Читать книгу Невеста Горного Князя - Мария Кейль - Страница 1
Оглавление1. Малахит и мрамор
Первое, что я услышала, был грустный старческий голос:
– Как жалко, Штефан, будет потом хоронить такую красоту…
Молодой мужчина немного гнусаво ответил:
– А чего жалеть? Каждый год ты даёшь Амалии душу одного из горных ветров, мы играем Зимнюю Свадьбу, и все живут счастливо до следующей зимы. Ну, кроме невесты, разумеется.
Я открыла глаза.
Передо мной суетился морщинистый дедуля, чем-то похожий на моего препода по сопромату. Он поправлял на мне тяжёлое белое платье, отделанное мехом, расшитое светлыми бусинами бирюзы, горного хрусталя и лунного камня. Дедуля бормотал под нос, игнорируя меня, будто я была пятилеткой, которую он собирал на утренник:
– Вот, посмотри в зеркало, красивая девочка. Это платье Штефан шил целый год. Сейчас ещё ожерелья от князя примерим… И будешь ты у нас самая милая из всех Амалий…
– Дед, ты каждый год это говоришь, – протянул Штефан. Этот высокомерный худощавый парень с непропорционально длинными руками мне сразу не понравился.
– Чшшш, внучек. Не расстраивай Амалию, ей ещё с Князем Алешем свадьбу играть.
– Меня зовут не Амалия, – не выдержала я. Даже если это сон, это мой сон. И пусть эти ребята знают, как меня зовут. Но заботливый дедуля не дал мне и слова сказать.
– Нет-нет, милая. Ты невеста Князя Гор, зовут тебя – Амалия, так положено, и не спорь, пожалуйста, с дедушкой. Лучше смотри в зеркало, тебя в полный рост видно. Сейчас подожди… украшения…
Он достал из шкатулки ожерелье. Это что же, бриллианты в белом золоте? Ладно уж, этот сон определённо лучше обычных кошмаров, где я заваливаю сессию.
– Дай лучше я, дед Матей, – парень взял у старика ожерелье и потянулся к моему декольте. От одной мысли, что гнусавый Штефан коснётся моей груди, стало мерзко. Я протянула руку (боже, какие тяжёлые рукава!), и перехватила его за потное запястье.
– Нет уж, лучше я.
Что же, бусы сама не застегну? Я, между прочим, в реальности их делаю! Не такие, конечно, так… гальваника, эпоксидка, но… Парень опешил, отпустил украшение.
– И серьги тоже давайте, справлюсь.
– Дед, эта Амалия и правда какая-то не такая, – произнёс Штефан.
– Говорю же вам, я не Амалия!
Дедуля подошёл вплотную и принялся поправлять камни в ожерелье на моей груди. К нему вот никаких вопросов не было, он, как внучке красоту наводил. Потом тяжело вздохнул.
– Эх, вот была бы ты настоящей, князь бы порадовался. Неси, Штефан, тиару.
Тиара – тонкий ободок с невероятно правдоподобными цветами из лунного камня, лёг на мои каштановые волосы просто волшебно.
Штефан, закалывая мне пряди сзади шпильками, наклонился и прошептал:
– Всё равно ведь не откажешь потом. Амалии не умеют отказывать.
Я не успела влепить ему по щам и сказать, что меня зовут иначе, как в дверь постучали. Вошёл худощавый, невысокий мужчина в травянисто-зелёном камзоле.
– Мастер Матей, Штефан. Невеста готова? Нам пора ехать, князь ждёт.
Дедуля грустно посмотрел на меня, взял под руку и подвёл к незнакомцу.
– Вы поберегите Амалию, а?
– Да уж конечно, – визитёр поклонился, – три дня праздника, вы пока можете отдохнуть. А после Зимней Свадьбы начинайте готовить новую, как всегда. А вы, Амалия, идёмте за мной.
Я потеряла равновесие, как только дедуля меня отпустил. Что поделать, не люблю каблуки и сапожки, кроссовки – моё всё. Визитёр подхватил меня под руку, будто неловкие невесты здесь обычное дело.
Мы принялись подниматься по лестнице, поворот за поворотом, словно из глубокого подземелья. Стены были расписаны под жилы малахита, с переливами и волнами. В очередной раз я пошатнулась, оперлась о стену и поняла, что это живой камень. Эх, знал бы папа-геолог, что мне снится!
Спутник снова подхватил меня под руку.
– Амалия, вы уж аккуратнее. Да, мастерская в глубине горы, но нам осталось совсем немного подниматься.
– Я не Амалия!
– Да, княжна, вы не она. Но каждую вышедшую из мастерской невесту мы ежегодно называем именно так. Это традиция. Ваша задача – стоять рядом с Князем и радовать народ своей красотой. А потом жить в роскоши, бывать на балах, пока вы не… Пойдёмте, княжна. Вас ждёт свадьба.
***
Когда лестница закончилась, мы оказались в огромном зале с высокими стрельчатыми окнами, спутник накинул мне на плечи манто из белоснежного меха, провёл меня вперёд и толкнул высокие двери, впуская внутрь морозный воздух и яркий свет солнца. Я на мгновение прищурилась, а потом мне протянули руку, и я услышала низкий, с хрипотцой и грустью, голос:
– Пойдём, моя Амалия. Город ждёт нас и нашу свадьбу. И… Ты сегодня особенно красива.
Глаза привыкли к свету, и я разглядела мужчину. Он был одет в богатый средневековый костюм, но, в отличие от меня, его одежды в основном были зелёного цвета. Бархатистая ткань меняла цвет от каждого его движения, переходя от тёмного изумруда к светлой траве и обратно. Всё это было расшито серебряными нитями. Тёмные, почти чёрные волосы, были убраны назад и заплетены в косу. Зеленовато-синие глаза смотрели отстранённо. Но я обратила внимание на руки: сильные, крепкие, и совершенно непохожие на изнеженного дворянина. Поймала себя на мысли, что если бы он поправлял моё ожерелье, я бы не была против.
Мне этот сон начинал нравиться всё больше и больше. Такой мужчина заботливо вёл меня под руку по устланной ковром дороге и помог сесть в карету. Я же тем временем без стеснения разглядывала спутника. Высокий, с широким разворотом плеч, и с таким лицом, над которым старались поколения. Да ладно, я таких красавчиков только в кино и видела, да и то не в каждом.
– Мммм, Князь? А как мне вас звать?
Дедуля, кажется, называл имя, но оно вылетело у меня из головы.
– Зови меня Алеш, дорогая Амалия.
От ноток его голоса у меня подкосились бы колени, благо мы сидели в карете. Вот почему, почему в реальности таких нет? Я коснулась его руки и повторила:
– Алеш…
Мне нравилось, как звучало имя. Знакомо, но в отличие от модного Алекса, очень мягко, и так приятно было тянуть это «ш» в конце. Это выходило нежно и как-то интимно даже.
– Правильно, дорогая Амалия. Так и зови меня на церемонии.
– Я не… – Карета остановилась, и он вышел первый, и протянул мне руку. Я не успела сказать ему своё имя, а между тем дико захотелось, чтобы Князь произнёс его своим низким хрипловатым голосом. Какого идеального мужчину подкинуло мое подсознание! Уже хочу с ним свадьбу.
И снова зелёная ковровая дорожка, но недлинная. Мы оказались на небольшой площади, вымощенной плиткой и окружённой зданиями. Но всё это терялось за шумом и скоплением людей. Будто ярмарка, все нарядно одеты, кто-то играл на причудливо скреплённых ремешками трубках, кто-то перебирал струны лютни. Падал лёгкий снежок, оседая белыми звёздами на одежде людей.
Люди расступались, освобождая нам дорогу, многие низко кланялись, шептали: «Князь… Владыка Гор… Наш Алеш… Сохрани нас, Алеш и Амалия…»
Мы прошли вперёд и там, на постаменте в центре площади, стояла каменная арка высотой в три человеческих роста. Половина её была вытесана из единого куска белого мрамора, а вторая… Что? Серьёзно? Малахит? Вот у меня фантазия…Наверное, подсознание вспомнило папины байки про геологию. По обеим колоннам шла глубокая резьба, создавая причудливый узор и объём. На белом мраморе виднелись листья, выполненные из малахита, а на зелёном малахите местами проглядывали белые звёзды из мрамора. Мне они чем-то напомнили снежинки на зелёном костюме Князя.
К арке подошла женщина в тёмно-зелёной мантии. Длинный шлейф струился за ней, как хвост у ящерицы. Края ткани тут же подхватили две юных девушки, и как только женщина встала перед аркой, тут же разложили шлейф идеальным полукругом и замерли сзади. Князь крепко держал меня под руку, и это было так же надёжно, как стоять за каменной стеной. Вот только его рука была тёплой, ткань костюма бархатистой на ощупь, а от одежды и волос чувствовался запах кедра, сандала и мха.
Женщина подняла руку, и толпа вокруг мигом умолкла. Повисла такая тишина, что, казалось, ещё немного – и я услышу, как ложатся снежинки на каменную арку. Безмолвие замерло, окружило пространство, как скалы, и тут же исчезло под нежной волной музыки. Арфисты сзади перебирали струны, выдавая что-то несоизмеримо прекрасное, во сто раз красивее Мендельсона, и уж тем лучше, чем любые современные фолк-музыканты.
– Владыка и Защитник Гор, Князь Алеш Олдрич, сегодня обучаешься ты с удачей и благоденствием, с девой Амалией.
С каждым словом женщины арка оживала, звёзды в малахите и листья в мраморе начинали светиться, будто живые.
