Читать книгу Мерцающие - Марьяна Куприянова - Страница 1

(вставная новелла из романа Devil ex machina)

Крошечная деревенька затерялась где-то в дремучих лесах средневековой Европы. Среди ее немногочисленного населения бурлила жестокая, но прекрасная в своей простоте крестьянская жизнь – с голодом, мором и неурожаями. Очаг цивилизации в виде королевского замка и прилегающих владений находился очень далеко отсюда – десять дней на быстрых лошадях занимала дорога к нему.

Как водится, в деревне все знали друга, словно близкого родича. Ни одна новость здесь не оставалась тайной – от пропавшего ягненка до протухшего пирога. Но без сплетен и фальши жили эти простые люди, в единой сплоченной семьей, внутри которой нет смысла таить что-то от ближнего.

Жил здесь строгий отец с дочерью, чья мать умерла при родах много лет тому назад. Девушку звали Фиона, что в переводе с греческого – «божественная». Она была гордой и с безразличием относилась к шумным гуляниям сверстников, что составляли добрую треть населения. Отец-лесоруб, воспитавший ее в суровости, привил дочери любовь к полезным занятиям и одиночеству, поэтому веселье и праздность не привлекали Фиону даже когда она повзрослела.

Местные юноши готовы были положить на нее глаз, если бы не боялись отца, который не горел желанием лишаться единственной помощницы, выдав ее замуж. Фиона тоже не стремилась покинуть отчий дом, а к ухаживаниям оставалась равнодушна. Гармонию для себя она находила в помощи отцу и жителям деревни. Несмотря на возраст, Фиона умела охотиться с ножом и луком, рыбачить, колоть древесину и даже самостоятельно выстроить небольшое жилище.

Отец гордился дочерью, которую многому обучил. Фиона отличалась от других девушек и юношей ее возраста – ее мысли и занятия не соответствовали ожиданиям. Однако, зная ее с детства, жители давно смирились с необычным нравом девушки. Она стремилась работать наравне со взрослыми и легко могла пойти с отцом на крупного хищника. Ее уравновешенный характер ставили в пример деревенской молодежи, а старики любили ее за жизненную энергию, благодаря которой Фиона оказывала посильную помощь тем, кто не справлялся со своим домом и скотом.

Но идиллия не может длиться вечно, и одним дождливым вечером в размеренную жизнь деревни ворвалась взбесившаяся лошадь, несущая в седле бессознательное тело. Мужчины с трудом остановили животное и сняли всадника, который оказался тяжело ранен. Дорогие одежды были вспороты на боку и на ноге, кровь расплывалась большими темными пятнами. Также в крови были руки и волосы юноши. Он казался совсем безжизненным.

Тело расположили в теплом хлеву, на сухом сене, и первым делом позвали знахаря. Тот подтвердил, что всадник находится на грани жизни и смерти, но если принять немедленные меры и соблюдать все условия лечения, может поправиться. Юношу раздели, выгнав любопытствующих девиц, которые на своем веку видели очень мало приезжих. Промыв и обработав раны, тело перевязали и облачили в чистые одежды из грубой ткани. Знахарь пообещал приготовить отвар из особых трав, которым необходимо поить раненого, когда он придет в себя, и удалился. Также нужно было каждые несколько часов промывать и обрабатывать раны выданными настойками, перевязывать их чистыми тряпками во избежание воспаления. С этим мог справиться почти любой, но предстояло решить, кто именно будет ухаживать за раненым.

Смятение и волнение постигло жителей деревни в тот злополучный вечер. Они были добрыми людьми, но не жаловали чужаков и с подозрением относились к ним. Потому что чужаки часто приносили неприятности, а стремление помочь им оборачивалось досадными последствиями. Один из мужчин, что раз в полгода отправлялись в королевские владения на ярмарку, не сразу признал в раненом всаднике опального любимца правящей семьи, который чем-то провинился и был изгнан за пределы дворца некоторое время назад.

– Я слышал, он колдун или вроде того.

– А я слышал, что он пытался соблазнить королевскую дочь, тут-то его и прижучили.

– А я слышал, что попытка его очень даже удалась, поэтому его и прогнали.

– Стойте, ей же всего двенадцать!

– Вот именно.

– Он был правой рукой Ричарда. Король любил его.

– А стал никем.

– Власть портит людей.

– Нам нужно объявить о собрании немедленно.

На собрании присутствовали избранные населением мужчины и женщины – самые грамотные и работоспособные, несколько умудренных стариков и Фиона, попавшая в этот список наделенных ответственностью благодаря своим умениям, спокойному нраву и примерному поведению. Она была здесь самой молодой, но к ней уже привыкли. Ни у кого не вызывало сомнений ее принадлежность к избранным.

Глава собрания кратко обрисовал ситуацию.

