Читать книгу Лермонтов как поэт декаданса. Опыт исследовательского анализа - Мария Владимировна Тихонова - Страница 1
ОглавлениеПРЕДИСЛОВИЕ
Творчество Михаила Юрьевича Лермонтова многогранно. Каждому читателю, любящему русскую поэзию, каждому новому поколению исследователей оно, как творчество любого гения, открывается с новой стороны. Для каждого поколения его произведения наполняются новым смыслом. Лермонтов – гений, а творчество гения неисчерпаемо по своей глубине, поэтому цель моей книги – лишь рассмотреть лишь одну из граней его творчества, а именно декадентские мотивы его ранней и поздней лирики, а задача – проследить преломление этих мотивов в его конкретных поэтических произведениях.
Тема декаданса в поэзии Лермонтова исследователями его творчества специально не изучалась, поэтому трудно назвать исследователей, в прошлом обращавшихся в своих трудах по творчеству поэта именно к данной теме. Да и в современности их практически нет, так что тема эта до сих пор остаётся очень мало изученной. Вот поэтому я и хочу в некотором роде восполнить пробел в изучении творчества Лермонтова по данной теме.
Эта книга может быть полезна учителям русского языка и литературы, преподающим в старших классах средней школы, преподавателям и студентам гуманитарных вузов а также всем любителям творчества поэта.
ЛЕРМОНТОВ И ЕГО ЭПОХА
Эпоха, в которой пришлось жить и творить Михаилу Юрьевичу Лермонтову, была весьма суровой. Это было время Николаевской реакции. Подавлено восстание на Сенатской площади 14 декабря 1825 года. Пятеро повешены, сто двадцать один человек сослан в Сибирь и на Кавказ. В стране господствует III Отделение Его Императорского величества Канцелярии (жандармерия), занимающееся уголовными делами и политическим сыском. Управляющим III Отделением был А.Н. Мордвинов, а шефом – А.Х. Бенкендорф. В это время усиливается политическая реакция, идут гонения на всякое, даже малейшее свободомыслие.
Николая I не зря прозвали жандармом Европы: он открыто заявлял, что никаких в Европе не допустит, подавил восстания в Польше и Венгрии. Что уж говорить про Россию! В России в ту пору принимались жёсткие меры по искоренению вольномыслия, особенно в образовательных учреждениях, т.к. именно они были «рассадниками вольнодумия» – центрами свободомыслия.
Принимались суровые меры по искоренению вольномыслия и в русском обществе. Николай I говорил: «Долг верноподданного – не умствовать, а подчиняться». Тайные шпионы и соглядатаи шныряли повсюду, ими были буквально наводнены Москва и Петербург. Недаром как-то герой Отечественной войны 1812 года генерал Алексей Петрович Ермолов саркастически сказал об одном генерале, намекая на его связь с жандармами: «Мундир на нём зелёный, а если хорошенько поискать, то наверное в подкладке обнаружишь голубую заплатку» (жандармы в ту пору носили голубые мундиры с красными воротниками). Лермонтов позднее подтвердил его слова:
Куда ни глянешь – красный ворот
Как шиш торчит перед тобой
(«Примите дивное посланье…», 1832 г.)
ДЕКАДЕНТСКИЕ МОТИВЫ В РАННЕЙ ЛИРИКЕ ЛЕРМОНТОВА
Этот характер эпохи и был во многом причиной пессимизма Лермонтова. Именно характер эпохи определил в творчестве Лермонтова декадентские мотивы одиночества, изгнания, тоски, ухода от реалий светской жизни в мир мечтаний и грёз. О них мы с вами, уважаемые читатели, и поговорим подробнее.
Эти четыре мотива возникают уже в раннних романтических стихотворениях Лермонтова. В этот период на его поэзию ярко влияет поэзия Байрона. Уже тогда юный поэт понимал, что его отвергнут, его стихи не примут и не поймут, что он обречён на вечное душевное одиночество. Но в то же время он осознавал и свою самобытность:
Нет, я не Байрон, я другой,
Ещё неведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
Но только с русскою душой.
(«Нет, я не Байрон…», 1832 г.)