– И сохранит ваш союз мир в горах, и да сохранят камни ваш союз нерушимым. Назовите имена друг друга с нежностью и любовью, и расцветёт Новый год Зимней Свадьбой.
Князь повернулся ко мне и взял мою руку в свою. Коснулся моего запястья, заставив чувствовать волнение. Наши взгляды столкнулись, его глаза скорее напоминали не малахит, а переменчивый, глубокий лес из сине-зелёных елей. Лес, в котором так легко потеряться. Возможно, на меня ещё так повлиял его хвойный парфюм. Я захотела услышать своё имя, но…
– Амалия… – произнёс он мягко, и я чуть не взбрыкнула, что меня зовут не так! Однако же тот помощник князя сказал, что это традиция, и я решила не рушить прекрасный сон и попыталась вложить столько же нежности в имя князя.
– Алеш…
Красные искры потекли от наших рук вниз, по плитке к арке, поднялись по каменному своду и над малахитом и мрамором распустился каменный цветок. С него упало наземь два маленьких, маленьких розовых лепестка. Девочки, которые несли шлейф, подбежали, подобрали их и вручили нам с князем. То были две капельки розового турмалина. Стоило взять их в руки, как они сначала пропали, а потом мягким светом возникли у нас на левых запястьях, будто всегда там были – прямо на коже, без браслетов и чего-то ещё.
Это было волшебно.
После мы шли по улицам, подходили к лавочкам, а девочки несли следом корзины, куда мастеровые люди могли складывать дары. Там было всё – от печёных яблок до парных поясов из тиснёной кожи. Вечером вокруг зажглись огни, и мы вернулись к светящемуся каменному цветку… Я обернулась и взглянула ещё раз перед тем, как сесть в карету.
Князь грустно улыбался, а я задремала прямо у него на плече. О, как я не хотела проваливаться в сон – знала ведь, что я проснусь, что всё это пропадёт, и я окажусь в съёмной квартире недалеко от универа… И до последнего сопротивлялась дреме. Князь вынес меня из кареты на руках, легко, будто я ничего не весила, пронёс через знакомый мне зал, прошёл по коридору и бережно опустил меня на огромную кровать рядом с горящим камином. Я сидела полусонная и медленно моргала.
Он бережно снял с меня ожерелье, серьги, тиару… даже сапожки. Распустил шнуровку корсета и сказал властно:
– Спи, Амалия.
– Я не…
Но я не могла противостоять тому голосу. И уснула с мыслью, что если бы я придумывала себе свадьбу, то лучше, чем этот сон, не придумала бы. Только первой ночи не хватает… Хотя…будет утро. Да и празднуют они три дня, ещё всё впереди.
2. Деревянный пол
Я проснусь невероятно отдохнувшая, и первая мысль была: «Чёрт, где будильник? На пары опоздаю!» Затем меня смутило потрескивание, а после, несмотря на лёгкость в голове, ощущение того, что тело затекло.
Стоило открыть глаза, чтобы понять: сон не закончился.
Над головой высокий потолок, в отделанным мрамором камине трещат дрова, на мне тяжёлое белое платье, где только шнуровка сзади распущена. Вот платья и осталось ощущение скованности.
Я немного неловко села на мягкой кровати. Покрывало из светлой бархатистой ткани, стёганой серебряными и золотыми нитками. Изголовье и столбики из светлого, почти молочного цвета дерева. Такая же мебель в комнате – лёгкая, изящная, светлая. Небольшой столик у камина, рядом пара кресел с обивкой из такой же стёганной ткани, как и покрывало. Комод с огромным зеркалом в полный рост, ширма… Да это какое-то средневековье! А можно мне в следующий раз приснится что-то в духе стимпанка?
Я аккуратно спустила ноги с кровати – а она была высокой, почти по середину бедра. Сапожек на полу не нашлось, и сквозь ткань чулок я почувствовала холод пола. Так, ладно. У меня вопрос. Вчера не задумалась об этом, но всё же: кто надевал на меня чулки и нижние юбки под платье? Князь, как я помню, только распустил шнуровку ночью. А очнулась утром у дедули уже облачённая в это великолепие!
Против воли у меня зарделись щёки. Не обращая внимания на холодный пол, я метнулась к окну. За ним раскинулась огромная оранжерея, с цветами и деревьями. Сквозь зелень и дальнее стекло угадывался горный пейзаж, присыпанный снегом. Высокие сосны и кедры, каменистые уступы и вершины.
Сзади скрипнула дверь, и вошла одна из вчерашних девочек. Она была в тёмно-зелёном платье с белым фартуком, волосы убраны под чепец.
– Доброе утро, княжна Амалия.
– Доброе… Слушай, – я вместо нормального «кто я, где и что происходит», спросила то самое, дурное, пришедшее мне в голову только что, – а кто меня вчера одевал до церемонии? Стефан или Дед Матей?
– Что вы, княжна! – вспыхнула девочка. Ей на вид было лет тринадцать, и она пришла в ужас от моих слов, – нет, что вы! Дед Матей – мастер, Стефан шьёт наряды, но одевает княжну всегда Теодора Тейтана! Просто она всегда уходит, ей надо быть раньше вас на площади. Таков ритуал.
Это меня успокоило. Немного. Ровно настолько, чтобы озаботиться другим насущным вопросом. Вроде того как раздеться, умыться и всё такое. Должна же быть здесь дамская комната?
– Конечно, княжна. Только давайте сначала я помогу вам разоблачиться? – предложила горничная в ответ на мои вопросы, и я согласилась. Платье было невероятно тяжёлым – я в полной мере осознала это, только когда осталась в нижней шелковой сорочке и чулках и почувствовала невероятное облегчение.
Девчушка окликнула:
– Даянка!
В комнату тут же заскочила вторая девочка. Она была чуть помладше, но очень похожа на первую внешне. Да и в таком же платье и фартуке. Даянка протянула мне халат молочного цвета, невероятно мягкий и тёплый.
– Симона, ты что же, не оставила госпоже тапочки? – Цыкнула она языком на старшую, и бросилась к двери, но не к той, из-за которой вышла, а к незамеченной мной ранее двери слева от камина, скользнула туда и мигом принесла мне мягкие войлочные тапочки.
– Я не забыла, просто не успела! И не надо было лезть, Даяна!
Младшая поджала губу.
– Девочки, не ссорьтесь. Так где мне умыться?
Сёстры переглянулись. Симона вручила младшей платье, та обиженно понесла его в гардеробную, а старшая взяла меня под руку, и повела к камину. Справа тоже оказалась такая же незаметная дверь, а за ней ступени уходили вниз. Здесь не было камня, всё отделано светлым деревом. И лестница, и перила… Поднимался пар. Дальше располагалось огромное зеркало, а рядом фонтанчики с водой.
– Тут умывальня, госпожа Амалия, ниже купаленки. Здесь горячие источники бьют, всегда тепло и воды разные, есть лечебные… Если вам надо… ну, по нужде, то там вот дверка сбоку.
Из залы послышался голос младшей:
– Симона! Там Штеф ещё платье для церемонии не принёс! Я не хочу к нему идти! Сбегай, а? Я занимаюсь завтраком!
Девочка виновато посмотрела на меня:
– Простите, госпожа, я скоро вернусь и помогу вам с купаленкой. Вы подождите, мне положено вам помогать!
– Хорошо-хорошо, – успокоила я помощницу. Девочка убежала, а я спокойно умылась и принялась оглядываться. Может, у них должны слуги всё за господ делать, но уж умыться сама могу. Симона не возвращалась, а мне стало любопытно. Я скинула халат – было тепло, осталась только в шелковом нижнем платье, и оставила тут же тапочки и чулки. Все дорожки между купален были отделаны гладким деревом, и идти по нему босиком было одно удовольствие. Чем ниже, тем теплее и даже жарче было, над купальнями висел пар. Вода в каких-то была светлой, в каких-то – красноватой, где-то почти чёрной. Мы как-то ездили с родителями, когда они ещё были живы, на радоновые источники, и там говорили, что не во всяких водах можно долго сидеть без вреда для здоровья. Наверное, всё-таки стоит сначала спросить Симону, где какая вода…
В одной из дальних туманных купелей раздался плеск, и я обернулась. По пояс в воде стоял князь Алеш. Мокрые чёрные волосы облепляли крепкие плечи, по телу стекали капли воды, пар от купальни скрывал остальное. Он посмотрел на меня, кивнул и совершенно спокойно принялся выходить из воды, будто меня и не было! Между нами было пара проходов, где перила, а где туман скрывали, что ниже пояса, но я всё равно покраснела. Князь накинул халат, прикрыв своё великолепие, и прошёл мимо меня, к другой двери, видимо, ведущей в его спальню, удостоив лишь вежливым:
– Доброго дня, дорогая Амалия.
Я смотрела ему вслед шокированная этим потрясающе нежным безразличием.
– Я – не Амалия! – Он уже закрыл за собой дверь, и не услышал моего крика. Что за чурбан мне снится? Я прижала руки к груди, сердце бешено колотилось. Какого лешего он меня игнорирует? Мы же Свадьбу играем! Или нет?
– Не надо так, госпожа. – произнесла подошедшая Симона, – не расстраивайте князя, недолжно это. Привыкнете скоро, Амалия вы, ведь не было у вас раньше другого имени… Идёмте, покажу вам купаленку для вас. Она сил даёт, они вам сегодня понадобятся.
В тёплой воде было удивительно приятно, Симона наносила на мои волосы какие-то составы, потом смывала. Турмалин на запястье мягко светился, будто набираясь силы от воды.
