Читать книгу Баланс черного. Баланс белого - Мария Ставицкая - Страница 1

Я алкоголик и наркоман. Самое удивительное то, что в своей парадигме мира я не допускаю иного развития событий. На этом моем пути никто из коллег и партнеров по бизнесу не догадывается о глубине моих переживаний и дна зависимости, которого я достиг. А также истоков того, почему я проживаю этот трип снова и снова. Лишь некоторые близкие знакомые были частично погружены в историю моего внутреннего состояния.

На данный момент это все не имеет значения.

Обжигающий горло виски попадает в мой организм.

Как только понимаю, что пьян, на обратной стороне планшета уже расчерчены дорожки, которые в момент приводят меня в состояние трезвости и осознания бытия.

Сейчас меня ничего не тревожит и вряд ли что-то удивит, даже если напротив меня будет сидеть цирковая лошадь. Все мои переживания кажутся пресными. Более того, мне отвратительны мелочные мысли моего близкого круга. Даже не так. Я выше всего этого. Мне максимально безразличны все и всё.

Откинувшись на спинку кожаного кресла, я осмотрел комнату, с ощущением, что здесь нахожусь впервые. Странное чувство.

Кажется, что венецианские маски, висящие на стене, оскалились в немом презрении. Я слышу шипение, исходящее из черной прорези ртов.

Красные стены органично вписываются в эту безумную обстановку. Вокруг меня всегда безумная обстановка. Хочу я того или нет.

Мой кабинет – полная айдентика меня. Можно сказать, что я сложный человек, с тяжелой энергетикой.

Но это не так.

Это как в животном мире. Я огонь. Животные прыгают в него и горят, получают ожоги, а кто-то и вовсе погибает. Не стоит прыгать в огонь. Достаточно быть рядом, и всем будет тепло.

Поток моих размышлений прервал телефонный звонок, на который я не готов отвечать. Никто сейчас не будет столь важен для меня.

Делаю громче музыку. Портативная колонка творит чудеса. Я во всеобъемлющем коконе вибраций и звуков, переливов слов. Изумительно.

Рассмеялся, как это все выглядит со стороны. Человек сидит напротив гротескных масок, висящих на стене, и смеется, глядя в свое отражение в зеркале.

А рассмеяться повод есть.

Немного свободного от бизнеса времени я трачу на посещение встреч анонимных алкоголиков и наркоманов. Также являюсь спонсором бедолаг, ищущих свой путь к освобождению от зависимости.

Почему мне это кажется смешным? Потому что я сам алкоголик и наркоман. И не вижу себя в другой роли. Это часть меня.

Все шаги, которые предлагают в центрах реабилитации, я проходил не раз и не два. А сейчас нахожусь на таком отрезке жизненного пути, что, вернувшись с очередного собрания группы, с большим удовольствием принимаю наркотики и пью. Всегда четко знаю, что и в каких количествах употреблять, в зависимости от ожидаемого эффекта. Наркотики я крепко интегрировал в свою жизнь. На каждую ситуацию и настроение у меня всегда, как это говорят на уличном сленге, «есть чо».

Еще мне кажется, что я неуязвим. Я не на грани, я уже маленькая точка на горизонте, именуемом «ЗА». Каждый день как минимум испытываю свой организм на прочность.

Алкоголь, кокаин, алкоголь, кокаин – и в таком ритме не заметил, как наступило утро.

Через час ко мне должна заехать боевая подруга Рита.

Ее я знаю давно. Познакомились мы задолго до наступления ее бессмысленных страданий. И задолго до того момента, как я встал на путь наставничества в центре.

Хорошая она баба. Добрая. Только с головой проблемы. Впрочем, как и у любой женщины. Любовь и глупость идут рука об руку.

Вечные истории любви, завершенные страданиям и упадком. Но то, с чем она пришла ко мне в этот раз, – это уже по нашей части.

«Я любила наркомана, но об этом я не знала».

Пока Чарли Физерс звучит в моих колонках, и я могу в ритм щелкать пальцами, не понимаю, как и зачем люди вообще могут страдать.