– Молодой человек, который сегодня всех всполошил, предположительно бывший придворный фаворит. Есть слухи, что он соблазнил дочь короля (или пытался это сделать), был пойман и изгнан за свои поступки. Но правда ли это или чья-то клевета, мы, живущие здесь и далекие от политических игр, не можем знать наверняка, и спросить нам не у кого.

– Должно быть, он был в бегах и долго скитался. Видели, какой худой?

– Да, но кто ранил его и за что? Раны совсем свежие.

– Наверняка его преследовали и пытались убить! А просто так людей не убивают. Значит, натворил дел.

– Это у нас в деревне просто так не убивают. А там, в большом мире, возможно все.

– Согласен. К тому же, на него могли напасть лесные разбойники.

– Может быть, он вообще не тот, за кого мы его принимаем!

– Да что у него красть-то? При себе ни гроша.

– Именно поэтому и ни гроша, дурень! Может, на него напали и украли все ценное, а лошадь сбежала и тело утащила. Все равно места тут нелюдные, а волки – голодные. Поэтому и не стали добивать.

Так спорили жители деревни, пока не пришли к единому мнению:

– Что бы он ни натворил, а нам он зла не делал. Оставим его, подлечим, а потом будем разбираться. Сейчас он не опасен.

– Он-то нет, а если за ним приедут? Его могут разыскивать, чтобы добить, а мы его укрываем…

– Спрячем его.

– А если он действительно дурной человек? – возмутилась Фиона. – Это неразумно и наивно – вставать на его сторону, ничего не зная. Он может притворяться, а потом навредить кому-то.

– Даже если он дурной, это еще не делает всех нас такими же. Поэтому, не зная наверняка, почему он попал в такое положение, мы не можем дать ему умереть. В жизни всякое бывает. Как только он придет в себя, мы его об этом спросим.

На том и разошлись. Свободных от тяжелой работы рук в деревне было немного, поэтому выхаживать раненого отправили добровольцев, а именно – девушек, которым внезапный гость (и его дорогие одежды) приглянулся. Чтобы заботиться о нем, девицы создали расписание, по которому сменяли друг друга, и каждая ожидала, что именно в ее присутствии статный юноша раскроет глаза, исполненные благодарности.

Фиона была не в восторге от происходящего, но молчала из уважения к совету, частью которого являлась, а потому привыкла доверять. Если слухи о нем – правда, то направлять ухаживать за ним девушек было глупой затеей. Однако мужчины не могли этим заниматься, как и сама Фиона – оставалось много более важных для деревни занятий, которые некому было выполнять, кроме них.

Новый ажиотаж пронесся несколько дней спустя, когда юноша ненадолго открыл глаза, но так и не смог ничего сказать. Его лихорадило, то и дело он терял сознание. Знахарь утешил: это хороший знак, его организм борется с заразой, подхваченной при ранении и переохлаждении. Неизвестно, сколько лошадь несла его на себе под дождем, в беспамятстве. Внешне юноша действительно казался более здоровым, чем ранее. Проверив раны, в том числе и на голове, знахарь заключил, что гость, вероятно, мог потерять память от сильного удара в затылок.

– Как удачно, – заметила Фиона, и все повернулись на нее в недоумении. – Что? Если он ничего не вспомнит, мы не узнаем правды. Сдается мне, потерять память ему очень даже выгодно.

– Как ты можешь быть такой злой? Посмотри на него, он же чуть не умер! Неужели ты считаешь, человек может специально потерять память?

Девушки продолжали жалеть раненого, а взрослые неуверенно переглядывались, понимая, что в чем-то Фиона права, проявляя четкое недоверие. Раны затягивались очень медленно из-за общей слабости организма, поэтому едва юноша приходил в себя на минуту или более, его пытались накормить или хотя бы напоить, но тщетно. Есть он не мог, как не мог выговорить и слова, с ужасом осматривал всех и впадал в беспамятство.

«Крепко же ему досталось», – с сочувствием говаривали мужчины. Вскоре жар начал спадать, и знахарь предрекал скорое пробуждение. Ранним утром возвращаясь из леса, где проверяла капканы, Фиона увидела, что юноша, шатаясь, выходит из хлева один, держась за перебинтованную голову. Она бросилась к нему со всех ног, чем сначала напугала его. Завидев беззвучно мчащуюся на него фигуру, юноша отшатнулся и чуть не упал, нелепо взмахнув руками. Фиона разозлилась и на него, и на сменщицу, которая спокойно спала внутри, не уследив за вверенным ей подопечным.

– Куда ты собрался? Идем, тебе нужно лечь на место.

– Кто вы такая? – юноша с неохотой оперся на ее плечо и поплелся рядом, прихрамывая.

– Хотелось бы узнать для начала, кто ТЫ такой. Ложись.

– В голове какой-то сумбур. Ничего не могу понять. Где я?

– Сиди смирно.

Фиона разбудила спящую и отправила сообщить обо всем старшим.

– Тебя еще допросят наши мужчины. Возможно, с ними ты что-нибудь вспомнишь.

– Это угроза? Меня будут пытать? Кто вы такие?

– Нам незачем тебя пытать. Мы спасли тебе жизнь.

– Правда? – юноша осмотрел повязки, побагровевшие от резких движений.

– Тебе бы сейчас лучше лежать спокойно.

– Где моя лошадь?

– Сбежала. Ты тоже хочешь сбежать?

– Я не знаю, кто вы. И где я. И почти ничего не помню.

Фиона внимательно наблюдала за эмоциями на его хорошеньком поздоровевшем лице. Она ненавидела лжецов и умела с ними обращаться, но этот, кажется, говорил искренне.

– Мы – люди, которые спасли тебя и вытащили с того света. Зла мы тебе не желаем.

– А что вам нужно?

– Правда.

– Если бы я сам ее знал…

– Как твое имя?

Юноша задумался, прикрыл глаза и откинул голову на широкую деревянную перекладину.

– Яс… Ясперс. Меня зовут Ясперс. А тебя?

Распахнув большие голубые глаза, юноша воззрился на нее снизу вверх. Его обеспокоенный взгляд внушал доверие. Фиона не успела ответить, как ее окликнул голос отца снаружи.

– Фиона! Ты в порядке?

– Да, – отозвалась она. – Вот он. Пришел в себя и, наконец, нормально говорит.

Отец и остальные приблизились.

– Даже имя свое вспомнил, так что не все потеряно.

– Добрый день, – сказал Ясперс, подобравшись, с опаской оглядывая рослых мужчин. – Эта девушка сказала, что вы спасли мне жизнь. Если это так, я премного благодарен вам. Похоже, жизнь – это все, что у меня осталось, так что я не сумею вам ничем отплатить.

– Мы сделали это не ради награды. Как тебя зовут?

– Ясперс.

– Понятно. Значит, тот самый.

– Что это значит? – уточнила Фиона.

– Приближенный короля, изгнанный за… некую провинность, – ответили ей, избегая острых углов.

– Меня оклеветали.

– Значит, память к тебе возвращается?

– Не ручаюсь, что помню все, но готов ответить на ваши вопросы.

– Хорошо. Такой разговор нас устраивает. Но для начала дадим парню поесть, что скажете? Он еле держится в сознании.

Ясперс ел самую обычную деревенскую еду с большим аппетитом и без стеснения, чем заслужил естественное одобрение. Лишь доев все до последней ложки, он заговорил. Избалованным или брезгливым его вряд ли можно было назвать, но все же по манерам и говору было очевидно, что он долго жил при дворе. Светская жизнь оставляет крепкий отпечаток, особенно заметный простолюдинам.

Фиона присутствовала при опросе Ясперса и тоже задавала свои вопросы с подвохом. Ей хотелось припоймать его на обмане или неточности, которые обязательно всплывают, если человек врет. Но несмотря на то, что юноша рассказывал сбивчиво и многое вспоминал по ходу разговора, ничто внутри его истории не противоречило друг другу, а даже наоборот – внушало доверие своей на первый взгляд бессвязностью и последующей ясностью.

Его не в чем было упрекнуть или заподозрить, но Фиона от этого лишь напрягалась еще сильнее. Бдительность остальных значительно притупилась после двухчасовой беседы с Ясперсом. Он произвел впечатление благочестивого, воспитанного и хорошо образованного юноши, который перешел кому-то дорогу и был бесчестно опорочен в глазах правящей семьи. Его заключили в темницу, но с помощью добрых людей, не поверивших в ложь, Ясперсу удалось бежать и скрываться в непроходимых лесах. Пропажа быстро вскрылась, его искали и преследовали, чтобы убить. В тот вечер он был обнаружен недоброжелателями, и в схватке с ними получил тяжелые раны. Лошадь спасла его, умчав прочь и затерявшись в лесу, а дождь размыл ее следы, отчего, видимо, его не смогли преследовать, чтобы добить. Больше он ничего не помнил, так как потерял сознание.

Выслушав правдоподобную историю Ясперса, жители удалились на собрание, а юноше дали отдохнуть. Фиона настояла, чтобы с ним оставили надзирателя на всякий случай. Она не доверяла Ясперсу и даже не собиралась скрывать этого от него. Молодой человек не выказал обиды, что сыграло в его пользу. После допроса он выглядел обессиленным и хотел побыть в покое. Никому и в голову не могло прийти, кроме Фионы, что Ясперс в таком состоянии замышляет побег или нападение. Он выглядел слишком слабым. Но, решив перестраховаться, к ней прислушались и оставили молодого парнишку настороже.

На этот раз совет был на удивление недолгим – Ясперсу поверили, а Фионе нечего было возразить. Пока что. Пришлось смириться с решением долечить гостя и отправить на все четыре стороны. Утешало то, что знахарь обещал скорое выздоровление. Ясперс ни у кого не вызывал двойственных чувств, подозрений или тревоги. Его восприняли как человека, не способного ко злу, оказавшегося не в то время и не в том месте. И даже Фионе с течением времени стало казаться, что она перегибает палку.

Этот юноша действительно жил при дворе, сомнений не осталось: он был учтив, эрудирован, витиевато изъяснялся. Фиона ни разу не сидела с ним, но часто слышала от других девушек, как много увлекательных историй знает Ясперс и как чудно он порой разговаривает.

Спустя время он стал выходить на прогулки, которые можно было назвать активными лишь с натяжкой. Сердобольные девушки курировали его перемещения, опасаясь неосторожного шага и падения, но Ясперсу смертельно надоело валяться в хлеву – он хотел двигаться и дышать свежим воздухом. Ему помогали, в ответ он вел себя дружелюбно. Мужчины подобрели к нему: по крайней мере, он не трогал их дочерей, даже наоборот – обучал этикету, читал им немногочисленные книги, что нашлись в деревне, знакомил с иностранными языками, которых знал много даже для образованного человека.

Девушкам было интересно проводить с ним время и заботиться о нем, но Фиону не покидали смутные подозрения. Ее тоже звали пообщаться с Ясперсом, но слышали лишь язвительное «у меня нет времени на пустые разговоры» в ответ. Она догадывалась, зная местных девиц, что некоторые из них, особо амбициозные, планировали обворожить Ясперса и уехать с ним из этого богом забытого места, вырваться в другую жизнь, с балами и нарядами, без голода и тяжкого ежедневного труда.

Такие мотивы были очевидны и предсказуемы, не стоило винить мечтательниц в дерзких планах на будущее. Однако Ясперс вовсе не собирался открывать кому-либо сердце. За полторы недели пребывания здесь он не выглядел ни капли влюбленным или очарованным. Дружелюбен и учтив со всеми одинаково, он всегда знал меру – в нем отчетливо читался бывший придворный фаворит, привыкший вести политические игры ради личной выгоды, любезничать со всеми, но держать дистанцию. Эта догадка позволила Фионе заподозрить Ясперса в неискренности и сокрытой корысти и вдоволь поразмышлять над этим.

Юноша медленно, словно нехотя шел на поправку, признаваясь, что с радостью остался бы жить здесь, да боится навлечь беду на хороших людей. Едва раны подзатянулись, его прогулки стали более частыми. Он даже настаивал на том, чтобы помочь мужчинам в охоте или ремонте, но никто его не пускал заниматься серьезной работой.

– Фиона же помогает вам, почему я не могу? Видите, я же стою на ногах и могу выполнить посильный труд. Мне совестно, что я живу тут бесплатно и объедаю вас.

Фиона лишь фыркнула на это и отвернулась.

– Фиона не помогает нам, она работает с нами наравне, – объяснили ему. – Но Фиона делает это давно, ей в привычку. К тому же у нее нет швов, которые могут разойтись. Набирайся сил, а об оплате поговорим позже.

Мучимый совестью, Ясперс отправился бродить в компании нескольких девушек, для которых стал и развлечением, и предметом страстной ревности. Фиона ловила себя на мысли, что тем чаще думает о Ясперсе, чем ближе его выздоровление. Она подозревала его, ждала подвоха в этом чистом невинном мальчике, гримасу злости на светлом лице, хоть на секунду! Но Ясперс не давал ей шанса. Он был идеален и не совершал необдуманных поступков. Будто специально он был таким осторожным, чтобы лишить бдительности остальных.

Вскоре на совете Фиона подняла вопрос о том, не слишком ли Ясперс уже здоров, и не пора ли отпустить его на все четыре стороны. К юноше отправили знахаря, но оказалось, что одна из ран воспалилась и загноилась, что причиняло Ясперсу боль, о которой он стеснялся рассказывать. Его отчитали за прогулки и приказали никуда не выходить до полного выздоровления. Вновь ощущая себя узником, Ясперс просил прощения за свои ранения и обещал вскоре покинуть деревню.

Следующей ночью Фиона, возвращаясь с охоты, проходила мимо хлева и услышала странный шум, сопровождающийся недвусмысленным шепотом и постаныванием. Она решила, что находиться здесь сейчас не должна вовсе, а значит, и влезать не будет. Ей было стыдно за попытку следить за Ясперсом, поэтому она направилась к себе, оставив происходящее на совести девицы, которая добилась своего. Возможно, она уже не первая, а если так и дальше пойдет, вскроется это быстро. Казалось большой глупостью прерывать чьи-то ночные утехи, даже если это был Ясперс. Не оттого ли его раны никак не затянутся? А знахарь грешит на невинные прогулки.

Происшествие так и осталось бы тайной для многих, если бы ближе к рассвету Фиона, не в силах сомкнуть глаз, не сидела у окна. Она стала свидетелем того, как со стороны хлева убегает босая девочка в разорванном ночном платье, с сеном в волосах. У Фионы перехватило дыхание. Этой девочке едва стукнуло одиннадцать. Даже для здешних нравов это уже слишком.

Вот ты и попался, мерзавец, вот ты и попался. Так думала Фиона, шагая туда, где мирно дремал Ясперс. Не издав и звука, она разбежалась, чтобы пнуть спящего по животу. Затем не сдержалась и пнула еще раз. Согнувшись от внезапной боли, Ясперс бормотал что-то еле слышимое, поднимая руку для защиты. Взгляд Фионы упал на топорик, торчащий из бревна неподалеку от входа.

– Как ты посмел… испортить девчонку! Как ты мог? Чудовище! Целая деревня взрослых девок, а ты!..

Честные глаза Ясперса расширились – то ли от удивления, что его раскрыли, то ли от страха, что ладонь Фионы легла на топорище.

– О чем ты говоришь? Фиона, успокойся!

– Я слышала вас ночью. Я видела ее утром. Я не идиотка.

– Значит, ты не видела нас вместе, – сказал он с некоторым облегчением. – С чего ты взяла, что я ее… что я что-то сделал с нею?

– Порванное платье. Волосы в сене.

– Могла порвать, когда убегала.

– Значит, она была здесь! – выдернув топор, Фиона обернулась.

– Была, не скрою… И хотела того, о чем ты говоришь.

– Ты отказал?

– Она же ребенок!

– Кто был у тебя ночью?

– Этого я не могу сказать… У нас уговор, мы все держим в тайне.

– Не смей увиливать! Разрублю на части.

– Фиона, стой. Успокойся. Я не насильник, но я мужчина. Они сами ко мне приходят!

– ОНИ? И сколько же их?

– Честно сказать, я не столь тщеславен, чтобы считать их… Но обидно, что среди них нет тебя.

Она скривилась от грубой лести.

– Фиона, ты привлекательная девушка. Самая красивая в деревне. Смелая, бесстрашная и сильная. О, как я мечтал, что вместо них всех за мной будет ухаживать та, что даже не смотрит в мою сторону! Но ты слишком хороша для меня. Я тебя не достоин.

Ясперс попытался встать, но Фиона направила руку с топором в его сторону, и юноша осекся.

– Скажи мне одно: что ты не трогал эту девочку.

– Как ты могла заподозрить меня в такой гнусности!

– Скажи мне это. Скажи, Ясперс.

– Не трогал я ее. Хотя она и очень просила. Хотела, чтобы я стал ее первым мужчиной. Была уверена, что ей уже пора. Я на силу ее прогнал, хотя она пыталась… в общем, с хорошей сноровкой девчонка. Весьма упрямая. А у тебя, Фиона, есть ухажер?

– Если ты врешь, я об этом узнаю.

Она вздохнула и отправилась в дом, где жила эта девочка. Разбудила родителей и рассказала все, что видела и слышала, оставив на них последующие разбирательства. Девочка так сильно смутилась и совсем не выглядела жертвой, поэтому в душу Фионы закрались сомнения. Наверное, зря она его ударила, не разобравшись во всем для начала. Однако она и не думала извиняться. Вместо этого девушка убедилась в том, что Ясперс не сбежал, и созвала совет, где доложила, что юноша уже достаточно здоров, чтобы совращать местных девушек.

Вполне естественно, что возмущенные жители отправились разбираться. Ясперс невинным ангелом посапывал на прежнем месте, что несколько удивило всех. В ходе очной ставки ситуация вывернулась неожиданным образом. Девочка ни в чем не признавалась (запугана им или боится, что взрослые узнают, что это была ее затея), а историю с девушками, которые якобы посещают его по ночам, Ясперс выдумал, чтобы вызвать ревность Фионы. Она была рядом, когда он сказал это мужчинам прямым текстом, и те смутились, почувствовав себя свахами.

– Да он врет, я сама все слышала!

Отец верил дочери, но остальные отказались разбираться в сердечных делах молодой крови. Некоторые же, припомнив изначальную придирчивость Фионы и ее недоверие к гостю, и вовсе стали на его сторону, предположив, что девушка может наговаривать из вредности. Фиона, что всегда была примером спокойного нрава и благоразумия, по щелчку пальцев преобразилась в нервную ревнивицу, а ее благородная ярость лишь подливала масла в огонь.

– Если он совращает наших девушек, почему все они молчат?

– Откуда я знаю? Может, они влюбились в него.

– Вот прямо-таки все? До единой.

– Фиона, не связывайся с ним.

– Отец, но я слышала! И видела, как девчонка убегала от него – растрепанная, в порванном платье!

– Тебя послушать, так ты только и делаешь, что ходишь рядом с хлевом, все видишь и все замечаешь, в отличие от других.

– Не стоит так говорить, – вступился отец, пока Фиона пыталась вернуть дар речи. – Она работает наравне с нами, и ее наблюдения могут быть совпадением.

– А могут быть выдумкой. Пусть эти двое сами разбираются между собой, кто кому нравится, а кто нет. Вот, что я думаю. Это не дела совета.

– Правильно! Да!

