Читать книгу Камера обскура - Мария Сергеевна Ефремова-Костерина - Страница 1

Маленький городок сладко спал, безмятежно дрейфуя во времени и пространстве. Остроконечные крыши маленьких домиков уже стали поблескивать в лучах предрассветного солнца, словно принимая участие в неведомой никому перекличке. Тишина царила кругом. Кажется, будто всё живое в этом городке подчинялось единому исторически сложенному распорядку дня. Сейчас, вероятно никто уже и не припомнит, почему и по какой причине, выходные дни здесь ценились настолько, что без крайней необходимости никто и не думал просыпаться раньше десяти часов утра. Но, это был необычный день, пожалуй самый необычный из всех, о которых вам приходилось слышать.

Как только часы на старой городской башне показали семь утра, все спящие мгновенно проснулись от незнакомого голоса, ни то человеческого, ни то электронного.

– Сюда, сюда! Спешите, скорее! Я обещаю Вам невиданный доселе аттракцион, который раскроет чужие тайны и поступки! Только сегодня, только один день! Деньги не нужны, ваше внимание – самая достойная цена!

– Чёрт подери, что это ещё такое? – должно быть слетало с губ каждого взрослого человека, проснувшегося в это раннее субботнее утро.

Никто и не заметил, но все дети нашего городка продолжали крепко спать в своих кроватях, в то время как взрослые уже выходили на улицу в поисках невежественного смутьяна, который лишил их сна.

Не буду говорить за всех, но лично я, с большим любопытством спешил на площадь и не потому, что хотел увидеть чужие тайны, нет, совсем нет. Меня, скорее, взволновал факт того, что этот тихий, размеренный голос доносился словно из ниоткуда, будто с потоком легкого морского бриза, проникая сквозь закрытые окна и двери, он попадал прямиком в сознание. Странное было ощущение, очень странное, вроде бы его и не слышишь, но чувствуешь. Этот навязчивый голос продолжал звучать в голове до того момента, пока моя нога не ступила на городскую площадь, на которой я оказался одним из последних.

Должен сказать, мои самые смелые ожидания померкли перед тем, что я увидел на центральной сцене. На ней стоял почти человек, хотя скорее всего это была искусно сделанная восковая кукла. К сожалению или к счастью, мы уже никогда не узнаем чем на самом деле был наш гость.

Моё внимание сразу же привлекли его красные лакированные штиблеты с позолоченными каблуками, которые гармонично сочетались с его галстуком бабочкой. В целом, он имел весьма изысканный вид. Его почти чёрный строгий костюм дополняли котелок, карманные часы и трость с набалдашником в виде головы обезьяны. Внешний вид и в особенности взгляд, который, казалось, видит самую суть, легко могли вызвать робость, если бы не его забавно-неуклюжие движения. Он поворачивался в разные стороны, жестом приглашая зевак заглянуть в его странный ящик, стоящий рядом.

В необычном ящике я, почти сразу, узнал один из вариантов камеры обскура, при виде которой у меня защемило сердце и замелькали тени из прошлого. Как грустно бывает порой, осознавать, что в детстве ты многое упускаешь безвозвратно. Подумать только, до этого самого момента эта часть моей жизни была для меня не существенна. Я даже никогда не придавал этому значения, теперь же, я чувствовал, что меня переполняют эмоции – терзающее ощущение утраты щемило в груди.

Мне тогда было лет двенадцать, бабушка к тому времени уже умерла, а дедушка перебрался к нам, в небольшой уютный домик за городом. Было у старика одно увлечение, которому он посвятил всю жизнь. Увлекаясь фотографией, особую слабость, дед, питал к камерам обскура. По его словам, этот ящик был волшебным, он показывал суть вещей, скрытую от простого глаза. Когда-то он пытался заинтересовать моего отца, но тот увлёкся моделями самолётов. Поселившись у нас, деда пытался разбудить во мне интерес к фотографии и, в особенности к камере обскура.

В солнечную погоду в моей комнате стояла невыносимая жара, моя мама долгое время искала толстые темные занавески и вот, наконец-то их повесили. Могу сказать, что при самом палящем солнце в моей комнате стало комфортно, и темно будто ночью. Тут-то дедушка и напроказил, как говорила моя мама. Он проделал маленькую дырочку в этих дорогущих шторах, показав мне удивительный эффект – эффект камеры обскура. Я тогда, просто скучно зевнул, а вот мама громко и долго ругалась.

Потом, одним ранним утром, дедушка практически вбежал в мою комнату, возбуждённо и восторженно размахивая руками; повторяя что-то непонятное, он поднял меня с постели и ещё сонного потащил за собой. До этого момента, он почти месяц не выходил из папиного гаража. Оказалось, что он смастерил тот самый светонепроницаемый ящик.

– Ну, мой мальчик, смотри, сейчас ты увидишь чудо, – радостно восклицал обезумевший, казалось, старик.

Я заглянул туда, изображение было мутным, да ещё и перевёрнутым. Чтобы не обижать деда, я сказал, что это здорово. Видимо, в моих глазах читалась скука смертная, потому как, он больше не подходил ко мне со своими экспериментами в области фотографии, а через пару месяцев он скончался. Самое ужасное, я только сейчас это осознал, что лет через пять, отец – наводя порядок в гараже, сжёг дедову камеру вместе с прочим мусором.

В то время, как, я предавался тягостным воспоминаниям сидя на лавочке, у ног нашего воскового гостя, площадь начала буквально вибрировать от всё растущего интереса и нетерпения. Не долго думая, наш Милш, наш добрейший души здоровяк, поднялся на сцену. Он осмотрел куклу, которая, сейчас, широко улыбалась ему; окинул глазами толпу, стоящую внизу, и наклонился над чудо-ящиком. Сперва, эта гора доброты и надёжности стояла неподвижно. Затем, всё тело Милша начало содрогаться. Я поначалу немного испугался даже. Как вдруг из ящика начал доноситься его раскатистый громогласный смех. Что он там видел, мы так и не узнали. Никто и никогда не делился тем, что увидел тогда; таким образом, было принято негласное решение вовсе не вспоминать о случившимся. Спустя каких-то пять минут, он выпрямился и посмотрел, будто бы в самую душу каждому присутствующему – слёзы поблёскивали в его чистых, беззлобных глазах.