Отрывок из книги
Утро первого января. Обычное серое утро первого января. Ночью мы с друзьями впустую растратили остатки рождественского волшебства в излюбленной пивнушке напротив моста. Я уже взрослый мальчик, но люблю Рождество. В моем детстве не было никаких дурацких историй, которые исковеркали бы представление о нем. Обычно, если в кино действие начинается с Рождества, обязательно находится кто-то, не выносящий его красно-зеленого боевого раскраса и елового аромата. Моя семья была до того правильной и благополучной, что я едва избежал угрозы засахариться к совершеннолетию. Впрочем, некоторые утверждают, что так оно и произошло. Но младенец Иисус исправно снабжал меня и моих сестер подарками, пока мы обходили городок, отвешивая праздничные поклоны родственникам и друзьям.
Рождество – это обещание чуда, не так ли? Апогей веры в свои мечты, экстракт надежды, питаемый юркими нейронами головного мозга, несущими воспоминания о детстве. Или жизнь меня все-таки пересластила? Ладно, оставим. Я могу часами рассуждать о волшебной пыльце, рассыпанной в морозном воздухе – той самой, что позволяет детям летать. О безмолвной тайне, застывшей в вышине – она творит единство и связывает сердца. Я ведь художник, я сотни раз рисовал это, по вдохновению и на заказ. Я талантливый жиголо, знающий пароли и такты, я все это – понарошку.
.....
После уроков я со всех ног несся к дому, дабы, забросив сумку с учебниками, взлететь вверх по лестнице в свою комнату, наглухо захлопнуть дверь и наконец вдохнуть сладковатый аромат мечты, тюбиками, коробочками, мольбертами и эскизами пленившей пространство детской. Для меня, всегда тщательно хранившего свой благовоспитанный образ, это был единственный повод прибавить шаг на узких улочках родного городка.
Домашние задания, строго наказанные педагогами, жертвами традиционной английской образовательной системы, были настоящим испытанием. Я делал их наспех, не особо стремясь в первые ряды класса, с лихвой компенсируя недостаток прилежания наивным взглядом широко распахнутых глаз. Нельзя сказать, что я был любимчиком учителей – нет, они не заостряли на мне внимание, несмотря на мою нездешнюю внешность и необычайную воспитанность. Как я уже говорил, мне удалось создать нужное впечатление, что все колючки, впадины и ухабы пубертатного периода загадочным образом миновали мой путь. Я не вызывал агрессии со стороны преподавателей – а это было мне, маленькому мечтателю, только на руку. С родителями я заключил выгодный договор, в одной части которого значились мои домашние обязанности и примерное поведение, в другой – право не подавать надежд на блистательные стипендии университетов, ждущих в свои объятия.
.....