– Раз уж на Ясперса пало такое подозрение, мы не должны это игнорировать. Мы больше не можем оставлять его с нашими дочерями, как бы ни выглядели его раны. Фиона больше всех прочих подозревает его, она не даст ему спуску и может постоять за себя. Пусть она за ним и приглядывает.

– Что скажешь, Фиона?

– Я-то могу, а толку? Вы мне все равно не верите.

– Чтобы поверить, одного твоего слова недостаточно. Нужны доказательства. Ты больше всех хочешь его спровадить. Значит, в твоих интересах проследить, чтобы никто к нему не ходил, и раны скорее затянулись.

– Если вы назначаете меня надсмотрщиком, я требую и соответствующих полномочий.

– Каких?

– Применение силы при нападении, сопротивлении или побеге.

– Фиона! Зачем мне на тебя нападать? – подал голос Ясперс, прежде внимательно слушавший.

– А зачем обманывать? Зачем устраивать этот цирк и делать из меня ревнивую дуру? Почем мне знать, что у тебя на уме.

– В общем, так. Фиона, раз уж ты, как говорится, единственная не попалась на его чары, тебе за ним и присматривать. Если он действительно на тебя нападет, в чем я сомневаюсь, можешь делать с ним все, что хочешь, даже зарубить вот этим топориком. От лица совета разрешаю тебе. Ты согласна на такие условия?

Фиона смотрела в открытое лицо Ясперса, который и не думал возражать. Конечно, ведь возражение с его стороны вызовет недоверие. Он почти улыбался, как будто только что добился своего. Как будто все шло по его плану.

– Согласна, – сказала она, и когда мужчины ушли, добавила, – я превращу твою жизнь в ад. Надеюсь, ты это понимаешь.

– Прости, что так получилось. Ты действительно мне нравишься. Я рад, что мы будем больше времени проводить вместе! – крикнул он ей вслед, но вставать не решился – живот все еще болел от ударов.

Волей-неволей Фионе пришлось находиться в его обществе. Она приносила Ясперсу еду и питье, дезинфицировала раны и меняла повязки. Но все время находиться рядом с ним она не могла, тем более, сторожить ночами. И что-то подсказывало ей, что визиты девушек продолжаются. Может, хорошее настроение Ясперса, а может, его раздражающе честные глаза.

Хуже всего было то, что он начинал бередить ее фантазии, прежде мирно спящие и не мешавшие жить. Каждый раз, как она посещала его, юноша пытался разговорить ее, шутил и по-доброму провоцировал на контакт. Его дружелюбие и искренность, не теряющее силы желание узнать Фиону поближе, равно как и мужская настойчивость все-таки одержали верх. Стоило ей всего один раз из любопытства поддаться на его уговоры и остаться с ним ненадолго, спустя время Фиона не могла спокойно спать. Смыкая глаза, она видела его очаровательное лицо, и оно улыбалось ей.

Слишком долго она оставалась равнодушна к противоположному полу, и именно сейчас, когда это было так не к месту, природа решила взять свое. Тело требовало того, от чего отказывался разум, но схватка была неравной. Фиона не могла сопротивляться. Словно гончая, натренированная приносить дичь, Ясперс был натренирован соблазнять женщин. Отказов он не встречал, а если и бывали промахи, такие, как с Фионой поначалу, он решал их методичными настойчивыми действиями.

Фиона влюбилась без памяти, это было похоже на морок. Она искренне недоумевала, как могла презирать Ясперса ранее и подозревать в чем-то его чистую душу. Отныне она стала его единственным ночным гостем, и эти свидания дарили ей мучительную сладость запретных отношений. Вскоре Ясперс потребовал большего, и Фиона без колебаний отдала ему желаемое, раскинувшись на теплом сухом сене.

Ясперс клялся в любви и обещал забрать ее с собой, что окончательно затуманило ей разум, заставив забыть даже об отце. Со дня на день его выздоровление должен был подтвердить знахарь, но прямо накануне этого в деревню прискакали два всадника в королевских доспехах. Ясперса спрятали в погреб и накрыли одеялами из овечьей шерсти. Для беседы с гостями созвали совет, благоразумно решив не вступать в сражение и не раскрывать карт.

Под покровом ночи, в свете костра королевские ищейки поведали, что разыскивают опасного преступника, который растлевал малолетних, доводил людей до самоубийства и неким образом спутался с нечистой силой. Долгое время благодаря своим особым умениями и дьявольской помощи он находился в числе приближенных короля, но случайным образом его истинная сущность была раскрыта. Тяжело пострадала дочь монарха, но как именно – не разглашалось. Она чудом осталась жива, однако после случившегося жить ей уже не хотелось.

Король бросил все силы, чтобы найти бежавшего подчиненного, но ни одна дружина не могла справиться с ним, если удавалось нагнать его. Почти неуловимый, он был так силен, что в одиночку оставлял за собой горы трупов, лишая жизни лучших воинов, чем подтверждалась его сделка с нечистой силой.