Моя прекрасная муза влетела в двери. Огромные кукольные глаза с нарощенными ресницами, как обычно заплаканные.

Дура.

Никакого диалога, пока пятьдесят грамм односолодового не зальется в ее пухлое тельце.

Садится на диван напротив моего стола. Протягиваю ей рокс с виски.

– Драмы и господа? Пей.

Рита. До чего добрая, но тупая.

Только с таким набором личностных паттернов как у нее можно было влюбиться в отбитого и так отчаянно страдануть.

История знакомства банальна, крайне банальна. До тошноты.

Она с усердием напивалась в баре, а он кому-то у столика морду бил. Ее заметил и влюбился.

А дальше предсказуемо.

Эпизодическая дешевая страсть в дешевом отеле.

Он пропадал. А потом снова появлялся.

Близко – далеко.

Тепло – холодно.

Ночные истерики на балконе.

Не снимая кроссовок, кладет ключ от их квартиры ей в руку и говорит, что хочет признаться в тайне, которая гложет.

Куда он пропадает?

Все это время он жил со своей девушкой в двухгодичном гражданском браке. И она ждет от него ребенка.

Второго ребенка. Первый был мертворожденным.

Тот самый, чей прах стоит у нее в вазе на кухне, где она кормит Васю разогретыми пельменями и плесневыми словами любви.

Такой зависимой, но любви.

Любви ли?

Рита готова была принять его даже с таким бэкграундом? Готова.

– Он мое все.

– Это все дерьмо, – не выдерживаю я, прерывая ее полную слез и отчаяния речь. – Дерьмо. Ты либо тупая, либо слепая. Ау, очнись!

– Я устала.

– А кому сейчас легко? Тебе б поспать. Я вызову такси.

Конечно, я понимаю, что после кокаина она не заснет, но моя голова не выдержит еще капли подобного бреда. Тем более что меня снова нагнали мои привычные бояки, касаемо моей жизни. Я эгоист. Я жажду остаться один на один с самим собой, жалеть и презирать себя. Вот мое хобби.

Рита уехала, да и я оставаться в офисе больше не намерен. Единственная потребность в горячей ванне, отрезвляюще крепком кофе и свежей чистой одежде. Есть у меня такой загон, что ходить в одном и том же более двенадцати часов подряд я не могу.

Залив в себя остатки виски, осознав, что я жутко пьян, закрываю офис и иду к тачке. Сажусь за руль, шильдик мерседеса внезапно становится шестиконечным. Но меня это мало волнует.

На автопилоте я подъехал к дому, припарковался, перекрыв две тачки.

Понимаю, что через пятнадцать минут кто-то из выезжающих автохомячков будет неистово пинать мерс по колесам, ожидая, что я спущусь и соблаговолю отогнать тачку.

Перепарковался.

Будьте счастливы в своих буднях. Да прибудет с вами минус один козел на парковке.

Пролежав в горячей ванне несколько часов, невидящим взглядом лайкнув всю френдленту, просмотрев все банальные сторис моих подписчиков, меня начало тошнить. Блевать хотелось с каждой секундой больше.

Телки, шмотки, прекрасное утро, чьи-то вафли с мёдом вида «хрючело на завтрак» для какого-нибудь задрота, гордо именуемого «муж мой», сиськи с ненавязчивой татуировкой в надписи «форевер», «май лайв» или прочая дичь, вселяющая носительнице веру в светлое будущее. Твоё будущее уже прогнило, крошка, как и твоя целлюлитная жопа. Лайк от барина, черт с тобой.

Бросил телефон в угол ванной комнаты.

Обрыдло.

Мне всё это обрыдло.

Псевдо-друзья, телки, сомнительные знакомые, наркоманы, алкоголики и все из типа благополучной тусовки, где суть того, чтобы обьебаться не в обьебосе, а в стиле – ты не на теме? Что, бабла, может, подкинуть? Десятку кокоса? Хаха, давай вырубим. И употребляют, не понимая, зачем и почему. Перманентно кидая друг в друга свои корявые понты аля властителей мира.

Сами того не понимают, как мало надо на их слабый и пронюханный до тупизны мозг. Задавая один и тот же вопрос и рассказывая одну и ту же историю, как на репите.

Обдолбавшись в такой салат, что язык к нёбу и память к черту.

Обрыдло.

Телефонный звонок вытащил меня из желеобразной ваты мыслей. Удивился тому, что провалялся в ванной весь день и сейчас вечер, я на автомате поговорил, толком не понимая о чем и с кем.

Только сбросив звонок, в голове разархивировался контент диалога. Заедут за мной, ехать к адвокату.

Решение было простым. Либо я остаюсь дома и пытаюсь оскотиниться вискарем, либо я принимаю предложение друзей и еду с ними к больному на всю голову адвокату.

* * *

Тёма – конченый отморозок. Его стайл мальчика из Goldman Sachs, который случайно попал в колесницу юриспруденции, мне зачастую казался комичным.

Обшарабашенный взгляд, безумные серо-стальные брючные костюмы с голубыми рубашками и белыми воротничками. В отражении носков туфель наверняка залипает в свой самовлюбленный бородатый фэйс альфача. Хотя я видел его начисто выбритым и подкалывал его недели две (оказывается, у альфача милые щечки и губки бантиком). Бородатая секс-бюрокат-машина носится в стиле «боинг», а тёлки считают его крайне сексуальным в гневе. Хотя, я уверен, что текут они не на его 80 кг мяса, а на его BMW.

Сажусь в тачку, за рулем мой друг Хач, спрашивает, буду ли я курить.

– Сигареты?

– Не тупи, – улыбаясь в стиле Снуп Дога, протягивает мне забитую стеклянную трубку.

– Да, мы совсем конченые.

Музыка уже недостаточно громкая, басы настойчиво пробираются вибрирующими лапками под кожу, перебирая каждую клеточку костной ткани.

Стоим на светофоре, я выдыхаю дым прямо в открытое окно, смеюсь в голос над тем, с каким полностью туповатым лицом на меня смотрит водила белого «Рено» на соседней полосе.

Раз, два, три, педаль в пол, мы резко рванули. На асфальте остались следы от покрышек. Вечер становится менее отвратительным.

Едем по набережной. Клянусь ста франклинами! Это самое красивое, что я видел в своей жизни! Вода, отражения огней, объекты капитального строительства, на которых смонтированы объемные буквы, казались мне такими гармоничными, цветовая палитра и светодиоды просто поцеловали меня в душу. Это максимально эстетически прекрасное. А говорят, рекламщики – мудаки косорукие. Ну, здесь-то справились.

Молю, замри мгновенье, ты прекрасно.

Паркуемся у бизнес-центра, нас встречает адвокач Тёма, внезапно явивший миру свое туловище в шортах и спортивной кофте.

– Милые коленки.

– Спасибо, только побрить забыл.

Я ржу, мне чертовски смешно то ли от вида его дымно-зеленого цвета кроссовок с дешевыми шортами, то ли от его визуальной составляющей брутального мачо в Diadora, то ли от вида пухлого охранника, маячившего за стеклянными дверями входа. Охранника однозначно можно проткнуть иголкой, и из него польется розовый жир. Розовый, наверняка. С такого свиного и румяного лица ничего иного не может просочиться.

– Николаич, сердечно прости, что нарушили твой покой. Эти сволочи со мной.

Мы посмели нарушить его сладкий дрём, заехав с боевого разворота на парковку, да еще и ночью на его подведомственную территорию. Терпи, секьюрити.

– Не плохой вид, Тёма. Хорошая панорама. Вид в целом не самый отстойный.

– Семьдесят четыре квадрата манагерского рабовладельческого.

– Ты ж адвокат. На кой тебе манагеры? Я уверен был, что ты сидишь в конуре два на два, где в армяно-цыганском шике пускаешь слюни на свою секретутку с силиконовым ртом.

– Я почти большой брат. У нас еще и юридическое обслуживание. Аутсорсинг, слышал такие слова, башковитый?