– Расскажи про князя, Симона. Почему его нельзя расстраивать?
Девочка замерла, потом огляделась.
– Теодора Тейтана всегда говорит, что Амалия всё ведает сама.
– Ты мне расскажи, а? Мало ли что я знаю.
– Ну… всего-то мне неизвестно, но от настроения князя зависит благоденствие горного народа. Говорят, когда он был один, то шли тут обвалы за обвалами, дожди проливные, и реки выходили из берегов… Но это было очень давно. С тех пор каждый год князь играет свадьбу с Амалией и мы живём счастливо…
– Каждый год? – переспросила я. – Что значит – каждый год?
Симона замолчала.
– Симона!
– Простите, госпожа Амалия….
– Боже, да не Амалия я! Меня Инна зовут! И хватит уже мне сниться! – вспылила я. Девочка всхлипнула.
– Хорошо-хорошо, госпожа Иона Амалия, пожалуйста, только не кричите. А то меня заругают. Не снится вам ничего, проснулись вы давно, не пугайте нас. Пойдёмте, там Даянка вам уже завтрак принесла, а я платье новое приготовила.
На кровати было разложено белое атласное платье с искусной вышивкой бледно-розовой и серебристой нитью. Узор складывался в цветы, чем-то похожие на тот, что распустился вчера на площади. Здесь же лежали чулки, стояли сапожки, был разложен плащ, стояла шкатулка, видимо, с украшениями.
– Вы садитесь, госпожа Амалия, – произнесла Даяна и указала мне на столик у камина. Там стояла кружка с чем-то невероятно горячим, травяным и невероятно ароматным, лежал свежий хлеб с корочкой, несколько разных сыров, порезанных тонкими кусочками, один маленький кругляш, похожий на камамбер, и пиала мёда.
Блин, когда я завтракала последний раз? Обычно я пила пустой кофе и только в универе уже обедала. Было безумно приятно, сыр таял на языке, травяной настой бодрил не хуже кофе.
– Кстати, – прошептала Симона сестре, – госпожу Амалию ещё зовут Иона, представляешь?
Я закатила глаза.
3. Потоки льда
После завтрака сёстры помогли мне облачиться в платье. В шкатулке на этот раз оказалось ожерелье из белого золота потрясающей красоты. Лепестки цветов выполнены из розового турмалина, в завитках листьев сверкали маленькие алмазы, а в центре каждого цветка красовался розовый камень, невероятно прозрачный и яркий. Названия вспомнить не могла. А ведь я мечтала открыть свою лавку авторских украшений! Да и папа-геолог не простил бы такую забывчивость. Хотя вот, ё-моё, где в реальном мире надо это всё помнить?
– Симона, а что это за камень?
– В центре розовые бериллы, госпожа Иона-Амалия.
– Очень красиво! – не говоря уж о том, что это дорого.
Я себя не узнала. Вообще, не часто смотрелась в зеркале в полный рост – разве что в примерочных. И то, смотришь обычно на себя так: подходят или нет новые джинсы, хорошо ли сидит рубашка. К себе я привыкла, считала обычной и как-то любоваться собой привычки не имела. Обычная студентка, метр шестьдесят, второй размер, тонкие каштановые волосы – такие вредные, что я даже не пробовала в укладку, а обычно закручивала гульку. Глаза голубые, но не так, чтоб сильно яркие. В джинсах и водолазке ко мне бы такой мужчина как Алеш бы вряд ли подошёл.
Сейчас же я себе даже нравилась, а не просто «норм, сойдёт».
Дверь за спиной скрипнула
– Как платье, девочки? – я нахмурилась от звуков гнусавого голоса. – Вы чего же шлейф плохо расправили?
Симона поджала губы, Даяна вообще сделала шаг назад, а Штефан принялся поправлять подол платья, поднимаясь всё выше. Дойдёт до талии – вломлю. И я уже замахнулась, как в дверь вошёл вчерашний слуга.
– Что ты здесь делаешь, Штефан?
– Проверяю платье Амалии, сударь Войт. И её саму. Вчера она вела себя странно.
– Ты портной и помощник мастера, а не горничная дамы и не сам мастер, чтоб платье или саму княжну проверять. Иди прочь.
– Спасибо… – произнесла я. – Вас зовут Войт?
– Войт Имрич, княжна Амалия. Стольник и кравчий князя Алеша Олдрича.
Я попыталась вспомнить что-то из лекций по истории, которая явно была на первом курсе, но потерпела поражение. Из поведения пожилого мужчины, его богатых одежд и спокойной уверенности, и тому, как беспрекословно послушался его вредный Штефан, логично предположить, что он вроде доверенного лица или управляющего.
– Скажите, сударь Войт… А как я могу проверить, что не сплю?
– А вы спите, княжна?
Вопрос поставил меня в тупик, и я без раздумий ответила:
– Нет…
– Ну, значит, вы не спите. – спокойно сообщил мне Войт. – Если бы спали, то не смогли бы ответить. Но если сомневаетесь, можете попробовать упасть, а я вас подхвачу. Бывало ли у вас такое, что просыпались, как от падения? Будто душа влетает в тело?
Такое у меня было, и я кивнула.
– А поймаете?
Кравчий кивнул. Не хотелось звать его стольником, с этим словом только бумага ассоциировалась. Я закрыла глаза. Ладно, падать так падать – вперёд. Сзади вскрикнул Войт, приготовившийся меня поймать. Взвизгнула Симона. Я не ударилась лицом только потому, что у самого пола меня за плечо подхватил вошедший князь. Он так же мягко смотрел сквозь меня.
Все четверо, включая меня замерли, ожидая реакции князя, но он поправил плащ и снова взял меня под руку.
– Штефан, тебя ждут в мастерской. Войт, сопровождаешь нас к водопадам.
Мы снова прошли к карете. Я не могла понять, что не так в поведении окружающих. Наверное, то, что все, кроме девочек, вели себя так, будто свадьба их князя происходит каждый год и далеко не первый раз. Но это же не годовщина свадьбы, а новая свадьба?
Я споткнулась на ступеньке, как во сне, когда падаешь и просыпаешься. Алеш поймал меня, но я не проснулась. Что это значит?
Войт что-то сказал кучеру, потом оседлал стоявшего за каретой гнедого. Мы с князем вновь оказались один на один внутри и повозка тронулась.
– Тебя что-то заботит, Амалия?
– Как… как понять, что всё это – сон, и можно проснуться?
Что-то изменилось в его глазах на мгновение. Вместо спокойной заботы промелькнула далёкая боль, отметившись прищуром и морщинками в уголках глаз. И тут же ушла, оставив вместо себя спокойствие.
– Никак, дорогая Амалия. Ты можешь попытаться вспомнить, с чего всё началось, с чего начался этот твой сон, но это не поможет изменить реальность.
– Почему?
Князь не ответил. Что он мысленно вернулся? Я-то принялась вспоминать свой нынешний, третий курс универа, и то, как я готовилась к сессии, и то, как подрабатывала в сувенирной лавке, и то, как баловалась дома гальваникой и эпоксидкой, и пробовала делать авторские украшения. И то, как купила у кого-то камни, чтобы вставить в кабошоны… что были за камни? Чёрт…
Я подняла взгляд и встретилась глазами с князем. Наверное, в моих глазах тоже было много чего вместо радости невесты, не знаю.
– Вы правы, князь, это никак не поможет. – Глухо сказала я, вспомнив свою реальность.
– Верно, Амалия, – он снова вернулся к ласковому тону. Карета остановилась. – Пойдём, нам предстоит небольшая прогулка.
С неба снова сыпал мелкий снежок. Князь задумчиво посмотрел на небо, а потом обернулся.
– Знаете, Войт, подготовьте завтра и карету, и сани. На всякий случай.
Кравчий кивнул князю и остался у кареты, привязав своего гнедого сзади, а сам уселся к кучеру и достал трубку.
– Пойдём, Амалия, – князь повёл меня вперёд по каменистой тропинке среди высоких елей. В лесу снега почти не было, только опавшая хвоя и редкие камни. Князь вёл меня заботливо, стараясь не идти слишком быстро, да только я тогда не обращала внимания. В голове с диким скрежетом вращались шестерёнки, собирая из беспечного «это наверное сон» жуткую мысль «а что мне делать, если это реальность?».
И с этой мыслью не до любования красотами, как вчера. И не до того, как хорош неизвестный мне князь. Легко возмущаться тем, что на меня не обратил внимание незнакомый мужик, если считать, что всё вокруг сон. Или что тебя зовут другим именем. Но что, если это реальность?
Я втянула воздух полной грудью. Свежесть хвойного леса смешивалась с ароматом кедра и сандала, что исходил из князя. От моего платья шёл лёгкий запах каких-то цветов. А ведь во сне запахи не чувствуют!
И холод, и тепло, и усталость…Ничего не должно быть таким ярким. И я дважды почти упала, но так и не проснулась.
Чёрт.
– Это реальность, – грустно произнесла я.
В этот момент мы остановились около замёрзшего причудливыми сосульками водопада.
– Да, это – наша с тобой реальность, Амалия. Дай мне руку, дорогая.
Меня уже трясло от сочетания этого нежного тона и дикого безразличия, что чувствовалось в нём. Будто он тысячу раз ходил сюда со своей невестой, будто вообще ничего необычного не происходит, будто всё это ерунда полная. С таким лицом старый ректор толкает первокурсникам речь на первое сентября, вежливо, но по сути безразлично.
Князь тем временем улыбнулся и покачал головой. А потом сам взял меня за руку, ту, где мягко светился розовый турмалин. Провёл пальцами по моей ладони, вычертив замысловатый узор и лишив дыхания от внезапного чувства, а потом положил свою руку поверх моей, так что камни на запястье соприкоснулись.