– Так почему же вы отправились за ним вдвоем? Разве это не верная смерть?

Всадники переглянулись, решаясь, рассказывать или нет.

– На самом деле мы не совсем те, за кого себя выдаем. Мы – бывшие священники, и облачены в эти доспехи для маскировки и защиты. Силой его не взять, но мы знаем, что делать с этим отродьем и каким оружием его убить. Осталось лишь найти его. Он бродит где-то в этих лесах, так что будьте осторожны.

– Как же он выглядит? – спросил отец Фионы, ибо все уже предчувствовали неладное.

– Внешность его весьма обманчива, поведение благочестиво, и речи сладки и соблазнительны, словно медовый напиток. Можно долго находиться рядом с ним и не заподозрить ничего плохого. Он выглядит как юноша ангельской красоты, с золотыми волосами и ясно-голубым взором, однако душа его проклята, и вместо нее внутри он носит тьму прямо из преисподней. Заметить ее можно только в самый последний момент, когда уже будет поздно.

Переглянувшись с отцом, Фиона едва заметно кивнула.

– Неужто и впрямь демон вселился в юнца? Как же нам узнать, что это именно он? Мало ли, какого путника занесет в эти края?

– Скорее всего, он будет хромать. В последний раз мы сильно ранили его, но он ушел, украв одну из наших лошадей. Скажите нам честно, прямо перед господом: не скрываете ли его у себя? Не поддались ли на его уговоры? Податься к людям, прикинувшись невинной жертвой, и злоупотребить их доверием – в его манере. Поверьте, незачем его спасать. Одну беду он вам принесет.

Фиона отвернулась, зажав рот рукой, но продолжила слушать, ведь самый главный вопрос еще не задали.

– Как его зовут?

– Его имя – Луций Ясперс.

Члены собрания поднялись на ноги в единодушном решении. Фиона умоляла, чтобы они этого не делали, но мужчины были непреклонны и отвели священников к подвалу, где скрыли Ясперса.

– Почему эта девушка кричит и плачет?

– Отец, все это ложь, ведь он предупреждал нас с самого начала, его оклеветали и хотят убить! Мы не должны отдавать его.

– Вижу, он провел с вашей дочерью слишком много времени. Убить его не так уж просто, к сожалению. Зато он прикончит любого из нас, не моргнув и глазом.

– Папа, нет! Не слушай их. Он хороший. Я точно знаю. Я люблю его!

– Уведите девушку. Она может навредить себе. Сейчас это нужно меньше всего. Поверьте нам, ибо мы несем слово божье и истребляем таких тварей, как он, отправляя их туда, где им самое место. Как только он увидит нас, вы поймете, что мы говорили правду, и ваша совесть будет чиста.

Речи священников были спокойны и вразумительны, хотя они схватились за странные кинжалы и готовилась к бою.

– Фиона, отойди подальше. Открываем крышку. Готовы? Поднимай!

Несколько человек согнулись над проемом, освещая факелами пустой подвал и щурясь в недоумении.

– Ожидаемо, – с некоторым облегчением произнес мужчина, медленно опуская сверкающий кинжал. – И подтверждает наши слова, не так ли?

– Что же нам делать дальше?

– Для начала – предупредить всех об опасности.

– Он вернется?

– Более чем уверен. Здесь много еды… А еще она, – священник кивнул на Фиону, заправляя крест под рубаху.

– Поклянись памятью матери, что не станешь помогать ему, – потребовал отец, схватив ее за плечи.

Но девушка молчала, ее голова и руки тряслись. Сколько бы отец ни кричал на нее, она ничего не могла вымолвить, ибо рассудок ее давно понял, что священники не лгут. Фиону заперли в доме, чтобы обезопасить, а также исключить пособничество. Мужчины придумали план, который она не должна была знать. Священники заверяли, что девушка у него на крючке, а за такими он всегда возвращается.

– Зачем ему она?

– Пленница – залог его безопасности. Это во-первых. Ну, а во-вторых… наверняка он продумал пути отхода, и в глухом лесу ему не помешает еда.

– Еда?!

– Скитаясь там, где не водится даже зверь, чтобы спрятаться от нас, это чудовище будет нуждаться в пище.

– Он что же… людей ест?

– Как это ни ужасно, но да. Такое бывало ранее. Скорее всего, вашу деревню постигла бы та же участь, если бы не появились мы. Люди стали бы пропадать по одному. Постепенно. Сначала – девушки, которых он успел… обворожить. Потом и остальные. Таким образом он истребил уже одно поселение на севере королевства.

Пока мужчины, проклиная свою доверчивость, прятали детей и жен, Фиона сидела взаперти и не могла вымолвить и слова. Она догадывалась, что Ясперса будут искать, что ему устроят ловушку, но что же делать ей? Она не могла сидеть сложа руки и ждать финала, нет, ее натура была иной. Фионе требовалось решить, какую сторону она принимает. Разум настаивал встать на сторону тех, с кем она прожила всю жизнь, но сердце было сильнее, любящее сердце чуяло подвох, оно не теряло надежды.