– Сволочь, – бросаю в него какой-то розовый степлер, – явно владелица – жирная мышь с мечтами о пьяных пятничных принцах в весьма недорогих, но темных барах.

– Стас, ну ты и урод. Есть кокс? Давай вырубим? Сейчас моя банда подтянется.

– Кто подтянется, тот пусть и вырубает. А я подзавязал, в полузоже валю. Представь? Здоровый образ жизни жить мне помогает (продолжаю смеяться, понимая, сколько веществ во мне было еще с ночи, плюс сейчас я накуренный в слюни, боюсь мимо пола наступить).

– Ты видел, в каком ты состоянии? ЗОЖ, ага, не кашляй! Реально урод. Располагайся, – кивает на свое кресло большого босса.

– С – совещание. Что обсуждаем? Кстати, это мой друг Хач. Знакомьтесь. Тёма, Хач.

Хач робко присел на кожаный диван для посетителей. На самом деле тут не робость, а просто его валит уже в тряпки. И мне это кажется тоже очень смешным.

– Водки?

Я выпиваю залпом пятьдесят грамм из рокса с надписью The Macallan.

– Фу. Никакой эстетики. Офис на раздутый штат, а рюмками не обзавелся? Что морда кислая? Рассказывай! – кладу ноги на стол, роняя кипу каких-то договоров на пол. Тёма поморщился. – Бабы. Сто процентов бабы, – продолжаю я, заливая в себя еще водки, и неконтролируемо начинаю улыбаться.

– Да к черту баб. Тут история другая.

– Бабки? У тебя две темы. Бабы или бабки.

Тёма меряет шагами кабинет, резко разворачивается и останавливается напротив панорамного окна, ударившись бедром об угол стола.

В голове я усмехнулся над тем, как он поморщился от боли.

Ну и сколько стоит на этот раз наша дружба?

Так грубо и сразу к делу. Когда я был нужен и важен ему просто так? А не потому, что я оплачиваю вечеринки или даю какой-то профит?

Да ему плевать, что я в марафоне и не справляюсь со своими зависимостями.

Чтобы что вся эта дружба? Чтобы выгода?

Точно. Собутыльник – это еще не друг.

Меня тянет блевать от всех этих тем, муток, движей. Сука, вы как дети улиц в нулевых, насмотревшиеся фильмов про лихие девяностые, решили проникнуться некой романтикой.

Так может, вам полежать с набитым брюхом свинцом на обоссаной бомжами Петроградке, а не фантазировать на темы от великих инфоцыганей про великие империи «здесь и сейчас».

Правило трех беспонтовых «О».

Отмывай, откатывай, отжимай.

Starter pack «темщик».

Старшие добро дали. Поговорил с куратором, там все договорились, надо включаться сейчас, успевай прыгнуть в вагон уходящей тоски и прочая блевотня.

Ну, хоть не криптой решил в этот раз загадить мне мозг.

– Нахрена тебе это? Ты адвокат. Занимайся легальным бизнесом. Плати налоги, от тебя зависит твой штат и их семьи. Откуда такая страсть к лохотрону?

– Ты пессимист. И стал слишком осторожничать. Не узнаю тебя. Годы своё берут? Старость? Паранойя? Раньше ты в любую тему заходил.

– То раньше. Раньше и здоровья было больше, и трава зеленее, и женщины моложе.

С трудом вынес еще час трепа о великом будущем и ожидаемых откатов, исчисляемых миллионными эквивалентами, попрощался с Хачем, вызвал такси и двинулся в направлении дома.

Сейчас я хочу лишь упасть в свою мягкую и теплую постель.

Один.

Проснулся от звонка в дверь. Видеофон показывает, что это Рита. Я уже начинаю злиться, что она без предупреждения приехала, попутно нахожу на полу в пороге телефон и четырнадцать пропущенных от нее.

Влетает, как обычно взволнованно хлопая своими ресницами, начинает на меня орать.

– Я переживала, как ты добрался домой, жив ли или сдох уже от передоза, или в ДТП, зная, что ты, бухой садишься за руль. Трудно ответить?