В романтической лирике Лермонтова тема одиночества представлена очень ярко. Лирический герой этих произведений – борец-одиночка, гордый бунтарь, восставший против существующего уклада жизни с его пороками и грехами. Он не приемлет мира, тишины, покоя, ему нужны бури, разгул стихий:
Подним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой,
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой!
(«Парус», 1832 г.)
Буйство стихии – это покой для лирического героя Лермонтова того периода. Его герой чувствует в себе необъятные силы, он способен двигать и повелевать стихией, способен изменить мир к лучшему:
…О, я как брат,
Обняться с бурей был бы рад!
Глазами тучи я следил,
Рукою молнии ловил…
(«Мцыри», 1839 г.)
Лирический герой считает стихию родственной своей душе:
Забыл печали бытия
И бурю братом назвал я
(«Боярин Орша», 1835-1836 гг.)
Лирический герой в романтических произведениях Лермонтова осознаёт совё одиночество, но отнюдь не страдает от этого, так как находит отдушину и отраду в бунтарстве. Он совсем не жалеет о своём прошлом, потому что ничего свелого и радостного у него в нём не было6
Я не крушуся о былом,
Оно меня не усладило.
Мне нечего запоминить в нём,
Чего б тоской не отравило!
(«Стансы», 1830 г.)
Возникает мотив тоски, гнетущей, ложащейся камнем на душу лирического героя, и причина этой тоски – прошлое, потому что романтические надежды и ожидания оказались мифом, мыльным пузырём, который лопнул, а внутри – пустота. Его любовь была отвергнута:
Ответа на любовь мою
Напрасно жаждал я душою –
(«Стансы», 1831 г.)
и поэтому лирический герой добровольно выбирает удел одиночества. Оно – его родная стихия, только в одиночестве он чувствует себя хорошо и привольно. Он не нуждается в друге: тот ему только помеха:
Я к одиночеству привык,
Я б не умел ужиться с другом:
Я б с ним препровождённый миг
Почёл потерянным досугом.
(«Стансы», 1830 г.)
Лирическому герою тяжело жить в мире суеты и порока, где он – лишний, и он уходит в добровольное изгнание. Его никто не жалеет – и ему никого и ничего не жаль, он расстаётся с такой жизнью без сожаления:
На светлый запад удалюсь,
Вид моря грусть мою рассеет,
Ни с кем в Отчизне не прощусь,
Никто о мне не пожалеет.
(«Стансы», 1830 г.)
Лермонтов предполагал, что его стремления способствовать изменению жизни в лучшую сторону окажутся тщетными, поэтому он начинал расценивать свои силы как ничтожные?
Как беден то, кто видит наконец,
Своё ничтожество, и в чьих глазах
Всё, для чего трудился он,
На воздух разлетелось…
(«Ночь. I», 1830 г.)
Это одна из первых черт усвоенной им байроновской мрачности. В стихотворении «Одиночество» она – эта мрачность – ещё более усиливается; происходит нагнетение мрачных черт:
Один я здесь, как царь воздушный,
Страданья в сердце стеснены, И вижу, как, судьбе послушно,
Года уходят, будто сны-
(«Одниночество», 1830 г.)
мотив сна, то есть сравнение жизни со сном. И здесь возникает перекличка со строкой Пушкина из «Сказки о мёртвой царевне и семи богатырях»: у Пушкина:
Год прошёл как сон пустой
(А.С. Пушкин «Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях»),
а у Лермонтова вся жизнь проходит «как сон пустой», и эта перекличка с пушкинской строкой наполняет её новым смыслом, расширяя пушкинскую строку до объёма всей жизни человека. Появляется также мотив пространственного одиночества, который потом перейдёт в стихотворение «Выхожу одни я на дорогу…». И появляется ещё мотив страданий лирического героя оттого, что нельзя претворить в жизнь свои идеалы. Но лирический герой всёже надеется на лучшее, и если в «Одниночестве», по мнению поэта, человек рождается с мечтой о лучшей жизни, о свершении чего-то великого, но эта мечта оказывается обманом, то есть круг существования человека неизменен и замкнут, впереди всех и каждого ждёт смерть, тлен, тогда незачем жалеть о потерянной жизни: человек всё равно станет прахом; смерть преобладает над жизнью, она – избавление от всех мук, отрада:
