Читать книгу Дочь войны - Мария Нортон - Страница 1

Не спрашивайте меня, как или почему погибла цивилизация, на этот вопрос у меня нет ответа. Единственные связи, которые у нас есть с прошлым, – это рассказы старейшин. Ночью, когда горят костры, они очаровывают детей сказками, которые кажутся слишком невероятными, чтобы быть реальными.

Они рассказывают о вещах, которые называются самолетами и компьютерами, о свежей еде, которая хранилась в холодильнике в больших коробках, об автомобилях и о том, как на самом деле их водили – для этого не нужны были сильные лошади, чтобы тащить их из одного места в другое.

Последние остатки дорог, которыми мы пользовались, – эти темные, осыпающиеся тропы, пересекающие Аппалачи – это пути к свободе, которые идут куда-то далеко, далеко отсюда.

Дороги облегчают долгое путешествие, но если вы умны, то будете держаться от них подальше. Они слишком открыты. Отряды опасных республиканцев прячутся в горах, ожидая путешественников, слишком уставших или слишком невежественных, чтобы знать, что они попали в НРВ.

Народная Республика Вирджиния.

Вот где я живу, если это можно назвать жизнью. Если вы можете выжить здесь, вы можете выжить где угодно.

И, тем не менее, у меня никогда не будет возможности узнать, правда ли это, потому что началась война.

***

Гром барабанов эхом разносился по долине, перелетал через озеро и поднималтся по склону, где я пряталась в густых зарослях рододендронов. Последние несколько месяцев непрерывно шел дождь, и вначале мне показалось, что тяжелый, ритмичный гул может быть раскатами грома.

Голубое небо? Честно говоря, я не помню, как это выглядит.

Я знаю разницу между барабанами и громом, но когда вы двадцать четыре часа подняд просидели на одном месте, наблюдая, ожидая, разведывая – ваши чувства притупляются. Треск ветвей, ломающихся под тяжестью плодов, можно спутать с сигналом о приближении медведя, а визг голубой сойки может звучать как стрела, летящая вам в голову. Вот как это происходит на самом деле. Говорят, что когда один из органов чувств отказывает, остальные работают усерднее, чтобы компенсировать недостающее, но когда ваш разум начинает отказывать от истощения, притупляются все чувства.

Я тряхнула головой, смахивая с лица прилетевшую откуда-то паутину. Шум снова проник в мои уши.

Бум, бум, бада-бум.

Когда до меня дошло, что означает этот зловещий звук, адреналин волной окатил мое тело, и я моментально пришла в себя. Старейшины говорили, что это может произойти. Они не говорили, когда, но они знали, что это неизбежно. Дед предупреждал мне об этом. Он рассказывал, что мистер Эллери говорил об этом во время их последней встречи. «Война» – все, что он сказал мне тогда.

Я наклонялась вперед и осторожно раздвинула ветви. С мокрых листьев мне за шиворот обрушился ледяной водопад. Вода стекала по спине, вызывая дрожь в уставшем теле.

Бум, бум, бада-бум. Бум, бум, бада-бум.

Я внимательно прислушалась, просто чтобы убедиться в том, что я ничего не путаю. Иногда младшие дети подкрадываются к холмам и делают вид, что сражаются. Они всегда сражаются за то, кто станет частью НРВ, а кто будет на стороне ДАВ, Демократического альянса Вирджинии, наших северных врагов. Дети играют на своих маленьких барабанах, крича и делая вид, что стреляют друг в друга из охотничьих гнезд и домиков на деревьях.

Но этот звук другой. Тяжелее.

Бум, бум, бада-бум. Бум, бум, бада-бум.

Это не звуки ударов слабых детских ручек по самодельным ведрам. Это ритм войны. Воинственный зов большой армии; армии, которая наверняка сотрет нас в порошок, когда прорвется на нашу территорию.

Бум, бум, бада-бум. Бум, бум, бада-бум.

Я напряглась, чтобы услышать, как дождь стучит по веткам и листьям. Насколько они близко? Трудно сказать, все окружающие звуки многократно усиливаются ливнем. Я сосредоточенно стиснула зубы, отчаянно пытаясь определить их местонахождение, и мне пришла в голову страшная мысль: они ближе, чем я предполагала.

Эллери рассказывал истории о том, как в прошлом они могли слышать атакующие армии из двух долин. Но это… нет, это другое. Звук слишком четкий, чтобы исходить с другой стороны хребта Рафаэля, самой высокой точки на севере.

Они уже пересекли горный хребет, и я, возможно, только что убила нас всех, не сообщив об этом раньше.

Я подхватила узелок со съестными припасами, рогатку и сумку с камнями и бросилась вниз по склону холма, скользя по мокрым листьям и грязной земле, пытаясь быть осторожной, но спотыкаясь в панике. Не хватало еще сломать лодыжку: если я не смогу вернуться, чтобы предупредить своих, у нас не будет никаких шансов.

