Читать книгу По образу и подобию - Мария Шмидт - Страница 1

Дневник Эринии Конерс

18 мая 1958 года*

Мне было года четыре, когда я чем-то приглянулась Всевидящей, и она унесла меня в свой мир. Мир, который стал моим домом. Я полюбила папу Виттио и маму Элою настолько, что надолго забыла родных, забыла свой настоящий дом.

Да я и сейчас почти ничего не помню, остались только смутные тени где-то в уголке памяти. Мой мир был серым. «Война закончится, и я куплю тебе красивое платье, – обещала мама, – и много-много конфет». Она все время это повторяла, но война никак не заканчивалась. А потом мама ушла и уже не вернулась.

Помню свою комнату, помню, как хотелось к маме. Иногда казалось, что она подходит к кровати и протягивает кусочек хлеба. Но всякий раз, когда я хотела его взять, пальцы ловили пустоту. Потом я засыпала, и во сне мама звала на кухню: «Лялечка, каша остыла, беги скорее кушать». Надо всегда ждать, чтобы каша остыла, иначе можно обжечь язык. Это ведь очень неприятно, когда обожжёшь язык. Я бегу на кухню, залитую солнечным светом. На столе тарелка с кашей, кусочек масла в центре растекается лужицей. Я беру ложечку и осторожно подцепляю застывший край. А мама стоит рядом и улыбается.

Мой самый счастливый и самый грустный сон. Иногда он приходит ко мне, маленькое воспоминание из прошлого.

А тогда я просыпалась и понимала, что по-прежнему одна, что нет никакой каши, нет даже хлеба. Помню, как обиделась на маму. Очень хотелось пойти к тёте Зине, которая жила в соседней квартире. Раньше тётя Зина стряпала вкусные печенья, и мы с Наташкой, ее дочкой, любили пить с ними чай. Но мама запретила выходить из квартиры и заперла за собой дверь. Наказала сидеть тихо и не отвечать, если постучат. И потому я очень на нее рассердилась.

Мы с куклой Любочкой лежали под пуховым одеялом и просто ждали. А потом на улице началась воздушная тревога. Я даже обрадовалась, ведь теперь мама точно придет, чтобы отнести нас в бомбоубежище. Но пришла Всевидящая. От этой женщины пахло свежим хлебом, летней ягодой, чем-то еще очень родным. Наверное, я решила, что ее прислала мама. Протянула к ней руки, и женщина наклонилась. Ей не понравилась Любочка, она отложила куклу в сторону, потом подхватила меня вместе с одеялом и понесла куда-то. Если бы знать, что так безнадежно далеко. Но я этого не знала, и даже как-то успокоилась, поверив, что теперь все будет хорошо. А потом, кажется, снова уснула.

Так что свой первый переход между мирами я просто проспала.

Ланаор рассказывал, как нашел меня в нижнем ярусе Храма, и что жизнь моя висела буквально на волоске. Он тогда еще не умел лечить людей, но решил попробовать. Когда ничего не получилось, немного испугался и быстро нашел хорошего целителя.

А вот это уже помню. В своих видениях я шла по бесконечному коридору, вокруг было много дверей, но я не знала, какая моя. Одна из дверей открылась, из нее вышел папа Виттио, взял меня крепко за руку. Коридор растаял, осталось только бородатое лицо и добрая улыбка. Он мне сразу понравился, целитель, который стал моим папой. Родного я почему-то совсем не знала, так что это единственный в моей жизни отец. Наверное, хорошо, что Ланаор отдал меня Конерсам.

И все же, почему Ланаор не оставил найденного в Храме ребенка в своем большом доме? Наверное, были на то причины.

Конерсы хорошие люди, я им очень благодарна. Виттио и Элоя заменили мне родителей, я ведь даже поверила тогда, что они и есть мои настоящие мама и папа. Какое счастливое было время… Пока Ланаор не привез меня на встречу с Карпенко.

Разговор с Егором Николаевичем вернул воспоминания о маме, и в этот миг вся моя сказочная счастливая жизнь разлетелась на мелкие осколки. Помню, как я их всех тогда возненавидела, Ланаора, Конерсов. Словно они были в чем-то виноваты. Бедная Элоя, бедный папа Виттио, как много огорчений принесла я им.