– Тише, мать, я броня. А телефон без звука. Чай, кофе, что покрепче? – провожу ее на кухню, из бара достаю коньяк.

– Стас, ты алкоголик.

– Я знаю, – улыбаясь, разливаю в последние чистые кружки алкоголь, достаю из холодильника сок.

– Прибираться не пробовал? Уборщицу вызвать?

– Давай без морали. У меня тяжелая неделя. Закажи еды. Возьми мою карту.

Рита подходит к раковине, в которую практически все тарелки свалены в кучу с остатками кокса.

– Из твоих тарелок вообще когда-нибудь едят?

– Едят. Только носом.

– Я пока приберусь на кухне в ожидании доставки, могу тебе дальше рассказать, что у меня произошло? – надевает резиновые перчатки и берет моющее средство из шкафа.

– Валяй, – я удобно разместился в кресле, затянулся бонгом и влил в себя остатки коньяка в кружке.

Очередная сопливая песня мейнстрим-певички делает атмосферу более лайтовой. Мне в целом уже и вовсе хорошо. По ощущениям, я сижу не в кресле, а в лапках огромного мягкого плюшевого медведя.

– Вы начали жить на две семьи. Его беременная телка, ты и Вася. И интернет-буллинг друг друга, с кем он счастливее?

– Он обещал ее бросить и жить со мной.

Если бы я не был так пьян и накурен, наверняка скорчил гримасу сострадания, но не могу.

Прости, крошка. Ты это заслуживаешь.

Рита ему верила. Каждую ночь он был дома, через неделю перевез к ней часть своих вещей. Утром уезжал по делам.

А потом она нашла баночку с метадоном в ванной.

Чуть позже он бегает вокруг мусорных баков, звонит ей и орет, за что она его так ненавидит.

Извинения приняты.

Неделю спустя она приезжает домой, а на ее идеальной столешнице кухонного гарнитура сидит транс.

Одно дело – как это выглядит в порнофильме. Другое – питерский транс в парике, с тоналкой, сквозь которую пробивается щетина, в красном нижнем белье и членом.

Шлюха-транс, который не Луиза, а, мать его, Антон Иванович. А удолбаный в самые слюни Вася сидит рядом и дрочит.

– Крик в моей голове до сих пор едва стихает, – заключает Рита, закончив с посудой.

– Позавчера звонит барыга и рассказывает, что Вася опять его на бабло кинул, забрал пятёрку кокса и пытался уехать на угнанной тачке, не рассчитавшись.

– Крутые друзья у тебя. Но ты всё равно после этого в печали от любви?

– Отчасти.

– Так, а с чего страданина? Не вижу поводов страдать. Последний наркоман в твоей жизни? Или тебе нравится по борделям или притонам вытаскивать своего мужика? Сама на метадон присесть хочешь? Героин?

Мало драмы в жизни?

Хотя тебе и без иглы зависимости хватает. И созависимости.

Притарчиваешь на своём Васе. И рассказываешь эту историю с позиции выше. Ты не выше. Ты такая же.

Это же просто классика жанра. Знаешь, что он тебе сказал бы?

«Люби меня, какой я есть. Обдолбанного, в вонючем борделе.

Твой дар меня принимать и любить. Прощать. Ждать. Ценить. Не важно, что я делаю.

Ведь ты от меня зависишь. Созависишь. Я даю тебе эмоции. С разгоном от нуля до эйфории.

Ведь ты не хочешь, чтобы я ушел из твоей жизни? Вдруг всё станет нормальным. Найдешь стабильного мужика. Во всех смыслах. Чтоб цветы, романтика, здоровый образ жизни, дети, кот и Турция на выходных. Тебе же не это надо.

А девочки в борделе подтвердят, как я тебя люблю. Всем сердцем. Тебе же это нужно? Любить и любимой быть. Ждать меня. Ждать. Ждать. Любить. Прощать. Постепенно забывай, кто ты есть.

Начинай жить моей жизнью. Попадая в сонную иллюзию счастья. Раз за разом проживая в своей голове минуты, когда мы были так идеальны.

