюте его роскошной квартиры, а его герои сражались с бытовыми и жизненными трудностями и вздохнув потянул на себя окно. Рама скрипнув отворилась, и мужчина, задохнувшись хлёстким порывом ветра, высунул голову в шипящую дождём тьму. Фонарь, прикреплённый на крыше и освещающий большую площадь перед домом, как назло, отвернуло ветром, и сейчас он отбрасывал лишь хлипкую тень света.

– Чёрт это всё дери! – Со злостью плюнул Сергей и, перекинув через подоконник одну ногу, нащупал пальцами ступни холодное и сколькое дерево первой ступени. Тонкий свитер немедленно намок, широкие брюки хлопали по ногам, и писатель никак не мог найти устойчивую позицию, чтобы расстаться с надёжным полом мансарды. Наконец встав двумя ногами, он стал аккуратно спускаться, и вдруг замер; лестница чуть поехала под его весом. Мужчина так и стоял, боясь пошевелиться, но дальше ничего не происходило, а усиливающийся дождь и шумящий мраком лес подгоняли страхами, и Сергей поторопился вниз. Он почти сразу же вспомнил, что забыл телефон. Вернувшись за ним, мужчина перекинул руку через окно, пошарил рукой и, нащупав мобильник, стал снова продвигаться вниз. Вдруг луч невыключенного фонарика выхватил брешь в стене дома, случайно открывшуюся съезжающей стремянкой. Сергей посветил фонариком, чтобы понимать ведёт дырка в стене внутрь дома насквозь или нет, но полость была цельной, а в глубине стояла коробка. Подцепив пальцами крошащийся горбыль, писатель потянул его на себя и, отломав приличный кусок, открыл достаточно места, чтобы вытащить оттуда находку. Вытерев мокрое лицо, он толкнул короб рукой, чтобы понять вес и расковырял затянутую скотчем картонную крышку. Бумажное хранилище было забито тетрадями, блокнотами, здесь даже лежала парочка карт местности. Вытянув тяжёлую ношу, Баранов спустился на землю и подошёл к входной двери. И сейчас писатель вспомнил, что он всегда на ночь тщательно закрывал дверь, хотя прекрасно понимал, что это чистой воды психологический барьер. Окна были низкие, и если бы кто-то захотел попасть внутрь, то это не составило бы труда.

Каким-то чудом у него в кармане оказались ключи от припаркованной недалеко машины. Мужчина быстро открыл двери и, запихнув находку в багажник, сел на переднее сиденье. Дрожащими пальцами он вставил ключ в замок зажигания, включил печку на полную мощность и стал стягивать с себя верхнюю одежду. Вскоре сонное тепло стало мазать тяжёлым сном веки. Писатель, сидя в одних трусах, скорчился на сидении и решил, что с него достаточно этого отшельничества. В конце концов, гораздо комфортнее страдать в городской благоустроенной квартире и желательно, если рядом есть сочувствующая женская особа привлекательной внешности. Он проверил бардачок, потому что оставлял кошелёк и документы именно там и, решив, что за остальным вернётся утром, поехал в ближайший городок, чтобы провести ночь хотя бы с минимальным комфортом. Драматургия печали перестала быть интересной, он вспомнил о своих выгодных вложениях, купленной за долгие годы успеха недвижимости и повеселел, всё было не так плохо, как он хотел это показать себе и окружающим.

Приехав в спящий городок, мужчина покатался по улицам, но, не найдя ни одного отеля, подъехал к мигающей единственным фонарём заправке. Здесь он остановился, оглядел себя и понял, что если он выйдет в таком виде…

– Эксгибиционист? – Мрачно прервал его размышления стоящий мужик.

– Не. Промок, продрог, одежды запасной нет. Нужно где-то согреться и посушиться. Подскажи отель какой-нибудь.

Мужчина, стоящий на улице, ещё раз критично оглядел писателя и вздохнул:

– Мотель есть за мостом, клоповник, конечно, но если впритык, то сгодится. Но там сегодня местные свадьбу гуляли, время ещё не позднее, вряд ли уже под столами валяются. А ребята у нас суровые, если ты в таком виде завалишься к ним, то они тебя конкретно отполируют, причём на законных основаниях в рамках борьбы с пропагандой такого образа жизни. А больничка ночью не всегда принимает. – Человек помолчал. – Можно ко мне!

– Пустишь?

– На водку и закуску найдётся мелочишка? – Не двигаясь с места, произнёс мужик.

– Не вопрос. – Баранов выудил из кошелька крупную купюру. – Может, портки какие прихватишь?

– Поглядим. – Мужчина кивнул на будку, в которой располагалась конторка заправки. – Тачку гони под навес и сам беги грейся, собаки не бойся – она на цепи. Я скоро.

Баранов послушно зарулил на указанное место. Внутренне сжался перед новой встречей с непогодой, схватил влажную одежду и бросился к входной двери. Сбоку на него вдруг метнулась мохнатая тень, и воздух стал сотрясаться от грозного лая, писатель с коротким повизгиванием отпрыгнул, хрястнулся на неприветливую поверхность асфальта и, замерев на секунду, стал собирать упавшее, как ему казалось по частям, тело. Злобно сверкая глазами на истошно орущую собаку, он встал и прихрамывая снова побрёл к строению, подтягивая на ходу трусы. Когда он укрылся в маленькой комнатёнке и протянул к радиатору дрожащие от холода руки, то окончательно решил, что больше не будет вписываться в такие авантюры. Они не приличествовали ни его возрасту, ни положению. Взглянув на себя в помутневшее от времени зеркало, Сергей Баранов увидел трясущегося мокрого мужика в исподнем, стоящего посреди душно натопленной комнаты, в окружении продавленной старой мебели, шаткого стола и абажура, стянутого, судя по его виду, с какой-то распродажи антиквариата.

Вскоре вернулся хозяин помещения и, водрузив на стол пакеты, кинул писателю один из них. Сергей открыл шуршавшую упаковку и удивлённо воззрился на человека.

– Ночь же! Где взял?

– Не нравится, ходи голяком! – Бросил собеседник и представился. – Я Артём Потоцкий.

– Сергей Баранов. – Писатель ответил на крепкое рукопожатие и развернул спортивный костюм стиля восьмидесятых. – Ну правда, где взял, мне просто интересно.

– Да зазноба моя, в своё время жила в другом городе, работала там на фабрике этого хлама. – Он кивнул на облачение Сергея. – Ну последнюю зарплату выдали говном этим, до сих пор маемся. Полкомнаты у неё занимает.