Пустота страха

Оглавление

Мартин Хайдеггер. Пустота страха

Введение

Вместо предисловия

Страх перед добром (из книги С. Кьеркегора «Понятие страха»[1])

Идентификация страха (Из книг Ж. Делюмо «Ужасы на Западе»[3] и «Грех и страх»[4])

Живые мертвецы и привидения

Ужасы ночного мрака

Князь Тьмы и его слуги

Демоны в женском обличье

Страх перед колдовством

Страх Апокалипсиса

Пляска смерти

Человек перед страхом смерти и пустоты (Из книги Ж. Батая «Внутренний опыт»[17])

Край возможного

Не умирать, но быть мертвым

Я-которое-умирает

Самоутрата

Незнание сообщает экстаз

Жертвоприношение

Последнее озарение

Экзистенция страха и бытие к смерти (из книги «Бытие и время»[19])

Страх как модус расположения

Страх как отличительная разомкнутость присутствия

Временность страха

Историчность бытия

Миро-история

Бытие как забота

Структура смерти

Бытие к смерти

Полное понятие смерти

Экзистенциальный набросок собственного бытия к смерти

Вместо послесловия

Страх – это возможность свободы (из книги С. Кьеркегора «Понятие страха»[20])

Отрывок из книги

Сёрен Кьеркегор

В наше время редко услышишь, чтобы говорили о демоническом. Отдельные сообщения об этом, которые можно найти в Новом Завете, касаются самых общих вещей. Когда теологи пытаются разъяснить их, они охотно углубляются во всевозможные наблюдения о том или ином неестественном грехе, причем они находят для этого соответствующие примеры, где животное начало получает такую власть над человеком, что оно выдает себя почти что нечленораздельным звероподобным рыком, зверским выражением лица или же звериным взглядом; порой звериная сущность в человеке может достигнуть выраженной формы, порой же, подобно исчезающему посланнику, эта сущность лишь молниеносно дает ощутить то, что таится внутри, точно так же, как некий взгляд или жест безумца, который короче самого краткого мгновения, становится пародией, насмешкой и карикатурой на разумного, осмотрительного и остроумного человека, с которым он стоит рядом и беседует. Все, что теологи замечали в этой связи, вполне может быть верным, но важнее всего то, что лежит в основе.

.....

Поэтому первый выход Мефистофеля в балете «Фауст» – это не просто какой-то театральный прием, он предлагает зрителю некую глубокую мысль. Слово и речь, как бы кратки они ни были, все же имеют определенную непрерывность, и причина этого, если посмотреть на все in abstracto, состоит в том, что они звучат во времени. Но внезапное – это совершенная абстракция от непрерывности, от предшествующего и последующего.

Так это и обстоит с Мефистофелем. Его еще не было видно, и вот он вдруг стоит тут во плоти, он действительно из плоти и крови, и быстроту его нельзя выразить сильнее, чем сказав, что он стоит тут в прыжке. Если прыжок перейдет в движение вокруг, воздействие будет ослаблено. Поскольку Мефистофель представлен здесь таким образом, его появление производит впечатление демонического, которое внезапно появляется как тать в ночи, потому что именно вору свойственно подкрадываться незаметно. Но одновременно Мефистофель раскрывает и свою сущность, которая в качестве демонической как раз и является чем-то внезапным.

.....