От нас снова расходилась волнами магия и тепло. Хотя в голове у меня творилась лютая дичь, я понимала, что где-то позже непременно устрою истерику.
Треснул лёд и потоком зашумела вода, обдавая нас ледяными брызгами. Впрочем, даже вода не была так холодна, как мужчина передо мной. Вода хотя бы не пряталась за вежливостью.
Нет уж, как бы красиво ни было, такую свадьбу я не стала бы себе придумывать никогда.
И в снах смотреть бы не стала.
4. Холодный водопад
Князь повел меня не той тропой, что мы пришли. Мы шагали по высокому берегу узкой горной реки, где лед разбивался потоком воды, я старалась не поскользнуться. Дико не хотелось упасть, а еще больше не хотелось, чтоб меня подхватывал Алеш Олдрич. Он шикарный, сердечко ёкает и дрожит, не мужик – мечта. Но у меня вопрос: он вообще настоящий? Живой? Около небольшого озерца мужчина остановился. Журчала вода, от нее поднимался пар.
– Ты не устала, Амалия?
Странное дело, мы немного прошли – до универа я дальше ходила, но усталость ощущалась такая, будто из меня силы утекли с потоком воды. Может, виной тому то, что я до сих пор пыталась осмыслить окружающую реальность?
Князь легко подхватил меня на руки и зашагал сквозь лес.
– Сегодня ритуал закончен. Нас ждет лишь торжественный ужин в замке. Все будет хорошо.
– Врешь… – тихо пробормотала я, но он, кажется, решил, что я зову его по имени. Хотелось свернуться в клубочек и разреветься, но попробуй это сделать в длинном платье на руках у мужика! Как могла, старалась к нему не прижиматься. В карете мы оба молчали. Я думала о том, что надо бы спросить у Войта, он, кажется, из всех тут самый нормальный. Потому что князь на все мои слова отвечает это свое «дорогая Амалия».
Но когда мы вернулись, в огромном зале был уже накрыт пир, и, кажется, ждали только нас. Белый стол укрыт зеленой скатертью, на мраморном полу зеленые ковры. Белая фарфоровая посуда с зеленым узором. Около каждого гостя – хрустальная вазочка.
Алеш расстегнул и снял с моей шеи ожерелье, и едва он взял его в руку, как она стало горстью отдельных маленькмх цветов.
– Невеста Гор дает каждому гостю по цветку из рук князя, – прошептал сзади Войт. Я уже устала от ритуалов, смысла которых не понимала. Тем более более что все вели себя так, будто я, как нанятая актриса, должна было все выполнять без вопросов.
– Войт, можно вас спросить…, – начала я, но он ушел на свое место, уважительно кивнув и ничего не говоря.
Что-то во взглядах людей не давало мне закатить истерику, убежать, потребовать объяснений немедленно – в общем, повести себя так, как мне хотелось. Наверное, дело было в том, что они смотрели на меня как на чудо. Так я смотрела на родителей в детстве перед тем, как найти подарок под елкой. С ожиданием волшебства, с надеждой на то, что вот сейчас все будет не просто хорошо, а чудесно. Я брала маленький цветок турмалина из рук князя, и протягивала его к каждому гостю. Те кивали, благодарили, и подносили цветочек к хрустальной вазочке. У цветка тут же появлялся витой стебель из белого золота и листья с вставками из малахита. В итоге у князя в руках остался только один цветок, и он снова стал подвеской на цепочке.
Мы сели во главе стола. Я – слева от князя, Войт по правую руку. За спиной встали Симона и Даянка. Дальше сидела женщина с площади в изумрудной мантии с пощади. Всего было девять человек с каждой стороны стола, и в конце правой стороны, было пустое место. Когда я дарила цветы, то не обратила внимания, князь просто провел меня мимо.
Гости по очереди, начиная с женщины с церемонии, вставали и поздравляли Князя Алеша и Амалию, желали всем счастья, поздравляли друг друга, хвастались своими успехами за год…
Еду на столе то и дело обновляли блюда, приносили нежное мясо, тушеное с овощами, нарезки сыров, фрукты, сладости, вина…
Словно я попала на чужой семейный праздник. Кто-то время от времени подходил к нам с князем, и еще раз говорил, как он рад Новой Зимней Свадьбе.
– Улыбайтесь, княжна Иона-Амалия, – тихо произнесла Симона. В отражении хрустального бокала я вправду выглядела печально.
– А вы почему не за столом, девочки?
– Прислуга гуляет на кухне, – шепотом ответила мне она, – на саму Зимнюю Свадьбу попасть – большая честь.
– Но там же есть пустой стул, вы могли бы сесть и поесть по очереди.
– Это место деда Матея, но он…
– Дорогая Амалия, позвольте пригласить вас на танец, – Князь встал и протянул мне руку. Я нервно принялась вспоминать вальс, которому меня учили к школьному выпускному три года назад.
Музыка была плавной и очень красивой, похожей на перезвон колокольчиков, князь держал меня крепко, и плавно вел. В невероятно красивом замке, в невероятно красивом мире, в танце с мужчиной мечты, на идеальном уютном празднике – почему, почему я чувствую себя лишней? В груди чувство восхищения билось с болью и пониманием того, что, я, по сути, действительно лишняя. И вся их доброта – не для меня. Я какая-то очередная невеста Амалия, которая нужна им для праздника лишь номинально, как елка на Новый Год.
А ведь мне так хотелось… Князь все еще кружил меня в танце,а на глазах навернулись слезы. Я вспомнила, как и в лесу, реальность – ту, где я разревелась внезапно для себя над подвеской с маленькой капелькой турмалина, которая напомнила мне подарок отца матери перед аварией… Перед Новым годом четыре года назад, когда родители были живы, и зимнее торжество для меня еще был радостью… Я ревела над маленькой розовой каменной капелькой и мечтала о том, что снова почувствовать не лишней на празднике. Вообще почувствовать праздник.
Но нет… даже в этом идеальном мире снов, я – лишняя.
Я отпустила князя и отступила на шаг назад, прижав руки к груди. Можно я убегу обратно, в реальность, где хотя бы понятно что делать? Можно я… У меня закружилась голова, и князь снова подхватил меня. Кто-то из-за стола аплодировал, видимо, почитал все это за красивую фигуру танца.
Музыка закончилась, князь поклонился, поблагодарил всех, предложил праздновать дальше, и повел меня под руку в комнату, снова усадил на кровать.
– Ты как-то быстро устаешь, Амалия. Всего второй день идет. Набирайся сил, дорогая.
Он вышел, запустив Симону с Даянкой.
– Ну как вы, Иона-Амалия?
– Не положено так княжну звать, – пробормотала Даяна. – Не положено, Симка. Нам велено только помочь ей раздеться и идти.
– Ой, если хочешь, на празднике погулять, так и скажи! Иди на кухню, я сама справлюсь!
Та тут же заулыбалась.
– Правда? Точно справишься? Но по правилам не положено ведь.
Симона усмехнулась.
– Даянка, по правилам не сказано, что мы вдвоем должны быть. Иди, а я княжной останусь.
Младшенькая тут же убежала. Симона принялась снимать с меня сапожки.
– Вы простите ее, княжна. Даянка хорошая, просто хочет чтоб по правилам все было, но погулять тоже хочет. Мечтает однажды стать Тейтаной. Сейчас я помогу вам платье снять, отведу в купаленку и вам полегчает. Ну, говорят, что должно полегчать.
У меня действительно не было сил, наверное, все уходили на то, чтоб не разреветься. Усталость дикая, словно я не гуляла и сидела на празднике, а целый день училась и работала. Симона продолжала что-то щебетать про свою сестру, пока расшнуровывала и снимала платье, приносила тапочки и мягкий халат
Когда она провела меня в купальню и я занырнула с головой в теплую воду, а потом вынырнула, мне действительно стало лучше. Пока я нежилась, Симона сидела рядом.
– А ты не хочешь искупаться? – спросила я девочку.
– Нет, это только для вас с князем купальни. А эта – только для вас, госпожа Иона-Амалия. Видите розовый камень?
Действительно, сейчас я заметила, что края купален отделаны камнями разного цвета. Моя была отделана розовым.
– А что остальные купальни, Симона?
– Где белые и светлые камни – вода освежает и лечит. Вам вечером непременно надо в розовую купаленку тут. Где желтые и красные камни…. – Симона покраснела, – Тейтана говорит, что они для взрослых, нам туда нельзя. А зеленые и черные – только для князя, туда вам даже подходить и паром дышать не след.
У меня появились силы, и возвращалось спокойствие, здравый смысл и желание выяснить где я, что происходит и почему. Откуда вылезла из меня усталая эмоциональная дурочка час назад – неизвестно.
– Симона… а почему Амалия у вас каждый год новая? Да ты говори, я никому не скажу.
– Хорошо, госпожа Иона-Амалия, – я смирилась с тем, то она коверкает мое имя на местный манер, но все же перебила ее:
– Хотя бы когда мы одни, зови меня Инна? Без Амалии?
– Хорошо, госпожа Иона-А… Хорошо, госпожа Иона.
Почему-то так было спокойней, будто я – это я.
– Так что с Амалией, Симона?
– Ну… Каждый год, после трех холодных ночей, когда опадает каменный цветок на площади, когда замерзает водопад жизни, когда солнце встает только к обеду и тут же уходит за горизонт, после этого, Князь играет Зимнюю Свадьбу с Амалией. Княжна всегда красива, всегда счастлива. Пока князь вместе с княжной, Горный край благоденствует. Год рождается на Зимней Свадьбе, и так было всегда.