Выбравшись на протоптанную тропу на берегу озера, я стремглав бросилась к поселку. Мои ноги в ботинках несколько раз проскальзывали на липкой грязи, сумка больно колотила по спине, но я продолжала бежать, бежать, бежать между деревьями, перепрыгивая через сломанные ветки и каменные оползни – результат постоянного дождя. Я перепрыгнула через ствол сосны, который преграждает тропинку уже много лет. Я прекрасно знала, что с той стороны тропа обрывается, но в панике плохо соображала. Несколько мгновений, показавшихся мне вечностью, я летела в воздухе, думая о том, что предстоящее приземление будет чертовски болезненным. Наконец я упала на спину, мои зубы щелкнули, прикусывая язык. Боль пронзила спину от копчика до основания челюсти, во рту я ощутила привкус крови. Прокушенный язык пульсировал, от боли в спине перехватывало дыхание, но я вскочила на ноги и продолжила бег.

Честь, долг и страх являются мощными мотиваторами.

От разведчиков зависят сотни жизней в нашем лагере. Если вовремя сообщить о приближающейся опасности, у людей будет время, чтобы собрать свои вещи и отступить в крепость, где они будут в безопасности. Примерно раз в месяц разведчики прибегали в лагерь и сообщали о замеченных группах республиканцев.

Республиканцы путешествуют небольшими группами, максимум пять-десять человек, и их нападение легко отразить. Не обладая преимуществом, республиканцы предпочитают не вступать в схеватку, и если вы сможете достаточно быстро подготовиться, они изучат ситуацию и просто уйдут. Но если они застанут разведчика врасплох и подойдут слишком близко, жертв и украденных запасов будет не избежать.

К счастью, этого давно не случалось, но на данный момент небольшая группа вороватых соседей – наименьшая проблема.

Дед говорил, что целая армия врагов не вторгалась на нашу территорию ни при его жизни, ни при жизни его отца. Лишь Эллери, колдунья, может рассказать подробности прошлых сражений. Никто, включая саму Эллери, не знает ее возраста. То, как ей удалось прожить так долго – загадка для всех.

Ходят слухи о том, что она – последний оставшийся Киндер. Это всего лишь легенды, но Старейшины говорят об экспериментах в былые времена, когда еще существовало правительство, которое считало, что контролирует ситуацию. Еще до того, как мир закончился.

Сквозь ряд деревьев я наконец увидела поляну и серые струи дыма, поднимающиеся над крышей.

Мне еще нужно пройти полмили, прежде чем я смогу сообщить плохие новости.

Грохот барабанов эхом разнесся по долине и над озером позади меня. Он звучал уже достаточно громко, и мне стало интересно, слышат ли его в лагере. Если да, у меня будут проблемы из-за того, что я не предупредила их раньше. Единственный положительный момент в этой ситуации – если это можно назвать положительным моментом, – вряд ли у старейшин будет возможность для дисциплинарного взыскания за мои ошибки.

Продолжая бежать, я сплюнула кровь и осторожно проверила раненый язык. Это больно, и я поморщилась. Пусть это будет моим наказанием.

Я была в таком бешеном состоянии, в безумном стремлении вернуться в безопасное место, что я кое-что забыла – или, скорее, кого-то.

Финн!

Он мой тайный друг, член Альянса, один из их передовых разведчиков, которого я встретила в лесу год назад.

Почему он не предупредил меня?

Мы познакомились солнечным днем, до того, как дожди начались и редко прекращались, и наша первая встреча не удалась, по крайней мере, для него. Он был далеко от дома. Более двухсот миль от границы, я никогда раньше не видела кого-то из Альянса так далеко на юге. Хотя, если хорошенько подумать, это могло быть началом их планов. Генезис их военной машины. Я доверяла ему. Это могло стоить много жизней.

В тот день я, как обычно, пряталась в своих любимых зарослях рододендронов и услышала какой-то странный звук со стороны озера. Я служила здесь более года и хорошо знала звуки леса: какие деревья скрипели на ветру, какие бурундуки жили в норах и в какое время каждое утро олень приходил на водопой. Шум, который я услышала, был незнакомым, поэтому я решила проверить.

Я обнаружила, что он наклонился над ручьем, закапывая сток, который питает озеро. Острый нож у горла привел к быстрой сдаче, и он без колебаний рассказал мне, кто он, откуда он и что делает на юге. Я пообещала не убивать его, если он будет давать мне информацию всякий раз, приходя сюда. После этого я видела его нечасто, возможно, раз в пару месяцев, но он всегда приносил мне подарки и благодарил меня за то, что я пощадила его. Еще он приносил информацию. Новости о движения войск ДАВ, новости о том, сколько групп республиканцев он видел в этом районе, новости о мире за пределами нашей долины.

Информация эта не была особо ценной, но мне нравилось слушать о том, что происходило в далеких местах. Люди все еще голодали. Дождь смыл древние мосты и плотины. Те немногие, кто выжил в Пенсильвании и Нью-Йорке, образовали союз, а не враждовали между собой. Это были люди, о которых я ничего не знала, но мне было приятно сознавать, что они обрели мир.

Я никому не рассказывала о Финне. В группе, где все было общим, вплоть до дыры в земле, когда наши тела нуждались в облегчении, приятно было иметь что-то свое, личное, что-то, о чем больше никто не знал. Это был мой персональный секрет.

И все же эту информацию давал мне вражеский мальчик, которому я позволила бродить по нашим лесам. Если приближающаяся армия не убьет меня, мои люди убьют его.

К тому времени, как я добралась до лагеря, ритм войны полностью заглушил стук дождя по земле, по металлоломным крышам и бочкам, в которых мы храним воду для купания и приготовления пищи.

Я прибыла вовремя, чтобы доставить предупреждение, но я знала, что было уже слишком поздно…