Ясперс не явился ни этой, ни следующей ночью, но священники призывали не терять бдительности и потратить время на подготовку к битве, ведь чудовище копит силы как раз для этого. Но не все верили, что Ясперс планирует вернуться, больше верилось, что он сбежал подальше отсюда, чтобы не встречаться с теми, кто может его убить. Внимательность дозорных ослабла, что позволило гостю пробраться к дому Фионы. По стечению обстоятельств она не спала, а потому сразу услышала шуршание. Приблизившись к окну, она увидела Ясперса и не стала поднимать тревогу. Одного взгляда хватило, чтобы она решила, на чьей стороне останется до конца.

– Тише, прошу тебя! – прошептал белокурый юноша, подзывая ее. Его взгляд обезоруживал. – Фиона, я так скучал. Как жаль, что я не могу сейчас обнять тебя, это разрывает мне сердце!

– Ясперс, милый… как ты? Они ищут тебя и хотят убить.

– Я знаю, душа моя. Не могу на тебя насмотреться…

– Я пыталась остановить их, но меня просто заперли здесь. Я ничего не смогла сделать!

– Не волнуйся, я не сомневаюсь в тебе. Я вовремя понял, что их речи будут слишком убедительны, и успел сбежать, к счастью! Фиона, я не в первый раз попадаю в такую ситуацию. Наверное, это мое проклятие. Они – страшные, жестокие люди, наемные убийцы, которые будут говорить, что угодно, лишь бы очернить меня ужасным образом, выставить чудовищем. Неважно, что они рассказали на этот раз, ведь никаких доказательств против меня у них нет и не может быть. О, Фиона, как болезненна разлука с тобой.

– Мне все равно, что они говорят. Я верю тебе! Ты должен бежать отсюда. Оставаться опасно. Я думаю, они готовят для тебя ловушку.

– А как же ты? Что бы они ни задумали, я не уйду отсюда без тебя. Наши судьбы связаны навсегда. Я увезу тебя. Я… найду способ. Мы сбежим, поселимся далеко-далеко, где никто не будет знать моего имени. Туда, где рука короля и его приспешников не будет иметь власти. Я хочу жениться на тебе и жить спокойной человеческой жизнью. Фиона, разве тебе не хочется того же самого?

– Хочется больше всего на свете. Но, Ясперс, я сижу взаперти, под охраной. Сбежать мне не дадут, я уже пыталась.

– Верь мне, я что-нибудь придумаю. Фиона, я люблю тебя всем сердцем, помни это. Их слово против моего! Я приду следующей ночью, не смыкай своих чудесных глаз.

Ее сердце трепетало от радости, но Ясперс не явился следующей ночью, и девушка обеспокоилась. Его могли поймать, но скрыть это от нее, зная, что она его любит. На рассвете Фиона решила бежать и не встретила сопротивления. Ее надсмотрщиков не было на прежнем месте, что взволновало еще больше. Едва занималась на востоке багровая заря. Что-то случилось этой ночью. Что-то нехорошее.

В деревне словно не было ни души, и Фиона поспешила в хлев, где так много времени провела с Ясперсом. Ноги сами понесли ее туда, и оказалось, не зря. Дыхание перехватило, когда у входа она наткнулась на крупные пятна крови. Внутри была полумгла, но под воздействием красного солнца она нехотя расступалась перед Фионой. Приподнимая юбку платья, она переступила через перекладину, прислушиваясь. Коровы и свиньи не издавали ни звука, словно испуганные крупным хищником, и Фионе это не понравилось.

У столба, где так долго лежал, поправляясь от ран, ее любимый, сейчас никого не было. Но дальше, ближе к саманной стене, где тьма еще не до конца рассеялась, как будто что-то шевелилось. Девушка застыла, напрягая зрение. И не просто шевелилось, а издавало странные звуки, словно… ело.

Фиона сделала шаг и покачнулась. Луч света проник в помещение и выхватил человеческую спину и затылок, а затем и все остальное. То, что хотелось навсегда развидеть. Огромная лужа крови на земле, слева детские ноги, справа – часть головы и раскиданные рыженькие волосы, лица не рассмотреть. Главную же часть закрывает склонившийся над девочкой человек. Он быстро жует и перебирает руками где-то внизу.

– Ясперс? – на грани слышимости произносит Фиона, и человек медленно поворачивается, заставив ее в ужасе отступить. Нижняя часть его лица в черной крови, как и руки по локоть, как и одежда на груди. Он открывает рот, и оттуда вываливается пережеванное в фарш мясо. Фиона переводит взгляд на растерзанный живот девочки. Из зияющей дыры наружу выглядывают маленькие детские ребра.

– Ясперс, – повторяет она и начинает трястись.

– Фиона. Я за тобой пришел, – человек отвечает голосом, который она не узнает. – Я же обещал тебе.