Радость моя, да ты заигралась. Разум твой давно отвалился от реальности. Тебе не страшно? Нет? А скоро будет.

Меня устраивает эта игра. Ты охотно приняла мои правила. А знаешь, в ней уже давно нет места тебе. Ты для меня призрак. Триггер, благодаря которому я возвращаюсь в нужное состояние, когда меня уже ничего не берет.

Думаешь, я забрал твою душу? Нет. Ты сама мне дала коробочку, в которой она лежит. А я ее потерял. Прости.

Но продолжай любить меня таким, какой я есть. Обдолбанного, в дешевом борделе».

– Стас, да ты поэт.

– Я просто вне ситуации. И где моя еда? Я уже готов впиться зубами в твою жопу и сожрать тебя.

Звонок в домофон, Рита побежала открывать курьеру. Возвращается с пакетами горячего и вкусного. А у меня еще пятьдесят коньяка, еще затяжка с бонга, и я готов к трапезе.

– Как бы то ни было, Стас, я его люблю. Это любовь. Слышал о таком? Хотя тебе не понять. Ты полностью черствая и бездушная тварь.

В этот момент я почти подавился супчиком. А после моего нескончаемого нарко- и алкомарафона, этот том-ям был практически самым вкусным в моей жизни.

– Ты считаешь, я ничего не знаю про любовь? Не испытывал? Не страдал? Любовь. Как много о ней сказано, спето, написано. И почему-то все стараются заполучить ее любой ценой. Стараются – ключевая боль.

Теперь послушай, крошка, что такое любовь. Чтобы тебя любили, не нужно стараться. Тебя либо любят, либо нет. Не нужно играть в идеальную женщину. Говоришь, ты была идеальной для него?

Идеальных не любят. Ими пользуются. Они удобные. И какая искренность может быть в отношении к идеальной женщине? Она врёт. В первую очередь самой себе. Вся жизнь идеальных женщин – ложь.

Иллюзия, пыль.

В каждой такой ситуации есть и бэкстейдж.

– Стас! Ты прав! Я делала для него всё. А он завел любовницу, в очередном запое заторчал, ушел в бордель. Что ему не хватало?

– Искренности, золотце. Искренности. Заигравшись в идеальную семью, ты потеряла саму себя. Ты отождествляешь себя с другим человеком. Ты им живешь. Ты на него подсела, как на дешевую дурь.

А знаешь, чем это чревато? После эйфории всегда начинаются проблемы. И нужно увеличивать дозу. Но беда в том, что человек не может дать больше, чем давал. Отсюда энергетическая разрозненность. Отсюда – привет, бардак.

А твой синдром мамочки, которая возится со своим мудаком как мамашка с трудным подростком, – это не любовь, которая вас спасет.

Синдром самой удобной, понимающей и принимающей его таким, какой он есть, – это тоже не любовь, которая вас спасет.

А была ли у вас вообще любовь? Вас уже ничего не спасет.

* * *

Всю следующую неделю я проводил на тренировках, работе, практически минимизировал потребление алкоголя и наркотиков. И снова тренировки, режим, работа.

Пятница. Вечер. Я абсолютно четко осознал, что пора уходить в трип. Иначе я не выживу во всем этом трезвом безумии.

Также я ощутил острую нехватку веселой компании. Через час у меня в квартире уже сидели мои верные боевые товарищи. Макс и Рита.

Я, в своём классическом состоянии, бухой и полностью разобранный, предлагаю ударить по печени и по ноздре. Конечно, все поддерживают инициативу.

– Может, пора что-то менять? А как? Посмотри в окно. Город – каменный отсыревший склеп. Здесь, чтобы не сойти с ума, нужно дружить с бутылкой. Иначе никак, иначе никак, – я закончил свой короткий философский спич о жизни, включил аудиосистему громче.

Добрый вечер, мы начинаем и заканчиваем.

Последнее что помню, Рита говорит, как Макса увели невидимые друзья. Минус один боец. Да и к черту.

