Отрывок из книги
Лейтенанту Вуколову1 уже который год снился один и тот же мерзкий сон. Как и всякой порядочный ночной кошмар, он был хоть и иррационален и туманен, но все же основан на реальных событиях. А события те затронули Павла Семеновича в далеком 53-м году, когда его, свежевыпущеного младшего лейтенанта, коммандировали на Семипалатинской полигон «двойку». Вуколов вовсе не был новичком в армии. Последний год той страшной войны он прошел рядовым, воевал всего несколько месяцев, но эти немногие месяцы стоили иной жизни. За эти страшные недели он познал многое и узнал цену как победоносным наступлениям, о которых врут в газетах, так и скоротечным боям, после которых на поле остаются тусклые пятна зеленых и серых шинелей. В Померании его ранили, поэтому сражения на Одере и в Берлине он благополучно пропустил. Потом, после Победы, он отслужил несколько лет в оккупированном Потсдаме и заслуженно считал себя старым служакой, несмотря на возраст. Поэтому учеба в артиллерийском училище была для него, фронтовика, той же службой и давалась легко. А вот теперь он был в растерянности…
На полигоне ничего ему не объяснили, лишь взяли с него очень суровую подписку о неразглашении государственной тайны и велели сидеть тихо и записывать показания непонятных приборов. А еще ему приказали надеть темные очки, подобные тем, что носили пилоты в старых фильмах, и ни за что эти очки не снимать. Очки закрывали половину лица и это было очень неудобно, на полигоне было жарко и пот заливал лицо, но молодой офицер пуще всего боялся невыполнения приказа, что и спасло ему зрение. В тот момент, когда взорвался заряд, Вуколову на миг показалось, что мир изменился, изменились законы физики, которые он учил в детстве. Этот безумный, неестественный свет не мог, просто не имел права существовать в нашем мире. Казалось, что вселенная вывернулась наизнанку и не хотела возвращаться назад. Потом потускнел лиловый гриб и вселенная постепенно вернулась в свое прежнее состояние. Со временем воспоминания потускнели, но и через годы он четко помнил это ощущение невозможности, нереальности происходящего.
.....
Я тогда постеснялся его спросить, что же произошло в тот апрельский день и лишь потом узнал от Томера, что тринадцатого освободили Бухенвальд. Мне нетрудно было предположить, что он там увидел, ведь я побывал в послевоенном Майданеке.
В Пальмахе Кранца прозвали «Фрэнки-Шерман» потому что он был неотделим от двух своих танков, которые всегда умудрялись появляться в нужное время и в нужном месте. А после войны Фрэнки куда-то пропал. Поговаривали, что он вернулся к себе в Кентукки. И действительно, он всегда говорил: «Вот дойду до Иерусалима, и обратно в округ Тэйлор». Но меня удивило и немного обидело, что он даже не зашел попрощаться. Я пытался расспрашивать Натана, но тот сразу замыкался в себе или переводил разговор на другую тему. Он явно что-то знал, но делиться своими знаниями не собирался. Думать об этом дальше было бессмысленно и я начал собираться. После моих блужданий по Европе и особенно после службы на южной границе, сборы не занимали у меня много времени.
.....