– Всегда?
Симона пожала плечами.
– Князь бессмертен. А Амалию расстраивать нельзя. Обычно она ничего не спрашивает, делает как говорят, улыбается, соглашается, живет радостно и счастливо. Но каждый год прислуживают новые ученицы Тейтаны, так что я знаю лишь то, что говорят другие.
В голове крутилось рефреном «Амалия каждый год новая» и «Будет жаль ломать…», то, что я слышала в начале у деда Матея…и на то, что не обратила внимания, считая происходящее сном.
Мне показалось, что я не в теплом бассейне, а стою под тем ледяным водопадом, только он не оживает, не течет от прикосновения, а захватывает тело льдом.
***
Вопреки сковавшей меня тревоге, я согрелась в купальне, и, когда вернулась в комнату, уснула сразу же. А ведь хотелось еще порасспрашивать Симону…
Мне снился заснеженный каменный амок, путанные коридоры и подземелья, и в одном из них – огромное зеркало, покрытому изморозью. Я стираю рукавом снежные узоры и в отражении на меня смотрит совсем другая девушка – черноволосая красавица…грустная.
– Амалия… раздвинь ножки… улыбнись… – Меня разбудил запах алкоголя и ощущение чужих рук на бедрах. Какого черта! Я дернула коленом, и, кажется, попала в нос Штефану, который склонился надо мной. Он заорал о боли. Я вскочила с кровати и закричала:
– Ты охренел?
В общем-то в такой ситуации манеры у меня были студенческие, и он вправду изрядно удивился, и повторил тоже самое:
– Амалия должна слушаться! Ложись, раздвинь ножки и улыбайся!
– Пошел к черту! Я не Амалия, и свадьба была у меня с князем, а не с тобой!
Он продолжал гнуть свое:
– Но ты должна слушаться!
– Ничего я не должна, – зло прошипела я. Вот откуда такие беруться? Пьяные, с липкими руками и диким самомнением.
– Все Амалии не против, князю-то все равно – Штефан словно убеждал сам себя и потянулся ко мне с намерением поцеловать. Я не выдержала и с размаху влепила ему таки знатную пощечину. Он, несмотря на рост, аж пошатнулся. Но не отступил, попытался схватить за плечи, но от гардеробной раздался голос:
– Князю не все равно, Штефан.
5. Снежные дороги
Алеш Олдрич
Мастер Матей говорит, что терпеть не может зиму, потому и не приходит на праздник. Но больше меня ненавидеть зиму попросту невозможно.
Сделка с Матерью Гор дала вечную жизнь мне, моему учителю Матею и его внуку Штефану. Но то, что сначала было благословением, быстро стало проклятьем.
Залогом счастья и процветания был мой союз с княжной Амалией, прекрасной дочерью Гор, с которой мы были влюблены друг в друга до безумия. Мать Гор думала, что, зачаровав наш союз и передав мне силу, она защитит свою дочь, но вышло иначе. Дарованная ею власть над горами соединилась с моими родными нехитрыми способностями зачаровывать живое в камень. Только раньше у меня выходило только цветы каменные создавать, а после ритуала сила получила такой размах, что теперь отравляла ту, с кем я связал жизнь и хотел вечного счастья. Амалия… Нашего упорства хватило на семь лет, и даже сама Мать Гор не смогла отменить своё вечное «благословение». Как не смогла отменить и то, что мир в горах связан с ритуалами Свадьбы.
Она-то хотела, чтоб я был вечно женат на её девочке. Мы с Амалией хотели того же и легко согласились. Никому не пришло в голову, что Амалия станет камнем. После её смерти я сходил с ума и горы вместе со мной. Остановить обвалы, землетрясения и разливы рек не мог никто.
И только Мастер Матей придумал, как справиться с проклятьем.
Но… каждый год видеть в идеально воссозданной им из камня Амалии только тень и отражение, лишь носительницу благословения «чтоб всё было хорошо», лишь милую оболочку, в которой на время поселяется душа горных ветров.
Послушная, добрая, милая. Идеальная княжна Северных Гор, которая с улыбкой проходит все ритуалы свадьбы, не думая и не вникая, просто соглашаясь. Которая в течение года будет медленно увядать под действием моей магии, как бы я ни старался погасить силу в чёрных купальнях. Увядать, но до конца улыбаться улыбкой ветра. Моя дорогая Амалия, с которой я уже никогда не встречусь вновь, но обязан играть свадьбу каждый год.
Впервые за долгое время в соседней комнате раздался шум.
Спальни соединялись через гардеробную комнату, и я в кои-то веки прошёл через двери и услышал:
– Пошёл к чёрту! Я не Амалия, и свадьба была у меня с князем, а не с тобой!
И дальше:
– Все Амалии не против, князю-то всё равно…
Я сжал кулаки. Даже если невеста уже давно лишь символ, а не живой человек… Я бы убил Штефа, но это невозможно. Слова вырвались сами собой:
– Князю не всё равно. Пошёл вон, Штефан.
Мне не всё равно. Портной, попятился, выскочил из спальни до того, как я припечатал бы его в стену. Амалия проводила его взглядом, а потом вдруг осела на пол и разревелась в голос. Я замер от неожиданности.
Никогда не мог смотреть на её слёзы.
– Не плачь, дорогая Амалия.
От моих слов девушка разревелась ещё сильнее и отчаяннее. Потом вдруг остановилась, вытерла слёзы кулачками, посмотрела мне прямо в глаза и повторила то, что я не ждал услышать:
– Я не Амалия, князь.
Иона
Я безумно испугалась – как испугалась бы любая девушка. Да, готова была вломить хаму по яйцами и заорать ещё громче. Но где гарантии, что меня бы услышали? Что пришли бы спасать? Ведь князю, как сказал Штефан, всё равно… Я для него просто кукла, как те, что сжигают на Масленицу. Пых – и нет зимы.
Вот кто я в этом мире.
Ужасно чувствовать свою беспомощность, потому что каким бы противным Штефан ни был, но он взрослый мужик выше и сильнее меня. И судя по всему, кроме пошива платьев, секс с безотказной невестой для него тоже дело привычное. Обычные девушки такому хмырю точно не дают. И если бы не князь… Меня передёрнуло. Слёзы текли сами. А потом мужчина этим своим волшебным голосом попытался меня утешить.
– Не плачь, дорогая Амалия.
И мне стало вдвойне обидно, что он утешал не меня. А эту свою ежегодную куклу, которую расстраивать нельзя, потому магия и какая-то фигня с горами. До меня ему дела нет.
– Я не Амалия, князь. – Мне казалось это важным. Во всём этом красивом безумии чужого праздника доказать, что я – это Инна Камнева, сирота, дочка геологов, мечтавшая пойти на ювелира, но поступившая в итоге в политех. Пусть в этом мире какие-то проблемы с произношением, и Симона называет меня Иона, пусть хоть так!
– Да, ты не Амалия, – хрипло произнёс князь, – Мастер Матей каждый год воссоздаёт из камня тело Амалии, и каждый год всё красивее и красивее. Вставляет в сердце рубин, оживляет и вдыхает душу горного ветра. Ты – ветер, внезапно осознавший себя.
– Я – не ветер! Меня зовут Инна, и я…
Он пожал плечами.
– Это ничего не меняет. К следующей зиме всё равно будет новая свадьба. И новая невеста. А сейчас спи. Утром у нас третий день церемонии. Спи, дорогая Амалия.
Я снова не могла противостоять его голосу. Мужчина уложил меня на кровать и тихо произнёс:
– Даже если ты ветер, спальни соединены через гардеробную, дверь закрывать больше не стану. Но никто больше не придёт. Не бойся и не плачь. Не плачь… Спи, моя Амалия.
***
Я проснулась оттого, что Симона бережно коснулась моего плеча.
– Доброе утро, княжна Иона.
Доброе ли оно? Через окна и оранжерею виднелось пасмурное небо, с которого стеной валил снег, скрывая пейзажи белой пеленой. И сегодня тоже надо будет куда-то ехать? Я поёжилась.
Девочка отвела меня в купальню. На запястье подмигивал розовый турмалин.
Честно говоря, после ночной истерики мне полегчало. А ещё… Князь вчера сказал, что меня в это тело меня поместил дед Матей. Если он перенёс меня сюда, может, он и обратно тоже сможет? А в Амалию поместит… что они помещают? Ветер. Правда, даже ветер мне было жалко, если предположить, что её будет иметь Штефан. Хотя теперь он вряд ли посмеет. У князя Алеша был такой голос, что, если бы портной не смылся, получил бы по заслугам.
– Симона… а как попасть к деду Матею?
Девочка пожала плечами.
– Я не знаю. Он страшный, не выходит из штолен и мастерских, а княжне не положено к нему ходить. Мы его видим только раз в год, когда он перед Зимней Свадьбой крадёт Амалию, а потом Войт забирает княжну у него.
Вот как это выглядит для большинства…
– Да, но как к нему пройти?
– Из главного зала есть двери, которые ведут вниз, в мастерские. Но мы ходим самое дальнее до Штефана. Страшный Матей где-то ниже. Но вы туда не ходите, княжна Иона, а то он вас раньше времени украдёт.
Я кивнула. Девочку расстраивать – себя не уважать. Сейчас опять будет какой-то обряд, а после надо улизнуть и найти этого мастера. Обычный мир с учёбой и работой тоже не шедевр, но там меня никто не пытался поиметь, там я имела планы на жизнь. Сложную, непростую, но блин, свою жизнь! А не вот это вот всё.
Завтрак уже был у камина, Даяна даже зажгла свечи – настолько было сумрачно из-за снегопада. Сейчас кроме хлеба и сыра, была ещё нарезка тонкого, почти прозрачного копчёного мяса и пара варёных яиц. И клубника.
– Девочки, а откуда у вас зимой фрукты?
Даяна качнула головой в сторону окна.
– Для княжеского стола в оранжереях много всего круглый год выращивают. А сыр у нас привозят из предгорий, там луга и летом очень красиво.
Платье меня ждало опять белое. И почему я не удивлена? В этот раз опять тяжёлый бархат, но вместо декольте – полностью закрытый ворот с розовой вышивкой. И Длинный меховой плащ с огромным капюшоном. Едва девочки закончили меня одевать, как в дверь сначала постучал, а потом зашёл Войт и попросил следовать за ним.
– Удачи, княжна, – пробормотала Симона вслед.
Во мне появился некий азарт, привычное бодрое настроение, когда есть цель и есть план. Сейчас вот пройду ещё один непонятный ритуал, раз он им так важен, а потом, когда вернусь, найду деда Матея и уговорю его мне помочь!
Князь встретил меня в общем зале. В этот раз он был тоже в тяжёлом плаще, подбитым тёмно-серым мехом. Вот знаю, что я для него кукла. Но он, зараза, настолько идеален, что когда берёт меня под руку, сердечко всё равно ёкает.
Внизу на улице нас ждали сани с крытой кибиткой. И совсем не ждал штормовой ветер и метель. Стоит ли куда-то ехать в такую погоду? Ни князь, ни прислуга этим вопросом не задавались.
Мне помогли сесть в кибитку, а вот князь уселся править парой гнедых, не обращая внимания на метель. Ребят, это нормально вообще? Он не замёрзнет? Мужик он крепкий, но ангину никто не отменял, и воспаление лёгких тоже. Но местных такие мелочи не заботили. Алеш погнал коней, и мы понеслись сквозь ветер. Белая крупа иногда залетала между слоями ткани даже в кибитку, ветер шумел снаружи. Это не карета, где я умудрялась ещё и задремать. Здесь же я решила посмотреть, куда мы едем, и это было ошибкой. Мы неслись вверх по жуткому серпантину, мимо мелькали сосны и ели, камни и снег летели из-под копыт коней.
Меня успокаивала только одна мысль: судя по словам Симоны, ни одна Амалия до конца своего года не пострадала. Я решила поберечь свои нервы и дальше за дорогой следить не стала.
В какой-то момент вьюга закончилась, стало заметно светлее. Сани остановились, и князь помог мне выйти. Мы стояли на вершине каменистого, присыпанного снегом плато. Только вместо обычных камней, здесь валялись глыбы малахита и лазурита. Если посмотреть вниз, то ниже нас облаком бушевала метель, скрывая лес, дорогу и другие гористые склоны.
А здесь солнце сквозь облака освещало каменистый пятачок, ослепляя бликами от снега. Но совершенно игнорирую весь остальной мрачный и вьюжный мир.
– Дай руку, Амалия, – я уже догадалась и сразу дала ему ту, где светился розовый турмалин. Князь взял меня за руку, и мы подняли руки вверх.
– Закрой глаза. Послушай горы и попроси мысленно, чтобы солнце спустилось, чтобы настало тепло. Попроси своих сестёр, души горных ветров, принести весну. Попроси камни остаться стоять вечно.
Я кожей чувствовала холодный ветер и солнечный свет, было в этом что-то странное, будто и то и другое было живым. Я повторила, что сказал князь. А потом мне очень сильно захотелось домой. Туда, где мне будет уютно и хорошо, где я снова могу быть собой. Пожалуйста, а? Земля под ногами отозвалась лёгкой дрожью, ветер растрепал пряди моих волос, солнце стало греть сильнее. Или мне показалось?
– Чшшш… Молчи, – прошептал князь. Он притянул меня к себе, крепко обнял, и я почувствовала лёгкое касание губ. Это было невероятно нежно и волнительно, будто он и вправду меня любил. Вот только продлилось это мгновение недолго.
Когда я открыла глаза, облака и метель внизу будто пропали, а князь произнёс:
– Спасибо, Амалия.
А меня здорово зацепил этот каменный чурбан. И захотелось показать ему – каково это, когда тебя не воспринимают всерьёз. Я привстала на цыпочки, и сама поцеловала его, уже не так невесомо. Хотела легко отступить, но он прижал меня к себе и провёл рукой по волосам. Чёрт, я ему хотела доказать, кто здесь живой, а не себе! Я отступила и, вопреки дико стучащему в груди сердцу, намерено легко произнесла:
– Пожалуйста, Алеш, – когда понимаешь, что эти «спасибо, дорогая» говорятся не мне, то отвечать становится проще. – Теперь обратно в замок, да?
Мне надо к деду Матею, но обсуждать это с тем, кто вчера после прямого «я не Амалия» продолжал считать меня куколкой, я не собиралась.
Но в замок мы вернулись не сразу – князь промчал нас дальше, спустился к городку, и мы снова пошли по площади, к нам подходили разные люди, кланялись, целовали подол. Солнце освещало ослепительно яркий розовый цветок над каменистой аркой, нас поздравляли с Новой Свадьбой, и я впервые подумала, что, судя по лицу князя, его это достало не меньше чем меня.
Только вот в отличие от него, я терпеть всё это не намерена!
6. Горных дел Мастер
Иона
Когда мы вернулись, князь сразу же ушёл в свою спальню, не сказав ни слова. Я же, как только осталась одна, затребовала у девочек будничное платье вместо халата. Должен же чёртов Штефан шить кроме подвенечных платьев обычные вещи?
– Зачем? – спросила Даянка с подозрением. Мне вот интересно: что, их Амалии – совсем куклы? Никуда не ходят, только спят, купаются и едят?
– А что, запрещено?
Девочка поджала губы.
– Нет, но… Не положено.
Я усмехнулась.
– Раз не запрещено, значит можно. Симона?
Младшая продолжала недовольно ворчать, а старшая тем временем радостно метнулась в гардеробную и принесла простое платье и шаль. Ну как простое… Светлое, с искусной вышивкой, но всё же не такое тяжёлое и без корсета. Ворот и рукава были на сборках, как крестьянские рубашки. Завершал образ широкий длинный пояс, края которого спускались до земли, а середина тоже была разукрашена бусинами розового кварца, агата и лунного камня.
– А что вы хотите посмотреть, княжна? Может, оранжерею? Можно? Пожалуйста?
– Ты что же, там ни разу не была?
Даяна чопорно произнесла.
– В княжескую можно входить только вам и князю. И Теодоре Тейтане. И тем, кто их сопровождает.
У меня возник резонный вопрос.
– А кто тогда ухаживает за растениями?
Девочки переглянулись и одновременно ответили:
– Как и за общими оранжереями, садовник.
– То есть не только мне и князю можно входить, да?
– Нет, ну садовников-то кто считает? Пойдёмте, княжна Иона?
Вот же снобизм! Но, кажется, Симона очень туда хотела. А мне нужна была помощь единственного человека в этом горном замке, который зовёт меня по имени.
В оранжерее было… красиво. Вот не моя тема – выращивать что-то. Мама любила, а у меня даже кактусы умирали. Здесь розы, там розы. Там цветы, здесь цветы. Ароматные травы… по запаху я опознала только мяту и укроп. Девочки радостно трогали какие-то растения, что-то шептали друг другу. Даже чопорная Даяна с моего разрешения сорвала клубничку с грядки и стала выглядеть как ребёнок, а не как юная бабушка.
Сквозь стеклянные стены ярко горело закатное солнце. Но вот оно опустилось за дальний склон, и, несмотря на то, что ещё не поздно, и повисла тьма. В оранжерее мягко светились камни вдоль тропинок, показывая путь обратно.
Симона восторженно улыбалась и даже взяла меня за руку на обратном пути. Вспомнилось, как в детстве я просила у мамы младшую сестру.
– Спасибо, княжна, – произнесла Даяна, когда мы вернулись – а теперь, будьте добры, подождите в комнате, мы ужин принесём.
Они вышли, я подождала немного и вышла следом. Из большого зала несколько дверей открывали ступени вниз. Из одной вкусно пахло тушёным мясом и слышались голоса. Определённо, мастерские в другом месте. Оставалась ещё две двери. Я пошла наугад. Заблудиться не боялась – мне всего-то надо будет всегда подниматься, если захочу пойти обратно. На третьем пролёте стало заметно холоднее, я смутно пыталась вспомнить, как меня вёл Войт в первый день. Каменные лестницы вели вниз, да только голосов слышно не было. Стены тоже были отделаны малахитом, лазуритом, где-то виднелась бирюза.
Толкнула одну из дверей – там оказался огромный зал. Боже, вот бы папа это увидел…Он всегда жаловался, что образцы после экспедиций негде хранить, а здесь стояли огромные стеллажи с сотнями разных камней. Около каждого – подпись, где и когда. Хм… не на русском ведь? Если сосредоточиться на каждом символе и букве по отдельности, то понятно, что язык другой. Но стоит расслабиться и посмотреть на надпись целиком, как сразу читалось, где и когда добыли этот прекрасный агат.
Всё это безумно интересно, и я бы осталась на пару часов, но не сейчас. Я вернулась в коридор и принялась вспоминать. Кажется, Войт в первый день вообще не открывал какие-либо двери, кроме как в общий зал. Значит, и мне надо просто спускаться. Я пошла дальше вниз, и, спустя пару пролётов пожалела, что не взяла предложенную Симоной шаль. Позади осталось ещё несколько дверей, и мне захотелось спросить неизвестного систематизатора камней и минералов: а почему он с той же педантичностью не подписал помещения и этажи?