Я полностью ушел в мир своих иллюзий и мыслей. Что происходило дома, я уже не понимал. Впал в небытие. Между сном и бодрствованием я скитался в лабиринтах флэшбеков и искаженной реальности. Ходил по кухне, много курил в окно. Много пил воды. Периодически ко мне подходила Рита и несла неистовую чушь. Уверяла меня, что под потолком установлены камеры и надо бы потише. А потом уверяла, что на подоконнике сидит рыжий котик. И лапкой трогает штору. Господи, какие котики? Живу на десятом этаже. И брезгую питомцами. Ебанутая дура, неужели она обожралась каких-то колес? А потом она опять убегала в комнату и падала на кровать. Я решил последовать ее примеру.

Наутро проснулся от того, что мои друзья принесли мне в комнату ром и пару дорог первого. Здоровье поправить. Всё верно. Если приболел, принимай наркотики до тех пор, пока не выздоровеешь. Формула работает безотказно. Так говорил мой татуировщик.

Часом позже меня вернул к жизни душ, если не полностью, то процентов на семьдесят.

Макс уехал. А Рита пригласила свою подругу Яну, которая, по Ритиным рассказам, крайне высокомерна, депрессивна, но без нее она скучает, как будто руку оторвали.

Уже через полчаса общения я проникся к Яне легкой симпатией. С виду типичная блондинка. Но есть подозрения, что она в моей ментальной группе.

Рита ушла в спальню, смотреть кино российского производства. Я же включил режим психотерапевта.

Это так органично должно вписаться в мой сегодняшний день.

Есть комната смеха, комната страха. А у меня дома аттракцион «комната психологического насилия». Вы приходите туда, с вами ведут диалог, снисходительно вздыхая на ваши реплики, частично игнорируя или закатывая глаза. Но сейчас будет усложненный уровень.

Я искренне попробую разобраться с тем, что у нее в голове.

Спусковой крючок к пониманию – это тоже еще не инсайт.

Но в целом картина ясна.

Не понимает, у нее любовь к нему, задетое самолюбие или просто влечение. Хотя, очевидно, это просто низкая самооценка вкупе с подсознательной жаждой к зависимым отношениям с женатым мужиком.

– Рита познакомила меня с Максом на вечеринке пару месяцев назад, – после этих слов я рассмеялся так громко, что Яна едва не выронила из рук бокал от неожиданности. Резкое падение вниз по котировочной таблице уважения, милая Яна. Зная Макса так хорошо, как я, проводив в очередной раз его обдолбанное тело домой к жене. С ним надеяться на что-то? Игра началась!

– Я все еще заинтригован! – Яна секунд десять молча смотрела в угол кухни и продолжила свою драму с известным для меня концом!

А потом он ей устроил спектакль, в трех актах.

Акт первый. «Моя неблагодарная жена. Я ей все, а она неблагодарная».

Акт второй. «Я люблю тебя и ушел бы от жены, если бы не маленькая дочь».

Акт третий. «Пропал на месяц, устраивая интернет поэмы: люблю скучаю, жизнь под откос, мне надо разобраться в себе. Ах да, жена с отпуска вернулась».

И кто же ты для него, милая Яна? Решение он принял относительно нее. Может, еще не готов полностью себе в этом признаться. Очередная тёлка на уикенды. С которой было весело и в кайф. И которой ничего от него не надо, иначе заподозрят в меркантильности и опустят в сравнении с циничными бабищами.

Удобная. Очень.

Наверняка она его всегда видела либо бухим, либо накуренным, либо обдолбанным. Либо всё сразу. Обычно он про всё и сразу. Потрясный предмет обожания.

Удобно завести себе удобную телку. Такую, что не задает неудобных вопросов и не получает уклончивых ответов.

Но это не из чувства такта или высокого уровня осознанности. Просто боится услышать правду.

А еще такими женщинами легко манипулировать. Они сделают все, чтобы показать насколько они «типа лучшие», «типа заботливые», «типа понимающие». И да, в моей парадигме мира именно такие женщины заслуживают соответствующего отношения. Пренебрежительных качелей с использованием по физическому назначению. Я так понимаю Макса.

Хотя не понимаю.