И все же, кто я? Эриния Конерс, хранительница Аримании, карающая всякого, кто посмеет причинить вред ее жителям, или Петрова Оля, которая волею случая играет не свою роль в этом затянувшемся спектакле?

Папа Виттио посоветовал вести дневник. Он сказал, что это поможет разобраться в себе, в своих мыслях. Надо хотя бы попробовать.

Сегодня мне исполнилось двадцать. И я встречаю этот день в полном одиночестве. Потому что сама так решила. Мне разрешили поселиться в Башне. Ланаор что-то говорил об охране, но это смешно. Кто осмелится приблизиться?

А ведь наверняка все в Ордене вздохнули с облегчением, когда я приняла такое решение. Так что охраняйте лучше себя от меня и не лезьте со своими душеспасительными беседами.

С днем рождения, Олечка. Или Эриния?

Дневник Эринии Конерс

19 мая 1958 года

Весь день проплакала.

Так не хватает Агнессы Ильиничны. Она бы сказала: «Олечка, ну что за глупости, посмотри, какой чудесный сегодня день», – и наверняка потянула бы на прогулку. Удивительная женщина. Жаль, что тогда я была еще ребенком и многого не понимала. А теперь накопилось столько вопросов, но задать их некому, ловушка захлопнулась. Где-то внутри чувствую, что она все так же в своей квартире, надеюсь, это не утешительный самообман. Каждый день желаю ей крепкого здоровья, очень хочу, чтобы дождалась. Люди ведь могут жить долго. Вдруг что-то изменится, и я смогу вернуться?

Странно все получается. Та учительница из ташкентской школы тоже была пожилой и очень умной, она занималась со мной несколько месяцев, но я ее почти не помню. А сколько я знала Агнессу Ильиничну? По пальцам можно дни посчитать. Только теперь часто размышляю, что бы она сделала на моем месте, как бы поступила. Понимаю, что все только фантазии, но помогает.

Ланаор вчера приходил. Явился уже на закате. В душу не лез, просто принес подарки и поздравления. Видеть его не хочу. Но он и сам понимает. Просто сложил все на стол и удалился порталом.

Хочу к морю. Егор Николаевич как-то разрешил заглянуть в его воспоминания о Ялте. Ромка тогда был совсем еще маленьким, таким смешным. И его жена Наташа совсем молоденькая, по возрасту почти как я сейчас. Но главное – море. Нет, главное, – НАШЕ море. Здесь тоже, конечно, море. Только это ведь не то. Егор Николаевич тоскует, я вижу. Значит, совсем не то. Но я другого и не видела. Надо завтра прогуляться по Этиндеру. Надеюсь, не встречу никого из знакомых.

Подарки так и не посмотрела. Даже не интересно, что там.

Снова пробовала открыть портал на Землю, и снова ничего не получилось. Десять лет пытаюсь. Хотя бы для того, чтобы перенести сюда Агнессу Ильиничну. Для ее возраста здесь самый лучший климат, Наташа часто об этом говорит.

Но больше всего я хочу пожить в Ленинграде. Иногда мечтаю, как гуляем мы с Ланаорам по ленинградским улочкам, я ему показываю, какие там у нас дома красивые, трамваи. На самом деле я и сама почти ничего не видела, но тем желаннее моя мечта. Этиндер немного напоминает Ленинград, там тоже много каналов. Люблю бродить по его улочкам, а еще смотреть с мостиков на плавающих внизу рыбок. Но душа рвется в Ленинград.

Только Ланаор не захочет со мной гулять, он слишком занят. Последнее время и вовсе меня избегает, а когда открыто попросила быть вместе… Теперь мне стыдно за тот порыв, и я просто не могу его видеть. Как я могла сказать такое?

Вот бы попасть к Агнессе Ильиничне, сделать всякие нужные документы и поселиться в ее квартире. Думаю, она была бы только рада. И ей веселее, и я почти дома.

А еще можно вернуться в свою квартиру.

Хотя, там давно живут другие люди, от нашей обстановки совсем ничего не осталось, сама видела.