Мне казалось, что я иду уже долго, и закралась мысль: а как там девочки, может, уже принесли ужин и ищут меня? С другой стороны, вот скажут они Войту, князю или этой даме… Тейтане, и, может, закроют меня в комнате? Нет, надо сначала найти деда Матея и разобраться во всём.
Ещё пролёт вниз. Кажется, стены стали темнее, и света меньше. Я уже понимала, что выбрала не тот коридор, но не могла остановиться. Словно меня кто-то звал, умолял добраться до самого конца. Внизу в диком холоде белых мраморных стен оказалась одна-единственная дверь. Ручка была покрыта слоем пыли, да и видно, что сюда давно никто не ходил. Я толкнула её и оказалась в огромной заброшенной… мастерской? Да, это была именно мастерская. На полу валялись стамески, скарпели для гравировки. Стояла недоделанная ваза из малахита. Оставленное на середине работы панно с оранжевыми лиственницами из янтаря и бирюзовым озером… Дальше были целые клумбы цветов. Ландыши из лунного камня, бирюзовые подснежники, рубиновые розы, лилии из кусочков янтаря… Кто всё это делал и зачем? И почему сейчас оно покрыто пылью как снегом? Я прошла мимо мяты из авантюрина, которая выглядела ярче и живее, чем в оранжерее, разве что не пахла. Дальше, у самой стены стояло огромное зеркало выше моего роста в резной раме.
С затаённым страхом я провела по холодной поверхности рукой, смахивая пыль. Из отражения на меня смотрела девушка. Заплетённые в длинную косу чёрные волосы, тонкие черты лица, зелёные глаза, нежная улыбка… грустная. Это не зеркало, поняла я. Просто стекло, такое толстое, что немного зеркалит и меня. Но если приглядеться, то девушка там… да нет, не может быть. Это не какая-то магия, вернее, это и есть их чёртова магия. Она из камня. Платье из малахита, руки и лицо из сотен маленьких кусочков розового кварца, светлой яшмы и других камней, волосы из гагата и гематита. Множество мелких осколков и кристаллов, идеально подобранных по цвету, составляли её лицо, руки, глаза, одежду. На запястье у неё мерцал розовым такой же турмалин. Амалия?
Она была каменной, но до безумия настоящей.
И вот теперь мне стало действительно холодно.
Алеш Олдрич
После визита на ярмарку я мял в руках подаренный мне кем-то из ремесленников кожаный пояс с тиснёными цифрами – 242. Двести сорок вторая Зимняя Свадьба. Пояс с цифрами полетел в горящий камин.
– Что вы, князь, надымили? – сразу же зашёл Войт. – Опять дары жжёте, да? Платок? Пирог? Хотя нет, дайте угадаю… – кравчий принюхался, – это что-то кожаное. Наверное, пояс.
Когда-то я принял указ и запретил вести счёт зим по Свадьбам; велел пользоваться общим календарём, как в соседних Катайе и Тэмании, но жители Горного Княжества Алаурии всё равно писали рядом с общепринятым годом от сотворения мира из камня, текущую Зимнюю Свадьбу, и считали не лета, как остальные страны, а зимы.
Где-то к седьмой Зимней Свадьбе на мои попытки запретить все лишние торжества, кроме самих ритуалов, Мастер Матей сказал: «Брось ты это, Алеш», а Штеф добавил: «Людям плевать на твои чувства, для них это праздник».
Алаурии нужен князь, мир в горах нужен тысячам простых людей, и кого волновало что нужно мне? Когда-то мне нужна была любимая девушка и любимое каменное дело. Вначале я проходил через ритуалы Свадьбы с надеждой, и каждый раз пытался что-то изменить, разрушить заклятье. После неудач пришёл гнев, затем была боль, следом раздражение и безразличие. Сейчас осталось смирение.
Три дня в году я снова проживаю Свадьбу с Амалией, и это как пройти по галерее, где запечатлены лучшие моменты жизни. Пройти, мило улыбнуться и следовать дальше. До следующего визита в память.
В остальное время вместе с Амалией надо быть очень изредка – на важных приёмах и балах. Для правителей Катайи и Тэмании Алеш и Амалия – мифическая пара, бессмертные хозяева гор.
Из этой позиции очень удобно заключать торговые договоры, а ещё выступать гарантом при заключении сделок. Да и вообще, планировать развитие княжества куда удобнее, если знаешь, что не умрёшь. Наверное, это стало для меня своего рода игрой – что я могу создать? Какие города построить? Какие сады можно вырастить?
Оранжереи Алаурии известны далеко за пределами княжества. Ещё бы, мои ребята умеют делать выгонку вишни ровно к нужной дате, чтобы внести на торжество плодоносящее деревце в горшочке. Это вам не клюкву засахаренную подавать! Сыроварни и виноградники из предгорий уже несколько поколений считаются лучшими. А про строителей, ювелиров и мастеров-камнерезов Алаурии ходят легенды.
А ведь когда-то здесь были прииски и маленький городок захудалого князька, собиравшего оброк с горных рабочих… среди которых был дед Матей, Штефан и я.
Городок остался, на месте прииска теперь мой замок с мастерскими под ним. Столица разросшегося княжества была построена ниже, в предгорьях, и получила название Алтея.
– Вам бы собираться в столицу, князь, – произнёс Войт. – Я спаленку проветрю.
– Не сегодня, кравчий.
Вопреки высокому чину, он не любил, когда я зову его по должности. Сейчас ничего говорить не стал, да и к чему слова, когда из камина до сих пор несёт палёным? Моё настроение для него очевидно.
– Плащ, коня…
—… и в лес, – закончил Войт за меня.
– Да, и в лес.
Надо бы наведаться к Мастеру Матею, и узнать, что пошло не так, впервые за две с половиной сотни одинаковых невест. Почему эта пустышка ведёт себя так правдоподобно? Губы до сих пор горели от её (её, а не моего) поцелуя, а перед глазами была девушка, рыдающая на полу.
… и тут же в воспоминаниях – настоящая Амалия, моя. Которая могла разреветься из-за любой мелочи вроде укола булавкой, но не проронила ни слезинки, когда пыталась справиться с проклятьем.
Нет уж, Свадьба кончилась, и нечего снова нырять в эти воспоминания. Так можно и опять скатиться в страдания и тоску.
К Матею зайду позже, заодно и Штефану сделаю внушение. Сейчас же мне надо немного тепла.
Плащ, коня и в лес.
Дорога плутала среди тёмных и голых лиственниц, но мне не впервой ехать в Орген – небольшой, скрытый в горах посёлок, где в уютном поместье обосновалась Лейса Мартич – моя ведьма. Красивая, спокойная и невероятно уютная дама. Как-то в столице она подошла на приёме после Свадьбы, она взяла меня за руку, коснулась турмалина на запястье и спокойно произнесла:
– Знаете, князь Олдрич, кажется, вам нужно немного тепла, – поймала мой взгляд, хитро и одновременно грустно улыбнулась, добавила, – а, впрочем, мне не кажется. Заезжайте ко мне в Орген, у меня хорошие камины в усадьбе.
Я приглашением воспользовался не сразу. Только после обязательного чествования весны вместе с княжной. Мне было паршиво. Лейса, после того как её слуги впустили меня, не удивилась, усадила у камина, стащила сапоги, принесла вина и просто сидела рядом.
– Ничего не будешь спрашивать, леди Мартич?
– А надо, князь? – женщина села ближе. Огонь камина отражался от её янтарных, почти кошачьих глаз, заставлял бегать рыжие блики по светло-русым волосам. Её кожа в этом свете казалась куда теплее, чем… Нет, руки у неё и вправду горячие. И губы.
– Расслабься, князь… Хотя нет, не расслабляйся. Где надо, ты каменный, – шутливо шептала она, стягивая с меня брюки. – Горных дел мастер…
– Давай только без шуток про вершины и пещеры, – пробормотал я, а женщина в ответ рассмеялась, будто не в первый раз меня соблазняла. Будто мы не первый раз с ней спали. И я чувствовал себя с ней спокойно.
До этого, бывало, в столице я находил девушек на одну ночь. Но это было… никак. С Лейсой же действительно оказалось уютно. Она не пыталась добиться от меня любви, ей хватало моего общения и страсти. Я же хоть немного оживал после всех этих ритуалов свадьбы.
Вот и сейчас мой гнедой привычно остановился возле небольшой двухэтажной усадьбы, сработанной из огромного лиственничного кругляка. Конюх вручил моему скакуну яблоко и взял под узцы, парень из дворовых провёл к дверям.
– Замёрз у себя на свадьбе, князь?
Я кивнул, сбросил плащ и обнял ведьму. Она прижалась ко мне грудью, провела пальцами по подбородку, коснулась губ. А потом вдруг нахмурилась и взяла меня за руку.
– Что это, Олдрич?
Турмалин на моём запястье из розового стремительно становился белым.
***
За несколько лет связи ни разу не объяснял Лейсе мою историю с Амалией. Хотя, кажется мне, что она что-то да понимала. Отчасти из слухов, отчасти из-за способностей видеть чуть больше, чем остальные люди.
Обычно Лейса не спрашивала деталей, давая понять, что ей это не важно. Ну да, есть у меня ритуальная Свадьба. То, что Амалия каждый год разная – понять людям сложно, потому что княжна выглядит одинаково. А я не позволял себе кататься к ведьме в последние холодные дни перед свадьбой, когда очередная невеста угасала и турмалин становился белым, а потом рассыпался вовсе.
– Прости, мне надо срочно вернуться в замок.
Значит, с Амалией что-то действительно не так. Всё-таки надо было сначала зайти к Мастеру Матею! Ведьма недовольно поджала губы, глядя, как я поднимаю плащ.
– Она всё равно умрёт, князь, – произнесла женщина, – я не так сильна в предсказании, но это вижу чутко. Твоя княжна умирает.
– Я знаю это, – бросил ей от дверей, – увидимся позже.
– Как знаешь. Только лучше гони по нижней дороге, князь. Не через лес.
Ничего ей не ответил, Лейса пожала плечами и выглянула за дверь.
– Коня князю!
Слуги тотчас метнулись, и вот уже конюх ведёт моего гнедого. Хозяйка дома наблюдала, как я сажусь в седло.
– Я, конечно, хочу, чтобы ты остался, князь. Тем более, поверь, нет там повода для волнения. Но раз говоришь надо, значит, надо. Поезжай.
Нет повода для волнения?!
– Спасибо, – вырвалось у меня излишне холодно, и я рванул прочь. Из-под копыт гнедого летел снег.
Дорога через лес – дело привычное, даже после того, как в горах наступил ранний зимний вечер. Встречный ветер срывал иногда капюшон плаща, трепал волосы. Я время от времени посматривал на руку. Камень оставался белым. Что за проклятие в этом году? Погруженный в свои мысли, я едва успел остановиться. На небольшую лощину, пару часов вполне свободную, сошла потревоженная кем-то выше осыпь. Дороги не было, только камни. И суди, по оседающей пыли вперемежку со снегом, произошло это совсем недавно. Не проедешь ведь: где поведёт коня и сам укатишься вниз с потоком мелкого камня. Вспомнилась Лейса и её слова.
– Проклятье, – пробормотал я. – Чшш, спокойно, друже, – успокоил коня и спешился.
Обычного человека это бы остановило. Я коснулся рукой осыпи. Да, это случилось совсем недавно, выше в лесу пробегали косули и стронули осыпь. Они-то успели уйти по крупным валунам, а вот подвижная волна мелкого и крупного камня тронулась и накрыла лощину. Горные камни не хотели преграждать мне путь, но так уж вышло.
От моих пальцев потянулись зеленоватые отблески. Убрать все эти камни сейчас было слишком долго, поэтому я лишь зачаровал путь, обратив хрупкую, сыпучую поверхность в твёрдую мостовую.
Конь, правда, сначала ступал с сомнением и опаской, но после привычно смело устремился вперёд.
До замка оставалось всё меньше, и камень вдруг начал снова светиться розовым. Я уже спокойнее спешился у ворот, вручил поводья конюху и направился к себе.
– Что не так, князь? – Войт возник тут же, будто из-под земли и подхватил мой плащ.
– Что-то. Где Амалия, кравчий?
Мужчина пожал плечами.
– Мне не ведомо. Должна быть у себя в покоях, Симона и Даяна какое-то время назад отнесли ужин.
Я толкнул дверь в опочивальню. Второй раз за три дня и впервые за пару сотен лет я зашёл сюда вечером. Княжны не было в комнате, как и девочек-прислужниц. Но была открыта дверь в купальни.
Чего я там не видел?
Их розовой купальни, которая позволяла княжне набираться сил, раздавалось тихое пение и плеск воды. Слов было не разобрать, я замер в проходе. Амалия встала, поднялась из купальни, отжала волосы, усмехнулась. Камень на её запястье, как и у меня, светился розовым, нижнее шелковое платье только подчёркивало тело мокрой тканью. Я никогда не оставался с Амалиями после того, как моя погибла. Никогда не засматривался на неё, как на живую девушку. Но сейчас не мог отвести взгляд. Кажется мне, или у моей были чёрные волосы, куда темнее, чем у девушки передо мной? Или я уже схожу с ума за столько ритуалов?
Она же подняла взгляд и увидела меня. Подошла ближе, минуя свою купальню, и встала в проходе между бассейнами, отделанными яшмой и ониксом.
– Князь?
Я изобразил спокойствие, хотя внутри всё клокотало.
– Что…, – пришлось откашляться, – что вы делали, княжна, после того как мы приехали?
– Пошла в купаленку, Алеш, – она тянула «ш» в конце имени намеренно мягко, и мне вдруг захотелось услышать своё имя её голосом ещё раз. – Пошла в купаленку, да случайно зашла в твою, чёрную. И как-то голова закружилась, плохо стало. Симона сказала, нельзя так больше.
Я сжал зубы. Да, если уж она хотя бы ноги помочила в моей, забирающей силу воде, не удивительно, что камень побелел, будто Амалия угасла. И всё же… было что-то странное в рассказе. Стоило взять её руку в свою, как кроме камня, я почувствовал нервное биение крови. Наверное, я уже века так не касался её. И не стоял вот так рядом, наблюдая, как вода стекает по волосам, ткани, телу; как она поднимает на меня взгляд с влажными после купания ресницами.
Девушка вдруг покачнулась, я попытался её подхватить, но не удержался в проходе, и мы оба упали в бассейн, отделанный жёлтыми и красными камнями.
Воды здесь было мне по грудь, а девушке рядом – выше плеч. Её волосы были на поверхности воды, голубые глаза напоминали зимнее небо. Но я не мог оторвать взгляд от приоткрытых губ. Дико захотелось услышать снова…
– Алеш…– произнесла девушка невероятно мягко и потянулась ко мне. Я обнял Амалию и прижался к её губам своими.
7. Дорогая Амалия
Иона
Чем больше я вглядывалась в каменную девушку за стеклом, тем больше меня бил озноб. Начинало казаться, что вот сейчас, ещё немного, и та, настоящая Амалия заговорит. Скажет что-то, объяснит.
Я смахнула пыль со всего стекла, и не могла оторвать взгляд. Где-то на задворках сознания метался голос разума, напоминающий о том, что мне надо было найти не каменную княжну, а деда Матея. Княжна на мои вопросы не ответит.
Уйти не хватало воли. Я приложила руку к стеклу, и вдруг показалось, что Амалия дрогнула и потянулась своей рукой к зеркалу. Меня накрыло дикой слабостью, я упала на колени. Рука как будто онемела, пальцы стали бледными, а камень в запястье стремительно стал терять цвет. Зато у каменной княжны турмалин стал гореть ярче.
Встать не получалось, тело не слушалось. Ну вот почему, почему я не ушла сразу, как из хранилища? Любопытство взыграло? А теперь получай: вот прекрасное чувство беспомощности, потому что я понятия не имею, как работает эта магия, лишь чувствую, как из меня утекают силы.
– Ах ты ж девонька, зачем сюда пошла? – раздался скрипучий голос от двери. Дед отряхнул руки от пыли, удивительно шустро для своего возраста подскочил ко мне и вытащил из комнаты. В коридоре мне стало заметно легче дышать.
– Пойдём-пойдём моя хорошая, – бормотал он, ведя меня под руку. Я едва переставляла ноги. Стоило одолеть пару пролётов выше, как в ногах появились силы. Но голова всё равно кружилась. Тем не менее разум прояснился и я порадовалась тому, что меня вытащил именно Матей.
– Можете мне сказать, как мне вернуться?
Он остановился.
– Обратно – к настоящей Амалии что ли? Не-не, дорогая девочка, к следующей зиме всё равно там будешь. Не дуркуй раньше времени.
– Нет, – я отпустила его руку и облокотилась о стену, – я – не Амалия, понимаете? Не этот ваш дух ветра. Меня зовут Инна, я в другом мире была обычная девушка. Штефан говорил, что это вы даёте Амалии душу. Можете вернуть меня обратно? У меня своя жизнь была, а не вот это всё!
Дед Матей вдруг торжественно улыбнулся. Это выглядело жутковато, количество морщин на его лице будто увеличилось втрое. Он ткнул меня пальцем в грудь.
– Вот! Я же знал, что однажды получится! Это Алеш, мальчишка, сдался на седьмой попытке… А дедушка не дурак, дедушка знает, что если времени много, то пробовать можно сколько угодно раз!
– Что у вас получилось? – осторожно спросила я.
Он хихикнул, показав желтоватые зубы.
– Живая невеста. Пойдём-пойдём, а то князь прибежит. Ему говорить, куда ты ходила, не надо.
– Почему?
– Просто поверь дедушке, девонька. Я потом тебе расскажу. Иона, да?
Да что у них за проблемы-то со сдвоенными согласными? Ладно, фиг с ним.
– Иона, да.
– А тебе позже всё объясню, только к Амалии больше не ходи. Ты сейчас сделай вот что…
Он довёл меня почти до самого верха, голова кружилась неимоверно. Через зал до спальни я едва дошла. Не слушая охи и ахи девочек, быстро откусила немного сыра и фруктов, попросила всё убрать и отправилась в купальню.
И правда, в бассейне, отделанном розовыми камнями, я потихоньку набралась сил. Прошло онемение, турмалин снова начал подмигивать розовым. В голове медленно укладывалась новая информация. У князя, значит, не простая купальня, а та, что забирает его силу. А дед Матей в курсе, что засунул в это тело живую душу…
Очень непросто было успокоить дрожь при мысли, что я в подземелье могла остаться. Наверное, окаменела бы как та Амалия, уж очень мощно та тянула из меня силу. Я поковыряла камень на запястье. Розовый, блестит. Зараза магическая. Надо будет у деда выяснить, в чём прикол этих камней.