– Когда я так успела насрать ему в душу, что он так поступает со мной?

– Ты с ним говорила на эту тему? – подхожу к Яне, закуривая сигарету и осознавая ее убогую жизненную позицию.

– Нет.

– А к кому вопросы? Все проблемы от того, что люди не разговаривают. Сами витают в вате мыслей, сами додумывают и делают выводы, которые не имеют ничего общего с реальностью. А если и разговаривают, то отчаянно врут как себе, так и собеседнику.

Но самое страшное не в том, что врут собеседнику. Самое страшное в том, что врут себе.

Кто он? Твой образ о нем иллюзорен. А по факту он ничего из себя не представляет.

Очередной наркоманский уёбок, считающий, что он чем-то лучше других, лишь потому что на немецком авто гоняет бухой, да барыге переводит кэш без раздумий. Я его знаю. И тебя почти прочитал.

И знаю, кто мы есть – результат прошивочек с детства. Результат ретроспективного анализа жизни семьи.

То, что в твоей голове, так или иначе пускает свои корни в детство и генетику.

Социум, институт семьи, где тебя воспитывали – это ты сегодняшний.

Только тебе не сказали одно. Всё, что ты думаешь о себе и своих желаниях, – это ложь. Это навязанное.

В твоей парадигме мира уже есть ряд клише и ценностей, к которым ты стремишься. В зависимости от воспитательной среды.

Но это лирика. Проза заключается в том, что ты лжешь всему миру.

Живешь согласно вшитым в твое сознание убеждениям о том, как стать лучшей, как правильно сосать или как готовить торт, чтобы мужик был очарован?

Играешь роли каких-то псевдо-идеальных образов. Ключевое – убедить его, что ты идеальна.

Это бессмыслица! Путь по тропинке «никуда» с конечной станцией «нигде».

Это зависимость, а не любовь.

Знаешь, милая Яна. Не будь удобной для кого-то. Делай, как удобно тебе. Мир слишком прекрасен, чтобы страдать.

Хотя я знаю, чем все закончится.

От жены никто так просто не уходит. Особенно когда есть ребенок. А думать, что у вас есть будущее, находясь в любовном треугольнике, – верх идиотизма.

Я думал, милая Яна, что ты умнее. А ты наивная инфантильная особа, которая залезла в чужую семью. Живешь иллюзиями и питаешь надежды на несбыточное.

Все правильно происходит. Ты – удобная. Ты – приют. К тебе он будет возвращаться в моменты грусти и желания трахнуть тебя без обязательств. Тебе же нравится быть удобной? Тебе ж кто-то навязал такой образ? Живи в этом!

Он прикроет это все оберткой из рассказов о своих чувствах к тебе. Ты будешь в ловушке из новизны эмоций и объебоса. И он тебе пообещает, что все. У них правда все. И да, наверное, они уже давно не спят вместе. И надо лишь чуть-чуть подождать, чтобы он принял окончательное решение.

– Но как ты..?

– Я как врач-экстрасенс. А ты больна.

* * *

Парамаунт не пикчерз представляет: трудно жить с деревянной головой. Особенно когда туловище ватное.

Влача свою достаточно тривиальную жизнь в режиме «весело и страшно», я каким-то чудом дожил до тридцати двух лет. У меня есть доходный бизнес по продаже отделочных материалов, есть определенная капитализация и элементы бытия, позволяющие говорить, что да, я вроде как состоялся в этой жизни.

Мои знакомые, примерно понимающие, в каком лайфстайле я валю, максимум трагично качают головой и говорят: «Ну ты это… давай там как-нибудь, не сдохни в своей среде».

Ага. Кислотно-щелочной.

Сегодня. приехав домой, с разрывающей пульсирующей болью, сродни легких ударов битой средней тяжести в мою умно-пафосную, опять ударился в душные раздумья о сюрреализме дней минувших.

Последнее, что я помню, прежде чем погрузиться в сон, отрывки позавчерашнего кошмара, как я улетаю в ЮАР и втираю какую-то дрянь про рынок угля профессору в University of Pretoria.